Догадаюсь!

 Мне взаймы откажут  вскоре  и привратник, и  монтёр,

Скажут грубо, словно в споре Станиславский-режиссёр!

Калачей румяный запах каланчой в кадык вонзён:

Тошно так, что лучше плаха, чем в висках свинцовый звон!

Лягу дома, но не спится, ночь-полночь – снедает страх:

Как не всунуть шею, спившись, в жгут нестиранных рубах!

Ах, ты, что ж, трава примята  или «белка» вновь пришла?

Точно знаю – виновата та, что за руку взяла,

Говорила: «Точно будешь среди равных первым ты!»

Где ж ты, лярва, начиталась той библейской …уеты?

Ты,  деваха, не ослепла? Линию руки блюдёшь?

На  неё мне  перхоть-пеплом  грязных влас  - зачем трясёшь?

Ты к студёной речке выйди, глянь в неё,  ядрёна мать?

Нет, ну надо ж так о жизни – философски рассуждать,

Да тебе по пальцам – кровью выступало чтоб враньё!

Душ не трогай изголовье!  Береги своё жнивьё!

Значит «кат», по русски  если,   – тварь, сносящая башку, –

Ты – «кат-алка» – то есть  вместе с головою алкашу

И  по печени, по почкам, да по Рябову добру

Скачешь  каменным плечистым толкачом… Гляди, помру!

Перекатом в горле сопли,  там камней уж набралось!

На дворе постылом горьком мне не в бровь косеть пришлось!

Ты тверди свои напевы  да не мне, не про меня,

Ах, ты ж, хладная постеля,  ах, ты ж, блажь хмельного дня…