Отзвенел звонок с шестого урока. Надежда Фёдоровна отключила интерактивную доску, компьютер и всё электропитание кабинета. Можно было уходить домой, но она сидела, погружённая в воспоминание об уроке в одиннадцатом классе. Сегодня впервые она не смогла ответить на каверзный вопрос своих подопечных. Казалось бы, опыт должен был помочь, но увы. Тяжело вздохнув, она всё же вышла из класса.
Надежда Фёдоровна себя считала счастливым человеком – её тянуло и домой и на работу. Дома всегда ждали заботливый муж и обожаемый ею сын, а на работе – её любимые школьники. А ещё она вела просто замечательный предмет – самопознание. Вообще, по образованию она была учителем истории. Когда появилась эта дисциплина (самопознание), то она сначала взялась с неохотой за освоение нового курса. Теперь же преподавала только его. Причём, у детей с пятого и по одиннадцатый класс. На уроке много рассуждений о жизни, о любви, о дружбе и взаимопомощи, о предательстве и эгоизме. Как-то ученица восьмого класса спросила: «А зачем мне этот предмет, если я сама себя отлично знаю?!» И тогда на выручку пришёл первый французский лирик позднего Средневековья Франсуа Вийон который, когда–то написал:
«Я знаю, как на мёд садятся мухи!
Я знаю Смерть, что рыщет всё губя!
Я знаю книги, истины и слухи!
Я знаю всё, но только не себя…!»
И девочка задумалась. А потом с интересом работала на последующих уроках.
Но вот сегодня задали вопрос, что поставил Надежду Фёдоровну в тупик. А вопрос звучал так: «Как Вы относитесь к мистике? Верите ли в неё?» Детям она быстро ответила: «Нет! Не верю!», но поняла, что покривила душой. И по выражениям лиц мальчишек и девчонок стало ясно – они это поняли.
Вот с такими мыслями Надежда Фёдоровна пришла домой. Хорошо, что дома никого не было – ей хотелось побыть одной. Она зашла в свою комнату и придвинула фотопортрет, где были такие милые лица родителей. Их уже не было на этом свете. Сначала «ушла» мама, а спустя четыре года и отец. Первый год после смерти мамы Надежда Фёдоровна каждый день приезжала к отцу. Отец хандрил – он сильно тосковал повторяя, что жизнь потеряла всякий смысл. Дочь боялась за него, берегла от необдуманного шага. Часто оставалась ночевать именно из-за опасений за его жизнь. И вот тогда стали происходить интересные вещи, которые женщина не могла объяснить с материальной точки зрения. Маме было семьдесят три года, когда она умерла. В гробу лежала уставшая, вымотанная болезнью женщина. На похудевшем, осунувшемся лице застыло выражение скорби и мучения. Отец вёл себя как ребёнок – он надел старую в дырках синюю футболку и ни за что не желал переодеваться. На все уговоры отвечал: «Мне что радоваться тому, что Лида умерла?! Ради кого я должен франтиться, если её нет!?» От него отступили. А на девять дней – в ночь, Надежда Фёдоровна увидела сон: подходит к подъезду живая и здоровая мама. Да такая молодая, красивая, весёлая. Оборачивается она к дочери и говорит: «Надюша! Ну-ка, не грусти! Лучше иди скажи отцу, что я поднимаюсь домой! Пусть он увидит, как мне хорошо! И как я отлично выгляжу!»
На сорок дней Надежда Фёдоровна отправилась в церковь, чтобы заказать заупокойный сорокоуст по маме. Лавка была закрыта, а на дверях висела бумажка, которая оповещала, что монахини ушли трапезничать. Надо было подождать. В этот момент мимо проходил Отец Алексий. Он подошёл к Надежде Фёдоровне, поприветствовал и задал вопрос после которого женщине стало немного не по себе. Он спросил: «По кому Вам надо заказать сорокоуст?» Непостижимым образом он спросил именно то, что волновало. А в иконную лавку можно приходить и за крестиком, и за свечками, и за иконками, и за молитвенниками.
Долгими зимними вечерами они разговаривали с отцом.
- Как ты думаешь, на Том Свете что-то есть? – как-то спросил отец.
И Надежда Фёдоровна поняла, что он боится смерти. Боится так же, как и она до животного тошнотворного состояния. Она была твёрдо убеждена, что кроме тягучей пустоты и мрака ТАМ ничего нет…
- Конечно! Я думаю, что жизнь человеческая здесь не заканчивается! – ободрила тогда она отца, нисколько не веря в собственные слова.
- Папа, а ты крещённый? – спросила, чтобы отвлечь от трудной темы.
- Нет, дочь! Нас воспитывали в атеизме! Можно даже сказать в яростном атеизме! – последовал ответ.
Надежда и сама не верила в бога и её воспитывали также.
А потом наступил её день рождения – в начале июня. Она как раз выходила в отпуск. Всю ночь что-то ныла душа. Позвонила отцу рано утром и услышала:
- Дочь! Мне совсем плохо! Приезжай скорей! – и отец отключился.
Надежда Фёдоровна позвонила младшему брату, и когда приехала к отцу они уже были в ванной. Брат помогал отцу привести себя в порядок после тяжёлой ночи. И вдруг раздался страшный грохот именно в ванной комнате.
- Что там у вас случилось?! – не на шутку испугалась женщина.
- Сейчас выйдем, увидишь! – ответил брат.
Через мгновение дверь ванны отворилась, и Сергей вывел бледного и совсем слабого отца.
- Представляешь, плафон, что висел под потолком, свалился. Пробил насквозь раковину и упал в мусорное ведро под умывальником! Ничего не понимаю! Все болты, что его держали на месте, аж заржавели! Так не выкрутишь! – на лице брата отразилось полное недоумение.
То, что происходило дальше не поддаётся никакому рациональному анализу.
Приехал врач. В комнате, где шёл осмотр было темновато, и врач попросил включить свет. Особенностью отца Надежды Фёдоровны была экономия во всём: и в продуктах, и в вещах, и в коммунальной оплате. Чтобы много не платить за свет он использовал лишь одну лампочку в трёх рожковой люстре зала. Две другие тоже были на месте, но не до конца вкручены в патрон, поэтому горел лишь один рожок. Но сегодня загорелись все три и это было непостижимо. После того, как отца госпитализировали с диагнозом «Хронический панкреатит», люстра снова горела одним плафоном.
Отец через три дня умер от прободения обычной язвы…
Были очень тяжёлые похороны. И снова странность – не приехал на отпевание поп. Брат злился на Надежду Фёдоровну: «Одно дело поручили и то сделать не смогли!» А бабки, узнав, что отец был некрещённый стали говорить, что отпевать и нельзя было. Бюрократизм какой-то и там – в Небесной Канцелярии! Отвели похороны. И всё время ныла не переставая душа Надежды Фёдоровны. Прошли и девять дней. Она проводила последнего гостя и теперь сидела за пустым столом.
- Ну, что, папа, хорошо ли всё было?! – вслух произнесла женщина
В это мгновение что-то громко упало в одной из комнат. Так громко, что Надежда Фёдоровна вздрогнула. Она встала и пошла взглянуть на то, что потревожило тишину. Но нигде и ничего не упало. Опять загадка.
После девяти дней успокоение не наступило – душа болела. И тогда она, на всякий случай, позвонила в другой город, где жила родная сестра отца.
- Тётя Наташа! Добрый день! Скажите, а папа был крещёным? – вопрос задавался чисто, чтобы убедиться в правильности слов отца.
- Конечно! – прозвучало как гром среди ясного неба.
- А он мне говорил, что нет! – чуть придя в себя от новости продолжила разговор Надежда Фёдоровна.
- Так он мог и не помнить! Крестили то совсем маленьким! Его наша бабушка всегда называла «мой христосик», а меня наоборот – «антихристом», ведь я точно не крещёная!
«Вот от чего всё время душа болела!» - сделала вывод женщина. «Теперь точно надо отпевать и побыстрее!» - решила она. И отпевание состоялось на следующий день. После службы в церкви она проехала на кладбище и там выложила крестом на могиле отпетую землю.
Вернувшись домой Надежда Фёдоровна ощущала страшную усталость. Словно тяжёлый груз удалось сбросить с плеч. А ночью приснился отец. Он лежал на кровати, совсем, как живой. И дочь стала обнимать и целовать его, радуясь, что он жив. А отец немного отодвинул её в сторону и сказал:
- Девочка моя! Ты бы знала, какой я ужас пережил! Какой ужас!!! – а потом обессиленно прикрыл глаза. – Дорогая, не обижайся! Я посплю! Я так устал!
После этого во сне отца Надежда Фёдоровна не видела очень долго. Только вот буквально на днях он приснился снова. Она видела себя идущей по своей школе. На стене висел телефон – автомат (чего в жизни никогда не было) и она шла позвонить отцу. Набрала номер и слышала только длинные гудки – никого дома нет. Она положила трубку на место и повернулась, чтобы уйти. Однако теперь телефон зазвонил сам. И приложив трубку к уху женщина услышала такой родной голос отца:
- Доченька! Я ещё не добрался! Как доберусь тебе сразу сообщу!
Прошло больше года, а отец так и не снится. Наверно ещё не добрался…
Мдааа... Мистики тут нет, конечно, всё вполне жизненно. Но вот обидно стало за Франсуа Вийона! Интересный был человек, но Серебряный век всё же не для него... Месье де Монкорбье, который писал под псевдонимом Вийон, в середине XV века уже погиб при невыясненных обстоятельствах. Ну, как-то так...
Я уверена, автор попал в тему - рассказ вполне мистический.К сожалению, нет напряжения, свойственного мистике. Изложение немного обыденное. Подредактировать бы - отличная мистика выйдет!
Конечно, факты очень интересные. Наверно, многие что-то такое, невероятное, когда-то в жизни переживали. Пугающе необъяснимые явления, роковые совпадения. И конечно, вольно-невольно приходит в голову: знак оттуда. Можно ли назвать это мистикой? Не будем прямолинейны: вот такое неясное, то ли да, то ли нет, несёт особую притягательность. Тем более, когда это рядом, не выдумано, а произошло на самом деле, а я думаю, именно так и было. Могу посоветовать: «Дома всегда ждали заботливый муж и обожаемый ею сын, а на работе – её любимые школьники». На мой взгляд, все эти «ею, её» мусорят в тексте. Обожаемый сын и любимые школьники – и так понятно, чьи.
Помочь сайту
Поздравления
