Слепая мама

[Скрыть] Регистрационный номер 0272056 выдан для произведения: Действие происходит в СССР в восьмидесятых годах двадцатого столетия.
 
У Димки слепая мама.  Два года прошло с того случая, когда в химической  лаборатории НИИ, в котором работала его мама, произошел взрыв. Лаборанты и научные сотрудники, находившиеся в это время в лаборатории,  почти все пострадали, получив разной степени повреждения осколками стекла и химических веществ, разлетевшихся в результате взрыва. К сожалению, Анастасия Николаевна, мать Димки, получила химический ожог роговицы обоих глаз.  Врачи сделали все что могли, чтобы нейтрализовать химическое воздействие  на  роговицы глаз, но зрение вернуть пока  не смогли.  Правда,  сказали, что надежда, более того шансы на возврат зрения имеются, но необходимо длительное лечение и операция. Они сказали, что есть врач офтальмолог в Москве, Федоров, он делает чудеса, мы сделаем запрос на проведение вам операции в Институт микрохирургии глаза, и как получим направление,  пригласим вас. Только ждать придется долго. А пока оформим вам инвалидность.
   С тех пор пошли нелады в семье. Димкин отец стал угрюмым. Злым. С работы стал приходить поздно, а иногда вообще не ночевал дома. А под новый год, ушел совсем.  Сказал только сыну на прощание,  что когда подрастет,  он поймет.  Но Димка ни как не мог понять отца, а значит и простить.  В его детской головке не укладывалась мысль, как можно оставить маму, когда она ослепла, уйти, бросить ее.
-  Мама,- обнимая за шею, самого дорого человека, утирая слезинки с её щек шептал он,- я никогда, никогда тебя не оставлю, мама, я всегда буду с тобой.  Только не плачь.
     Вскоре приехала бабушка из деревни, мать Анастасии Николаевны. Жить стало легче. Но не веселее.
Во время весенних каникул, мать как-то сказала сыну:
-Дим, надоело мне сидеть дома, как ты смотришь на то, если я пойду  работать?
- А куда, мама?
- Мне сказали, что можно на картонажную фабрику устроиться.
- А тебя примут, мам?
- Примут,  там, таких как я много работает.
- А я тогда тебя на работу провожать буду,  и встречать тоже, хорошо, мам?
-  Хорошо. Хорошо. Собирайся, пойдем, узнаем.
   Анастасию Николаевну приняли.
***
- Дим, а я сегодня  аванс получила. Вот смотри, шестьдесят рублей. Теперь заживем. Давай, праздник устроим, купим торт, конфеты. А?  Пошли в магазин.
Анастасия радовалась деньгам. Как ребенок. У неё было хорошо на душе еще не от того, что она получила деньги, а от того, что престала себя считать инвалидом, ненужной людям, лишней обузой для  этого свете.
 Так и зажили они.  Димка утром провожал мать на работу, потом бежал в школу. После уроков, магазин, дом  и бегом встречать маму с работы.
Анастасия Николаевна так и не смогла научиться ходить с палочкой.  Димка считал ее самой красивой мамой на свете, самой хорошей и самой доброй, и он не хотел,  чтоб люди смотрели на нее с жалостью.
      Он возненавидел старых знакомых родителей, которые как  только узнавали о несчастье,  начинали вздыхать и с жалостью глядеть на Анастасию.  Димке эти взгляды резали по сердцу. Он сердился, становился грубым и старался поскорее увести мать от сочувствия.
- Мама я твои глаза, - часто говорил ей.
     Каждое воскресение он с утра покупал билеты в кино и ходил с ней, иногда ходил в театр. Где бы они  ни были, где бы ни находились, он ей рассказывал, про все то, что их окружает, и Анастасия Николаевна силой своего воображения дополняла картину.
    Димка ходил с матерью в магазин, выбирал материал на платье. Одежду мать покупала только с согласия сына, что ему нравилось, то она и одевала.
   Сын старался делать все, чтоб окружающие ни за что не смогли заметить слепоту матери, и в этом он преуспел.  Единственно, только темные очки, которые Анастасия Николаевна никогда не снимала, могли показаться странными в облике этой цветущей женщины. Димка и мать так научились понимать друг друга, что с сыном она чувствовала себя очень уверенным. Они разработали целый арсенал скрытых знаков, которые передавал сын матери  об окружающем мире.  Можно точно сказать, что сын заменил ей глаза.
***
- Мам, пойдем сегодня в парк.
- А как погода сынок?
- Солнышко светит ярко, ярко, а на небе ни облачка, -  сообщил Димка с балкона.- Я думаю вот, вот этот сарафан тебе как раз по погоде.
- Ух, мамка, какая ты у меня красивая сегодня.
- Только сегодня?
-Да, что ты, всегда.
- А ты, что Дима, одел.
- Я, мама, серые брюки.
- А брюки погладил?
- Погладил ма, я же не хочу рядом с тобой выглядеть неряхой.   Бабушка, мы пошли, к обеду не жди, придем вечером, - и они вышли из квартиры.
    На улице Анастасия Николаевна подхватила сына под руку.  Они бодро и весело зашагали к трамвайной остановке.
- Ой, мам, народу сколько,- подходя к главному входу парка, изумился Димка.
- Так сегодня же  «День строителя», Дим, люди и гуляют. - Пояснила Анастасия Николаевна.
- Пойдем, мам, зверей посмотрим.
-Так мы же в прошлый раз смотрели.
- А мне еще хочется.
- Ну, пойдем, пойдем, а ты мне про слона расскажешь. Я в детстве очень слонов любила.
- Конечно мама, конечно.
Походив по импровизированному зоопарку вдоволь постояв у вольера со слоном, Дима с мамой отправились вглубь парка.
- Ну, а теперь куда?- спросила сына Лидия Андреевна.
- На «Чертого колесо».
- Там наверно очередь опять.
- Точно, мам, очередь,- вздохнул Димка.
- А мы постоим, куда нам спешить.
- Мам, наверно долго придется ждать.
- Ничего, сынок, постоим. Зато, как птицы, с небом подружим.
    Вдруг, из начала очереди вышел мужчина и с радостной улыбкой подошел к ним.
- Настя, здравствуй.
    Мать встревоженно обернулась на голос.
- Настя, ты, что не узнала меня, я же Миша, Мишка Арбузов, ну?
- Миша?  Миша Арбузов, ты меня прости, не узнала. Слышу, голос вроде знакомый, а кто, понять не могу. 
- Ну, неужели я так сильно изменился,- обиженно воскликнул мужчина.
- Да, вы очень изменились, вас прямо не узнать,- решительно вмешался Димка.
- А ты кто такой?
- Это, Миша, мой сын Дима,- и обращаясь к сыну, продолжила,- А это мой товарищ по институту, мы с ним учились в одной группе.
- Будем знакомы,- протянул  руку мальчишке мамин товарищ и представился,- Михаил Иванович.
- Дмитрий,- сухо ответил Димка.
- Ты, я гляжу, серьезный человек.
- Да он со всеми так, Миша.
- А вы, тоже на колесо обозрения собрались. Я сейчас билеты куплю, у меня очередь подходит. Вы постойте, я мигом.
Арбузов ушел.
- Дим, расскажи мне, какой он.
-Да какой, какой, обыкновенный.  Рыжие усы, смешные такие, рубашка синяя с коротким рукавом,
джинсы фирменные, брюшко небольшое, а так ничего спортивно выглядит, руки волосатые, загорелые.  Часы электронные с большим браслетом.
- А вот и я, торопливо подошел Михаил, - пойдемте скорее,  сейчас новую партию будут запускать.
- А ты, Миша, разве один?
-  Вот и наша кабинка, усаживайтесь поудобнее.   Поехали.
Кабинка колеса обозрения, в которой они расположились, медленно поплыла вверх.
- Один Настенька, один.  Не везет мне, кому ни назначу свидание, никто не приходит. Вот и сегодня тоже.
- Наверно твоих усов боятся.
- А что, такие страшные?
- Да не страшные, смешные просто.
- Хм, я думал, что они неотразимые. Ты это серьезно?
- Тебе решать.
- Настя, я слышал, что ты, - у Анастасии Николаевны так и обмерло сердце, перехватило дыхание, сейчас он спросит. – Я слышал, что ты работаешь в НИИ.
- Да Миша,- облегченно вздохнув, сказала женщина,- работала.
- А где сейчас, кем?
- Да это не важно Миша, работаю и, слава богу. А ты где?
- На заводе химического машиностроения, мастером. Недавно, квартиру от завода получил, однокомнатную.
- Поздравляю, молодец.  
- Настя, сколько лет прошло после выпуска, где наши ребята, не знаешь?
- Миша, я как то в последнее время потеряла связь со всеми нашими, да и некогда, сам понимаешь, семья, работа.
- Эх, Настя, золотое времечко – студенческая жизнь.  Я как увидел тебя, так в жар и бросило, и, как будто не было этих десяти лет. Ты вот, совсем не изменилась.  А где Николай, почему не свами.
- Отец на работе, и, не задавайте, пожалуйста, глупых вопросов,- сердито вмешался Димка.
- Мы, кажется, с мамой разговариваем, Дим.
- С мамой, значит и со мной.
- Мы разошлись с Николаем, ты не сердись на  Диму, он теперь мой защитник.
- Как? Разошлись?! – у Арбузова защемило сердце, так и захлестнула прошлая обида. Прошлого горечь неожиданно вскипела и заполонила его всего. Он надолго замолчал.  Ему вдруг отчетливо вспомнилось все то, что связывало его с Настей.
     Еще в институте он полюбил эту веселую, с пушистыми золотыми волосами девчонку с таким ласковым именем Настя. Они дружили. Как то на третьем курсе он пригласил ее к себе на день рождение. Здесь-то она и познакомилась с его другом Николаем Зацепиным. Как все  получилось, он и сам толком не понял, но Настю в этот вечер он потерял.  Чем Николай прельстил его подругу, или тем, что подрабатывал в драмтеатре монтировщиком сцены и мог на любой спектакль достать контрамарку, или бешеным натиском в достижении цели покорения женского пола, Николай в таких делах не ведал поражения, или  еще чем другим, но Настя оказалась с ним.  Тем обиднее для Михаила оказалось то, что он сам их познакомил. Он не мог простить капитуляцию Насти и победу своего друга.  На свадьбу он к ним не пошел.  Судьба еще ни разу не била его так сильно, ни до, ни после этого.  Согласитесь, потерять в один день любовь и друга удар тяжелый.  И вот, теперь, этот вор, никак иначе не называл друга Михаил, этот вор вдруг бросил, ушел от Насти. От Насти, которую  он, Михаил, так любил, и, как оказывается, любил все эти годы.  «Своровал и бросил»- только и стучала мысль в голове у Михаила Ивановича.
- Миша, ты что замолчал?
- Да так, думаю о своем.
- Мам, а мы пойдем на карусели?
- Нет, Дим, мы наверно домой пойдем, у меня что-то  голова заболела.
 
***
- Настя, как так получилось, что вы разошлись - спросил Михаил, направляясь к выходу из парка.
- Да, так вот и получилось, а ты что, Миша, так холостяком и бегаешь.
- Так  и бегаю,- ухмыльнулся Михаил, вздохнул и весело продолжил,- все не могу с золотыми волосами встретить, все какие-то крашенные перекрашенные
попадаются, может и правда моих усов боятся.   Настя, мне, что действительно усы не идут.
Анастасия Николаевна посмотрела на Арбузова, этот взгляд черных очков,  как-то тревожно кольнул в сердце Михаила Ивановича. Она улыбнулась.
- Тебе решать Михаил.
- Мама, трамвай наш, побежали.
- Не спеши, сынок, успеем.
- Анастасия,- прощаясь на остановке, заговорил Михаил,- я не хочу быть второй раз болваном. Давай встретимся, завтра.
- Зачем, Миша.
- Ну, все же мы старые друзья.
- Да и не могу я, во вторую работаю,- соврала женщина.
- Тогда в субботу, в этом  парке, у входа, в десять часов, я буду ждать, Настя,- кричал вслед тронувшемуся трамваю Михаил Иванович.
- Мам, ты не заболела, бледная какая.
- Нет, сынок, нет. Голова болит немного. Как ты думаешь, он не догадался?
- Нет, что ты, он все время только и кусал усы свои, смешно так и глаз дергался.- Димка засмеялся.
- Не надо, Дима, смеяться, это хороший человек.
 
***
В мучительном ожидании прошла неделя для Михаила Арбузова. Злость и досада на бывшего друга самого себя не проходила, а наоборот усиливалась.
Он вдруг ясно осознал и понял, что не жил все эти годы полной жизнью, что ему не хватало именно её Насти все это время.  Любовь не ушла, не покинула
его, а только спряталась, затаилась на самом дне души, но получив мощный импульс она вдруг всплыла , разлилась и захватила всю его сущность, заставляя каждую секунду бояться, ненавидеть, ревновать, любить и надеяться.  Все эти чувства довели его до морального изнеможения к концу недели, он, как говорится,  «сгорел» или «спекся», кому как нравится, но на кануне свидания ему вдруг стало все безразлично, полная апатия захватила  его и только одно непонятно тревожное чувство не покидало его.  Это чувство,
когда она посмотрела на него темными очками.
- Я не видел ее глаза,- как молнией озарило его,- я не видел ее глаз. Глаза не врут. Мне надо заглянуть в ее глаза и я пойму, сможет ли она полюбить меня. 
Только ее глаза. Вот он выход. Что бы ни случилось, я добьюсь ее любви.
Успокоенный, Михаил не заметил, как уснул.
 
***
Для Анастасии Николаевны эта неделя  прошла также в мучительных размышлениях. Она вдруг просыпалась ночью и не могла уснуть.  Жизнь от разлуки до встречи с Михаилом представлялась все снова и снова.  Да она любила Михаила, но в этом себе никогда не признавалась. Она знала, что он  без ума от нее и ей это льстило, девчонке третьекурснице.  Она могла повелевать ему, играть с ним, как в куклу. Еще бы, такой робкий, тихий, интеллигентный,   поцеловать и то стесняется, разрешения спросит. Но  с ним было хорошо.   А тут налетел этот вихрь, ураган Николай Зацепин, завертел, закружил и унес с собой.  Опомнилась было, да поздно. Ладно, хоть свадьбу сыграли.  Жили они с Николаем не плохо, до этого случая в институте. Он ей помогал по хозяйству и дома все делал и с сыном занимался, но что-то её всегда настораживало в отношении его к ней к своей жене. Она не могла понять, и какое-то очень обидное сравнение вертелось на языке, но она не могла его схватить.  И только сейчас она вдруг уловила это понятие. Да он относился к ней, как к самке. Все что бы Николай ни делал, он делал для самки, от которой ему нужно было только одно.     Анастасия не выдержав, беззвучно заревела. Ей до того вдруг стало жалко этих десяти прожитых лет, такая обида нахлынула на нее,  что с трудом она сдержала рыдания.
   Сколько ни реви, а слезы все равно кончатся.
- Эх,- подумала Анастасия Николаевна, - поменьше бы робким робости, а наглым наглости. Все было бы хорошо.
 И чем ближе подходила суббота, тем сильнее надвигалась на Анастасию вопрос «Идти, или, не идти».  Если идти, то, что она ждет от этой встречи, если не идти, то, как она будет жить дальше?  И только в субботу утром она окончательно решила: - «Пойду, все равно объясниться надо. Будь что будет».
 
***
- Сынок, что на улице, какая погода?
- Дождик накрапывает, прохладно.
- Одевайся, пойдем, нас дядя Миша ждет.
- Мама, может не пойдем.
- Почему?
- Дождик идет, простудишься еще. Да и кто он такой.
- Дима, это мой товарищ, друг, а друзей, Дима, очень легко потерять и очень трудно найти.
- Какой же это друг, если так легко теряется, и так  трудно находится.
- Ты мне еще поогрызайся.
 Димка насупился.
- Сынок, не обижайся, мне надо встретиться с ним. Я перед ним виновата.
- Ничего ты не виновата, придумала тоже. Ладно, пошли, зонтик возьму только.
 
***
    Дождик не сильно постукивал по зонтику.
- Дим, мы, где сейчас?
- Да вот, за углом уже центральный вход.  Скоро, мам, подойдем.
- Подожди сынок,- Анастасия Николаевна замедлила шаг,- Знаешь что, сходи ка ты вперед, посмотри, только осторожно, стоит ли Михаил  Иванович и что он делает. И мне расскажи, я тебя здесь подожду.
- Держи зонтик, я мигом.
- Нет, нет сынок, я в плаще, иди с зонтом.
- Ладно, мам.
Анастасия Николаевна осталась одна. Опять какой-то неосознанный толчок, мысль заставила её остановиться, но что это она не могла объяснить.
Подбежал сын.
- Мам, он там.
- Ну, расскажи, что ты видел.
- Умора. Он сбрил усы. Стоит под большим черным зонтом. В сером костюме, белой рубашке, с красным галстуком, а в руках розы, как на свидание пришел.
- Знаешь что, Димка, а ты прав, не виновата я ни перед кем.- И повернувшись, Анастасия Николаевна зашагала прочь от парка.
- Мам, подожди,- Димка забежал  вперед матери, пряча ее под зонтик. Он заметил, что из под темно дымчатых очков, катятся по щеке струйки, не то  дождя, не то маминых слез.
    Вдруг лучик солнца пробился сквозь хмурое небо и ласково коснулся его мамы.