Вот юбилей в конце этой недели,
Как отмечали в Англии, глядели.
Собрались президенты, короли,
Артистов толпы пели, что могли.
Его в Европе, Горби, величают,
Я на столах не видел даже чая.
Вся пища дорогое и питьё,
Все в бриллиантах, золотом шитьё.
Он первый в СССР был президент,
Но и последний. Этот прецендент,
Так много разговоров порождает,
Сейчас, что же Россию ожидает?
Его портреты в кабинет свой не несут,
Развал державы, СССР, не лёгкий труд.
А зато немцы, ему очень рады,
Там за его действия высокие награды.
Но хочется напомнить и другое,
Друга его, не очень дорогого.
Кто свой парламент вскоре расстрелял,
И Конституцию кто под себя менял.
Капитализм в России возродил,
Войну кто на Кавказе породил.
Кто чеками весь обобрал народ,
Кто царствовал потом не один год.
Друзей, миллионерами он сделал,
И «под орех» он демократию разделал.
И кумовство он породил и бандитизм,
И не заметил, как в Москве взрастил нацизм.
Но имя называть его не буду,
Хотя его все долго не забудут.
Ведь нищим сделал он страну, народ,
Потребовалось двадцать один год.
А юбилей? В России не замечен,
А был тот подвиг? И вопрос тот вечен.
Быть может, поколения ответят,
Кто прав, кто виноват, они отметят.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0014533 выдан для произведения:
Вот юбилей в конце этой недели,
Как отмечали в Англии, глядели.
Собрались президенты, короли,
Артистов толпы пели, что могли.
Его в Европе, Горби, величают,
Я на столах не видел даже чая.
Вся пища дорогое и питьё,
Все в бриллиантах, золотом шитьё.
Он первый в СССР был президент,
Но и последний. Этот прецендент,
Так много разговоров порождает,
Сейчас, что же Россию ожидает?
Его портреты в кабинет свой не несут,
Развал державы, СССР, не лёгкий труд.
А зато немцы, ему очень рады,
Там за его действия высокие награды.
Но хочется напомнить и другое,
Друга его, не очень дорогого.
Кто свой парламент вскоре расстрелял,
И Конституцию кто под себя менял.
Капитализм в России возродил,
Войну кто на Кавказе породил.
Кто чеками весь обобрал народ,
Кто царствовал потом не один год.
Друзей, миллионерами он сделал,
И «под орех» он демократию разделал.
И кумовство он породил и бандитизм,
И не заметил, как в Москве взрастил нацизм.
Но имя называть его не буду,
Хотя его все долго не забудут.
Ведь нищим сделал он страну, народ,
Потребовалось двадцать один год.
А юбилей? В России не замечен,
А был тот подвиг? И вопрос тот вечен.
Быть может, поколения ответят,
Кто прав, кто виноват, они отметят.