Славяне-хулиганы

В начале VII века, если точнее 610-620 гг. к озеру Ильмень с территории нынешней Словакии подошли славянские племена. Они уходили от нахлынувших в Европу аваров. Двумя веками раньше им приходилось точно так же убегать с территории Приднестровья от гуннов. Это можно легко проследить по принесенным на Северо-запад древним словам: ил – грязь, осадок и болото – топкое место. Эти слова именно в этом значении имеют аналоги в Приднестровье и Южных Карпатах (несколько десятков топонимов и гидронимов). Но, имеются и более древние следы этих корней в Поволжье, где мы встречаем название  Ильменские воронки (в прошлом видимо озера) и балта или балда – означающее мелкие карасевые озера. Если допустить и эту взаимосвязь, то путь будущих ильменских славян на новгородские земли был долгим и длинным.

Вовлеченные в водоворот великого переселения народов, будущие ильменские славяне, умели не только защищаться, но и вовремя уходить от опасности. А еще они знали, что лучшая защита – это нападение. Появившись на севере Псковской, юге Ленинградской и в Новгородской областей, славяне сразу же решили разобраться с соседями. Это было несложно. Ни балты ни финно-угры не имели сплоченных племенных образований и крупных поселений, потому какого-либо организованного отпора оказать не могли.

Проводя такие разведывательные рейды хорошо вооруженными ватагами по 10-20 человек, вновь прибывшие преследовали две цели – поживиться чужим добром, и показать кто в „доме“ хозяин. Так как поживиться было особо нечем, то недовольные воины с воодушевлением осуществляли вторую часть поставленной задачи. Однако это продолжалось недолго. К тому же непротивление насилию со стороны финно-угров их ставило в тупик. Они же не знали, что по неписаному закону северных народов люди должны всячески помогать друг другу, ведь главным врагом в этих местах была суровая природа и дикие звери. И вот здесь хочу отметить первый случай острословия ильменских словен выразившийся в первоначальном названии финно-угорских племен – чудь (чудные), т.е. не такие как они сами.

Балты, получили свое название также от славян как жители берегов мелководных озер. Интересно, что балты жили в домах на сваях, распологавшихся в 15-20 метрах от берега. К жилищам были проложены шаткие мостки, что являлось защитой от диких зверей, в основном от медведей. Зимой же, когда озера замерзали, медведи уже спали в берлогах. Погромив их жилища, славянам стало немного стыдно, и в качестве утешения они посоветовали балтам ничего не бояться, и строиться на берегу, а с медведями пообещали разобраться. Свое слово славяне сдержали, медведей пошугали, а некоторых и под свою дудку танцевать научили. Ну а балты с тех пор „водяные“ дома уже не строили.

В отличие от финно-угров, славяне немного понимали язык данного племени, и потому относились к балтам более лояльно, хотя их тоже считали не совсем нормальными. Все это получило отражение на бытовом уровне в антропонимике, когда в обиходе славян появилось имя Балда. Если, например, Дурак означало полную неприспособленность к жизни, то новое имя говорило только лишь о частичной ненормальности человека. Сейчас слово балда по-прежнему существует, но применяется только как определение временного состояния человека. Про себя часто говорят: – Какой же я балда! Про других: – Ты, что совсем обалдел? Вот так, имя Балда исчезло, а слово осталось.

Чуть позже, с расширением ареала расселения и торговых контактов, славяне столкнулись с германскими племенами. И хотя их язык тоже относится к индоевропейским, прямые контакты праславян и прагерманцев прекратились очень давно – около 8 тысячелетий назад. Славяне, не считая германцев намного дурнее себя, назвали их скромно немцами – от корня немой, т.е. люди с которыми не было возможности поговорить.

На Северо-западе, ильменские славяне долгое время были самыми активными и смышлеными жителями. Отсутствие каких-либо врагов сделало их свободными и уверенными в своих силах, а если быть откровенным, то в меру нагловатыми. Да и поодиночке они старались не ходить. Освоив берега Псковского и Чудского озер на западе, Ладожского на севере и Белозера на востоке, они стали связующим звеном в торговле между западом и востоком. Славяне быстро переняли у финно-угров способы изготовления лодок-челнов, а у варягов более крупных плавсредств – ладей. Со своей отвагой и тягой к перемене мест они не боялись пускаться в длительные и опасные военные или торговые предприятия.

Дружественные отношения с варягами, которые продолжались более столетия, засвидетельствовано на туманном Альбионе. На нескольких камнях английского Стоунхенджа не так давно были обнаружены выбитые имена славянских богов Рода и Макоши. Это свидетельство можно отнести только к VIII-IX векам. Именно тогда варяги (западные славяне) были главными мореплавателями бассейнов Балтийского и Северного морей, (норвежские и датские викинги появились лишь в середине IX века. Такие надписи могли сделать только ильменские славяне, побывавшие там вместе с варягами.

Из этого же события можно сделать еще один вывод – крепких выражений наши предки тогда еще не знали. Ведь даже сейчас побывав в Стоунхендже, первая фраза любого русского была бы: – Эх, ну ни хрена себе! Но подобных восхищенных надписей там не найдено, что мы и можем рассматривать как косвенное подтверждение их отсутствия. Скорее всего, крепкие словечки появились в IX-X веках, с приходом христианства, наложившего на эти слова и лексические обороты вето.

Языческая религия не ограничивала свободу действий ни в поступках, ни в словообразовании. Нецензурные слова в то время таковыми не являлись и несли в себе сокращенную информацию. Надо отметить, что доля юмора и находчивости в древних обсуждениях интима присутствовала. Например, в те времена существовал древний глагол ить (еть) и обозначал он то, что человек имеет или хочет получить. Добывалось это обычным способом – отнять, взять силой, что тогда звучало как имать (в современном языке осталось изымать). Чтобы конкретизировать предмет вожделения в древний глагол добавляли определенный слог. Например, если это была земля или место то „ме“ – отсуда всем знакомое иметь. Если же это была женщина, то вставлялось „ба“ от баба – не очень культурного определения женщин того времени.

Не менее оригинальный подход был в образовании другого слова. В древние времена кузнечное дело было образцом искусной деятельности человека. Глагол ковать произносился чаще кувать (отсюда кувалда). Отправляя молодых на „благие дела“ мужики подсмеивались, говоря им: – Иди, накуй, – имея в виду детей. Вскоре выражение вошло в поговорку и стало иметь более широкое значение – отстань, иди, занимайся делом. Эту смысловую нагрузку народный посыл имеет и сегодня, его никто ведь не воспринимает буквально,  а слышит в нем ту самую древнюю мысль.

Не менее интересна южная версия по образованию слова из трех букв. По персидски кий означало правитель. Основателя Киева так и назвали по этой должности -Кий, до этого он имел обычное славянское имя. У правителя символом власти был жезл, который так же назывался кий - это можно найти в словарях. Ваше предположение о биллиардном кие очень даже обосновано. Так вот, когда правителю что-то нравилось, он поднимал жезл, а если нет - опускал. Так же он выбирал наложниц в свой гарем, что и вызвало понятную ассоциацию. О том, что в древние времена гласные звуки имели второстепенное значение и часто менялись не буду, а что буквы "к" и "х" были взаимозаменяемы можно увидеть из последующего примера.

Первыми проповедниками на Русь были приглашенные священнослужители из Византии, их тогда называли греками. Наказания за проступки и даже помыслы были строгими. Первые христиане с удовольствием оповещали святых отцов о непотребном поведении язычников, появилось наушничество – вслух же это было произносить нельзя, а про шепот ничего сказано не было. Внутри семьи своих обычно не выдавали, но грозили: – Грек! – в смысле грек накажет за нарушение заповедей. Это слово быстро стало обиходным, вскоре превратившись в грех, и было принято даже самими священнослужителями. Во всяком случае, оно было коротким и вполне понятным.

 Необычная для славян мораль греха, касавшаяся интимных отношений, вызвала внутреннее недовольство. Они ведь раньше и знать не знали о том, что у человека есть срамные места. Славяне, конечно, хорошо восприняли христианское: плодитесь и размножайтесь, но противоречащее здравому смыслу греховность самого действия и запрет на разговоры об этом вылилось в протест. Запрещаете? А мы, наоборот – на каждом углу и через слово! Так и дошел этот древний язык через века до наших дней, в виде нецензурных выражений, показывая еще одну черту славян – упертость.

Правда, и новая религия здесь не осталась в стороне. Имя предателя киевского князя Ярополка Блуда стало в православии нарицательным, означавшим измену. От него и произошло более мягкое в произношении определение женщин легкого поведения. Позже это слово опять стало применяться ко всем полам, а в последнее время стало просто разговорным связующим. Даже не запрещенные определения козел или петух сегодня звучат намного обиднее.

После всех этих запретов в языке славян появился интересный прием – иносказательность. Вроде бы я ничего не сказал, но вы меня поняли. Постепенно это стало нормой, и часто применялось в обратном порядке: сказал плохое, а имел в виду хорошее и дельное. Впечатляет пример такого оборота в одной из берестяных грамот XI века найденной в Новгороде. Брат пишет брату. После перечисления необходимых дел в конце он делает приписку: „Якове е… лежа“. Здесь явно просматривается подтекст, который можно воспринять так: Яков, не высовывайся, живи как все.

Оставило свой след в славянском менталитете и двухвековое „соревнование“ между Киевом и Новгородом за историческую значимость в создании государственности. Жители каждого рассказывали друг про друга смешные истории, естественно кое-что сочиняли. Так родился один из любимых у народа жанров – анекдот. Известен анекдот того времени о новгородцах моющихся в бане по-черному. В Византии над этой историей все лежали вповалку. Кстати, это соревнование в острословии продолжается и сегодня, „хохлы“ и „москали“ до сих пор остаются одними из самых задействованных персонажей современных анекдотов.

Примеров словесного хулиганства древних славян можно привести множество, например, из хорошего слова сделать плохое или наоборот. Но были и случайности. Например, если вы откроете любой этимологический словарь на слове доблесть, то вы найдете там определение лишь первой части слова доб. Оно определено как добрый, большой и т.д. И все… Дело в том, что лесть в древние времена имело значение – хвала, слава,  а само слово доблесть соответственно значило – добрая хвала. Но так как хвалили в основном князей и воевод, приписывая им чужие или несуществующие заслуги, вторая часть слова стала иметь сегодняшнее отрицательное значение. Вот составители словарей и попали в затруднительное положение, попробуй-ка это все объясни, а вдруг кто не так поймет. Но никто ведь и не покушался на слово доблесть в его положительном значении, просто так вышло.

Таких примеров в нашем языке десятки. Например, весна - в древние времена означало прорубь которую прорубали в начале весны и черпали оттуда полузадохнувшуюся рыбу. А так как это первыми придумало племя весь, вот и означало это: весь - на (черпай на халяву). Согласитесь не очень красиво. Вот и помалкивают этимологи. И впрямь, не будешь же объяснять, что рыба сом названа от хмельного напитка сома, при употреблении которого в избытке люди становились вялыми и всех клонило ко сну. Точно так же никто не связывает напиток богов амброзию с бражкой, хотя связь что ни на есть прямая.

Наконец, к борьбе против нецензурных выражений подключились законодательно, например, ввелись штрафы а самих нарушителей стали сажать в участок. Тогда народ вновь обратился к иносказательности, подключив сюда еще и свою фантазию. Ну не ломать же сложившийся веками строй речи. Тогда и появились новые связки-восклицания: "ядрена вошь", "бляха-муха", "ешкин кот" и совершенно непонятное существо – "ексель-моксель". Посылать стали тоже более культурно, то в баню, то к ядрене Фене. Нашлись замены и нашему главному воспитательному выражению о маме: "ети мать" и "япона мать". Сегодня выходцев из народа легко вычислить на трибуне, ведь даже такие связки там неуместны, вот наши депутаты и экают, мекают, или иной раз просто замолкают.

Бесшабашность, юмор, непредсказуемость, русских со временем получило законодательное определение – хулиганство. Официально это слово относят к английскому языку, и оно, якобы произведено от имени громилы ирландца Патрика Хулигена. Но это у них. А у нас оно свое. К нему, например, больше подходит христианский термин – хулить – в смысле ругать, плохо выражаться. Можно представить и другой вариант: все новые запреты или законы у славян всегда выслушивались, одобрялись кивками, но позже звучало: – Это у них там в городах, а нам-то фуй-ли?!

Отсюда вытекает: привычка ходить ватагами и показывать кто в доме хозяин, способность крушить и ломать, писать на всем что попало, ругать все подряд в том числе и власть, не выполнять ее решения и прочее, заложены в нас нашими предкам. Но именно такое отношение к жизни помогало славянам пережить самые трудные моменты своей истории. И этого из нас еще долго не выбить.

Вот такие мы хулиганы…