Своё место

7 апреля 2020 - Вадим Ионов
article471504.jpg
Трудно человеку без места… Человек, без места, что камень-метеорит – летит себе, не зная куда, пылит в безбрежном вакууме, и всем на него начхать, до той самой поры, пока не плюхнется он в огород  какой-нибудь Дуньки.  А как плюхнется, пообвыкнется и прилежится – тут уж ему честь и хвала, да охи-вздохи всяко разных углядевших его следопытов. Потому как лежит себе, вчера ещё бестолковая каменюга, на своём месте, а от того градус его важности растёт, вызывая научный интерес и уважение.
Людские же места, определяющие статус их арендаторов могут быть весьма разнообразны – от «веками намоленных» и до «годами насиженных». Однако все они, вне зависимости от степени величия, являются «своими» для того или иного «прилепившегося» к ним индивида.
 
Скамейка у подъёзда номер три многоквартирного дома по улице Весенней, была «своим» местом бдительной пенсионерки Анны Ивановны, за глаза величаемой бабкой Нюрой, а во времена соседских баталий и Аннушкой. Место это Анна Ивановна блюла, как в медицинской, так и в нравственной чистоте, не допуская пребывания на нём задов в рабочих штанах и задов, отягощённых головами с крамольными мыслями. И даже в то время, когда пребывала Анна Ивановна в периметрах двухкомнатной квартиры на втором этаже, всё одно, зорко следила за непрошенными сидельцами на охраняемом ею объекте.
 
Её молчаливое снисхождение на присест имели лишь тучные женщины с неподъёмными сумками, в меру упитанные дамы бухгалтерской наружности и молодухи на тонких ножках, трясущие коляски с невинными очаровательными младенцами. Все же остальные посягатели на незаслуженный отдых были обычно тут же атакованы строгой пенсионеркой вербально через приоткрытое кухонное окно. И они, как правило, не желая связываться со старой грымзой, удалялись, шепча под нос устоявшиеся словосочетания, не блещущие, какой бы то ни было вежливостью. После чего Анна Ивановна закрывала окно и, наслаждаясь очередной победой, произносила грозное, - То-то же… На чужой шесток – не пристраивай задок!
 
Но однажды тихим летним вечером, в час, когда трудолюбивые женщины уже упёрли в холодильники добытые яства, унесли в кабинеты бухгалтерские книги и вернули в колыбели невинных и очаровательных, случилось из ряда вон выходящее событие. Два ещё вполне молодых человека, одного из которых Анна Ивановна тут же окрестила «Чупа-чупсом» за худобу и лысую голову, а второго «Читой» за оттопыренные уши, проходя вдоль дома, взяли да и уселись на оберегаемую ею лавочку.  Мало того, они достали по бутылке пива, закурили, и стали тихо беседовать. Стерпеть такой наглости Анна Ивановна не могла. В ней в ту же минуту, минуя стадию «Бабка Нюра», проявилась агрессивно скандальная Аннушка, желающая показательной порки двух беззастенчивых хамов. Она высунула голову в окно и воинственно крикнула, - Эй, охламоны! А ну-ка забирайте своё пойло и дуйте отседова!
На что один из охламонов, а именно «Чупа-чупс», холодно посмотрев на блюстительницу порядка, приложил палец к губам, мол, не пыли мамаша, дай бог тебе здоровья,.. после чего отвернулся и продолжил беседовать.
 
Аннушка в Анне Ивановне заклокотала и погнала её на улицу – обличать и карать. Выскочив из подъезда, Анна Ивановна подошла к хамам, набрала в грудь необходимый объём воздуха и… медленно его выдохнула. Случилось это от того, что лопоухий, опередив её разящий монолог, тихо проговорил, - Молчать! Госбезопасность! – и сунул ей под нос красные корочки. В корочках всё было чин чинарём – и ушастая фотография, и звание, и солидная гербовая печать. Когда воздуха в Аннушке не осталось, худой, оторвав от губы сигарету, добавил, - А ну-ка – шагом марш, домой! Проводится спецоперация по поимке опасного диверсанта.
На что бабка Нюра еле заметно кивнула головой и, зыркнув по сторонам, удалилась в свои квадратные метры.
 
Дома она устроилась на кухне за шторой и, наблюдая за агентами, стала прикидывать – кто же в её подъезде может быть подлым супостатом. А после пятиминутных размышлений поняла, что  - ох, как многие  могут и быть! Потому как в кого пальцем не ткни, - каждый двуличен и себе на уме. И каждый живёт не по размерам своего жалования. А поняв, что в подъезде обосновалось целое шпионское гнездо, Анна Ивановна взяла фонарик и начала семафорить «Чупсу» и «Чите», намереваясь заманить их в квартиру и довести до органов страшную тайну. Органы, в свою очередь, пожмурились от вспышек сигнального огня, погрозили в окно кулаками и вскоре покинули место засады, оставив на скамейке две пустые бутылки.
 
Вот из-за этих бутылок с Анной Ивановной и случился паралич здравомыслия. «А вдруг, - подумала Анна Ивановна, - это вовсе и не бутылки, а самый что ни на есть знак! Знак для тайных безопасных сотрудников. Ведь оставляли же дураку Плейшнеру – Евстигнееву горшок на подоконнике. Смотри, мол, Плейшнер за горшком, чтобы потом с пилюлей за щекой башкой вниз из окна не прыгать! Так может и тут тоже, какое тайное послание? К примеру, - два диверсанта в подъезде, а то может и все одиннадцать, если бутылки не складывать, а смотреть на них порознь. А так как прищучить сволочей-соседей Анне Ивановне страсть, как хотелось, то она и стала стеречь стеклотару от посягательств на неё бомжей и дворников.
 
Таким образом, бутылки простояли на лавочке более суток, и пропали лишь после того, как Анну Ивановну всё же одолел коварный Морфей. А проспав несколько часов, Бабка Нюра проснулась и, вспомнив про безопасность, запричитала и кинулась к окну. Скамейка была пуста – ни органов, ни знаков. От этой печальной картины она принялась себя корить и обливать сердце кровью, страдая от упущенной возможности прихлопнуть врагов Отечества.
 
И тут, когда Анна Ивановна уже собралась принять лафитничек валерьянки, из подъезда вышли двое полицейских. Они явно торопились и  вели под волосаты ручки Федьку Кашкина – сорокалетнего прохиндея сутулой наружности, при питии буйного. «Вот те раз, - подумала Анна Ивановна, наблюдая за помещением в «бобик» соседа с пятого этажа, - а ведь так-то и не скажешь, что он, Федька, шельма ЦРУшная. Ходил всё себе, паскудник, эдаким простачком, прикидывался слесарем с номерного завода. А сам, небось, на этом самом заводе не только напильником помахивал, а и обороноспособность на телефон щёлкал, да и отправлял в пентагон… до востребования. А ему оттуда деньжищи бандеролями… Но как бы там ни было, а один есть! И это, похоже, только начало…»
 
А вечером того же дня Анна Ивановна сидела с достойными её скамейки компаньонками  и слушала от них последние новости. Самой резонансной из них была новость об аресте гражданина Кашкина. Компаньонка слева, побожившись за достоверность информации, утверждала, что погорел Федька по своей же вспыльчивости при обострении на семейном фронте. Обострение проявило себя обидным эпитетом изошедшим из уст его сожительницы– Зинки. Зинка тявкнула, Федька дрыгнул и… и помял своей волосатой лапищей Зинкину сопатку. Ну, тут понятно, крики, мол, спасите-помогите,  убивают и лишают неприкосновенной женской красоты…. Вот Федьку и повязала летучая полицейская бригада.
 
Сразу же после доклада между двумя крайними приближенными начались прения. Сама Анна Ивановна в прениях не участвовала, она, молча, сидела и хитрО  улыбаясь, думала: «Болтайте, болтайте… А тут вот лишь я одна и знаю за что Федьку-диверсанта в каталажку упекли. Только это тайна государственная – не для ваших ушей…»
 
Сегодня Анна Ивановна с нетерпением ждёт продолжения увлекательных событий. А в её реестре дозволительного сидения на скамейке появилась новая категория – благообразные мужчины с пивными бутылками. Однако при распознавании в них обыкновенных попивающих рамоликов, Анна Ивановна приоткрывает окно и гонит их к чёртовой матери, тем самым освобождая место для возможных безопасных сидельцев…

© Copyright: Вадим Ионов, 2020

Регистрационный номер №0471504

от 7 апреля 2020

[Скрыть] Регистрационный номер 0471504 выдан для произведения: Трудно человеку без места… Человек, без места, что камень-метеорит – летит себе, не зная куда, пылит в безбрежном вакууме, и всем на него начхать, до той самой поры, пока не плюхнется он в огород  какой-нибудь Дуньки.  А как плюхнется, пообвыкнется и прилежится – тут уж ему честь и хвала, да охи-вздохи всяко разных углядевших его следопытов. Потому как лежит себе, вчера ещё бестолковая каменюга, на своём месте, а от того градус его важности растёт, вызывая научный интерес и уважение.
Людские же места, определяющие статус их арендаторов могут быть весьма разнообразны – от «веками намоленных» и до «годами насиженных». Однако все они, вне зависимости от степени величия, являются «своими» для того или иного «прилепившегося» к ним индивида.
 
Скамейка у подъёзда номер три многоквартирного дома по улице Весенней, была «своим» местом бдительной пенсионерки Анны Ивановны, за глаза величаемой бабкой Нюрой, а во времена соседских баталий и Аннушкой. Место это Анна Ивановна блюла, как в медицинской, так и в нравственной чистоте, не допуская пребывания на нём задов в рабочих штанах и задов, отягощённых головами с крамольными мыслями. И даже в то время, когда пребывала Анна Ивановна в периметрах двухкомнатной квартиры на втором этаже, всё одно, зорко следила за непрошенными сидельцами на охраняемом ею объекте.
 
Её молчаливое снисхождение на присест имели лишь тучные женщины с неподъёмными сумками, в меру упитанные дамы бухгалтерской наружности и молодухи на тонких ножках, трясущие коляски с невинными очаровательными младенцами. Все же остальные посягатели на незаслуженный отдых были обычно тут же атакованы строгой пенсионеркой вербально через приоткрытое кухонное окно. И они, как правило, не желая связываться со старой грымзой, удалялись, шепча под нос устоявшиеся словосочетания, не блещущие, какой бы то ни было вежливостью. После чего Анна Ивановна закрывала окно и, наслаждаясь очередной победой, произносила грозное, - То-то же… На чужой шесток – не пристраивай задок!
 
Но однажды тихим летним вечером, в час, когда трудолюбивые женщины уже упёрли в холодильники добытые яства, унесли в кабинеты бухгалтерские книги и вернули в колыбели невинных и очаровательных, случилось из ряда вон выходящее событие. Два ещё вполне молодых человека, одного из которых Анна Ивановна тут же окрестила «Чупа-чупсом» за худобу и лысую голову, а второго «Читой» за оттопыренные уши, проходя вдоль дома, взяли да и уселись на оберегаемую ею лавочку.  Мало того, они достали по бутылке пива, закурили, и стали тихо беседовать. Стерпеть такой наглости Анна Ивановна не могла. В ней в ту же минуту, минуя стадию «Бабка Нюра», проявилась агрессивно скандальная Аннушка, желающая показательной порки двух беззастенчивых хамов. Она высунула голову в окно и воинственно крикнула, - Эй, охламоны! А ну-ка забирайте своё пойло и дуйте отседова!
На что один из охламонов, а именно «Чупа-чупс», холодно посмотрев на блюстительницу порядка, приложил палец к губам, мол, не пыли мамаша, дай бог тебе здоровья,.. после чего отвернулся и продолжил беседовать.
 
Аннушка в Анне Ивановне заклокотала и погнала её на улицу – обличать и карать. Выскочив из подъезда, Анна Ивановна подошла к хамам, набрала в грудь необходимый объём воздуха и… медленно его выдохнула. Случилось это от того, что лопоухий, опередив её разящий монолог, тихо проговорил, - Молчать! Госбезопасность! – и сунул ей под нос красные корочки. В корочках всё было чин чинарём – и ушастая фотография, и звание, и солидная гербовая печать. Когда воздуха в Аннушке не осталось, худой, оторвав от губы сигарету, добавил, - А ну-ка – шагом марш, домой! Проводится спецоперация по поимке опасного диверсанта.
На что бабка Нюра еле заметно кивнула головой и, зыркнув по сторонам, удалилась в свои квадратные метры.
 
Дома она устроилась на кухне за шторой и, наблюдая за агентами, стала прикидывать – кто же в её подъезде может быть подлым супостатом. А после пятиминутных размышлений поняла, что  - ох, как многие  могут и быть! Потому как в кого пальцем не ткни, - каждый двуличен и себе на уме. И каждый живёт не по размерам своего жалования. А поняв, что в подъезде обосновалось целое шпионское гнездо, Анна Ивановна взяла фонарик и начала семафорить «Чупсу» и «Чите», намереваясь заманить их в квартиру и довести до органов страшную тайну. Органы, в свою очередь, пожмурились от вспышек сигнального огня, погрозили в окно кулаками и вскоре покинули место засады, оставив на скамейке две пустые бутылки.
 
Вот из-за этих бутылок с Анной Ивановной и случился паралич здравомыслия. «А вдруг, - подумала Анна Ивановна, - это вовсе и не бутылки, а самый что ни на есть знак! Знак для тайных безопасных сотрудников. Ведь оставляли же дураку Плейшнеру – Евстигнееву горшок на подоконнике. Смотри, мол, Плейшнер за горшком, чтобы потом с пилюлей за щекой башкой вниз из окна не прыгать! Так может и тут тоже, какое тайное послание? К примеру, - два диверсанта в подъезде, а то может и все одиннадцать, если бутылки не складывать, а смотреть на них порознь. А так как прищучить сволочей-соседей Анне Ивановне страсть, как хотелось, то она и стала стеречь стеклотару от посягательств на неё бомжей и дворников.
 
Таким образом, бутылки простояли на лавочке более суток, и пропали лишь после того, как Анну Ивановну всё же одолел коварный Морфей. А проспав несколько часов, Бабка Нюра проснулась и, вспомнив про безопасность, запричитала и кинулась к окну. Скамейка была пуста – ни органов, ни знаков. От этой печальной картины она принялась себя корить и обливать сердце кровью, страдая от упущенной возможности прихлопнуть врагов Отечества.
 
И тут, когда Анна Ивановна уже собралась принять лафитничек валерьянки, из подъезда вышли двое полицейских. Они явно торопились и  вели под волосаты ручки Федьку Кашкина – сорокалетнего прохиндея сутулой наружности, при питии буйного. «Вот те раз, - подумала Анна Ивановна, наблюдая за помещением в «бобик» соседа с пятого этажа, - а ведь так-то и не скажешь, что он, Федька, шельма ЦРУшная. Ходил всё себе, паскудник, эдаким простачком, прикидывался слесарем с номерного завода. А сам, небось, на этом самом заводе не только напильником помахивал, а и обороноспособность на телефон щёлкал, да и отправлял в пентагон… до востребования. А ему оттуда деньжищи бандеролями… Но как бы там ни было, а один есть! И это, похоже, только начало…»
 
А вечером того же дня Анна Ивановна сидела с достойными её скамейки компаньонками  и слушала от них последние новости. Самой резонансной из них была новость об аресте гражданина Кашкина. Компаньонка слева, побожившись за достоверность информации, утверждала, что погорел Федька по своей же вспыльчивости при обострении на семейном фронте. Обострение проявило себя обидным эпитетом изошедшим из уст его сожительницы– Зинки. Зинка тявкнула, Федька дрыгнул и… и помял своей волосатой лапищей Зинкину сопатку. Ну, тут понятно, крики, мол, спасите-помогите,  убивают и лишают неприкосновенной женской красоты…. Вот Федьку и повязала летучая полицейская бригада.
 
Сразу же после доклада между двумя крайними приближенными начались прения. Сама Анна Ивановна в прениях не участвовала, она, молча, сидела и хитрО  улыбаясь, думала: «Болтайте, болтайте… А тут вот лишь я одна и знаю за что Федьку-диверсанта в каталажку упекли. Только это тайна государственная – не для ваших ушей…»
 
Сегодня Анна Ивановна с нетерпением ждёт продолжения увлекательных событий. А в её реестре дозволительного сидения на скамейке появилась новая категория – благообразные мужчины с пивными бутылками. Однако при распознавании в них обыкновенных попивающих рамоликов, Анна Ивановна приоткрывает окно и гонит их к чёртовой матери, тем самым освобождая место для возможных безопасных сидельцев…
 
Запах цели
Машина времени
Рейтинг: +8 355 просмотров
Комментарии (5)
Сергей Шевцов # 8 апреля 2020 в 06:30 +4
А почему-бы автору в дальнейшем не сделать из бабы Нюры эдакую новую мисс Марпл в духе, если не Агаты Кристи, то Дарьи Донцовой? А что? Думаю, не плохо-бы получилось.
joke
София Даль # 10 апреля 2020 в 07:02 +4
Интересный рассказ, читать было здорово.

super-3
Александр Джад # 14 апреля 2020 в 18:41 +2
Замысел неплохой, но не доведён до логического развития. Вот всё вроде бы есть, а как бы это ни о чём. Нет той изюминки, что делает рассказ не то чтобы увлекательным, а хотя бы просто интересным.
Да, далеко героине до миссис Марпл.
Удачи автору!
Людмила Комашко-Батурина # 22 апреля 2020 в 23:07 +1
Интересный рассказ! Ещё бы чуть-чуть перчинки добавить. Душа требует продолжения! Удачи автору!
Василий Мищенко # 29 апреля 2020 в 11:04 0
Чуть-чуть бы пофантазировать для развития сюжета. Стиль изложения мастерский, понравился. Успехов!