Победители - они разные.

Вспоминаю семидесятые и восьмидесятые годы. Вижу лица своих товарищей по работе, молодых ребят, выпускников ПТУ и техникумов. Отчётливо вырисовываются в памяти огромный многопролётный цех, многотонные станки со вращающими шпинделями, лучи солнца, падающие с окон и верхних аэрофонарей на железные махины, добрые и приветливые глаза людей в спецовках и халатах…..

Примечательно было то, что коллектив  большого цеха  на сорок процентов состоял из ветеранов Великой Отечественной войны. Причём чем крупнее станок, тем старше по возрасту управлял этим огромным механическим  чудовищем. За самым огромным металлообрабатывающем станком с патроном шесть метров в диаметре стояли, посменно, два ветерана войны – один бывший танкист, участвовавший в штурме Берлина,  другой   полковой разведчик, закончивший войну на Эльбе.

 В нашей крохотной бригаде  ремонтников, обслуживающей арматурный участок, таких было двое. Павел Сергеевич и Игорь Николаевич. Начальство относилось к заслуженным кадрам очень трепетно. Ими дорожили, их ценили, с ними считались, ну, и естественно, платили им тоже хорошо - 300-400 рублей в месяц – о таком заработке мы, пацаны, могли только мечтать.

  Конечно же, мы им завидовали, но никогда не попрекали, понимали, что свою сегодняшнюю цену заработка они определили не только, работая  за станком, но и в кровопролитных боях за наше будущее. Они её заслужили. Тем более, что пожилые работники, за спиной которых по четыре десятка лет работы на заводе, были большими знатоками своего дела. Опыт и профессионализм так и хлестал из них ручьями. Умудрённые возрастом, отшлифованные жизнью, прошедшие по фронтовым дорожкам через кровь и огонь эти седые старички могли спокойно, не спеша за несколько минут вникнуть в  суть проблемы и быстренько её устранить. Без шума, чистые, опрятные  они приходили с ворохом инструмента к месту аварии,  молча обмеряли глазами поломку, а потом - чик-чик ключиками, цок-цок молоточками, жик-жик напильничками,  щёлк кнопкой и – вновь закрутились маховики, пришли в движение шестерёночки, подшипники….. Не работа, а высший пилотаж!

Что в нас, пацанах, удивляло, так это их неведомая нашему пониманию скромность, застенчивость и, я бы даже сказал, робость. Вели они себя как-то странно. Больше отмалчивались, не лезли в скандалы, слушали других очень внимательно, не перебивали собеседников на полуслове, часто шутили и, что особенно запомнилось –  никогда не ругались матом при нас, малолетках. Всегда одёргивали тех, кто был не сдержан и вспыльчив и пытался перейти на ненормативные выражения.

Был в них один большой недостаток - курили папиросы одну за другой. Иной раз, сядут на перекур в мастерской, а удушливый дымок   белым туманом весит вверху, над их головами.

О войне рассказывали очень мало. Со своими сверстниками были приветливы. Тем не менее, оба они недолюбливали одного участника ВОВ, который работал в службе сантехников. Если точнее выразиться,  они его презирали.  Правда, открыто об этом не говорили, но когда тот ветеран – Василий Иванович - приходил к нам на участок, они оба набрасывались на него и колкими репликами, подтырками, смешками, а то и крепким словечками выпроваживали его за двери. Тот потом не просто уходил, а убегал, оглядываясь.

Спустя годы, когда Павел Сергеевич и Игорь Николаевич давно уже ушли в иной мир, мы узнали от бывшего начальника цеха Калашникова Дмитрия Дмитриевича, которому уже было всё равно о ком рассказывать, что причиной их недружелюбства было стукачество Василия Ивановича. Он любил писать в парторганизацию, администрацию цеха, народный контроль кляузы, информационные записки о том кто, что делает, что говорит, кто пришёл пьяный на работу, кто пьёт самогон втихомолку ну и т.д. Но это ещё полбеды. Они оба знали, что Василий Иванович будучи на фронте сгубил немало хороших ребят своими подмётными письмами.

Как рассказал дальше бывший начальник цеха, Василий Иванович служил в прославленной гвардейской дивизии, которая участвовала в освобождении австрийской столицы. Воевал дядя Вася в подразделении тылового обеспечения в качестве кашевара при полевой кухне. Прошёл боевой путь от истопника штаба до ротного повара. Имел награды. Орден Красного знамени второй степени, медаль «За отвагу» и «Боевые заслуги». Как он их получил, один Бог знает. За всю войну, по словам начальника, он не отметился в послужном списке ранениями и контузиями, но в полевых госпиталях побывал достаточное количество раз. Два или три раза простыл на морозе, шесть раз лёг  на больничную койку с расстроенным желудком и столько же промаялся бедняга с коликами в почках.

Кашеварил Василий Иванович справно. Дымящуюся паром кашу, приправленную остатками жира американской тушёнки, кислый борщ раздавал пехоте с прибаутками и шутками. Солдаты доверительно в ответ улыбались и при этом тихо и непринуждённо перекидывались между собой словечками о жизни, комментировали высказывания начальства, потешались над неопытностью младших и старших командиров. Всё сказанное Василий Иванович запоминал и потом вечерком, пристроившись к тёплой стенке полевой кухни, аккуратно, убористым почерком строчил доносы на своих сослуживцев, товарищей…..

Сколько отправил на то свет дядя Вася невинных душ, начальник цеха не знал, однако к закоренелому доносчику он всегда относился с потаённым подозрением и раздражением.  Тем не менее, зная стукаческий характер Василия Ивановича, всегда к 23 февраля и 9 мая выписывал ему, в числе первых, премию и награждал хрустальными вазами, так, на всякий случай…., дабы лишнего про него ничего не написал, а вот скромных слесарюг типа Игоря Николаевича иногда забывал…..

Наши бригадные ветераны никогда не обижались на Дмитрия Дмитриевича, но при этом никогда резво и вприпрыжку не выбегали из мастерской навстречу идущему по цеху начальнику и не жали ему, здороваясь, крепко руку, не расшаркивались услужливо, как это делал Василий Иванович, потому что были скромные труженики и вояки, которые всю войну измерили  окопами. Виктор Павлович  подорвал два танка и подпалил один бронетранспортёр с живой силой противника. Сергей Иванович имел смелость первым подниматься в атаку и увлекать за собой бойцов. При этом умудрился за всю фронтовую службу получить  всего лишь одну медаль за взятие Кёнигсберга. Остальные были сплошь юбилейные. Зато всю грудь война исполосовала пулями и осколками. Боевые отметины навсегда остались в нём золотыми наградами, вручённые от  лица спасённой Родины.