Дневник старого хирурга

22 февраля 2018 - Елена Сидоренко
15 ноября
Я никогда не писал дневников. Считал это блажью восторженных девиц. Но сегодня мои стальные принципы сломались. С днем шестидесятилетия, старый хрыч!
Я мог бы рассказать всё своему единственному другу. Но не уверен, что в таких делах можно кому-то доверять. Кроме чистого листа бумаги.
Пляж сегодня напоминал кладбище. Мрак и тишина, запустение. Прибой был почти беззвучен. Много серого – небо, море, берег. Поселок уже впал в летаргический сон без курортников. Люблю это время.
Размышлять легче. Воспоминания глубже. Тяжелое студенчество – хронический недосып и голод. Бесконечная латынь и анатомия. Первая операция – монолитные руки и пот градом над чьей-то вскрытой черепной коробкой. Защита диссертации – шестичасовой бой за уникальный метод нейрохирургии и громкий провал. Неугоден партии, тогда – полшага до суицида, сейчас – смешно. Оппоненты – «позвоночные»[1] крысы, ни разу не державшие в руках скальпель. А потом пришли другие, уговаривали, а я перегорел. Хотелось не писать, а спасать. И я работал. Работал на износ. Таким, как я, противопоказана семья.
Я очень любил Наташку. Еще с первого курса. Я собирался на ней жениться. После ординатуры, конечно. А потом я открыл персональное кладбище. Она умерла под скальпелем моего учителя. Я ассистировал. Видел ее смерть. Впервые видел смерть. Это омерзительно. Потом я летел с билетом в один конец. С шестого этажа. Сегодня о полете поют старые переломы. Собрали по кусочкам друзья-ювелиры. Только душа не прижилась...
Долгая ходьба по мелкой гальке приятно утомила. Думал, за поворотом покурю и двину назад. Хотелось кофе с коньяком и томик Конан Дойля. Но за скальным выступом меня ждал сюрприз. На входе в мой любимый грот сидела девушка. Белые брюки, белая куртка и белые мокасины – медсестра?  Я вспылил, какого черта она здесь делает?!
Она обняла свои колени и положила на них голову. Молчала. Как собака, брошенная хозяином. Из-под густой каштановой челки на меня смотрела моя Наташа. Шок. Совсем не постарела. Такой же шоколадный пучок на затылке. И бархатные зеленые глаза. Сердце вновь ухнуло с шестого этажа. Те же ощущения. Хорошо, что в кармане всегда валидол. Я ушел без слов, рассасывая гадкую таблетку. Что-то сбоит: сердце или психика?..
 
16 ноября
Ночью почти не спал. Все утро дергался. Брился, как юнец к свиданию. То критически, то с надеждой разглядывал себя в зеркало. Заметил впервые, что сейчас выгляжу интереснее, чем в молодости. Лесть? Усилием воли сдержался, чтобы не нарушить традицию утреннего чаепития. Принципы и привычки нельзя нарушать. Еще вчера я был в этом уверен. А сегодня? Я просто спешил на серый ветреный берег.
Сегодня я с ней говорил. Мы встретились на пляже. Она пришла во всем черном. Длинное бесформенное платье, вязаный балахон. Черная ажурная шаль на длинных распущенных волосах. Женщина-тень. Нет, она не похожа на Наташу. Она красивее и глубже. Последний раз у меня так дрожали руки на экзамене по патофизиологии. Я предатель? Нет, я жертва. Жертва ее бездонных глаз.
Она представилась Милаликой. Необыкновенное имя. Долго курили, сидя на холодной гальке. Ее голос убаюкивал и тревожил одновременно. А ее история потрясла меня больше, чем смерть Наташи.
Миле тридцать. Она – тот редкий случай, когда детдомовец стал благополучен во взрослой жизни. Но сейчас она приехала из Москвы, оставив там работу косметолога, квартиру и подлого мужа. Они прожили вместе десять лет. Но совсем недавно ей поставили страшный диагноз – лимфома[2]. Скорая и ужасная гибель! А муж сказал, что не хочет участвовать в этом скорбном событии. Он оставил Милу наедине со смертью, которая уже дышала ей в лицо.
Я не понимал, почему судьба второй раз так жестоко шутит надо мной. Это не справедливо! Может быть, смерть мстит мне за все отвоеванные у нее жизни? Смешно – победы мои временны и иллюзорны. Но ничего другого в моей жизни не было. Глядя в глаза этой несчастной девочке, я пообещал себе, что всю нерастраченную любовь я отдам ей. Я буду биться за нее до последнего своего вздоха.
P.S. А имею ли я право на это? Что может дать старик молодой и красивой женщине? Она чиста и нежна, как утренняя лилия. Я прокуренный до мозга костей вечный холостяк. Болезнь еще не нанесла ей очевидного вреда. А меня старость уже приняла в свои ряды. Мое признание станет ей обузой. Я не могу.
 
23 ноября
Целую неделю ничего тебе не рассказывал.
Это была самая счастливая неделя в моей жизни.
Все эти дни мы провели вместе с Милаликой. Свое чувство я спрятал под отцовской заботой, которую она с благодарной радостью приняла. Я возил ее в горы и дарил вдохновенные высотные виды. Мы выезжали в город и посетили дельфинарий, театр, картинную галерею и французский ресторан. Еще никогда старого прагматика так не радовала бесполезная трата денег. Мороженое, мягкие игрушки, цветы, шарики, аттракционы. Она смеялась и говорила, что сбываются все ее детские мечты. А я чуть не плакал от умиления. Ты представляешь? Оказывается, и я подвластен эмоциям.
Перед прощанием она поцеловала меня в щеку. В этот момент я кожей ощутил, как у меня за спиной вырастают крылья.
 
24 ноября
Сегодня я получил ответ из Израиля. Изучив медицинские документы Милы, профессор сделал заключение, что помочь ей они не могут. Надежды на выздоровление нет.
Но она об этом не узнает. Мы просто будем верить в чудо.
Верить и жить.
Гуляли по нашему пустынному берегу. Она грустила и даже в этой грусти была необыкновенно притягательна.
Расстались раньше обычного, она казалась утомленной.
Спокойной ночи, моя нежная лилия.
 
25 ноября
Ночная темнота еще не покинула мой дом. А в голове царил полный хаос.
Она была здесь этой ночью. Прибежала в первом часу и разрыдалась на моей груди. Я забыл, куда положил на ночь свой прагматизм. Обнимал ее дрожащими руками и ничего не мог сделать. Мальчишка, а не опытный врач. У Милы случилась истерика. Она плакала и кричала, что никому не нужна. Что в ее короткой жизни было так мало счастья. Что она не хочет умирать, а времени совсем не осталось. Я слушал. Сердце мое умирало вместе с ней. Под утро, когда закончились слезы, мы выпили вина. Ушла она так же внезапно, как и появилась.
С обеда до вечера я искал ее на берегу. Но она так и не пришла.
Волновался за нее. Пошел в гостиницу.
Администратор ресепшн убил меня двумя словами: «Она уехала».
 
25 декабря (месяц спустя)
Это был самый тяжелый месяц в моей жизни. Зачем я его пережил?
Смерть – вечный мой оппонент – потирала ручонки и растягивала удовольствие…
После пропажи Милы я подключил все свои старые связи в Москве, чтобы найти ее. Весь ужас заключался в том, что я знал о ней слишком мало. А прирос к ней слишком крепко…
Два дня назад мне позвонили из спецслужбы и сообщили о «находке». Я сразу выехал в столицу.
 
***
Солидный пожилой мужчина в черном драповом пальто и шляпе зашел в подъезд сталинки. Консьерж остановил его:
- Вы к кому?
- Добрый день, я к Милалике Соколовой, - он учтиво снял шляпу.
- Проходите направо и до конца холла.
- Благодарю.
Дверь ему открыла ухоженная женщина, чуть младше его самого. На ее голове была повязана черная ажурная шаль Милы.
- Здравствуйте, Вы, наверное, к Михаилу? Я его жена, Рита. Проходите, пожалуйста, - глубоко печальным голосом сказала она, провожая гостя в роскошный кабинет.
Доктор почувствовал, как сильно заколотилось его сердце – в доме траур, он опоздал. Руки тряслись, ноги стали ватные. Он присел на предложенный стул и попросил воды.
- Меня зовут Георгий Олегович, мы с Милаликой познакомились совсем недавно. Мне очень жаль, что Вашу семью постигла такая трагедия, - скорбно произнес доктор, пытаясь сдержать слёзы.
На полке стояла фотография Милалики с черной лентой на уголке.
- Спасибо за соболезнования, - ответила Маргарита, - Мила вышла в аптеку, совсем скоро вернется. Подождите здесь. Может быть, чаю или кофе хотите?
Георгий испытал второй шок, уже сомневаясь, реальность это или галлюцинации.
- Скоро вернется? – дрожащим голосом уточнил он.
- Да, наша бабушка после похорон Любавы совсем слегла, ей постоянно нужны препараты. Мила и сама страшно переживала смерть сестры-близняшки. После девятого дня забрала медицинскую карту Любушки, ее одежду и уехала в другой город.
У доктора начала складываться некая картина происходящего. И эта картина вызывала у него жуткие эмоции.
В коридоре хлопнула входная дверь. Через пару минут в кабинет зашла Милалика.
- Мам, выйди, - безапелляционно заявила она.
Как только за мамой закрылась дверь, девушка поменялась в лице, ссутулилась и без сил села в кресло.
- Зачем вы приехали?
- Мила, что все это значит? Детский дом, лимфома, предательство мужа… Зачем вы мне так жестоко врали?
- Пойдемте на улицу, не могу здесь долго находиться.
Как только они вышли на Тверскую, Мила сунула ему в руки конверт и стремительно нырнула в переход метро, затерявшись в толпе.
Георгий Олегович сел в ближайшем кафе и открыл послание.
 
Исповедь лгуньи
Дорогой Георгий! Я очень хочу, чтобы когда-нибудь ты прочитал эти строки. Мне ужасно стыдно за ту ложь, которой я оскорбила твои святые чувства ко мне. Этот стыд может толкнуть меня в Москву-реку с Большого каменного моста.
Никто из тех, кто знает меня и мою семью последние тридцать лет, никогда бы не поверил в произошедшее. Моему одиночеству и отчаянию нет предела. Моя сестра Любава была единственной моей опорой и поддержкой на этом свете. И вот ее не стало. Ее убила лимфома. Это ее карту я показывала тебе.
В нашей интеллигентной, дипломатической семье мы были показательно-образцовыми и нежно любимыми детьми. Но по сути были сами по себе. Вкусно накормлены, модно одеты, но всегда – одни. Родители всю жизнь занимались образованием, карьерой и политикой.
Когда Любава узнала о своей болезни, мы кинулись к родителям за помощью. Но папа был в длительной зарубежной командировке, с ним не было связи. А мама была полностью поглощена изучением нового иностранного языка. Лишь сказала, что она не врач, и дала визитку кремлевского онколога. Поразительное хладнокровие. Именно поэтому я соврала, что выросла в детском доме.
Муж Любавы действительно оказался предателем. На имени нашего отца он получил множество преференций. А когда понял, что со смертью Любы лавочка закроется, решил избавить себя от лишних тревог и забот – подал на развод. Любава любила его, а я – ненавижу всеми фибрами души.
Ты, наверное, когда-нибудь слышал, что близнецу, оставшемуся на свете без своей кровной пары, жить долго не суждено. Любава была мной, а я была Любавой. Мы были единым целым, поэтому все ее переживания, которых никто не видел, я перенесла на себя.
В твоих глазах при первой встрече я увидела такую силу и свет, такую чистоту и искренность, каких не встречала за всю жизнь. Понимаю, что мой спектакль слишком жесток по отношению к тебе. Но перед уходом от всего своего сердца прошу у тебя прощения! Если бы тебя не смущала наша разница в возрасте, я просила бы тебя стать моим мужем. Но теперь уже ни к чему…
Целую тебя, мой дорогой Георгий. Спасибо, что ты был в моей жизни.
 
1 января
Здравствуй, Дневник.
Давно мы с тобой не общались. И больше не будем. Пришел попрощаться.
Я прекратил своё существование как холостяк.
Теперь у меня есть человек, которому я могу доверять безмерно.
И пусть шестьдесят лет я был одинок в толпе. Это стоило того, чтобы найти свое позднее зеленоглазое счастье.

[1] «Позвоночными» в 70-80-х называли специалистов, устроенных на элитные места работы по звонку важного чиновника. Другими словами – партийные протеже.
[2] Лимфома - злокачественное заболевание, которое развивается из лимфоидной ткани.

© Copyright: Елена Сидоренко, 2018

Регистрационный номер №0410357

от 22 февраля 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0410357 выдан для произведения: 15 ноября
Я никогда не писал дневников. Считал это блажью восторженных девиц. Но сегодня мои стальные принципы сломались. С днем шестидесятилетия, старый хрыч!
Я мог бы рассказать всё своему единственному другу. Но не уверен, что в таких делах можно кому-то доверять. Кроме чистого листа бумаги.
Пляж сегодня напоминал кладбище. Мрак и тишина, запустение. Прибой был почти беззвучен. Много серого – небо, море, берег. Поселок уже впал в летаргический сон без курортников. Люблю это время.
Размышлять легче. Воспоминания глубже. Тяжелое студенчество – хронический недосып и голод. Бесконечная латынь и анатомия. Первая операция – монолитные руки и пот градом над чьей-то вскрытой черепной коробкой. Защита диссертации – шестичасовой бой за уникальный метод нейрохирургии и громкий провал. Неугоден партии, тогда – полшага до суицида, сейчас – смешно. Оппоненты – «позвоночные»[1] крысы, ни разу не державшие в руках скальпель. А потом пришли другие, уговаривали, а я перегорел. Хотелось не писать, а спасать. И я работал. Работал на износ. Таким, как я, противопоказана семья.
Я очень любил Наташку. Еще с первого курса. Я собирался на ней жениться. После ординатуры, конечно. А потом я открыл персональное кладбище. Она умерла под скальпелем моего учителя. Я ассистировал. Видел ее смерть. Впервые видел смерть. Это омерзительно. Потом я летел с билетом в один конец. С шестого этажа. Сегодня о полете поют старые переломы. Собрали по кусочкам друзья-ювелиры. Только душа не прижилась...
Долгая ходьба по мелкой гальке приятно утомила. Думал, за поворотом покурю и двину назад. Хотелось кофе с коньяком и томик Конан Дойля. Но за скальным выступом меня ждал сюрприз. На входе в мой любимый грот сидела девушка. Белые брюки, белая куртка и белые мокасины – медсестра?  Я вспылил, какого черта она здесь делает?!
Она обняла свои колени и положила на них голову. Молчала. Как собака, брошенная хозяином. Из-под густой каштановой челки на меня смотрела моя Наташа. Шок. Совсем не постарела. Такой же шоколадный пучок на затылке. И бархатные зеленые глаза. Сердце вновь ухнуло с шестого этажа. Те же ощущения. Хорошо, что в кармане всегда валидол. Я ушел без слов, рассасывая гадкую таблетку. Что-то сбоит: сердце или психика?..
 
16 ноября
Ночью почти не спал. Все утро дергался. Брился, как юнец к свиданию. То критически, то с надеждой разглядывал себя в зеркало. Заметил впервые, что сейчас выгляжу интереснее, чем в молодости. Лесть? Усилием воли сдержался, чтобы не нарушить традицию утреннего чаепития. Принципы и привычки нельзя нарушать. Еще вчера я был в этом уверен. А сегодня? Я просто спешил на серый ветреный берег.
Сегодня я с ней говорил. Мы встретились на пляже. Она пришла во всем черном. Длинное бесформенное платье, вязаный балахон. Черная ажурная шаль на длинных распущенных волосах. Женщина-тень. Нет, она не похожа на Наташу. Она красивее и глубже. Последний раз у меня так дрожали руки на экзамене по патофизиологии. Я предатель? Нет, я жертва. Жертва ее бездонных глаз.
Она представилась Милаликой. Необыкновенное имя. Долго курили, сидя на холодной гальке. Ее голос убаюкивал и тревожил одновременно. А ее история потрясла меня больше, чем смерть Наташи.
Миле тридцать. Она – тот редкий случай, когда детдомовец стал благополучен во взрослой жизни. Но сейчас она приехала из Москвы, оставив там работу косметолога, квартиру и подлого мужа. Они прожили вместе десять лет. Но совсем недавно ей поставили страшный диагноз – лимфома[2]. Скорая и ужасная гибель! А муж сказал, что не хочет участвовать в этом скорбном событии. Он оставил Милу наедине со смертью, которая уже дышала ей в лицо.
Я не понимал, почему судьба второй раз так жестоко шутит надо мной. Это не справедливо! Может быть, смерть мстит мне за все отвоеванные у нее жизни? Смешно – победы мои временны и иллюзорны. Но ничего другого в моей жизни не было. Глядя в глаза этой несчастной девочке, я пообещал себе, что всю нерастраченную любовь я отдам ей. Я буду биться за нее до последнего своего вздоха.
P.S. А имею ли я право на это? Что может дать старик молодой и красивой женщине? Она чиста и нежна, как утренняя лилия. Я прокуренный до мозга костей вечный холостяк. Болезнь еще не нанесла ей очевидного вреда. А меня старость уже приняла в свои ряды. Мое признание станет ей обузой. Я не могу.
 
23 ноября
Целую неделю ничего тебе не рассказывал.
Это была самая счастливая неделя в моей жизни.
Все эти дни мы провели вместе с Милаликой. Свое чувство я спрятал под отцовской заботой, которую она с благодарной радостью приняла. Я возил ее в горы и дарил вдохновенные высотные виды. Мы выезжали в город и посетили дельфинарий, театр, картинную галерею и французский ресторан. Еще никогда старого прагматика так не радовала бесполезная трата денег. Мороженое, мягкие игрушки, цветы, шарики, аттракционы. Она смеялась и говорила, что сбываются все ее детские мечты. А я чуть не плакал от умиления. Ты представляешь? Оказывается, и я подвластен эмоциям.
Перед прощанием она поцеловала меня в щеку. В этот момент я кожей ощутил, как у меня за спиной вырастают крылья.
 
24 ноября
Сегодня я получил ответ из Израиля. Изучив медицинские документы Милы, профессор сделал заключение, что помочь ей они не могут. Надежды на выздоровление нет.
Но она об этом не узнает. Мы просто будем верить в чудо.
Верить и жить.
Гуляли по нашему пустынному берегу. Она грустила и даже в этой грусти была необыкновенно притягательна.
Расстались раньше обычного, она казалась утомленной.
Спокойной ночи, моя нежная лилия.
 
25 ноября
Ночная темнота еще не покинула мой дом. А в голове царил полный хаос.
Она была здесь этой ночью. Прибежала в первом часу и разрыдалась на моей груди. Я забыл, куда положил на ночь свой прагматизм. Обнимал ее дрожащими руками и ничего не мог сделать. Мальчишка, а не опытный врач. У Милы случилась истерика. Она плакала и кричала, что никому не нужна. Что в ее короткой жизни было так мало счастья. Что она не хочет умирать, а времени совсем не осталось. Я слушал. Сердце мое умирало вместе с ней. Под утро, когда закончились слезы, мы выпили вина. Ушла она так же внезапно, как и появилась.
С обеда до вечера я искал ее на берегу. Но она так и не пришла.
Волновался за нее. Пошел в гостиницу.
Администратор ресепшн убил меня двумя словами: «Она уехала».
 
25 декабря (месяц спустя)
Это был самый тяжелый месяц в моей жизни. Зачем я его пережил?
Смерть – вечный мой оппонент – потирала ручонки и растягивала удовольствие…
После пропажи Милы я подключил все свои старые связи в Москве, чтобы найти ее. Весь ужас заключался в том, что я знал о ней слишком мало. А прирос к ней слишком глубоко…
Два дня назад мне позвонили из спецслужбы и сообщили о «находке». Я сразу выехал в столицу.
 
***
Солидный пожилой мужчина в черном драповом пальто и шляпе зашел в подъезд сталинки. Консьерж остановил его:
- Вы к кому?
- Добрый день, я к Милалике Соколовой, - он учтиво снял шляпу.
- Проходите направо и до конца холла.
- Благодарю.
Дверь ему открыла ухоженная женщина, чуть младше его самого. На ее голове была повязана черная ажурная шаль Милы.
- Здравствуйте, Вы, наверное, к Михаилу? Я его жена, Рита. Проходите, пожалуйста, - глубоко печальным голосом сказала она, провожая гостя в роскошный кабинет.
Доктор почувствовал, как сильно заколотилось его сердце – в доме траур, он опоздал. Руки тряслись, ноги стали ватные. Он присел на предложенный стул и попросил воды.
- Меня зовут Георгий Олегович, мы с Милаликой познакомились совсем недавно. Мне очень жаль, что Вашу семью постигла такая трагедия, - скорбно произнес доктор, пытаясь сдержать слёзы.
На полке стояла фотография Милалики с черной лентой на уголке.
- Спасибо за соболезнования, - ответила Маргарита, - Мила вышла в аптеку, совсем скоро вернется. Подождите здесь. Может быть, чаю или кофе хотите?
Георгий испытал второй шок, уже сомневаясь, реальность это или галлюцинации.
- Скоро вернется? – дрожащим голосом уточнил он.
- Да, наша бабушка после похорон Любавы совсем слегла, ей постоянно нужны препараты. Мила и сама страшно переживала смерть сестры-близняшки. После девятого дня забрала медицинскую карту Любушки, ее одежду и уехала в другой город.
У доктора начала складываться некая картина происходящего. И эта картина вызывала у него жуткие эмоции.
В коридоре хлопнула входная дверь. Через пару минут в кабинет зашла Милалика.
- Мам, выйди, - безапелляционно заявила она.
Как только за мамой закрылась дверь, девушка поменялась в лице, ссутулилась и без сил села в кресло.
- Зачем вы приехали?
- Мила, что все это значит? Детский дом, лимфома, предательство мужа… Зачем вы мне так жестоко врали?
- Пойдемте на улицу, не могу здесь долго находиться.
Как только они вышли на Тверскую, Мила сунула ему в руки конверт и стремительно нырнула в переход метро, затерявшись в толпе.
Георгий Олегович сел в ближайшем кафе и открыл послание.
 
Исповедь лгуньи
Дорогой Георгий! Я очень хочу, чтобы когда-нибудь ты прочитал эти строки. Мне ужасно стыдно за ту ложь, которой я оскорбила твои святые чувства ко мне. Этот стыд может толкнуть меня в Москву-реку с Большого каменного моста.
Никто из тех, кто знает меня и мою семью последние тридцать лет, никогда бы не поверил в произошедшее. Моему одиночеству и отчаянию нет предела. Моя сестра Любава была единственной моей опорой и поддержкой на этом свете. И вот ее не стало. Ее убила лимфома. Это ее карту я показывала тебе.
В нашей интеллигентной, дипломатической семье мы были показательно-образцовыми и нежно любимыми детьми. Но по сути были сами по себе. Вкусно накормлены, модно одеты, но всегда – одни. Родители всю жизнь занимались образованием, карьерой и политикой.
Когда Любава узнала о своей болезни, мы кинулись к родителям за помощью. Но папа был в длительной зарубежной командировке, с ним не было связи. А мама была полностью поглощена изучением нового иностранного языка. Лишь сказала, что она не врач, и дала визитку кремлевского онколога. Поразительное хладнокровие. Именно поэтому я соврала, что выросла в детском доме.
Муж Любавы действительно оказался предателем. На имени нашего отца он получил множество преференций. А когда понял, что со смертью Любы лавочка закроется, решил избавить себя от лишних тревог и забот – подал на развод. Любава любила его, а я – ненавижу всеми фибрами души.
Ты, наверное, когда-нибудь слышал, что близнецу, оставшемуся на свете без своей кровной пары, жить долго не суждено. Любава была мной, а я была Любавой. Мы были единым целым, поэтому все ее переживания, которых никто не видел, я перенесла на себя.
В твоих глазах при первой встрече я увидела такую силу и свет, такую чистоту и искренность, каких не встречала за всю жизнь. Понимаю, что мой спектакль слишком жесток по отношению к тебе. Но перед уходом от всего своего сердца прошу у тебя прощения! Если бы тебя не смущала наша разница в возрасте, я просила бы тебя стать моим мужем. Но теперь уже ни к чему…
Целую тебя, мой дорогой Георгий. Спасибо, что ты был в моей жизни.
 
1 января
Здравствуй, Дневник.
Давно мы с тобой не общались. И больше не будем. Пришел попрощаться.
Я прекратил своё существование как холостяк.
Теперь у меня есть человек, которому я могу доверять безмерно.
И пусть шестьдесят лет я был одинок в толпе. Это стоило того, чтобы найти свое позднее зеленоглазое счастье.

[1] «Позвоночными» в 70-80-х называли специалистов, устроенных на элитные места работы по звонку важного чиновника. Другими словами – партийные протеже.
[2] Лимфома - злокачественное заболевание, которое развивается из лимфоидной ткани.
 
ДАР БОГОВ
ДОЛЖНИК
Рейтинг: +6 450 просмотров
Комментарии (9)
Людмила Комашко-Батурина # 22 февраля 2018 в 23:53 +4
Ложь во спасение... Я рада, что всё так хорошо закончилось. Рассказ до конца держал в напряжении. Удачи автору!
Елена Сидоренко # 3 марта 2018 в 14:26 +2
Спасибо, Людмила! В психологическое и эмоциональное напряжение я вложила все свои таланты - это была главная цель повествования.
Только ложь тут была не во спасение... Ложь была отражением тяжелой трагедии (потери самого близкого человека) и следствием глубочайшего одиночества. В моем понимании - это даже и не ложь была, а практически раздвоение личности, настолько тяжела была духовная потеря Милалики.
Галина Сотникова # 24 февраля 2018 в 12:45 +4
У Георгия не было причин не доверять Милолике,а когда ложь раскрылась...что может влюбленный человек?Только простить и радоваться,что его любимая здорова!Понравилась идея с дневником,описания интересны и образны.
Елена Сидоренко # 3 марта 2018 в 14:30 +3
Спасибо, Галина!
Все правильно Вы говорите, у Георгия не было причин не доверять Милалике. Но испытав на себе такой жуткий обман, он, прожжённый скептик и прагматик, открылся эмоциям, научился прощать и через это прощение сумел найти свое счастье.
Светлана Казаринова # 24 февраля 2018 в 19:50 +2
Удачи в конкурсе!
Елена Сидоренко # 3 марта 2018 в 14:30 +2
Благодарю, Светлана!
Ваши пожелания сбылись joke
Елена Сидоренко # 3 марта 2018 в 14:23 +1
Большое спасибо судьям чемпионата за высокие оценки. Не ожидала победы. Писать от мужского лица тяжело, боялась, что не осилю.
Хочу ответить на некоторые замечания судей.
Елена Можарова
«Прочитала с интересом. Очень хорошо написано. Рассказ драматичен по своему содержанию. Герой встречает свою позднюю любовь. Однако получается, что вместе быть не суждено. Неприятно осознавать, что тот, кого ты любишь, обманывает. Герой получает объяснение от той, которую любит и готов простить. И всё же, мне, как читателю, не ясно – с кем остаётся наш герой. Случилось чудо, и его возлюбленная осталась с ним, или это вообще кто-то иной лишил его потребности в дневнике и одновременно холостяцкой жизни.»
Елена, суждено! Еще как суждено быть вместе! В финале есть параллель с началом повествования: в первой части «…на меня смотрела моя Наташа. Шок. Совсем не постарела. Такой же шоколадный пучок на затылке. И бархатные зеленые глаза» и закономерный итог: «Это стоило того, чтобы найти свое позднее зеленоглазое счастье.»
На самом деле, эта история частично основана на реальных событиях. И было продолжение. Доктор спас девушку от суицида и сделал предложение. Она не приняла его с первого раза, а через время у нее обнаружилась опухоль мозга. Георгий был тем врачом, который ее оперировал и в итоге спас. Но такая история была бы слишком длинной для конкурса, так мне показалось. Может быть, стоит ее дописать теперь? Как думаете?

Борис Аксюзов
Наконец-то нашел то, что искал: чисто психологический рассказ на заданную тему. К тому же, трогательный, с понятными человеческими чувствами и поступками. Хорош и выверен язык, нет излишних деталей и эмоций. Один лишь раз испытал досаду, прочитав: «администратор ресепшн». Неужели автор не почувствовал, что это звучит чуждо, даже натянуто? Или это уже модно – втиснуть в прекрасную русскую речь иностранное словечко?
«Happy end» не очень впечатляет, но: «Да здравствует «Happy end»!!!

Борис, я сама не люблю этих словечек. Но это особенность нашего курортного побережья. Возможно, в этом рассказе и не стоило обращать на это внимание, но слово само сошло с языка на электронный листок. Даже в самых задрипанных частных гостиничках на 5 номеров младшая горничная с гордостью носит бейдж «Менеджер чистоты». И не дай бог назвать дежурного по этажу «дежурным по этажу» – сожрет с косточками, надо исключительно «администратор ресепшн» или вовсе «ресепшионист»… Краснодарский колорит!
Татьяна Петухова # 3 марта 2018 в 16:19 +1
Рассказ настолько увлёк,что когда дочитала хотелось продолжения,очень хотелось. Понравился и сюжет,и язык повествования, казалось бы неспешный тон,без нагнетания эмоциональных восклицаний, но напряжение и интерес держит до конца читателя. Автору -цветы и уважительный поклон.
Елена Сидоренко # 3 марта 2018 в 17:05 +2
Спасибо, Татьяна! Я подумываю о продолжении...