В ТОЙ АРМИИ, КОТОРОЙ БОЛЬШЕ НЕТ

«Тиха украинская ночь» 

Ещё есть время до атаки 
У полуночников-солдат. 
Молчат за брустверами танки. 
И жерла гаубиц молчат. 
И серебрятся сонно травы. 
И сон-туман из серебра. 
И снятся полю под Полтавой 
Державные шаги Петра… 
Под переборный лад гитары, 
Не потревожив сонный мир, 
О нашей славе – битве старой 
Поёт безусый командир. 
Ему едва-едва за двадцать. 
И он, ровесник тишины, 
Любить умеет. И смеяться. 
А так же, спать. И видеть сны. 
Но он сегодня спать не будет, 
Храня покой долин и рощ… 
Поют расчёты у орудий. 
Тиха украинская ночь. 

Секрет 

Прекратилось движение, 
Замер дневной полигон. 
Это он без сомнения – 
Спутник-шпион, 
Не космический странник, 
А носитель конкретного зла, 
Стран враждебных посланник, 
Чьи – чёрная тайна – дела. 
Мы объектом слежения 
Спутнику стали сейчас, 
Ловит без разрешения 
Он объективами нас. 
Рассекречен радарами 
Нашей разведки небес, 
Как старается даром он 
Хищно фиксировать лес, – 
Ищет фотопроныра 
Какой-то особый секрет. 
Но у мирных от мира 
Секретов особенных нет. 
Впрочем, есть один. Да! 
Есть секрет совершенно простой: 
Неприятно, когда 
Наблюдает чужой за тобой. 

Памяти полигонов 

Разворачивая башню, 
танк ударит по мишени, 
Полоснёт горячий воздух 
по ушам и по глазам. 
И спокойные осины 
встрепенутся от волнений, 
И встревоженные листья 
залопочут: «Это - к нам!» 
За укрытием не видно 
ни ствола, ни человека, 
Лишь дымок оттуда прянет, 
да ударная волна, 
Да пути не разбирая, 
на осины рухнет эхо, 
Вот и думают осины, 
что опять пришла война. 
Но откуда страхи эти 
у осин-десятилеток, 
Отчего засуетилась 
листьев новая семья? - 
То земная память бродит 
в глубине зелёных клеток, 
То вздохнёт, о чём-то помня, 
полигонная земля. 
Разворачивая башню, 
танк ударил по мишени, 
И зажал глаза и уши 
необстрелянный танкист... 
В это розовое утро 
шли обычные ученья. 
Никому не угрожая, 
нарастал снаряда свист. 

Мама 

А там ведь всё могло случиться! 
Но не случилось ничего… 
Что ж так взволнованно, как птица, 
Ждёшь соколёнка своего? – 
Ты прилетала издалёка. 
Он, строг, стоял в ряду годков: 
В присяге много слов высоких 
И страшных в ней немало слов. 
И вновь, до слёз горда за сына, 
Ты улетала далеко 
Не верить почте соколиной, 
Где пишут: «служится легко»… 

Зачем по радио о горе 
Тревожный голос говорит, 
Зачем на суше и на море 
В чужом краю беда горит? – 
И постоянно в сердце самом 
Болели горькие слова: 
Чужие тоже плачут мамы, 
Когда воюют сыновья… 

Но вот большой и непонятный, 
Пропахший миром правд и зол, 
Весёлым соколом обратно 
Гнездо родное он нашёл. 
Как долгожданно очутиться 
В объятьях сына своего, 
Когда с ним всё могло случиться 
И не случилось ничего.