Глава 16

Дам направление рассказу

Другое несколько. Так вот,

Борис, окончив школу, сразу

Пошёл работать на завод.

Тогда, ещё в советской школе,

А может, даже в детсаду,

Всем прививали поневоле

Любовь к Отчизне и труду.

Был труд любой у нас в почёте:

Кузнец и пахарь – все равны.

«Вот вы в пекарне хлеб печёте,

Я сталь варю для всей страны».

Да, и ткачам, и комбайнёрам

Не всем давали ордена.

Но пионерам «славу» хором

С восторгом пела вся страна.

Сегодня даже космонавтам

Звезду Героя не дают.

Как ни печально, с этим фактом

Смирился наш российский люд.

Верну читателя к Борису…

По правде я сказать могу:

Он был не склонен к компромиссу

И беспощаден был к врагу.

А кто же враг? – лентяй и лодырь,

Прогульщик, пьяница и вор.

С «работниками» той породы

Он вёл короткий разговор:

«Ханыги – недруги и гады,

Вам ставить надобно заслон,

Гнать разгильдяев из бригады:

Худые травы с поля вон!»

Везде – и в радости, и в горе

Борис всегда был твёрд и смел.

И отстоять во всяком споре

Свою позицию умел.

Закономерно и логично,

Он стал рабочим вожаком,

И приглашён к беседе лично

Самим начальником в завком.

Недолго там тянули жилы,

Но, пожурив за перекос,

Ему внезапно предложили

Возглавить миссию в колхоз.

Там на селе у них запарка,

Картошки много – мало сил.

И так некстати сухо, жарко…

Колхозник помощь запросил.

Пожить чуток в деревне летом

На всём готовом – кто ж не рад?

Вот как писал Борис об этом

В своём письме в Калининград.

«Привет, дружище! Костя, где ты?

Что ж писем нам совсем не шлёшь?

В Калининграде все поэты

Теперь, чай, ходят в брюках клёш))).

Надеюсь, ты писать не бросил,

Стихи при случае пришли.

А к нам опять вернулась осень,

Дожди унылые пришли.

У нас всё то же: жизни проза.

Я, как и прежде, жив-здоров,

И лишь недавно из колхоза

Вернулся в наш родной Ковров.

Колхоз – тоскливых две недели.

Но я в мажоре расскажу,

Про то, как руки не хотели

Кидать картошку на межу.

Про то, как спины с тяжким скрипом

Держали наши телеса.

Про то, как с журавлиным криком

Тянулись души в небеса

И стоном полнили округу

Под тихий шорох ветерка.

Послушай, Костя – мне, как другу,

Ты веришь на слово пока.

Дорожной пылью убелённый,

Меняя скорость в сотый раз,

Наш ЗИЛ, тяжелый и зелёный,

Устал вбивать в ухабы нас.

В просвете старого брезента

Мелькали контуры берёз,

Бежал навстречу серой лентой

Песок в прожилках от колёс.

Давно за лесом скрылся город,

Отстал в заутренней дали.

Под монотонный гул мотора

Девчата песню завели.

Но вот, чихнув вонючим дымом,

Наш грузовик перед селом

Застыл в молчанье терпеливом,

Обдав нас гарью и теплом.

Мы ж, одуревшие от тряски,

С лихим весельем казаков

Сигали с борта в дикой пляске

На спины наших рюкзаков.

И, отряхнувшись, поневоле

Смотрела шумная братва

Туда, где горбилась на поле

Сухая рыжая ботва

Еще весной, когда посевы

Взошли и набирали рост,

Еще тогда с волненьем все мы

Так ждали тёплых летних гроз.

Но лето выдалось сухое,

И влагой бредила земля.

Горели листья, никла хвоя,

Ботва пожухла на полях.

Пред нами, шефами, большая

Задача встала: как теперь

Убрать не долю урожая,

А весь картофель без потерь.

И мы – пятнадцать среди многих,

Сменив привычный ритм работ

На пыль просёлочной дороги,

В тот день оставили завод

И вот оно – раздолье сосен,

И царство бежевых берёз,

Природа, убранная в осень,

Родная, близкая до слёз.

Здесь всё не так, здесь всё иное.

Нам, уроженцам городов,

Так сладко марево хмельное

Лесных просторов и садов.

Мы все порою тяготеем

К величью девственных картин,

К нерукотворным их куделям

Посеребрённых паутин.

В нас необузданная тяга

К прохладе утренней росы,

И терпкий дух созревших ягод

Нас манит в дальние кусты

И, словно остров неизвестный,

Среди берёзовых стволов

Пред нами встали грудой тесной

С полсотни домиков – село.

Деревня, русская деревня!

Простые избы в два ряда

И одинокий тополь древний

У обмелевшего пруда.

Жара. В полуденной истоме

Ни звука. Только изредка

Состав на дальнем перегоне

Оглушит криками гудка.

Толкутся куры под кустами,

Ища спасительную тень.

Два пса с поникшими хвостами

Скулят и бродят целый день.

Всё в тень от зноя скрыться радо.

И нас, уставших от езды,

Манила тёмная прохлада

Большой приветливой избы.

Вошли. Опрятная светёлка

В лицо пахнула стариной,

Укропом, собранным в метёлку,

И щедрой русской добротой.

В углу лампадка с образами,

И, аккуратна и бела,

Старушка с добрыми глазами
Снует, хлопочет у стола.

И вот уже перед тобою,

Под потолок пуская пар,

Стоит серебряной горою,

Пыхтит пузатый самовар.

Вмиг стол накрыт. В стакан закапал

Душистый чай и через час

Нас сон свалил бы прямо на пол,

Но поле поджидало нас.

Кто знал возвышеннее доли

Из всех живущих на селе,

Чем просто прикоснуться в поле

К ботвою пахнущей земле?

Кто знал приятную усталость

От ветра заскорузлых рук

И очищающую радость

За свой полезный нужный труд?

Движенья слаженны и точны,

Нам отвлекаться недосуг,

Когда конвейером поточным

Пятнадцать пар проворных рук.

Когда огонь соревнованья

Зажег в нас жажду победить,

Когда от личного старанья

Зависит: быть или не быть.

Упрямо метр за метром к цели

Мы шли попарно бороздой.

Уж спины будто онемели

И грязь не смыть одной водой.

Но и она конец имела,

Та наша первая межа*.

И вот уж кто-то неумело

Из леса выкатил ежа.

_______

*Межа – здесь в значении «борозда»

От гама вздрогнули осины.

Девичий визг и смех парней.

Забыты вёдра и корзины
И неизбежность трудных дней.

Усталость вмиг как ветром сдуло,

И слышно было до небес,

Как вдруг от топота и гула

Весь зазвенел осенний лес.

Но день за днем – минули сроки,

Поля пустели, лес редел.

И беззаботные сороки

Совсем остались не у дел.

Среди подружек белобоких

Им скучно, вестникам лесным,

Сидеть на ветках одиноким

И ждать, и мёрзнуть до весны.

И глядя вверх из-под ладони

На них, я видел, как легко

Пастух – весёлый ветер – гонит

Куда-то стадо облаков.

И предо мной уже не небо –

Склады картошки и зерна.

Не облака – машины с хлебом

Идут с рассвета дотемна.

Я слышал, как под урожаем

Трещали, гнулись закрома…

Нас до вокзала провожали

С резными ставнями дома.

И там, в конце второй недели,

Я, как и все, был рад тогда,

Что в этом нашем общем деле

Есть доля моего труда.

Засим кончаю. До рассвета

Всё небо в звёздных огоньках…

Пиши, мой друг, я жду ответа,

И если сможешь, то в стихах».

Герой лишь розовые краски

Решил, как видно, применить,

Рассказывая другу сказки,

Чтоб лишь занудой не прослыть.

Возможно, где-то так и было,

Но только, точно, не везде.

Обычно мало было пыла

У тех, кто ползал в борозде.

Я тоже, вот, в одном колхозе

Повинность сельскую отбыл,

В земле копаясь и в навозе,

Среди быков, коров, кобыл.

Я помню сельские пейзажи:

Деревня, поле, чернозём…

И мы, в осеннем антураже,

Домой усталые бредём.

А «дом» наш – бывшие кошары*:

Там мы и спали – мужики;

А ночью снились нам кошмары –

С рогами чёрные жуки.

_________

*кошара – помещение для содержания овец, скота

Нас попросили подработать:

Убрать в хранилище зерно.

И мы, с усердием, до пота

Крутились, как веретено,

Лишь отдыхать мы не умели.

Сейчас не вспомнить без стыда,

Как потянулись дни похмелий

За днями тяжкого труда.

В деревне был сельмаг-избёнка,

На взгорке – мимо не пройти.

А торговала в нём девчонка,

Лет, правда, этак двадцати.

И покупали мы в сельмаге

Консервы, водку, колбасу.

Писала суммы на бумаге

Татарка смуглая Алсу,

Поскольку денег за работу

Нам не давали наперёд,

В сельмаге мы имели льготу

С оплатой позже – под расчёт.

У ней была сестра Венера.

Красотка – лучше не найти.

Могла любого кавалера

С собой налево увести.

И вот придумали девицы:

Кто будет первая со мной,

На той обязан я жениться,

При всех назвав её женой.

И в ход пошли любые средства,

От макияжа до кокетства.

И алость губ, и томный взгляд,

И обещаний сладкий яд.

Но не сбылись мечты селянок,

(Дороже были мне друзья).

Сквозь пот трудов и дым гулянок

Сигналов их не видел я.