Надежда Ипполита

«И уносит меня, и уносит меня

В звенящую снежную даль…»

(из песни «Три белых коня»)

Проснулся поздно. Болела голова, во рту сухо…

- Тоска! Эх, Надя, Надя! Нет! Это полная чушь! Пьяный шибздик лезет в самолёт… Летит, чёрт-те знает куда…  Попадает в чужую квартиру! Отбивает у меня  невесту! А я, как последний идиот, ухаживаю за ней больше года… Наступает ответственный момент… И такой облом! Сумасшедший мир!  - думал Ипполит, машинально чистя зубы и умываясь.

Потом на автомате развёл растворимый кофе, добавил сахар, отхлебнул горячий напиток…

Не помогало!

В голову лезло странное… «Лечите подобное подобным!»

Поморщился.

Вдруг, подумалось.

- Осточертело быть правильным! Дурдом, так дурдом!

Бутылка виски была почти полна. Хлебнул из горла.

От души так хлебнул!

- Эх, хорошо! Так и надо!  Влёт... нахрапом…как этот прохиндей столичный…  Кстати, о полёте! Новый год настал, клоуны уехали, а волшебники остались!

Бутылка стремительно пустела.

Комната растворялась в янтаре вискаря, размывалась и медленно мутнела от краёв к середине.

- Рази нимфа кисть даёт, ты её в качель!? – пьяным голосом сказал Безенчук, выплывая из жёлтой мути.  Сзади его подпирал огромный пузырь, раздуваясь вперёд, в стороны. 

Вдруг он лопнул вместе с гробовщиком, и Ипполит оказался за столом в комнате казённого вида.

- Поскорее можно!? – раздался неприятно знакомый голос.

Ипполит всмотрелся в сидящих перед столом и опешил.

Это были Андрей Мягков и Барбара Брыльска.

- Собственно, Вам что!? – спросил моментально севшим голосом.

- Мы расписаться! Здесь же ЗАГС!

- ЗАГС!????

- Ипполит Матвеич, хватит дуру гнать! Давай, пиши уже! Нам некогда!  Мы в аэропорт опаздываем!

- А Надежда!?

- Эполет! Надежда умрёт последней! –  раздалось эхом трубный глас тёщи.

Откуда-то сверху вывалился отец Фёдор и засеменил к выходной двери, на ходу обстригая бороду большущими ножницами.

- Вам бы поторопиться! А то представится не попрощамши! Ибо сказано - Оставь надежду, всяк туда входящий!

- Ааа! Конкурирующая фирма! Кыш, отсюда!  – сказал, подходя к расстриге, Остап.

– Женится Вам пора, Киса! – добавил он, обращаясь к Ипполиту. - Ооо! И мне пора!

И тут же исчез вместе с бывшим попом.

- Товарищ Бендер! Товарищ Бендер!.... – кричала, вбегая в комнату, полная дама в расцвете остатков лет.

- Вы кто?! – пролепетал ошалевший от этого калейдоскопа Киса.

- Вдова при живом муже! Грицацуева-Бендер!

- Кому и кобыла – невеста! – хохотнул сбоку Юрий Никулин, размахивая перед лицом женщины метлой.

- Вы правы! Он попал под лошадь! –  начинала плакать вдова, промакивая глаза платочком, и медленно погружаться в лужу собственных слёз.

- А брильянты!? – крикнул ей вдогонку Ипполит Матвеич.

- Ты ж царь! Бери, что хочешь и валим! Вон сундуков сколько, и все с золотом! – сказал ему Шура Балаганов, обводя рукой роскошно убранные палаты.

- Изволь трапезничать, надёжа царь! – низко кланяясь, Савелий Крамаров приглашал Ивана Васильевича к богато накрытому, широченному столу.

- А кто платит за банкет?! – озираясь, спросил Бунша.

- Ой, дурааак! Во всяком случае, не мы! – ответил Задунайский, набивая карманы жемчугом из близстоящего ларя.

Тут в хоромы вплыли красавицы в старорусских нарядах.

Бунша, как на пружинах, подбросило к женщинам.

- Царь! Очень приятно, царь!...

Глупо здоровался он, целуя поочерёдно ручку молодицам и поминутно поправляя шапку Мономаха, норовившую свалиться с головы при каждом наклоне.

- Ах, кака краса! Ликом лепа… глазами чернява… бровями союзна… как звать, величать?! -  обратился он к одной из ниих.

- Марфа Васильна, я!  Жена Ваша, государь!

- Это кто тут, ЖЕНА!? – грянула громом лысая Крачковская, распахивая настежь входные  дубовые двери.

Сзади скромно жались два санитара в белых халатах, держа в руках бердыши.  

- Глаз нельзя от тебя оторвать, как ты  сразу - шасть по бабам!

Ишь, моду взял – банкетики, девочки аля-рус… Уже и «жена» наготове! Кем ты был, сволочь? Беспортошник турецкоподанный… Я его в управдомы вывела, а он умотал среди ночи,,, ситечко стыремши….

- Ты чё, старуха, совсем обалдела?! Такой кайф ломать! Кипишуешь не по делу! – вдруг попёрло из Ипполита Васильевича  арго …..

- За «старуху» ужо в дурке кайф  словишь – не обломать! Ату его, ребята!  - кивнула мадам Грицацуева санитарам.

Те бросились на Ипполита и секунд через десять уже волокли его, спеленатого в смирительную рубашку, к выходу.

- Линяй Лёня! Меня повязали! – заорал благим матом Иван Грозный.

Куравлёв, не мешкая, кинулся с головой в огромный ларь с драгоценностями. По полу запрыгали разнокалиберные камушки.

- Ааааааааааа! – зашёлся воплем Ипполит, проваливаясь во тьму бессознания.

***      

Его разбудил звонок в дверь. В полутьме январского вечера обстановка комнаты казалась ирреальной.

В створе дверного глазка Ипполит увидел миловидное лицо женщины «за тридцать» в обрамлении светлых локонов блонде. 

«На Грицацуеву не похожа… О чём ты!? Какая Грицицуева??? Совсем спятил!» - пронеслось в мозгу, пока он проворачивал  ключ.

- С Новым годом! С новым счастьем! – весело сказала женщина.

- С Новым! – угрюмо ответил мужчина.

-  Извините, что нарушаю Ваш покой, но у меня нет соли. С этим переездом всё как-то растерялось.

- Вы нездешняя!?

-  Вчера только переехала в соседнюю с вами квартиру! Я из Москвы, по обмену!

Ипполит вздрогнул.

- Из Москвы!?

- Да! Мне в Ленинграде работу хорошую предложили. Пришлось меняться! Я здесь никого не знаю, поэтому решила идти к соседям!

- Так вы тоже одна!?

- Ой! Вы не подумайте… я… я….

- Да, нет! Я ничего не думаю! Просто вырвалось! – он попытался улыбнуться.

Это, видимо, понравилось женщине, потому что она, вдруг, предложила.

- А приходите ко мне! Вместе, всё же, не так одиноко…

- Что!? Сильно заметно?

- Ага! Такое ощущение, что Вас кто-то бросил… или обидел сильно!

Я вижу, что Вы человек положительный во всех отношениях… можно сказать, домашний… такого обидеть – раз плюнуть! В смысле – в душу! Придёте?

- Приду, конечно! Вы такая добрая. Но мы даже не знакомы.

- Я Вас знаю! Вы Ипполит Георгиевич из фильма «С лёгким паром…»,

а я – Надя Грицацуева.

Ипполит снова вздрогнул и, онемев, вытаращил на женщину глаза.

- Да, Вы не удивляйтесь! Хоть и знаменитая фамилия, но про меня фильм ещё не снимали. Я не настоящая «мадам грицацуева», а по мужу. Его машиной сбило… «Мустангом»!

- … Потрясающе! –  выговорил Ипполит, очухавшись. – Я только соль возьму и сразу к Вам!

***  

- Проходите! Мебель я отправила контейнером, но кое-что  всё же привезла. Присаживайтесь. На нём удобно!

Надя указала на стул у подоконника.  Стул был старый, с потёртой обивкой, мягкой спинкой и обшарпанными, гнутыми ножками.

Подоконник служил столом. 

Ипполит осторожно присел и поинтересовался.

- Откуда такая антикварь?

- От мамы. Семейная реликвия. Долгая история.

- А мы, разве, торопимся. Расскажите. Старые вещи порой хранят тайны, а я очень любопытный.

- Стул достался маме от бабушки.  Сама из дворян, она вышла замуж за предводителя местного дворянства. Гуляка был страшенный. Промотал своё состояние, а потом и её.  Когда революция началась, она от него ушла, как говориться, в чём была.

Только стул один с собой прихватила.

- А как её фамилия по мужу? – вкрадчиво спросил Ипполит.

- Воробьянинова, кажется! Ну, вот! – продолжала Надя. – Стул этот сделали специально для неё, чтобы она могла в своей комнате на нём сидеть. Дело в том, что у бабушки были короткие ноги, и мастер Гамбс сделал один лишний стул –  с укороченными ножками. Видите?

- И правда! То-то я смотрю, как-то низковато сидеть на нём.

- Вот она потому его с собой и взяла. А потом его забрала мама. Так он у меня и оказался.

Ипполит вскочил со стула и нервно заходил между не распакованных узлов и коробок.

- Надя! Я Вам сейчас одну вещь скажу….

Та прервала его,  рассмеявшись.

- Знаю, знаю! Нет, дорогой Ипполит Георгиевич! Нет в нём никаких бриллиантов! Его лет десять тому назад перетягивали специально из-за этого. Мой муж тоже любил Ильфа и Петрова. Располосовал обивку в пух и прах, только пыль с трухой летели…

- Жаль! Я хотел для Вас чуда!  Мне сегодня сон странный случился. С этаким мистическим наворотом…  Впрочем, это был пьяный бред… Насмотришься Гайдая с Рязановым – чёрт знает что сниться!

- Это да! Особенно под Новый год! – засмеялась Надежда. – Вы присядьте, чего без толку метаться! Давайте, лучше, выпьем… для успокоения.

- И то верно!

Он плюхнулся на стул и потянулся к подоконнику, где стояла бутылка вина.

Стул с треском развалился под ним, и Ипполит рухнул вниз.

Вокруг него в свете настольной лампы на грязном полу посверкивали камешки величиной от двух до десяти карат.

- Не может быть! – прошептал он.

«Эполет! Ты такой же дурак, как и твой тёзка! Только идиоты зашивают бриллианты в обивку стульев! Умные прячут их в ножках!» -  гулким эхом прозвучал голос тёщи Ипполита Матвеича.

P.S.  Они поженились через месяц. Свадьба была скромной.  Ипполит подарил молодой жене дюжину стульев ручной работы правнука мастера Гамбса, сказав при этом: «Ты бриллиант, для которого не найти оправу! Так хоть посидишь удобно!»

А Надежда подарила мужу электробритву. Правда, очень дорогую.

При этом она сказала: «Хоть я и бриллиант, но это не значит, что меня можно корябать всю ночь!»