Рождение праздника Колесниц. Сигачёв А.А.

«Во время полного солнечного затмения многие великие люди Бхараты-Варши собрались на Курукшетре, в святом месте под названием Саманта-Патча. Это место знаменито тем, что, по приданию, здесь совершались великие жертвоприношения. Как предписано в шастрах, совершился торжественно и сосредоточено обряд омовения, и в течение всего солнечного затмения постились. Раздавались людям большие пожертвования, в том числе коровы, у которых на ногах были золотые колокольчики и на шеях – гирлянды из цветов. Приехали на Курукшетру и жители Вриндавана. В предчувствии увидеть там Шьяма, сердца их громко бились от ликования, а лица сияли, как только что распустившиеся лотосы. Из глаз их текли сладостные слёзы, тела трепетали, и восторг, который они испытывали, был так велик, что на какое-то время они лишились дара речи, погрузившись в океан блаженства. Так же радостно, как и мужчины, встретились женщины. Они сердечно обнимались, обменивались нежными улыбками и с большой любовью смотрели друг на друга. Нежные объятия сопровождались потоками слёз, которые струились по их щекам. Когда гости увидели Шьяма с тысячами цариц, они восхитились этим зрелищем, исполненным божественной красоты и великолепия. Шьям улучил момент, и отправился в укромное место, чтобы там наедине поговорить с гопи».

ШЬЯМ. (Обнимая всех гопи поочерёдно, заговорил с ними.)

Так вышло, что мы с вами разлучились,
Остались, подружки, мне верны?
Иль от того, что так уж получилось
И вспомнить обо мне вы не должны?

Переживая глубоко обиду,
Которую невольно вам нанёс.
Меня не захотите больше видеть,
Что б я на мир не смог взглянуть без слёз.

Не помышлял я с вами расставаться,
То Проведенье разлучило нас.
Прошу вас на меня не обижаться,
Как прежде, я люблю всем сердцем вас.

Вас пригласить могу в свою столицу,
Но знаю вас я слишком хорошо:
Не в силах вы с Ямуной разлучиться,
Где флейтой увлекал вас пастушок.

ЛАЛИТА.

Скажи нам, Шьям, но не играй словами, -
Вернуться во Вриндаван сможешь с нами?

РАДХА.

Неужто, надоел тебе Вриндаван,
И нашим ты пресытился нектаром?

Шьям дорогой, нам сердце растревожил,
Поехать в Двараку с тобой не сможем.
Жить во дворце нам не доставит счастья,
В столичном обществе не сможем мы общаться.

Как хорошо на берегу Ямуны,
Уйти под сень лесов густых.
Там слушать флейты пятую мелодию,
Что льётся по вриндаванском лесу!

Исполнишь тем, ты наши все желанья;
От игр - свеж аромат воспоминанья.
Сердца твоих подруг, что ты не говори,
Полны непредсказуемой любви!

(Все гопи, словно сговорившись, взяли Шьяма за руки, и повели, словно пленника, к его знаменитой колеснице. Они усадили, его в колесницу, рядом с ним по обе стороны от него, посадили гопи Субхадру [14] и пастушка Баладева [15]. Все остальные гопи, стали тянуть за гужи колесницу в сторону Вриндавана. Отъехав немного, они начали петь, вначале негромко, но затем - всё громче).

ГОПИ. (Радостно танцуют, напевая.)

Джая, Гопинатх, джая, Гопинатх,
Джая, Джаганат, джая, Джаганат,
Джая, Баладев, джая, Субхадра,
Ждая, джая, джая, Джаганат!..
Харибол! Харибол! Харибол!
Джая, джая, харибол!..

ЛАЛИТА. (Запевает. Первую строку поёт одна, последующую строку исполняет хор гопи.)

Прекрасная в волне купается речной,
Струей бежит вода вдоль пряди смоляной;
Как будто ночь сама рыдает без конца,
Поражена луной девичьего лица.

Так липнет к телу шелк, что виден стройный стан,
И, на него взглянув, монах забудет сан.
И бросится, святой, пред красотою ниц,
Ах, груди трепетны, как пара диких птиц.

И, чтоб не взмыли ввысь, где птичий клик затих,
Ладони девушки удерживают их.
Луна в реке ныряет без конца,
Красой, любуясь юного лица.

ЧАКРАВАРТИ. (Поёт, обращаясь к Шьяму.)

Сердце твоё, как цветок горящий,
А речь душистого меда слаще.
К тебе я пришла, потому что верю,
Что вправду мужчина ты настоящий.
Что ж медлишь ты? Всеблагое небо
Тебе небывалое счастье прочит!
Найдется ль такая глупая дева,
Что первая пламя обнять захочет?..

ШЬЯМ. (Как будто сердится.)
Ступай, посланница, прочь отсюда,
Где совесть твоя, не могу понять я!
Чужую жену ты мне предлагаешь –
Иль нет у тебя почтенней занятья?
Известно: чтоб погубить мужчину,
Все средства у женщины наготове,
Она пробуждает безумца Анангу
Одним движеньем лукавой брови.
Сегодня надежду зажжет, а завтра -
Изменит своим обещаньям ложным,
Приблизься к ней, даже самый смелый, -
Становится слабым, смешным, ничтожным.
Ступай – и больше не смей являться,
Давно я уловки женские знаю, -
Пускай она всех на земле красивей,
Но стать посмешищем не желаю!..

ЧАКРОВАРТИ. (Поет, обращаясь к Шьяму.)
Чем больше чести и похвал,
Тем меньше искренности в деле.
От Радхи я пришла узнать -
Твои намеренья и цели.
Бросая взор по сторонам,
Ты всех тревожишь да морочишь –
За ослепительным умом
Свое лукавство спрятать хочешь.
О Шьям, я знаю, - ты премудр,
А ведь нуждаются в совете,
Лишь те, что потеряли путь,
Или неопытны, как дети.
Как золото распознают,
Едва потрут о пробный камень,
Так по поступкам судим мы,
Насколько жгуч любовный пламень.
И как цветочную пыльцу -
По аромату различают,
Так и возникшую любовь -
По блеску взоров замечают.

ЧАКРОВАРТИ. (Поет, обращаясь к Радхе.)
Из влажных лотосов устроив ложе,
Его с трудом я погрузила в сон,
Но лотосы желтеют, увядают –
Так с головы до ног он раскален.
Сандал его не лечит – распаляет,
Луна подобна злейшему врагу,
И, если средств целебных не отыщем,
За жизнь его ручаться не могу.
О Радха, сжалься: разлучась с тобою,
Он сохнет и слабеет день за днем.
Тебя, не видя, больше жить не хочет,
Снедаемый мучительным огнем.
Врачи отчаялись, помочь не могут,
Теперь не человек он – полутруп,
Одно лекарство есть, одно спасенье:
Нектар твоих благоуханных губ.

РАДХА. (Поёт.)
Ты мне это тяжкое дело, -
Представила слишком простым!
Тропой, где колючки и змеи,
Мы шли, чтобы встретиться с ним.
Шли долго, гроза бушевала,
И тьма застилала мой взор,—
Два рода старинных решилась
В ту ночь я обречь на позор.
Доверясь тебе, моя сводня,
Тайком я из дому ушла, -
Мне смерть по сравненью с разлукой -
Казалась - не так тяжела.
Что ныне скажу я, достигнув,
Десятой ступени любви?
Ты амриту [16] мне предложила,
Но яд заструился в крови.
О, как ты бесстрашно, подруга,
Чужое богатство крадешь,
Иду за тобой, и не знаю, -
Куда ты меня приведешь!

ШЬЯМ. (Поёт.)
Она прошла, и понял я:
Красивей в мире нет!
Она прошла, — и с жадностью
Мой взор спешит вослед.
Ведь, даже если нищего -
Наследство скоро ждет,
Быть жадным и завистливым -
Он не перестает.
Природой дивно созданы,
Черты ее светлы:
Лицо подобно лотосу,
Глаза - как две пчелы,
Как две пчелы на лотосе,
Что меду напились,
И, расправляя крылышки, -
Вот-вот умчатся ввысь.
Сегодня я красавицу -
Увидел на пути —
И разум зачарованный -
Не знаю, чем спасти.
Ее живые прелести, -
Я взглядом пожирал,
На горы златоверхие, -
На грудь ее взирал.
А бог любви подсматривал, -
За дерзость проучил:
Мой разум одурманенный -
Под стражу заключил.

ХОР ГОПИ. (Поют.)
Вот по этой тропе в тот весенний день,
Он прошел, ясноглазый и темнотелый.
С той поры, вдоль этой тропы - мой взор -
Вслед ему устремляется то и дело.

Растерялась я, грудь не успела прикрыть,
Заметалась душа моя, как в ловушке.
Видел он обнаженные груди мои,
И над этим смеялись потом подружки.

О, скажи мне, близкая из всех подруг, -
Где его отыскать, как увидеть снова?
Я отправлюсь в путь, чтоб опять взглянуть -
На лицо божества моего молодого.

Пусть живет он немыслимо далеко,
Пусть дорога к нему тяжела, опасна, -
Ради встречи с ним, бросив дом родной,
Хоть на край земли, я идти согласна!

Много ль стоит прекрасная плоть моя,
И стыдливость моя, и незрелый разум?
Много ль стоит безвестная жизнь моя -
Рядом с этим лучистым живым алмазом?

О, как стрелы безжалостны бога любви –
Дни идут, не приносят мне облегченья!
До сих пор я не знала тревог и забот,
А теперь днем и ночью терплю мученья.

У тропы я стояла, когда он прошел,
А за ним толпой устремились люди,
Но успел он искоса бросить взор -
На меня – на мои обнаженные груди.

Раскален мой рассудок – вот-вот сгорит,
Переполнено сердце – вот-вот порвется;
Будто в ад провалилась стыдливость моя,
Будто - вглубь пылающего колодца!
Мне бы Индру великого повстречать:
Я бы тысячу глаз его одолжила;
Мне б Гаруду [17] грозного отыскать:
Я бы крылья могучие попросила.

Чтоб взлететь, божество мое повидать, -
Хоть на миг, тайком, затаив дыханье.
Ах, все мысли мои - эта мысль сожгла,
Все желанья затмило - это желанье!