Глава 25

Так… что случилось, то случилось…

Не нам, читатель, им пенять.

Неужто мы, скажи на милость,

Не можем молодость понять?

Не зачерствели ж наши души,

Огонь же в сердце не погас!

Зачем же нам их счастье рушить?

И что сказал бы нам Пегас?

Расправив крылья над землёю,

И усадив на спину нас,

Ему лишь ведомой стезёю

Он всех вознёс бы на Парнас.

Где в вышине, над облаками,

Велеречивы, иль тихи,

Легко порхают мотыльками

Разнообразные стихи.

И среди них те всех чудесней,

Те, чей прекраснее наряд,

Те, чьи слышны повсюду песни,

Что о любви нам говорят.

И мы, вдохнув тот воздух горный

(От вдоха – кругом голова):

«Любви все возрасты покорны…», –  

Его б услышали слова.

Ещё б сказал: «Любви все рады,

И ей опутан шар земной;

Любовь сметает все преграды;

Ей всё подвластно – ей одной!»

Вот что сказал бы нам, возможно,

Тот, кто способствует творить

Всем нам, –  товарищ наш надёжный,

Когда б умел он говорить.

И всё же есть одна старуха

С косой, костлявая карга;

Ей чувство значимо, как муха;

Ей жизнь – и та недорога.

Она нашлёт чуму, холеру,

Коронавирус, глад, войну;

Убьёт любовь, надежду, веру;

Разрушит целую страну.

Вы, люди, гонор свой умерьте;

Холопы вы, а не цари.

Кто сможет глянуть в лице Смерти,

Коль скажет вам Она – умри?!

Но всё же зная: нет спасенья

От беспощадности косы,

Отбросьте страхи и волненья,

И не смотрите на часы.  

Живите, нации, народы,

Плодитесь, множьтесь, племена.

Смерть – это только цикл Природы,  

Жить разрешает вам она!

Как хорошо у тихой речки

Сидеть, да с миленьким вдвоём,

И не нужны совсем словечки,

А можно думать о своём.

О том, что жизнь – она прекрасна!

Что завтра лучше, чем вчера;

О том, что будущее ясно,

Как эти с милым вечера.

Они теперь всё время вместе,

В леса, в луга – куда-нибудь;

Ну, не сиделось им на месте:

На мотоцикл – и снова в путь!

Деревни, сёла проезжая,

Где жили только старики,

Летели, скорость не снижая…

Остановились – у реки.

Марина счастьем наполнялась,

Как молодым вином бокал.

Она Бориса не стеснялась

И, не стыдясь за свой вокал,

В порыве встала и запела

И голос ввысь летел, звеня;

И это соло а капелла

В закат добавило огня.

«Как над речкой, над широкой

Стая утиц пролетала…

Ой, да пролетала!

А за ними ясный сокол,

Сокол – хищник быстрокрылый…

Ой, да быстрокрылый!

Одна утица устала,

От подружек приотстала…

Ой, да приотстала!

Вот и кинулся разбойник

На ту утицу-бедняжку…

Ой, да на бедняжку!

Разметались пух и перья,

Разлетелись по-над речкой…

Ой, да по-над речкой!

Стая утиц перелётных

Улетела без подружки…

Ой, да без подружки!

Хотя шутливой эту песню

Никто из нас не назовёт,

Но у Бориса всех чудесней

Она в душе звучала, вот!

Но, чтобы грусть её развеять

И зажуриться не успеть,

Он, от волненья розовея,

Решился тоже песню спеть.

Ту песню мать его спивала

(Он помнил с детства все слова);

Она ж весёлою бывала,

Когда ещё была жива:

«Казала мені мати: «Не ходи до саду,
Не ламай там вишню, не знайдеш досаду».

А я ж, молоденька, не слухала мати,
Пiшла во садочок, вишню заламати.

Тільки увечорі во садочку темно;
Там одній дівчині боязно і стрьомно.

Покликала Янку, милого дружочка;
Проводив дружочок мене до лужочка.

Ми на тім лужочку з милим милувались,
Жарко обіймались, міцно цiлувались.

До чого ж смілива стала, молоденька.
До чого ж з дружочком було солоденько!»

Костёр и старая палатка,

Звенит гитара под рукой…

Как хорошо, как было сладко

Встречать рассветы над рекой.