Как поэты всё-таки умеют 
Прелесть жизни передать в словах: 
«Красной розой поцелуи веют, 
Лепестками тая на губах»! 
Строки эти долго согревали 
Серебро моих сердечных струй. 
Но недавно повстречал в журнале 
Я трактат о том, что поцелуй, 
Как утюг, разглаживает кожу 
(Лес морщинок был – и вот исчез). 
И, вовсю гоняя кровь, поможет 
Он улучшить ваш обмен веществ. 
Селезёнке, почкам станет легче. 
Если тот журнал не обманул, 
То активней действует кишечник: 
Поцелуи чаще – лучше стул. 
Не впервые узнаю из прессы: 
Моцарт тем всё больше знаменит, 
Что его бемоли и диезы 
Улучшают сон и аппетит. 
И про пост церковный слышу: враки, 
Что он грех поможет превозмочь. 
Это только способ наши шлаки 
Удалить из организма прочь. 
…Так меняет - кстати и некстати - 
Нас практичный двадцать первый век. 
Был я прежде лирик и мечтатель, 
А теперь другой стал человек. 
Никаких стихов я не читаю, 
Почему-то больше им не рад. 
За собой же часто замечаю: 
До чего мой изменился взгляд! 
Те, что окружали - Кати, Лизы, 
Со своим характером, с душой, 
Превратились просто в организмы 
Безо всякой тайны неземной. 
Все про каждый орган знают чётко, 
Что во вред ему и польза в чём… 
Мне жена вдруг кажется печёнкой, 
Сам себе я – жёлчным пузырём. 
		   
          
 
	
	
	
		[Скрыть] 
		Регистрационный номер 0150011 выдан для произведения: 
		 
Как поэты все-таки умеют 
Прелесть жизни передать в словах: 
«Красной розой поцелуи веют, 
Лепестками тая на губах»! 
Строки эти долго согревали 
Серебро моих сердечных струй. 
Но недавно повстречал в журнале 
Я трактат о том, что поцелуй, 
Как утюг, разглаживает кожу 
(Лес морщинок был – и вот исчез). 
И вовсю гоняя кровь, поможет 
Он улучшить ваш обмен веществ. 
Селезенке, почкам станет легче. 
Если тот журнал не обманул, 
То активней действует кишечник: 
Поцелуи чаще – лучше стул. 
Не впервые узнаю из прессы: 
Моцарт тем все больше знаменит, 
Что его бемоли и диезы 
Улучшают сон и аппетит. 
И про пост церковный слышу: враки, 
Что он грех поможет превозмочь. 
Это только способ наши шлаки 
Удалить из организма прочь. 
…Так меняет кстати и некстати 
Нас практичный двадцать первый век. 
Был я прежде лирик и мечтатель, 
А теперь другой уж человек. 
Никаких стихов я не читаю, 
Почему-то больше им не рад. 
За собою ж часто замечаю: 
До чего мой изменился взгляд! 
Те, что окружали Кати, Лизы, 
Со своим характером, с душой, 
Превратились просто в организмы 
Безо всякой тайны неземной. 
Все про каждый орган знают четко, 
Что во вред ему и польза в чем… 
Мне жена вдруг кажется печенкой, 
Сам себе я – желчным пузырем.