Большое сердце Дон Кихота. Александр Сигачёв

К 410-летию начала написания Сервантесом романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».)

 

   

         Краткое слово о Сервантесе.

 

    В средневековье империя Карла V, где Солнце никогда не закатывалось, была богатейшей мировой державой, но разъедалась изнутри нескончаемыми устрашающими экономическими кризисами, и не сулила ничего хорошего и счастливого простому испанскому народу. Испания постоянно вела изнурительные войны на суше и на море в Азии и в Африке. В этот жуткий колониальный период произошло удивительное, самое важное событие для Испании того периода. В начале января 1605 года, появился на свет роман Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», ознаменовавший начало новой эры новейшего искусства. Началом написания этого бессмертного романа следует считать вторую половину 1603 года. Эти даты устанавливаются на основании слов самого Сервантеса, что его роман родился «в темнице, местопребывании всякого рода помех, обиталище одних лишь унылых звуков». В севильской тюрьме пребывал Сервантес в 1603 году.  С того времени создавались и рушились империи, канули в лету бесчисленные короли, цари, императоры, полководцы и политики, а этот роман продолжает жить и вдохновлять на жизнь и на борьбу за жизнь, осушая слёзы страданий мира.

    По словам самого Сервантеса, он встретился с нищетой, ещё в родильном доме, и никогда больше с нею не расставался. Большую часть своих знаний он получил самообразованием, читая всё подряд, вплоть до обрывков исписанных бумаг, гонимых ветром по улицам. Нищета в самом неприглядном виде преследовала его до самой могилы. И сам Сервантес говорил о себе, как о человеке, измученном проклятой нищетою, а в народе говорили, что он старик, солдат, идальго, бедняк. И выходит так, что гениального человека, богатейшая в мире Испания ни на грош не обогатила, и не содержала на государственный счёт. Напротив того, загнала его в беспросветную нищету. Ну, что ж,  как метко подметил в 1615 году, Маркес Торрес, за год до смерти Сервантеса: «Если заставляет его писать нужда, дай Бог, чтобы он никогда не жил в достатке, ибо своими творениями, будучи сам бедным, он обогащает весь мир».

     Сервантес принадлежал к старинной, но разорившейся дворянской семьи, «идальгии», дворян, лишённых состояния, синьорий, высоких общественных постов. Отец Сервантеса, Родриго, был лекарем, и нужда преследовала его повсюду, куда бы он переезжал с места на место в поисках заработка. Кочевой образ жизни знакомил Сервантеса, будущего создателя своего Дон Кихота с подлинной жизнью испанского народа. Но вскоре Родриго арестовали, за неуплату долгов, имущество было распродано с торгов. Окончательное разорение семьи Родриго, бедственное положение вынудило совсем ещё юного Мигель де Сервантеса искать какого-либо исхода, зарабатывать себе на хлеб. Он покинул Испанию и прибыл в Рим, где при Аквавиве удачно устроился ключником и вскоре поступил в испанскую армию, расквартированную в Италии. Знакомство с богатой итальянской культурой, особенно с античной литературой и мифологией, обогатили его. Он овладел Итальянским языком, расширил гуманитарные познания итальянского Возрождения в литературе и в философии – поэзией Данте, Петрарки, Ариосто, Боккаччо, а также с пастушескими романами. Он был страстным читателем неоплатоников. Глубоко ознакомился с античной литературой – Гомера, Вергилия, Горация, Овидия и другими.

    Участвуя в морской битве против турецкого флота, Сервантес получил три огнестрельных раны – две в грудь, одно – в предплечье, и шрамы украсили его мужественное лицо. После долгого излечения, он вновь отправился на службу. Вскоре Сервантес попал в плен к пиратам,  которые захватили геллеру, и отправили его в Алжир. Там он содержался в особо жестоких условиях, с железным кольцом на шее и скованный цепями. Через пять лет, семье, ценой невероятных усилий, удалось его выкупить из ужасного плена.

    Вернувшись на Родину, Сервантес сразу убедился, что он, заслуженный ветеран, участник битв был никому не нужен и забыт всеми, кроме своих самых близких людей. Ему приходилось зарабатывать себе на жизнь лишь случайными заработками. Вдобавок ко всем лишениям Сервантеса, ему было предъявлено нелепое обвинение в сокрытии средств, собранных им по реквизициям и сбору недоимок. За эти тяжёлые обязанности, возложенные на него королевской властью, его сажали в тюрьму дважды. Таким образом,  

Сервантесу было от чего зарядиться энергией рыцарского духа - бессмертного Дон Кихота.

    Испытав на себе противоречие между мечтой о Золотом веке и суровой действительности жизни, Сервантес в этом своём произведении проявлял особую осторожность, чтобы не попасть в поле зрения инквизиции, и умело обойти подводные камни на своём пути. В уста своего Рыцаря печального образа, прикрываясь его безумием, Сервантес вкладывал все уроки по нравственному совершенствованию человека, его мудрости и честности, которые он хотел донести своим читателям. В эти уроки нравственности, Сервантес вкладывал весь свой богатый жизненный опыт и всю сокровищницу своей души. Рядом с похвалой глупости, он умело помещал лучшие плоды Восточной и арабской философии; учёная поэзия гармонично уживалась с напевными стихами испанских народных романсов.

    Народный фольклор и вечная тяга крестьянина к земле составляют одну из главных основ романа, которые постоянно слышатся в непрекращающемся диалоге рыцаря и оруженосца. Санчо без Дон Кихота и Дон Кихота без Санчо – трудно себе представить. Постоянно обмениваясь мнениями, они непрерывно обогащают и дополняют друг друга в стремлении к гармонии, гуманизму, мудрости. В основном действия разворачиваются на фоне кастальских деревень, самых бедных испанских провинций – в Ламанче, с её мальницами, харчевнями, постоялыми дворами, проезжими дорогами, добрыми и несчастными жителями. Со стороны обитателей герцогских замков, герои романа становятся предметом издевательства над ними. Когда Санчо предложили шутовское губернаторство, он всерьёз поверил в это, и проявил блестящий талант администратора. Советы, которые даёт Дон Кихот своему оруженосцу при отправлении Санчо на остров, являют острую сатиру на социальную несправедливость, на уродство государственного строя и вопиющую несправедливость; жертвой всего этого был и сам Сервантес. Отказ от этой шутовской губернаторской роли и убытие из замка Санчо вместе с Дон Кихотом, - это гимн свободе, моральная победа героев над окружающим миром чистогана, тунеядства, алчности, духовного ничтожества, себялюбия и жестокости.

    Идеи защиты Сервантесом слабых и угнетённых, являют собою священный долг человека, в приближении и воплощении в жизнь Золотого века человечества. Прогрессивная сущность Дон Кихота является отповедью мракобесам разного толка в мировом масштабе, их реакционную грязную работу и в наши дни. Образ печального Дон Кихота и поныне странствует по свету. Ради достижения высоких целей, он готов идти наперекор общественным мнениям, не считаясь с обстоятельствами, преодолевая любые преграды, даже если результат его усилий будет плачевен, и он выглядит в глазах окружающих чудаком и неудачником. Главное для него - не отступать от собственных представлений о добре, красоте, благородстве.

    В наши дни, может быть, как никогда прежде актуален образ рыцаря Дон Кихота. Слишком уж много развелось дурных ветряных мельниц, которые перемалывают людям кости с невиданной жесткостью и цинизмом, и ославляют самую прекрасную из женщин – Дульсинею – свою Отчизну…

    Стоит отметить и о подложном томе «Дон Кихота» под псевдонимом Алоно Фернандеса Авельянеды. Автор фальшивки, скрывший себя под псевдонимом, опередил на целый год выход второй части романа «Дон Кихот». Реакционная направленность фальшивки очевидна. Предисловие написано в оскорбительных для Сервантеса тонах, с язвительными намёками и издёвками. Цель у них одна, умолить немеркнущую славу романа. Скорее всего, это дело рук инквизиции, агенты которых и поныне способны только к очернительству, не боясь божьего возмездия за свои прегрешения и злодеяния. Понимая, что нелепо запретить книгу, ставшей известной по всему миру, им остаётся только способ очернительства. Как это напоминает сегодняшних ничтожных людей, которые могут только пакостить, не осознавая, что покрывают сами себя несмываемым позором. Возможно, что Сервантес знал имя автора фальшивки, и понятно было его справедливое негодование, но ему не хватало сил бороться с тайным злодеем. Подложный «Дон Кихот», впрочем, был вскоре всеми позабыт и заброшен в дальний угол.

Сервантес скажет в последствие в своей поэме «Путешествие на Парнас»:

 

Преследуем, гоним за каждый стих

Невежеством и завистью презренной,

Ревнитель твой не знает благ земных…

Я шёл стезёю правды неизменной.

Мне добродетель спутницей была,

Но всё ж теперь, представ на суд священный,

Я не могу не вспомнить, сколько зла

Узнал, бродя по жизненным дорогам,

Какой урон судьба мне нанесла…

 

И восклицает вестник богов:

 

Твой труд проник уже во все пределы,

На Росинанте путь свершает он,

И зависти отравленные стрелы

Не создают великому препон.

 

    С прощальным приветом обратился Сервантес к своим читателям в предисловию к своему последнему творению:

    «Простите, радости! Простите, весёлые друзья! Я умираю в надежде на скорую и радостную встречу в мире ином».  

 

    Сервантес умер 23 апреля 1616 года. Незадолго до своей смерти он написал своё посвящение «Северной истории» груфу Лемосскому. Он был похоронен в указанном им монастыре за благотворительный счёт братства.

 

           

ПЕСНИ ДОН-КИХОТА.

 

ЭПИГРАММЫ! ЭПИГРАММЫ!

 

Эпиграммы! Эпиграммы!

Проснитесь, наденьте доспехи!

Мы едем! Мы едем!

Путешествовать по свету!

 

О, моя Дульцинея,

Не отрекись от меня:

Смелее, смелее

Садись на коня!..

 

Ударю по щиту копьем:

Вперёд, кабальеро!..

Владей моим сердцем,

Моя королева!

 

Мне по духу сестра,

Коль мне по сердцу дама!

Как шпага остра

Моя эпиграмма!

 

Да упадёт мой юмор

К ногам каплей разума.

Дульцинея, на коленях

Не умолял ни разу я…

 

Венцом будет юмор,

Моя Дульцинея, нам в старости.

Не откажи, моя богиня,

Хотя б в самой малости:

 

О, моя Дульцинея,

Не отрекись от меня –

Смелее, смелее

Садись на коня!..

 

МОЙ РОССИНАНТ.

 

Велосипед мой – тощий Росинант!..

Скрипит седло, аж слушать неохота.

Улыбкой заряжает горожан

Отчаянное сердце Дон Кихота.

 

- Крути-верти, приятель, не ленись,-

Кричат вослед, - и я – кручу с отвагой!..

Мой Росинант, смотри же – не споткнись! –

Сверкают спицы острые, как шпаги!..

 

Вперёд, вперёд, дружище Росинант!

Смотреть-то на тебя кому ж охота?

Уж ты потешил, братец, горожан,

Что умереть не жалко Дон Кихоту!..

 

Не по душе уют мне и покой,

И к Богу – все печали и заботы!..

Так Росинант стучит по мостовой,

Что к звёздам рвётся сердце Дон Кихота!..

 

СЕРЕНАДА.

 

Тихо над Тобосом…

Дремлет всё селенье,

Разметавши косы

Дремлет Дульцинея.

 

Друг мой Санчо Панса,

Взять гитару надо,

Пусть исторгнут пальцы

Сердца серенаду.

 

Не дадим амбиции

Обернуться в страх,

Если инквизиции

Донесёт монах.

 

Знать, недаром важный он

Брит иезуит,

Что рукой продажною

С лоджии грозит.

 

Не испортить песни

Этому банану.

Не сойдёт он с места

Поздно или рано.

 

Шёлковую лестницу

Выну из кармана,

За мою прелестницу

Он получит рану!..

 

Друг мой милый Панса,

Так настрой гитару,

Чтобы взор испанки –

Полыхнул пожаром!..

 

НА КРУГИ СВОЯ.

 

Грозится копытом мне сам Сатана,

Шипит сатанинская братья…

Чертовка лишь взглядом лишить может сна,

Ей смерть не откроет объятья.

 

Сворачивай, Санчо, в сторонку осла,

Пора нам на воздух – из ада…

Смотри: Росинант мой настолько ослаб,

Что больше, поверь мне – не надо…

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ РЫЦАРЯ.

 

Росинант не держит Дон Кихота,

Выбился из силы – чуть живой…

Под насмешки черни, брань и хохот

Возвращался Дон Кихот домой…

 

Завернул к ограде Дульцинеи,

Раной и усталостью томим;

Дама сердца, вылитая фея, -

Без притворства любовалась им…

 

И скупым слезам дал волю рыцарь,

Опустившись на цветник без сил…

Что ему на вражий мир сердиться,

Если он богине рая мил!..

 

ТЫ ПОЗВОЛЬ, ЛЮБОВЬ-ДУША!

 

Ты позволь, любовь-душа,

Жить, тобой одной дыша,

Верно, ты ещё не знаешь,

До чего ты хороша!..

 

Подскажи: каким мне быть –

Постарайся не забыть:

Полюби, чтоб стать любимой,

Будь любимой, чтоб любить!..

 

О любви - не говори,

Слов ненужных не дари,

О любви пусть шепчут губы –

Цвета утренней зари!..

 

Царствуй, ночь, не надо дней,

Мне во тьме всего светлей,

Мне любовь твоя сияет –

Солнцем юности моей!..

 

НЕБЕСНАЯ СЕРЕНАДА.

 

Под гитару смелее

Смелый рыцарь поёт,

Под окном Дульцинеи

Заиграл Дон Кихот:

 

«Примечай, Дульцинея,

В яслях Неба звезду...

Приходи... лишь тебе я

Песни неба пряду!..

 

Я лукавить не смею,

Слов чужих не краду...

Приходи Дульцинея?..

Посмотреть на звезду!..»

 

Впереди – сам Эдальго

К яслям Неба идёт,

На гитаре играет

И негромко поёт:

 

Вслед за ним, хорошея,

Дульцинея идёт,

В поводу Дульцинея

Росинанта ведёт...

 

 «Лишь тебе, лишь тебе я

Песни в сердце пряду,

Видишь ли, Дульцинея,

В яслях Неба звезду!..»

 

ТЫ МЕНЯ ЛЮБИМЫМ НАЗЫВАЛА.

 

Ты меня любимым называла,

Верю я, - воистину любя;

Что б со мною, Дульцинея, стало,

Если б в жизни не было тебя?

 

Осень с клёнов листья разметает,

Листопад откружит золотой,

Как же мне невесело, родная

Дульцинея, нет тебя со мной.

 

Песне из души не достучаться,

Поневоле в сердце сберегу,

Милая, не плакать, не смеяться

Ни с одной другою не могу.

 

Как тебя другие называют, -

Не желаю знать и ведать я...

Ты моя ромашка полевая,

Ласточка весенняя моя.

 

Этой думой ясной и простою,

Как бальзамом сердце оболью:

- Нам бы только встретиться весною,

Зиму без любви перетерплю...

 

СТАРУШКЕ МУЗЕ.

 

Исчезли заблужденья,

Как сон с души моей.

И светлый луч виденья

Блеснул из прошлых дней.

 

И сердце замирает,

Мысль душу окропит,

И вновь мечта витает, -

Надежду шевелит.

 

Мне годы - не обуза,

Люблю я Божий свет...

Прощай, старушка-муза,

Мне уж немало лет.

 

И хоть живу надеждой

На стихотворный свет,

Но уж того, что прежде

Сиянья в мыслях нет.

 

Теперь для праздной встречи

Держу, друзья, запрет;

Скупиться стал на речи –

Мне уж немало лет...

 

Хоть не согласен с веком

Мой Росинант-скилет,

Останусь человеком

Я сам себе во вред...

 

ТИХИЙ ДОН.

 

Пусть - в чудо веровать нельзя,

И всё же я уверен в том,

Что конь вернётся мой, друзья,

И тихий Дон, и отчий дом...

 

Скачу по золотым пескам

Вдоль Дона - бережком крутым,

И пусть от жизни я устал, -

Душой    останусь молодым...

 

Припев:

Конь мой, конь, конь вороной,

Скоро ль, конь, встречусь с тобой?

Друг мой конь, слышишь меня,

Как без тебя жить стану я?..

 

Что косы расплетаешь, грусть,

В висках седые ковыли...

Ты мне мила, казачья Русь,

Как небу милы журавли...

 

Степные кони мне – друзья,

А тихий Дон – мой отчий дом,

И даже высказать нельзя,

Как дорог сердцу батька-Дон!..

 

Припев:

 

ВОЗНЕСЛАСЬ ИЗ СЕРДЦА ПЕСНЯ.

 

Вознеслась из сердца песня

И растаяла вдали…

Только слышно, что крылами

Дружно машут журавли…

 

И, быть может, эта песня

Так навеки б умерла, -

Но однажды – в сердце друга,

Как из пепла ожила!..

 

Песня лучшая не спета,

С этой песней  не один!..

Соловьи поют до лета,

Дон Кихоты – до седин.

 

СОСНОВЫЙ БОР.

 

Вокруг стеной стоит сосновый бор,

Шумит сердито, будто мне в укор...

Шуми, шуми, могучий, старый бор,

Веди со мной печальный разговор...

 

Мне поделом твоих укоров шум,

Не о своей судьбе я полон дум...

Изгнанникам печальный нам венец,

Сосновый бор, приходит нам - конец...

 

Здесь будут только вороны гулять,

Да ветер нас со свистом поминать...

Наш пробил час, - прощай, сосновый бор,

Палач с секирой вышел на дозор.

 

Шуми, шуми, могучий, старый бор,

Веди со мной печальный разговор...

Я защищу тебя, мой старый бор,

Как Дон Кихот, вступлю в последний бой...

 

МОЁ СОКРОВИЩЕ.

 

Мы,  Россияне царского роду,

Лучше сокровищ – песни народа!

В дымке сирени – черёмух туман,

Кто на Руси был от песен не пьян?!

 

Любы весеннего грома раскаты,

Песнями был, как Садко я богатый!

С ними живётся вольней и чудесней,

Женщин улыбки – роскошные песни!..

 

С шумом весною ручьи с гор сбегают,

Боли сердечные в песни слагаю.

Сердце моё жизнь порою гнетёт,

Все же душа неумолчно поёт!..

 

Вот уж и годы своё забирают,

Песни же в сердце моём не стихают.

Голос в душе всё ещё не утих,

Небо – невеста, а я ей – жених!..

 

ПИСЬМО ДОН-КИХОТА.

 

О Дульцинея, вниманьем польщён,

В сердце надежду лелею,

Может быть, буду я Вами прощён,

Нежный мой друг Дульцинея!..

 

Эта луна вам из рыцарских рук, -

Вам ничего не жалею!..

Вы мой надёжный, единственный друг,

Ангел Вы мой, Дульцинея!..

 

Нужную рифму никак не найду...

Сердце – разбитый горшок!

Я не продвинулся в этом году

В лирике – ни на вершок...

 

Буквы и строчки вербую на рать,

Разве же это солдаты?!

Взять бы луну, ей двурогой прогнать,

Всех, словно ржавой лопатой!..

 

Вот уж построил, казалось, их в строй,

А присмотрелся, так, где там!..

Слоги не сцеплены между собой,

Паузы вовсе раздеты...

 

Взять ли мне вправду лопату-луну,

Господи, Боже мой, Правый...

Дать ли заданье им и припугнуть –

Пусть идут, роют каналы...

 

Может быть, буду я Вами прощён –

В сердце надежду Лилею...

Мой Росинант уже ждёт под окном:

Верит: придёт Дульцинея...

 

ПОСЛАНИЕ ДУЛЬЦИНЕИ ДОН КИХОТУ.

 

Друг Дон Кихот, ты мне, как вспышка света!

Я пред тобой – наивное дитя…

Любовь твоя, как яркая комета,

Мне сердце опалило не шутя…

 

Как трудно мне уверовать порою,

Что в этом мире всё же рыцарь есть…

Любимый мой, я от тебя не скрою,

Что мне подарена благая весть…

 

Ах, Дон Кихот, мой рыцарь, неизбывна,

Моя тоска по милому лицу…

Нахлынет вдруг на сердце майским ливнем,

Закружит счастье вихрем по кольцу.

 

Тот вихрь не задержать ни на мгновенье,

Я в нём готова всю себя отдать…

Жизнь моя стала дивным сновиденьем,

Я наяву могу с тобой летать!..

 

УТРО ДОН КИХОТА.

 

Из окошка Дульцинею

Дон Кихот увидел: к фее

Подошёл вплотную рыцарь – вот дела!..

Мигом выскочил из замка

Наш Идальго на полянку...

Дульцинея – лишь руками развела...

 

- Здесь ни с кем я не стояла, -

Дульцинея отвечала;

Ей обидно даже стало за вопрос...

Ты один мне только нужен...

Что подать тебе на ужин?

Но позора Дон Кихот не перенёс.

 

Он воскликнул: «Вот награда!

Так мне, рыцарю и надо...»

И, приметив на ограде шарф большой,

Подхватил тот шарф бледнея,

Обмотал себе им шею,

И всем сердцем холоднея,

Устремился напролом сквозь лес густой...

 

Ветер дул в свои свирели,

Листья по ветру летели,

Дон Кихота пробирал озноб...

И решил вернуться... скоро

Он добрался до забора

Замка своего, в котором

Был готов ему на ужин антрекот.

 

Дульцинея пошутила:

- Улыбнись, мой рыцарь милый,

Что за вид такой унылый?.. вот беда!

Что за шарф у вас на шее -

Это просто украшенье,

В этом шарфе, можно прямо – хоть куда!..

 

Дон Кихот обезоружен...

Он сказал: «Мне шарф был нужен,

Понимаешь, нужен был, как никогда!

И ним теперь я очень дружен,

Без него б я был простужен,

Понимаешь, надо греться иногда!..»

 

НЕСЧЕРПАЕМА ТВОЯ СЕРДЕЧНОСТЬ.

  

Неисчерпаема твоя сердечность,

Перед тобой – и в мыслях не грешу,

Но золотыми буквами навечно

Твоё я имя в сердце напишу.

 

Не в силах мы от горечи разлуки

Сердца и руки наши уберечь,

Когда мы вновь дадим друг другу руки, -

Разбавим горечь мёдом наших встреч.

 

Не говорю: - прощай! но - до свиданья!

Где нет разлук, там не бывает встреч,

Ты не грусти, моё очарованье,

Не зажигай на расставанье свеч...

 

Мы будем жить надеждой в наши встречу,

Не отдалит нас Родины простор,

Когда-нибудь мы в тихий, тёплый вечер

Опять зажжём наш песенный костёр!..

 

 

ДОН КИХОТ ИВАНОВСКИЙ.

Музыкальный  спектакль.

 

Действующие лица и исполнители:

 

Дон Кихот

СашкО – друг Дон Кихота

Мельник

Бард

Дуня

Барда - соседка Дуни по коммунальной квартире

Художник

 

В эпизодах: прохожие, понятые.

 

Место действия: в первом действии - Петушки, во втором действии – Москва.

Время действия – На рубеже второго и третьего тысячелетий.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

 

КАРТИНА ПЕРВАЯ.

 

    Верстовой столб с указателем «Москва – Петушки». Со стороны «Петушков» подъехал на велосипеде к верстовому столбу Дон Кихот. Внимательно рассматривает столб.

 

ДОН КИХОТ.

 

  (Прислоняет свой велосипед к верстовому столбу, развязывает котомку, достаёт еду, раскладывает на газете, поёт.)

 

Велосипед мой – тощий Росинант!..

Скрипит седло, аж слушать неохота.

Улыбкой заряжает горожан

Отчаянное сердце Дон Кихота.

 

- Крути-верти, приятель, не ленись,-

Кричат вослед, - и я – кручу с отвагой!..

Мой Росинант, смотри же – не споткнись! –

Сверкают спицы острые, как шпаги!..

 

Вперёд, вперёд, дружище Росинант!

Смотреть-то на тебя кому ж охота?

Уж ты потешил, братец, горожан,

Что умереть не жалко Дон Кихоту!..

 

Не по душе уют мне и покой,

И к Богу – все печали и заботы!..

Так Росинант стучит по мостовой,

Что к звёздам рвётся сердце Дон Кихота!..

 

    Со стороны Москвы подъехал к верстовому столбу СашкО, принялся изучать указатель.

 

ДОН КИХОТ.

 

(Первым признал своего давнего знакомого СашкО, слегка ударяет его по плечу, восклицает.)

 

Какая встреча, друг-дружище,

Друзей дороже целой тыщи!..

 

САШКО.  (Словно очнувшись ото сна, восклицает с удивлением.)

Сеньор, сеньор, ты невредим?!

Ой, сколько лет и сколько зим!..

 

    (От радости вытирает слёзы рукавом.)

 

ДОН КИХОТ. (Говорит с укоризной.)

Довольно слёз, ты ж не девица,

Для ратных дел зовёт столица!

Ведь я сюда не для потехи,

Но кривду выправить приехал…

 

САШКО.

 

 (Продолжает вытирать свои слёзы двумя рукавами, наконец, произносит.)

 

Сеньор, известен мне твой принцип:

Ты с кривдой рад всегда сразиться,

Но там ведь мельница крутИтся, -

Не дай Господь, - во сне приснится…

 

ДОН КИХОТ. (С нотками обиды в голосе.)

СашкО, хоть ты мне верный друг,

Не говори такого вслух…

Сколь мельницы не велики, -

Но мне пустяк их сквозняки…

 

 (Поёт арию «Расцветали цветы»)

 

Расцветали цветы, собирались меды

Ради верного друга да гостя…

Расскажу я тебе, как ушёл от беды,

Как уйти было вовсе непросто…

 

Распахну я окошко, чтоб мир услыхал,

Чтоб его не туманились нивы,

Лучше лучших Восточных вееров-опахал

У буланого дыбилась грива…

 

Снял тоску я кручину с себя молодца

Завернул её в гриву надёжно…

И Россией родной от конца до конца

Проскакал, словно беглый острожный…

 

Гой, вы, росы мои, огневые мои,

До медовых, до самых последних…

Расцветали цветы, собирались меды

С колокольчиков, с маков победных!

 

САШКО. (Говорит взволнованно.)

Как жил я, не знаю, без ваших-то песен,

Что, правда, то, правда: у песен – мир тесен…

 

ДОН КИХОТ.

Эх, друг мой надёжный, дружище мой старый,

Скажи мне: «Звучит ещё наша гитара?»

 

САШКО.

 

 (Свою гитару, висевшую у него за спиной, переворачивает себе на грудь, играет, поют дуэтом свою любимую песню.)

 

Взгрустнулось гитаре недаром,

Припомнилось верно, гитаре:

Когда молодая была,

Как в роще прекрасной цвела

Мы что ли с гитарой не пара?!

 

Эх, гитара,

не оплакивай меня,

Пусть даже с грустью,

всё же нам поётся…

Все, до одной твоей струны,

ещё звенят,

И каждая –

на сердце отзовётся…

 

Мы, разве с гитарой – не пара?

За талию обнял гитару…

Пока не смолкает она,

Как Солнце, нас греет Луна!

 

Эх, гитара,

не оплакивай меня,

Пусть даже с грустью,

всё же нам поётся…

Все, до одной твоей струны,

ещё звенят,

И каждая –

на сердце отзовётся…

 

ДОН КИХОТ. (Речитатив.)

СашкО, мой милый друг,

Ведь мы ж не бесталанны, -

На что мы губим жизнь? -

Ответь мне, друг желанный…

Смотри: о чём толпа в безумии хлопочет?

Пусть этот подлый червь

Нам души не подточит…

И я скажу, мой друг,

Чем с пошлостью водиться,

Уж лучше петь одним, -

Нам будет, чем гордиться…

Свободен наш союз,

Нам принужденье чуждо;

Нам песня – божество!

Девиз: борьба и дружба!.. 

 

КАРТИНА ВТОРАЯ.

 

Дон Кихот и СашкО едут на велосипедах в сторону Москвы. Им преграждает путь мельник в белом халате и в белом колпаке.

 

МЕЛЬНИК.

 

 (Расставляет руки в стороны, преграждая путешественникам путь.)

 

Стой, ребята, без затей, -

Тормозите лошадей…

Предъявите-ка билет…

Безбилетным ходу нет…

Повертайте, уезжайте, -

До греха не возбуждайте!..

 

(Поёт.)

 

Русская мельница

Крутится, вертится,

Мелит всё на дурака…

Здесь перемелется

Всё, что имеется,

Всё будет, только мука…

 

Я мельник надёжный,

Жестокий – безбожно,

И мною доволен народ…

Здесь всё мне подвластно,

Мелю первоклассно,

Всем кости могу помолоть…

 

Здесь перемелется

Всё, что имеется,

Всё будет, только мука…

Русская мельница

Крутится, вертится,

Мелит всё на дурака…

 

Предъявите-ка билет…

Безбилетным ходу нет…

Повертайте, уезжайте, -

До греха не возбуждайте!..

 

ДОН КИХОТ. (Перебивает мельника.)

Хватит, мельник, вздор молоть…

Нас труба вперёд зовёт!

Рад ты нам, иль ты не рад –

Мы проедем в стольный град!..

Или я не Дон Кихот,

Иль копьё тебе в живот!..

(Обращается к Сашко.)

Друг, смелей гони вперёд,

Слава долго ведь не ждёт!..

 

(Решительно едут вперёд, мельник, отступает в сторону, грозит кулаками. Дон Кихот поёт.)

 

Едет рыцарь вперёд,

Вдохновенно поёт,

Пламенея былою отвагой…

А навстречу ему

Старец. Рыцарь к нему, -

«Подскажи мне, где рай Эльдорадо?

 

- Подскажу, мне не жаль, -

Прямо всё поезжай,

И прибудешь ты прямо к параду…

На пути встретишь ад,

Много всяких преград,

Там, за адом и рай Эльдорадо!..

 

И помчал рыцарь тот,

Всё вперёд и вперёд,

И вступил в самый ад, кабальеро…

Сатана приумолк,

Не возьмёт нечисть в толк, -

Как герою, мой ад - по колено?!

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

 

КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

 

(Скамья в сквере. Дон Кихот и СашкО присели отдохнуть.)

 

ДОН КИХОТ. (Декламация.)

Величье древности любя,

Москва, приветствую тебя!..

Как будто вещий сон мне снится –

Сверкнула счастья колесница!

 

Вот я проехал, как герой –

По нашей Красной Мостовой!..

Москва, за благостность твою –

Хвалу тебе я воздаю!..

 

    Появляется Бард с синтезатором, усаживается на скамейке, рядом с путешественниками, бросает фуражку на землю.

 

БАРД. (Играет на синтезаторе, поёт.)

 

Занимается в полнеба

Над столицею заря;

В шапке заячьей облезлой

Ходит нищий вдоль Кремля.

 

В куполах позолоченных

Рдеет алая заря…

Об изменниках  - боярах

Пел шарманщик у Кремля:

 

- Будет новый «пророк», самозванец – обманщик,

И в какой новый «рай» нас загонят тогда?..

- Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,

Эту песню забыть мы хотим навсегда…

 

На мундире часового

Блещут пуговицы - вряд…

Боже, боже, - вновь бояре,

Знать, изменушку творят...

 

Нищим душу не согреет

Факел пламенных речей,

В голубиный рай насыпал

Нищий крохи сухарей…

 

- Будет новый «пророк», самозванец – обманщик,

И в какой новый «рай» нас загонят тогда?..

- «Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,

Эту песню забыть мы хотим навсегда…»  

 

Потухала, погасала

Над столицею заря,

Прижимал к груди собачку, -

Грелся нищий у Кремля.

 

На мундире часового

Блещут пуговицы - вряд…

- Все изменники бояре, -

Люди верно говорят.

 

- Будет новый «пророк», самозванец – обманщик,

И в какой новый «рай» нас загонят тогда?..

- «Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,

Эту песню забыть мы хотим навсегда».   

 

ДОН КИХОТ. (Благодарит исполнителя, кладёт ему в фуражку деньги.)

Прекрасная песня, ко времени - важно,

Как много беды от бояр-то продажных.

Дозволь же, приятель, мне песню исполнить,

Столице от Дона словечко замолвить…

 

(Бард без возражений уступает своё место за синтезатором Дон Кихоту.)

 

ДОН КИХОТ. (Играет и поёт.)

Каяться задумала Россия,

Что скитается Дончак в изгнанье…

Где-то брал казак, отец мой силы,

Вынес все изгойские страданья…

 

Но не надо Дону покаяний,

Недруги России в выжиданье, -

Новых из Руси кровопусканий,

Но теперь казачьими руками…

 

Осмотритесь, братья: кто лукавит?

Кто к братоубийственной толкает?

Кто под русских тщательно рядится?

На Руси ведь кровь-то не водица…

 

Где-то брал казак, отец мой силы,

Вынес все изгойские страданья…

Каяться задумала Россия,

Что скитается казак в изгнанье…

 

БАРД. (Обращается к Дон Кихоту.)

Как много кривды на Руси

С изменой, - Боже упаси…

И видно Богом нам Дано, -

В Русь новое пробить окно…

Теперь в ней, как в берлоге душной,

И русским - свежий воздух нужен…

 

(Кладёт руку на плечо Дон Кихоту.)

Я предлагаю вам ночлег,

Хоть в коммуналке, но уют,

И хватит места нам на всех,

Следи друзей, не тесен круг…       (Все уходят.)

 

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

 

 За столом в небольшой, скромной комнате сидят Бард, Дон Кихот, СашкО, художник и Дуня.

 

БАРД. (Поднимает бокал, произносит тост.)

Друзья, нам чванство не пристало,

Мы с вами попросту живём;

Чтоб выпить, чокнемся сначала,

И пьём, чтоб чокаться потом!

 

Где пьют насильно, ради тоста,

Там пью, едва ли веселей…

Мы пьём, чтоб чокаться и просто, -

Пьём за здоровье всех друзей!

 

Ещё скажу, друзья, игриво,

Как лучше светлый день прожить:

Коль есть вино, в нём можно живо

Мирские дрязги утопить…

 

Пусть мчат, друзья, нас птицы-кони,

Без песен жить никак нельзя…

Без песен жизнь мы не уроним,

И пьём, друзья, до дна, до дна!..

 

Все аплодируют, чокаются, пьют до дна, снова наполняют бокалы.

 

ХУДОЖНИК. (Поднимается для очередного тоста.)

Друзья мои, имею честь

Приятное сказать:

Коль между нами дама есть,

Ей стоит слово дать…

Ещё спешу сказать, друзья,

Товарищи мои,

Что стоя буду слушать я,

И стоя буду пить!..

 

(Все аплодируют. Дуня встаёт, говорит тост для всех, но смотрит на Дон Кихота.)

 

Мой рыцарь не бог весть, - какой,

В красавцах, мало толку…

Фуражку носит милый мой

И грубую толстовку…

 

Он работящий человек,

И ласков он со мною,

Согласна жить с ним триста лет, -

За ним, как за горою!

 

И пусть он человек простой,

Ему я цену знаю…

Железный щит - на золотой, -

Вовек не променяю!

 

Пускай он, - не бог весть, - какой,

В красавцах много ль толку,

Получку носит милый мой,

ДарИт цветы и шёлку!..

 

(Все громко аплодируют.)

 

ДОН КИХОТ. (Встаёт.)

Друзья, позвольте мне добавить

Своих цветов в наш дружеский букет, -

Дуняшу нашу, словом позабавить:

Цветов красивей женщин - в мире нет!..

 

(Поёт.)

Шаг вперёд, Дон-Кихот с Дульцинеей Россия,

И ни шагу назад, ни полшага назад,

Ведь дорогу, идущий лишь только осилит,

Важно, первый нам сделать решительный шаг!

 

Нам земля не простит, если Родине нашей,

Ты изменишь, предав своих мать и отца…

И они проклянут и безжалостно скажут:

Мы напрасно родили его, подлеца…

 

(Неожиданно распахиваются двери, на пороге появляются Мельник с понятыми.)

 

МЕЛЬНИК. (Поставил руки в бока, заявляет громогласно.)

Предъявите ваши документы, -

Кто вы и откуда гости здесь?

Вижу: тут не только есть джельтмены,

Проходимцы тут, я вижу, есть… 

 

ДОН КИХОТ. (Вышел им навстречу.)

Знаю, Мельник, с честью незнакомый…

И незваным оказался тут,

И за это, Мельник, будь готовый, -

Чтоб тебя нагайкою стегнуть!..

(Вынимает из-за голенища казачью нагайку, устремляется на Мельника, который чудом спасся бегством, выпрыгнув в раскрытое окно.)

 

Если, вдруг, оказался враг,

Сделай так, чтоб исчез он вдруг!..

(Обращается к своему другу СашкО)

Нам, СашкО, снова в путь пора,

Нам по коням, пора, мой друг!..

 

Быстро уходят.     Конец спектакля.

 

 

© Copyright: Александр Сигачёв, 2013

Регистрационный номер №0164036

от 13 октября 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0164036 выдан для произведения:

К 410-летию начала написания Сервантесом романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».)

 

   

         Краткое слово о Сервантесе.

 

    В средневековье империя Карла V, где Солнце никогда не закатывалось, была богатейшей мировой державой, но разъедалась изнутри нескончаемыми устрашающими экономическими кризисами, и не сулила ничего хорошего и счастливого простому испанскому народу. Испания постоянно вела изнурительные войны на суше и на море в Азии и в Африке. В этот жуткий колониальный период произошло удивительное, самое важное событие для Испании того периода. В начале января 1605 года, появился на свет роман Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», ознаменовавший начало новой эры новейшего искусства. Началом написания этого бессмертного романа следует считать вторую половину 1603 года. Эти даты устанавливаются на основании слов самого Сервантеса, что его роман родился «в темнице, местопребывании всякого рода помех, обиталище одних лишь унылых звуков». В севильской тюрьме пребывал Сервантес в 1603 году.  С того времени создавались и рушились империи, канули в лету бесчисленные короли, цари, императоры, полководцы и политики, а этот роман продолжает жить и вдохновлять на жизнь и на борьбу за жизнь, осушая слёзы страданий мира.

    По словам самого Сервантеса, он встретился с нищетой, ещё в родильном доме, и никогда больше с нею не расставался. Большую часть своих знаний он получил самообразованием, читая всё подряд, вплоть до обрывков исписанных бумаг, гонимых ветром по улицам. Нищета в самом неприглядном виде преследовала его до самой могилы. И сам Сервантес говорил о себе, как о человеке, измученном проклятой нищетою, а в народе говорили, что он старик, солдат, идальго, бедняк. И выходит так, что гениального человека, богатейшая в мире Испания ни на грош не обогатила, и не содержала на государственный счёт. Напротив того, загнала его в беспросветную нищету. Ну, что ж,  как метко подметил в 1615 году, Маркес Торрес, за год до смерти Сервантеса: «Если заставляет его писать нужда, дай Бог, чтобы он никогда не жил в достатке, ибо своими творениями, будучи сам бедным, он обогащает весь мир».

     Сервантес принадлежал к старинной, но разорившейся дворянской семьи, «идальгии», дворян, лишённых состояния, синьорий, высоких общественных постов. Отец Сервантеса, Родриго, был лекарем, и нужда преследовала его повсюду, куда бы он переезжал с места на место в поисках заработка. Кочевой образ жизни знакомил Сервантеса, будущего создателя своего Дон Кихота с подлинной жизнью испанского народа. Но вскоре Родриго арестовали, за неуплату долгов, имущество было распродано с торгов. Окончательное разорение семьи Родриго, бедственное положение вынудило совсем ещё юного Мигель де Сервантеса искать какого-либо исхода, зарабатывать себе на хлеб. Он покинул Испанию и прибыл в Рим, где при Аквавиве удачно устроился ключником и вскоре поступил в испанскую армию, расквартированную в Италии. Знакомство с богатой итальянской культурой, особенно с античной литературой и мифологией, обогатили его. Он овладел Итальянским языком, расширил гуманитарные познания итальянского Возрождения в литературе и в философии – поэзией Данте, Петрарки, Ариосто, Боккаччо, а также с пастушескими романами. Он был страстным читателем неоплатоников. Глубоко ознакомился с античной литературой – Гомера, Вергилия, Горация, Овидия и другими.

    Участвуя в морской битве против турецкого флота, Сервантес получил три огнестрельных раны – две в грудь, одно – в предплечье, и шрамы украсили его мужественное лицо. После долгого излечения, он вновь отправился на службу. Вскоре Сервантес попал в плен к пиратам,  которые захватили геллеру, и отправили его в Алжир. Там он содержался в особо жестоких условиях, с железным кольцом на шее и скованный цепями. Через пять лет, семье, ценой невероятных усилий, удалось его выкупить из ужасного плена.

    Вернувшись на Родину, Сервантес сразу убедился, что он, заслуженный ветеран, участник битв был никому не нужен и забыт всеми, кроме своих самых близких людей. Ему приходилось зарабатывать себе на жизнь лишь случайными заработками. Вдобавок ко всем лишениям Сервантеса, ему было предъявлено нелепое обвинение в сокрытии средств, собранных им по реквизициям и сбору недоимок. За эти тяжёлые обязанности, возложенные на него королевской властью, его сажали в тюрьму дважды. Таким образом,  

Сервантесу было от чего зарядиться энергией рыцарского духа - бессмертного Дон Кихота.

    Испытав на себе противоречие между мечтой о Золотом веке и суровой действительности жизни, Сервантес в этом своём произведении проявлял особую осторожность, чтобы не попасть в поле зрения инквизиции, и умело обойти подводные камни на своём пути. В уста своего Рыцаря печального образа, прикрываясь его безумием, Сервантес вкладывал все уроки по нравственному совершенствованию человека, его мудрости и честности, которые он хотел донести своим читателям. В эти уроки нравственности, Сервантес вкладывал весь свой богатый жизненный опыт и всю сокровищницу своей души. Рядом с похвалой глупости, он умело помещал лучшие плоды Восточной и арабской философии; учёная поэзия гармонично уживалась с напевными стихами испанских народных романсов.

    Народный фольклор и вечная тяга крестьянина к земле составляют одну из главных основ романа, которые постоянно слышатся в непрекращающемся диалоге рыцаря и оруженосца. Санчо без Дон Кихота и Дон Кихота без Санчо – трудно себе представить. Постоянно обмениваясь мнениями, они непрерывно обогащают и дополняют друг друга в стремлении к гармонии, гуманизму, мудрости. В основном действия разворачиваются на фоне кастальских деревень, самых бедных испанских провинций – в Ламанче, с её мальницами, харчевнями, постоялыми дворами, проезжими дорогами, добрыми и несчастными жителями. Со стороны обитателей герцогских замков, герои романа становятся предметом издевательства над ними. Когда Санчо предложили шутовское губернаторство, он всерьёз поверил в это, и проявил блестящий талант администратора. Советы, которые даёт Дон Кихот своему оруженосцу при отправлении Санчо на остров, являют острую сатиру на социальную несправедливость, на уродство государственного строя и вопиющую несправедливость; жертвой всего этого был и сам Сервантес. Отказ от этой шутовской губернаторской роли и убытие из замка Санчо вместе с Дон Кихотом, - это гимн свободе, моральная победа героев над окружающим миром чистогана, тунеядства, алчности, духовного ничтожества, себялюбия и жестокости.

    Идеи защиты Сервантесом слабых и угнетённых, являют собою священный долг человека, в приближении и воплощении в жизнь Золотого века человечества. Прогрессивная сущность Дон Кихота является отповедью мракобесам разного толка в мировом масштабе, их реакционную грязную работу и в наши дни. Образ печального Дон Кихота и поныне странствует по свету. Ради достижения высоких целей, он готов идти наперекор общественным мнениям, не считаясь с обстоятельствами, преодолевая любые преграды, даже если результат его усилий будет плачевен, и он выглядит в глазах окружающих чудаком и неудачником. Главное для него - не отступать от собственных представлений о добре, красоте, благородстве.

    В наши дни, может быть, как никогда прежде актуален образ рыцаря Дон Кихота. Слишком уж много развелось дурных ветряных мельниц, которые перемалывают людям кости с невиданной жесткостью и цинизмом, и ославляют самую прекрасную из женщин – Дульсинею – свою Отчизну…

    Стоит отметить и о подложном томе «Дон Кихота» под псевдонимом Алоно Фернандеса Авельянеды. Автор фальшивки, скрывший себя под псевдонимом, опередил на целый год выход второй части романа «Дон Кихот». Реакционная направленность фальшивки очевидна. Предисловие написано в оскорбительных для Сервантеса тонах, с язвительными намёками и издёвками. Цель у них одна, умолить немеркнущую славу романа. Скорее всего, это дело рук инквизиции, агенты которых и поныне способны только к очернительству, не боясь божьего возмездия за свои прегрешения и злодеяния. Понимая, что нелепо запретить книгу, ставшей известной по всему миру, им остаётся только способ очернительства. Как это напоминает сегодняшних ничтожных людей, которые могут только пакостить, не осознавая, что покрывают сами себя несмываемым позором. Возможно, что Сервантес знал имя автора фальшивки, и понятно было его справедливое негодование, но ему не хватало сил бороться с тайным злодеем. Подложный «Дон Кихот», впрочем, был вскоре всеми позабыт и заброшен в дальний угол.

Сервантес скажет в последствие в своей поэме «Путешествие на Парнас»:

 

Преследуем, гоним за каждый стих

Невежеством и завистью презренной,

Ревнитель твой не знает благ земных…

Я шёл стезёю правды неизменной.

Мне добродетель спутницей была,

Но всё ж теперь, представ на суд священный,

Я не могу не вспомнить, сколько зла

Узнал, бродя по жизненным дорогам,

Какой урон судьба мне нанесла…

 

И восклицает вестник богов:

 

Твой труд проник уже во все пределы,

На Росинанте путь свершает он,

И зависти отравленные стрелы

Не создают великому препон.

 

    С прощальным приветом обратился Сервантес к своим читателям в предисловию к своему последнему творению:

    «Простите, радости! Простите, весёлые друзья! Я умираю в надежде на скорую и радостную встречу в мире ином».  

 

    Сервантес умер 23 апреля 1616 года. Незадолго до своей смерти он написал своё посвящение «Северной истории» груфу Лемосскому. Он был похоронен в указанном им монастыре за благотворительный счёт братства.

 

           

ПЕСНИ ДОН-КИХОТА.

 

ЭПИГРАММЫ! ЭПИГРАММЫ!

 

Эпиграммы! Эпиграммы!

Проснитесь, наденьте доспехи!

Мы едем! Мы едем!

Путешествовать по свету!

 

О, моя Дульцинея,

Не отрекись от меня:

Смелее, смелее

Садись на коня!..

 

Ударю по щиту копьем:

Вперёд, кабальеро!..

Владей моим сердцем,

Моя королева!

 

Мне по духу сестра,

Коль мне по сердцу дама!

Как шпага остра

Моя эпиграмма!

 

Да упадёт мой юмор

К ногам каплей разума.

Дульцинея, на коленях

Не умолял ни разу я…

 

Венцом будет юмор,

Моя Дульцинея, нам в старости.

Не откажи, моя богиня,

Хотя б в самой малости:

 

О, моя Дульцинея,

Не отрекись от меня –

Смелее, смелее

Садись на коня!..

 

МОЙ РОССИНАНТ.

 

Велосипед мой – тощий Росинант!..

Скрипит седло, аж слушать неохота.

Улыбкой заряжает горожан

Отчаянное сердце Дон Кихота.

 

- Крути-верти, приятель, не ленись,-

Кричат вослед, - и я – кручу с отвагой!..

Мой Росинант, смотри же – не споткнись! –

Сверкают спицы острые, как шпаги!..

 

Вперёд, вперёд, дружище Росинант!

Смотреть-то на тебя кому ж охота?

Уж ты потешил, братец, горожан,

Что умереть не жалко Дон Кихоту!..

 

Не по душе уют мне и покой,

И к Богу – все печали и заботы!..

Так Росинант стучит по мостовой,

Что к звёздам рвётся сердце Дон Кихота!..

 

СЕРЕНАДА.

 

Тихо над Тобосом…

Дремлет всё селенье,

Разметавши косы

Дремлет Дульцинея.

 

Друг мой Санчо Панса,

Взять гитару надо,

Пусть исторгнут пальцы

Сердца серенаду.

 

Не дадим амбиции

Обернуться в страх,

Если инквизиции

Донесёт монах.

 

Знать, недаром важный он

Брит иезуит,

Что рукой продажною

С лоджии грозит.

 

Не испортить песни

Этому банану.

Не сойдёт он с места

Поздно или рано.

 

Шёлковую лестницу

Выну из кармана,

За мою прелестницу

Он получит рану!..

 

Друг мой милый Панса,

Так настрой гитару,

Чтобы взор испанки –

Полыхнул пожаром!..

 

НА КРУГИ СВОЯ.

 

Грозится копытом мне сам Сатана,

Шипит сатанинская братья…

Чертовка лишь взглядом лишить может сна,

Ей смерть не откроет объятья.

 

Сворачивай, Санчо, в сторонку осла,

Пора нам на воздух – из ада…

Смотри: Росинант мой настолько ослаб,

Что больше, поверь мне – не надо…

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ РЫЦАРЯ.

 

Росинант не держит Дон Кихота,

Выбился из силы – чуть живой…

Под насмешки черни, брань и хохот

Возвращался Дон Кихот домой…

 

Завернул к ограде Дульцинеи,

Раной и усталостью томим;

Дама сердца, вылитая фея, -

Без притворства любовалась им…

 

И скупым слезам дал волю рыцарь,

Опустившись на цветник без сил…

Что ему на вражий мир сердиться,

Если он богине рая мил!..

 

ТЫ ПОЗВОЛЬ, ЛЮБОВЬ-ДУША!

 

Ты позволь, любовь-душа,

Жить, тобой одной дыша,

Верно, ты ещё не знаешь,

До чего ты хороша!..

 

Подскажи: каким мне быть –

Постарайся не забыть:

Полюби, чтоб стать любимой,

Будь любимой, чтоб любить!..

 

О любви - не говори,

Слов ненужных не дари,

О любви пусть шепчут губы –

Цвета утренней зари!..

 

Царствуй, ночь, не надо дней,

Мне во тьме всего светлей,

Мне любовь твоя сияет –

Солнцем юности моей!..

 

НЕБЕСНАЯ СЕРЕНАДА.

 

Под гитару смелее

Смелый рыцарь поёт,

Под окном Дульцинеи

Заиграл Дон Кихот:

 

«Примечай, Дульцинея,

В яслях Неба звезду...

Приходи... лишь тебе я

Песни неба пряду!..

 

Я лукавить не смею,

Слов чужих не краду...

Приходи Дульцинея?..

Посмотреть на звезду!..»

 

Впереди – сам Эдальго

К яслям Неба идёт,

На гитаре играет

И негромко поёт:

 

Вслед за ним, хорошея,

Дульцинея идёт,

В поводу Дульцинея

Росинанта ведёт...

 

 «Лишь тебе, лишь тебе я

Песни в сердце пряду,

Видишь ли, Дульцинея,

В яслях Неба звезду!..»

 

ТЫ МЕНЯ ЛЮБИМЫМ НАЗЫВАЛА.

 

Ты меня любимым называла,

Верю я, - воистину любя;

Что б со мною, Дульцинея, стало,

Если б в жизни не было тебя?

 

Осень с клёнов листья разметает,

Листопад откружит золотой,

Как же мне невесело, родная

Дульцинея, нет тебя со мной.

 

Песне из души не достучаться,

Поневоле в сердце сберегу,

Милая, не плакать, не смеяться

Ни с одной другою не могу.

 

Как тебя другие называют, -

Не желаю знать и ведать я...

Ты моя ромашка полевая,

Ласточка весенняя моя.

 

Этой думой ясной и простою,

Как бальзамом сердце оболью:

- Нам бы только встретиться весною,

Зиму без любви перетерплю...

 

СТАРУШКЕ МУЗЕ.

 

Исчезли заблужденья,

Как сон с души моей.

И светлый луч виденья

Блеснул из прошлых дней.

 

И сердце замирает,

Мысль душу окропит,

И вновь мечта витает, -

Надежду шевелит.

 

Мне годы - не обуза,

Люблю я Божий свет...

Прощай, старушка-муза,

Мне уж немало лет.

 

И хоть живу надеждой

На стихотворный свет,

Но уж того, что прежде

Сиянья в мыслях нет.

 

Теперь для праздной встречи

Держу, друзья, запрет;

Скупиться стал на речи –

Мне уж немало лет...

 

Хоть не согласен с веком

Мой Росинант-скилет,

Останусь человеком

Я сам себе во вред...

 

ТИХИЙ ДОН.

 

Пусть - в чудо веровать нельзя,

И всё же я уверен в том,

Что конь вернётся мой, друзья,

И тихий Дон, и отчий дом...

 

Скачу по золотым пескам

Вдоль Дона - бережком крутым,

И пусть от жизни я устал, -

Душой    останусь молодым...

 

Припев:

Конь мой, конь, конь вороной,

Скоро ль, конь, встречусь с тобой?

Друг мой конь, слышишь меня,

Как без тебя жить стану я?..

 

Что косы расплетаешь, грусть,

В висках седые ковыли...

Ты мне мила, казачья Русь,

Как небу милы журавли...

 

Степные кони мне – друзья,

А тихий Дон – мой отчий дом,

И даже высказать нельзя,

Как дорог сердцу батька-Дон!..

 

Припев:

 

ВОЗНЕСЛАСЬ ИЗ СЕРДЦА ПЕСНЯ.

 

Вознеслась из сердца песня

И растаяла вдали…

Только слышно, что крылами

Дружно машут журавли…

 

И, быть может, эта песня

Так навеки б умерла, -

Но однажды – в сердце друга,

Как из пепла ожила!..

 

Песня лучшая не спета,

С этой песней  не один!..

Соловьи поют до лета,

Дон Кихоты – до седин.

 

СОСНОВЫЙ БОР.

 

Вокруг стеной стоит сосновый бор,

Шумит сердито, будто мне в укор...

Шуми, шуми, могучий, старый бор,

Веди со мной печальный разговор...

 

Мне поделом твоих укоров шум,

Не о своей судьбе я полон дум...

Изгнанникам печальный нам венец,

Сосновый бор, приходит нам - конец...

 

Здесь будут только вороны гулять,

Да ветер нас со свистом поминать...

Наш пробил час, - прощай, сосновый бор,

Палач с секирой вышел на дозор.

 

Шуми, шуми, могучий, старый бор,

Веди со мной печальный разговор...

Я защищу тебя, мой старый бор,

Как Дон Кихот, вступлю в последний бой...

 

МОЁ СОКРОВИЩЕ.

 

Мы,  Россияне царского роду,

Лучше сокровищ – песни народа!

В дымке сирени – черёмух туман,

Кто на Руси был от песен не пьян?!

 

Любы весеннего грома раскаты,

Песнями был, как Садко я богатый!

С ними живётся вольней и чудесней,

Женщин улыбки – роскошные песни!..

 

С шумом весною ручьи с гор сбегают,

Боли сердечные в песни слагаю.

Сердце моё жизнь порою гнетёт,

Все же душа неумолчно поёт!..

 

Вот уж и годы своё забирают,

Песни же в сердце моём не стихают.

Голос в душе всё ещё не утих,

Небо – невеста, а я ей – жених!..

 

ПИСЬМО ДОН-КИХОТА.

 

О Дульцинея, вниманьем польщён,

В сердце надежду лелею,

Может быть, буду я Вами прощён,

Нежный мой друг Дульцинея!..

 

Эта луна вам из рыцарских рук, -

Вам ничего не жалею!..

Вы мой надёжный, единственный друг,

Ангел Вы мой, Дульцинея!..

 

Нужную рифму никак не найду...

Сердце – разбитый горшок!

Я не продвинулся в этом году

В лирике – ни на вершок...

 

Буквы и строчки вербую на рать,

Разве же это солдаты?!

Взять бы луну, ей двурогой прогнать,

Всех, словно ржавой лопатой!..

 

Вот уж построил, казалось, их в строй,

А присмотрелся, так, где там!..

Слоги не сцеплены между собой,

Паузы вовсе раздеты...

 

Взять ли мне вправду лопату-луну,

Господи, Боже мой, Правый...

Дать ли заданье им и припугнуть –

Пусть идут, роют каналы...

 

Может быть, буду я Вами прощён –

В сердце надежду Лилею...

Мой Росинант уже ждёт под окном:

Верит: придёт Дульцинея...

 

ПОСЛАНИЕ ДУЛЬЦИНЕИ ДОН КИХОТУ.

 

Друг Дон Кихот, ты мне, как вспышка света!

Я пред тобой – наивное дитя…

Любовь твоя, как яркая комета,

Мне сердце опалило не шутя…

 

Как трудно мне уверовать порою,

Что в этом мире всё же рыцарь есть…

Любимый мой, я от тебя не скрою,

Что мне подарена благая весть…

 

Ах, Дон Кихот, мой рыцарь, неизбывна,

Моя тоска по милому лицу…

Нахлынет вдруг на сердце майским ливнем,

Закружит счастье вихрем по кольцу.

 

Тот вихрь не задержать ни на мгновенье,

Я в нём готова всю себя отдать…

Жизнь моя стала дивным сновиденьем,

Я наяву могу с тобой летать!..

 

УТРО ДОН КИХОТА.

 

Из окошка Дульцинею

Дон Кихот увидел: к фее

Подошёл вплотную рыцарь – вот дела!..

Мигом выскочил из замка

Наш Идальго на полянку...

Дульцинея – лишь руками развела...

 

- Здесь ни с кем я не стояла, -

Дульцинея отвечала;

Ей обидно даже стало за вопрос...

Ты один мне только нужен...

Что подать тебе на ужин?

Но позора Дон Кихот не перенёс.

 

Он воскликнул: «Вот награда!

Так мне, рыцарю и надо...»

И, приметив на ограде шарф большой,

Подхватил тот шарф бледнея,

Обмотал себе им шею,

И всем сердцем холоднея,

Устремился напролом сквозь лес густой...

 

Ветер дул в свои свирели,

Листья по ветру летели,

Дон Кихота пробирал озноб...

И решил вернуться... скоро

Он добрался до забора

Замка своего, в котором

Был готов ему на ужин антрекот.

 

Дульцинея пошутила:

- Улыбнись, мой рыцарь милый,

Что за вид такой унылый?.. вот беда!

Что за шарф у вас на шее -

Это просто украшенье,

В этом шарфе, можно прямо – хоть куда!..

 

Дон Кихот обезоружен...

Он сказал: «Мне шарф был нужен,

Понимаешь, нужен был, как никогда!

И ним теперь я очень дружен,

Без него б я был простужен,

Понимаешь, надо греться иногда!..»

 

НЕСЧЕРПАЕМА ТВОЯ СЕРДЕЧНОСТЬ.

  

Неисчерпаема твоя сердечность,

Перед тобой – и в мыслях не грешу,

Но золотыми буквами навечно

Твоё я имя в сердце напишу.

 

Не в силах мы от горечи разлуки

Сердца и руки наши уберечь,

Когда мы вновь дадим друг другу руки, -

Разбавим горечь мёдом наших встреч.

 

Не говорю: - прощай! но - до свиданья!

Где нет разлук, там не бывает встреч,

Ты не грусти, моё очарованье,

Не зажигай на расставанье свеч...

 

Мы будем жить надеждой в наши встречу,

Не отдалит нас Родины простор,

Когда-нибудь мы в тихий, тёплый вечер

Опять зажжём наш песенный костёр!..

 

 

ДОН КИХОТ ИВАНОВСКИЙ.

Музыкальный  спектакль.

 

Действующие лица и исполнители:

 

Дон Кихот

СашкО – друг Дон Кихота

Мельник

Бард

Дуня

Барда - соседка Дуни по коммунальной квартире

Художник

 

В эпизодах: прохожие, понятые.

 

Место действия: в первом действии - Петушки, во втором действии – Москва.

Время действия – На рубеже второго и третьего тысячелетий.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

 

КАРТИНА ПЕРВАЯ.

 

    Верстовой столб с указателем «Москва – Петушки». Со стороны «Петушков» подъехал на велосипеде к верстовому столбу Дон Кихот. Внимательно рассматривает столб.

 

ДОН КИХОТ.

 

  (Прислоняет свой велосипед к верстовому столбу, развязывает котомку, достаёт еду, раскладывает на газете, поёт.)

 

Велосипед мой – тощий Росинант!..

Скрипит седло, аж слушать неохота.

Улыбкой заряжает горожан

Отчаянное сердце Дон Кихота.

 

- Крути-верти, приятель, не ленись,-

Кричат вослед, - и я – кручу с отвагой!..

Мой Росинант, смотри же – не споткнись! –

Сверкают спицы острые, как шпаги!..

 

Вперёд, вперёд, дружище Росинант!

Смотреть-то на тебя кому ж охота?

Уж ты потешил, братец, горожан,

Что умереть не жалко Дон Кихоту!..

 

Не по душе уют мне и покой,

И к Богу – все печали и заботы!..

Так Росинант стучит по мостовой,

Что к звёздам рвётся сердце Дон Кихота!..

 

    Со стороны Москвы подъехал к верстовому столбу СашкО, принялся изучать указатель.

 

ДОН КИХОТ.

 

(Первым признал своего давнего знакомого СашкО, слегка ударяет его по плечу, восклицает.)

 

Какая встреча, друг-дружище,

Друзей дороже целой тыщи!..

 

САШКО.  (Словно очнувшись ото сна, восклицает с удивлением.)

Сеньор, сеньор, ты невредим?!

Ой, сколько лет и сколько зим!..

 

    (От радости вытирает слёзы рукавом.)

 

ДОН КИХОТ. (Говорит с укоризной.)

Довольно слёз, ты ж не девица,

Для ратных дел зовёт столица!

Ведь я сюда не для потехи,

Но кривду выправить приехал…

 

САШКО.

 

 (Продолжает вытирать свои слёзы двумя рукавами, наконец, произносит.)

 

Сеньор, известен мне твой принцип:

Ты с кривдой рад всегда сразиться,

Но там ведь мельница крутИтся, -

Не дай Господь, - во сне приснится…

 

ДОН КИХОТ. (С нотками обиды в голосе.)

СашкО, хоть ты мне верный друг,

Не говори такого вслух…

Сколь мельницы не велики, -

Но мне пустяк их сквозняки…

 

 (Поёт арию «Расцветали цветы»)

 

Расцветали цветы, собирались меды

Ради верного друга да гостя…

Расскажу я тебе, как ушёл от беды,

Как уйти было вовсе непросто…

 

Распахну я окошко, чтоб мир услыхал,

Чтоб его не туманились нивы,

Лучше лучших Восточных вееров-опахал

У буланого дыбилась грива…

 

Снял тоску я кручину с себя молодца

Завернул её в гриву надёжно…

И Россией родной от конца до конца

Проскакал, словно беглый острожный…

 

Гой, вы, росы мои, огневые мои,

До медовых, до самых последних…

Расцветали цветы, собирались меды

С колокольчиков, с маков победных!

 

САШКО. (Говорит взволнованно.)

Как жил я, не знаю, без ваших-то песен,

Что, правда, то, правда: у песен – мир тесен…

 

ДОН КИХОТ.

Эх, друг мой надёжный, дружище мой старый,

Скажи мне: «Звучит ещё наша гитара?»

 

САШКО.

 

 (Свою гитару, висевшую у него за спиной, переворачивает себе на грудь, играет, поют дуэтом свою любимую песню.)

 

Взгрустнулось гитаре недаром,

Припомнилось верно, гитаре:

Когда молодая была,

Как в роще прекрасной цвела

Мы что ли с гитарой не пара?!

 

Эх, гитара,

не оплакивай меня,

Пусть даже с грустью,

всё же нам поётся…

Все, до одной твоей струны,

ещё звенят,

И каждая –

на сердце отзовётся…

 

Мы, разве с гитарой – не пара?

За талию обнял гитару…

Пока не смолкает она,

Как Солнце, нас греет Луна!

 

Эх, гитара,

не оплакивай меня,

Пусть даже с грустью,

всё же нам поётся…

Все, до одной твоей струны,

ещё звенят,

И каждая –

на сердце отзовётся…

 

ДОН КИХОТ. (Речитатив.)

СашкО, мой милый друг,

Ведь мы ж не бесталанны, -

На что мы губим жизнь? -

Ответь мне, друг желанный…

Смотри: о чём толпа в безумии хлопочет?

Пусть этот подлый червь

Нам души не подточит…

И я скажу, мой друг,

Чем с пошлостью водиться,

Уж лучше петь одним, -

Нам будет, чем гордиться…

Свободен наш союз,

Нам принужденье чуждо;

Нам песня – божество!

Девиз: борьба и дружба!.. 

 

КАРТИНА ВТОРАЯ.

 

Дон Кихот и СашкО едут на велосипедах в сторону Москвы. Им преграждает путь мельник в белом халате и в белом колпаке.

 

МЕЛЬНИК.

 

 (Расставляет руки в стороны, преграждая путешественникам путь.)

 

Стой, ребята, без затей, -

Тормозите лошадей…

Предъявите-ка билет…

Безбилетным ходу нет…

Повертайте, уезжайте, -

До греха не возбуждайте!..

 

(Поёт.)

 

Русская мельница

Крутится, вертится,

Мелит всё на дурака…

Здесь перемелется

Всё, что имеется,

Всё будет, только мука…

 

Я мельник надёжный,

Жестокий – безбожно,

И мною доволен народ…

Здесь всё мне подвластно,

Мелю первоклассно,

Всем кости могу помолоть…

 

Здесь перемелется

Всё, что имеется,

Всё будет, только мука…

Русская мельница

Крутится, вертится,

Мелит всё на дурака…

 

Предъявите-ка билет…

Безбилетным ходу нет…

Повертайте, уезжайте, -

До греха не возбуждайте!..

 

ДОН КИХОТ. (Перебивает мельника.)

Хватит, мельник, вздор молоть…

Нас труба вперёд зовёт!

Рад ты нам, иль ты не рад –

Мы проедем в стольный град!..

Или я не Дон Кихот,

Иль копьё тебе в живот!..

(Обращается к Сашко.)

Друг, смелей гони вперёд,

Слава долго ведь не ждёт!..

 

(Решительно едут вперёд, мельник, отступает в сторону, грозит кулаками. Дон Кихот поёт.)

 

Едет рыцарь вперёд,

Вдохновенно поёт,

Пламенея былою отвагой…

А навстречу ему

Старец. Рыцарь к нему, -

«Подскажи мне, где рай Эльдорадо?

 

- Подскажу, мне не жаль, -

Прямо всё поезжай,

И прибудешь ты прямо к параду…

На пути встретишь ад,

Много всяких преград,

Там, за адом и рай Эльдорадо!..

 

И помчал рыцарь тот,

Всё вперёд и вперёд,

И вступил в самый ад, кабальеро…

Сатана приумолк,

Не возьмёт нечисть в толк, -

Как герою, мой ад - по колено?!

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

 

КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

 

(Скамья в сквере. Дон Кихот и СашкО присели отдохнуть.)

 

ДОН КИХОТ. (Декламация.)

Величье древности любя,

Москва, приветствую тебя!..

Как будто вещий сон мне снится –

Сверкнула счастья колесница!

 

Вот я проехал, как герой –

По нашей Красной Мостовой!..

Москва, за благостность твою –

Хвалу тебе я воздаю!..

 

    Появляется Бард с синтезатором, усаживается на скамейке, рядом с путешественниками, бросает фуражку на землю.

 

БАРД. (Играет на синтезаторе, поёт.)

 

Занимается в полнеба

Над столицею заря;

В шапке заячьей облезлой

Ходит нищий вдоль Кремля.

 

В куполах позолоченных

Рдеет алая заря…

Об изменниках  - боярах

Пел шарманщик у Кремля:

 

- Будет новый «пророк», самозванец – обманщик,

И в какой новый «рай» нас загонят тогда?..

- Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,

Эту песню забыть мы хотим навсегда…

 

На мундире часового

Блещут пуговицы - вряд…

Боже, боже, - вновь бояре,

Знать, изменушку творят...

 

Нищим душу не согреет

Факел пламенных речей,

В голубиный рай насыпал

Нищий крохи сухарей…

 

- Будет новый «пророк», самозванец – обманщик,

И в какой новый «рай» нас загонят тогда?..

- «Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,

Эту песню забыть мы хотим навсегда…»  

 

Потухала, погасала

Над столицею заря,

Прижимал к груди собачку, -

Грелся нищий у Кремля.

 

На мундире часового

Блещут пуговицы - вряд…

- Все изменники бояре, -

Люди верно говорят.

 

- Будет новый «пророк», самозванец – обманщик,

И в какой новый «рай» нас загонят тогда?..

- «Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,

Эту песню забыть мы хотим навсегда».   

 

ДОН КИХОТ. (Благодарит исполнителя, кладёт ему в фуражку деньги.)

Прекрасная песня, ко времени - важно,

Как много беды от бояр-то продажных.

Дозволь же, приятель, мне песню исполнить,

Столице от Дона словечко замолвить…

 

(Бард без возражений уступает своё место за синтезатором Дон Кихоту.)

 

ДОН КИХОТ. (Играет и поёт.)

Каяться задумала Россия,

Что скитается Дончак в изгнанье…

Где-то брал казак, отец мой силы,

Вынес все изгойские страданья…

 

Но не надо Дону покаяний,

Недруги России в выжиданье, -

Новых из Руси кровопусканий,

Но теперь казачьими руками…

 

Осмотритесь, братья: кто лукавит?

Кто к братоубийственной толкает?

Кто под русских тщательно рядится?

На Руси ведь кровь-то не водица…

 

Где-то брал казак, отец мой силы,

Вынес все изгойские страданья…

Каяться задумала Россия,

Что скитается казак в изгнанье…

 

БАРД. (Обращается к Дон Кихоту.)

Как много кривды на Руси

С изменой, - Боже упаси…

И видно Богом нам Дано, -

В Русь новое пробить окно…

Теперь в ней, как в берлоге душной,

И русским - свежий воздух нужен…

 

(Кладёт руку на плечо Дон Кихоту.)

Я предлагаю вам ночлег,

Хоть в коммуналке, но уют,

И хватит места нам на всех,

Следи друзей, не тесен круг…       (Все уходят.)

 

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

 

 За столом в небольшой, скромной комнате сидят Бард, Дон Кихот, СашкО, художник и Дуня.

 

БАРД. (Поднимает бокал, произносит тост.)

Друзья, нам чванство не пристало,

Мы с вами попросту живём;

Чтоб выпить, чокнемся сначала,

И пьём, чтоб чокаться потом!

 

Где пьют насильно, ради тоста,

Там пью, едва ли веселей…

Мы пьём, чтоб чокаться и просто, -

Пьём за здоровье всех друзей!

 

Ещё скажу, друзья, игриво,

Как лучше светлый день прожить:

Коль есть вино, в нём можно живо

Мирские дрязги утопить…

 

Пусть мчат, друзья, нас птицы-кони,

Без песен жить никак нельзя…

Без песен жизнь мы не уроним,

И пьём, друзья, до дна, до дна!..

 

Все аплодируют, чокаются, пьют до дна, снова наполняют бокалы.

 

ХУДОЖНИК. (Поднимается для очередного тоста.)

Друзья мои, имею честь

Приятное сказать:

Коль между нами дама есть,

Ей стоит слово дать…

Ещё спешу сказать, друзья,

Товарищи мои,

Что стоя буду слушать я,

И стоя буду пить!..

 

(Все аплодируют. Дуня встаёт, говорит тост для всех, но смотрит на Дон Кихота.)

 

Мой рыцарь не бог весть, - какой,

В красавцах, мало толку…

Фуражку носит милый мой

И грубую толстовку…

 

Он работящий человек,

И ласков он со мною,

Согласна жить с ним триста лет, -

За ним, как за горою!

 

И пусть он человек простой,

Ему я цену знаю…

Железный щит - на золотой, -

Вовек не променяю!

 

Пускай он, - не бог весть, - какой,

В красавцах много ль толку,

Получку носит милый мой,

ДарИт цветы и шёлку!..

 

(Все громко аплодируют.)

 

ДОН КИХОТ. (Встаёт.)

Друзья, позвольте мне добавить

Своих цветов в наш дружеский букет, -

Дуняшу нашу, словом позабавить:

Цветов красивей женщин - в мире нет!..

 

(Поёт.)

Шаг вперёд, Дон-Кихот с Дульцинеей Россия,

И ни шагу назад, ни полшага назад,

Ведь дорогу, идущий лишь только осилит,

Важно, первый нам сделать решительный шаг!

 

Нам земля не простит, если Родине нашей,

Ты изменишь, предав своих мать и отца…

И они проклянут и безжалостно скажут:

Мы напрасно родили его, подлеца…

 

(Неожиданно распахиваются двери, на пороге появляются Мельник с понятыми.)

 

МЕЛЬНИК. (Поставил руки в бока, заявляет громогласно.)

Предъявите ваши документы, -

Кто вы и откуда гости здесь?

Вижу: тут не только есть джельтмены,

Проходимцы тут, я вижу, есть… 

 

ДОН КИХОТ. (Вышел им навстречу.)

Знаю, Мельник, с честью незнакомый…

И незваным оказался тут,

И за это, Мельник, будь готовый, -

Чтоб тебя нагайкою стегнуть!..

(Вынимает из-за голенища казачью нагайку, устремляется на Мельника, который чудом спасся бегством, выпрыгнув в раскрытое окно.)

 

Если, вдруг, оказался враг,

Сделай так, чтоб исчез он вдруг!..

(Обращается к своему другу СашкО)

Нам, СашкО, снова в путь пора,

Нам по коням, пора, мой друг!..

 

Быстро уходят.     Конец спектакля.

 

 

 

Небесная Пришелица. Сигачёв А.А.

Рождение праздника Колесниц. Сигачёв А.А.