Чапа

Судьба имеет «рисунок» и тонкое вологодское кружево имеет рисунок, где ты можешь увидеть петельки, линии, плавные переходы. Ты видишь готовое изделие, трогаешь его, восхищаешься. Ты знаешь, что за этим  шедевром стоит конкретный человек. А узоры судьбы? Кто их создаёт? Где и когда они закладываются и на каком ткацком станке ткутся?

Ответ на эти Кто? Где? Когда? и  Как? Очень философичен.

Важнее для нас, что судьба есть. Судьба – есть факт, при чём свершившийся факт, данный от рождения и ведущий по жизни до последнего вздоха. С этим не поспоришь.

Судьба необозрима и неосязаема. Она прогнозирует нашу жизнь, шагает впереди нас, бросает вызов.

А иногда и человек, намаявшись с такой судьбой, бросает ей вызов сам, меняя её.

Важнее то, что  Судьба всегда имеет шанс про запас. И слово – то не длинное по звучанию, но настолько неуловимое, что этот судьбоносный шанс можно только «увидеть» шестым чувством.

Но всё равно шанс это уже что-то хорошее, что может помочь изменить судьбу.

Человеческая судьба поддаётся описанию. И в этих прилагательных скрыта вся жизнь человека. Она может быть счастливой, трагичной, горькой, тяжёлой и ухабистой.

Это всё про судьбу человека. А есть ли судьба у животных?

Или в жизни «братьев наших меньших» есть параллель  с Судьбою человека, когда две линии витиевато делают узор, который меняет Судьбу одних и меняет жизнь других…

Родилась Чапа на дачах в Давыдовке в марте. Но Чапой она стала после, а вначале была безымянной, как и остальные, рождённые Шельмой, вдали от человеческого глаза и шагов.

Первое время приходила Шельма на кормёжку одна. Шла окольными путями, оглядываясь, настораживаясь от каждого природного шороха. Поев, исчезала быстро, словно перемещалась не на четырёх лапах, а в машине времени.

Щенки подрастали, тревоги ослабевали: и приход и уход Шельмы стал  более спокойным. Примерно через два месяца, в майские праздники, за дачниками из-за зелёной засады наблюдали четыре симпатичные мордашки.

Любопытство заставляло их исследовать всё и вся, знакомиться с разными звуками и запахами, но к человеческому жилью не подходили, да и к себе не подпускали: сразу мчались в высокую зелёную траву, прижав ушки и поджав  хвостики.

Наблюдая на расстоянии за жизнью щенят, каждый передавал что-то занимательное и интересно о них.

В итоге было установлено, что  по окрасу они одинаковые: чёрненькие, как Шельма, с бежевыми подпалинами под глазами, только у одной хвостик был с большой белой кисточкой.

А однажды, Шельма вывела их на вечерний променад, и тогда было выяснено, что и по росту – то они разные! И получалось, что вышагивала маленькая пирамидка, а замыкала шествие наша будущая Чапа.

Но радость примешена с грустью, что дальше?

На дачной улице уже проживало на довольствии три взрослых собаки: Шельма, Сивый и Рыжик, да плюс четыре…многовато, причём три из них девочки.

И Судьба человека набрасывает петельку на линию жизни животных. Человек думал, а щенята жили. Радуясь своему щенячьему счастью, сытости и материнской заботе.

А решение где – то бродило, дышало, гомонило, кудахтало. И, наконец, созрело, как пшеница на ниве, в один вечер. И это решение было – деревней!

 Деревня – спасительница!

И вот в тёмную июньскую ночку начался необычный рейд в дальнюю деревню. Пойманные щенята сидели тихо вместе со своей судьбой в сумке и ждали. Ноги человека шли по деревенским улицам, глаза смотрели, а уши слушали: там, где не было ночного собачьего лая, а изба имела жилой вид, щенята оставлялись, как подарки.

Вздохнули – пристроены.

Только Шельма не знала первое время покоя: грусть в глазах, отказ от еды, частые отлучки…искала, но узор судьбы делал возвратную петлю в жизни одних, меняя судьбу других.

Через две недели, как – то утром дачники, которые оставляли на открытой веранде обувь, не досчитались пары. А на улице, разделяющие дачные сектора, лежала чья – то калоша, чей – то сланец, носок, тапок и прочая хозяйская мелочь.

« Кто хулиганил? Вроде не Купала?». Вопросы, удивления, а ответа нет.

Всё прояснилось к обеду, когда Шельма пришла ни одна, а с маленьким белохвостиком – Чапой.

Жизнь изменилась, забурлила, залаяла. К тому времени умер Сивый и Чапа заняла достойное сытое место.

 Всем стало «весело»: одним, что постоянно куда – то исчезала обувь; другим, что Чапа – ураган носилась по огородам, но надо отдать должное, грядки не страдали; третьим, что в жаркие летние дни, под раскидистыми кустами были вырыты ямки – лежанки.

Но, не смотря на детские шалости и ночной лай, симпатия к ней не ослабевала, а наоборот росла. Её полюбили. Эту забавную мордочку, с милым добрым взглядом первую звали на «ужин», «обед», на завтрак являлась  сама. А она, переняв повадки своей матери Шельмы, держалась на расстоянии вытянутой руки. Ручной, как Рыжик не стала, но  лизнуть человеческую ладонь и пятку могла.

Подрастала Чапа и обнаруживалась её не любовь  к машинам. Лаяла с отчаянием, с каким – то надрывом, бросалась под колёса, старалась забежать вперёд стального коня и лаем остановить машину. Наши водители – дачники, те, кто знал особенность Чапы, ездили осторожно, а вот деревенские – лихачили.

И вот здесь, в этой не любви  к машинам, жизнь Чапы вновь пересекается с судьбою человека, резко скрещиваются линии, затягивая тугой узел, тень от которого крест…

Вечерело…

Хвостатая братия выгуливала себя сама по деревне, так сказать вечерний собачий моцион, раздражая тем самым здоровенных злых хозяйских псов, своею вольной независимой жизнью…две степенных и одна шустрая,  вечно любопытная егоза.

Собачье чутьё им подсказывало, что встретишь своих.

Встретили меня. Каждый  был рад. И я с такой свитой отправилась к себе в дачный посёлок. А Чапа? Чапа задержалась….задержалась на деревенской улице.

 Прошёл лёгкий дождик.

Наступила время вечернего ужина. Собаки в сборе…без Чапы.

«Где?»,- прибежит!

Но не прибежала ни вечером, ни утром. Белая кисточка и окровавленная мордочка лежали в канаве деревенской улице, где её задержало что – то.

Обнаружили… Комок в горле.. Жалко жизнь…Грустно стало.. Тихо на дачной улице…Похоронили…Такая судьба…

Судьба, сидящего за рулём, изменилась. Наверное, мог остановить и прогнать Чапу криком, но не остановился и не прогнал, а газанул.

Кровь с колёс можно смыть в луже, а кровавую петлю с узора судьбы, чем смоешь? Я не знаю ответа.

Собачья жизнь – хрупкая зависимая. Человеческая судьба – изменяемая.

Помни об этом, человек!!!