Любовь и революция

26 ноября 2017 - Сергей Шевцов
article402643.jpg
                                                             
       
        – Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась! – громко прокричал взобравшийся на железную бочку оратор, энергично размахивая для убедительности зажатой в кулаке кепкой.
        Толпа взорвалась бурными аплодисментами, восторженными криками и залихватским свистом, будто всю жизнь только и ждала это судьбоносное сообщение.
        – Боря, посмотри, это Ленин? – взволновано спросила Вика, дёргая за рукав плаща, стоящего рядом парня.
        – Нет, это какой-то молодой агитатор из партийных декларирует тезисы, озвученные вчера на заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, – с умным видом знатока ответил прыщавый юнец, пытаясь высвободить руку из крепкого захвата девушки.
        – А что теперь будет? – не унималась возбуждённая Вика, продолжая теребить рукав Бориса.
        – Оставь, пожалуйста, в покое мой макинтош, – сердито пробурчал парень, вырывая руку из цепких пальцев девушки. – Что будет? Что будет? Не знаю! Понимаю только, что царя точно уже не будет. И порядка никакого тоже.
        – А ты пессимист, Божилевский, – осуждающе посмотрела на юношу Виктория, – просто мрачный скептик какой-то. Ещё со времён великой французской революции народ мечтал о свободе, равенстве и братстве.
        – Ах, брось ты, ради Бога, Уварова, это интеллигентское словоблудие, – с сарказмом парировал Борис. – Я прагматик и привык называть вещи своими именами. Ты посмотри, что происходит вокруг!
        – А что происходит? Революция!
        – Революция, да? Сбросили царя и разогнали к чертям собачьим всю власть, это революция? Тут налицо банальный государственный переворот. Сейчас нет нигде ни городовых, ни жандармов, и ни одного дворника в округе не осталось. Улицы завалены мусором, а каждый уважающий себя «товарищ» жменями швыряет на мостовую шелуху от семечек, демонстрируя, таким образом, своё пролетарское происхождение. В подворотню зайти страшно – если не убьют осатаневшие бандиты, то непременно ограбят или изнасилуют.
        – Но есть же Временное правительство, – возразила Вика.
        – Где? – скорчил насмешливую гримасу парень, демонстративно оглядываясь по сторонам. – Где Временное правительство? Вон твоё новоё революционное правительство из рабочих и крестьян, которое будет теперь управлять экономикой и политикой государства российского, – юноша небрежным жестом руки указал на ликующую толпу, состоящую отнюдь не из представителей интеллигенции и дворянства.
        – Погоди паниковать, Борис, давай послушаем, что тот на бочке ещё расскажет, возможно, поймём, что нас ждёт в ближайшем будущем.
        – Хватит! Которую неделю слушаем? Всё время мозги промывают сказками о счастливой жизни. Я им никому не верю. Все эти многочисленные революционные партии между собой договориться не могут, а только и делают, что собачатся, да обвиняют друг друга в предательстве интересов народа.
        – А сам ты, что предлагаешь?
        Божилевский усмехнулся и, взяв Викторию под локоть, заговорщицки произнёс:
        – Я предлагаю купить бутылку мадеры и пойти к Димке Верещагину. У него как раз сабантуй намечается, придёт много своих. Заодно выясним, будет ли наш университет дальше работать, или все учащиеся и преподаватели записались в социалисты либо анархисты. Лично я хотел бы доучиться и стать адвокатом, а не краснобантным горлопаном с маузером. А новости мы из газет узнаем, слава Богу, их сейчас развелось немеренно, и с какими хочешь взглядами.
        В этот раз на квартире Верещагина собрались только студенты без приглашённых модных представителей пролетариата и бравых кронштадтских морячков, поэтому теплилась надежда, что вечер закончится музицированием на фортепиано и танцами под аккомпанемент патефона. Однако без политики всё же не обошлось. Треть собравшихся нацепила на грудь красные банты, а из комнаты наотмашь бил революционный стих:
        – И мы подымем их на вилы,
        Мы в петлях раскачнём тела,
        Чтоб лопнули на шее жилы,
        Чтоб кровь проклятая текла.
        – Ты посмотри, как разошёлся Мишка Фролов, – скривился Борис, помогая Вике снять пальто в прихожей. – Сейчас начнёт из револьвера в потолок стрелять.
        – Ну, зачем ты так, Божилевский? Это же стихи Блока! – вступилась за чтеца девушка.
        – А по мне хоть Блока, хоть Саши Чёрного или Андрея Белого, хоть самого Игоря Северянина, я расслабиться и отдохнуть хочу, а выходит, что с одного митинга мы с тобой на другой попали, – огрызнулся юноша, вытаскивая из кармана брюк бутылку португальского вина.
        В зале кипели нешуточные страсти «народного негодования». Юные «реформаторы» щеголяли перед раскрасневшимися от восторга девицами хлёсткими виршами революционных поэтов. Борис и Виктория тихо прошли в угол комнаты и незаметно сели на кожаный диван, присоединяясь к загипнотизированным «высоким слогом» слушателям. Но их шпионский манёвр не укрылся от бдительного ока хозяина квартиры. Верещагин подошёл к запоздавшим гостям и с ироничным выражением лица обратился к Божилевскому:
        – Ба, кого я вижу! А вот и наш, ни во что не верящий демон нигилизма, наконец, явился со своей очаровательной спутницей! Борис Карлович, не осчастливите ли присутствующих искромётным стихом на злобу дня? Вам же всегда есть, что сказать. Швырните острым глаголом ложку дёгтя в нашу революционно настроенную пиитическую бочку мёда.
        – Извольте, Дмитрий Васильевич, раз уж вы на этом настаиваете, – саркастично ухмыльнулся Божилевский, включаясь в игру приятеля.
        Борис не спеша поднялся с дивана, вышел на середину комнаты и, отбросив со лба театральным жестом непослушную прядь волос начал с хрипотцой читать стихи Зинаиды Гиппиус:
        – Блевотина войны – октябрьское веселье!
        От этого зловонного вина
        Как было омерзительно твоё похмелье,
        О бедная, о грешная страна!
        Какому дьяволу, какому псу в угоду,
        Каким кошмарным обуянный сном,
        Народ, безумствуя, убил свою свободу,
        И даже не убил – засёк кнутом?
        Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
        Смеются пушки, разевая рты…
        И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
        Народ, не уважающий святынь.
        В комнате повисла гробовая тишина. Резко погас блеск в глазах ошарашенных студентов. Никто не ожидал такого радикального поворота в романтическом восприятии революционных событий. Выпавший из чьих-то рук бокал, с дребезгом разбился об пол. Разряжая обстановку, Верещагин подошёл к Божилевскому и, положив руку на его плечо, нахмурившись, сказал:
        – Ну, вот что, друг мой Боря, похоже, ты не те книжки читаешь, и на мир не с той стороны смотришь. Возьму-ка я завтра тебя с собой на один партийный митинг. Там будет выступать Троцкий, главный кухарь, заваривший эту революционную кашу – послушаешь его. Он расскажет, как правильно очистить мещанские мозги от оппортунистической шелухи.
        После этой реплики к теме политики решили больше не возвращаться, а чтобы поднять настроение завели патефон и приступили к танцам. Когда тебе нет ещё двадцати, переход от уныния к веселью прост, как открытие бутылки шампанского. А если к французскому напитку добавить принесённое португальское вино, получается гремучая смесь. Правда, хозяин дома и харизматичный возмутитель спокойствия, когда все танцевали, о чём-то долго шушукались на кухне.
        На следующий день Виктория поджидала Божилевского на Синем мосту через Мойку. Борис должен был возвращаться после митинга большевиков, проходившем в Мариинском дворце. Перед своим походом на это «ознакомительное мероприятие» парень пошутил: «Посмотрю, выслушаю товарищей революционеров, если не понравится, поступлю, как сделали два российских императора». Дело в том, что Медный всадник и памятник Николаю Первому были установлены так, что царские кони демонстративно развернулись задом ко дворцу, будто самодержцы решительно покидали это не оправдавшее надежд место.
        – Ну, что? Какое впечатление произвёл Троцкий? Он тебя убедил? – нетерпеливо затараторила замёрзшая Уварова, когда к ней подошёл Борис.
        – Знаешь, Вика, похоже, он в чём-то прав, – задумчиво нерешительно ответил Божилевский. – Мне тут дали несколько книг почитать – посижу ночь, подумаю. В одном со Львом Давидовичем нельзя не согласиться: Россию в такое дерьмо загнали, что надо кому-то её оттуда вытаскивать.
        С этого момента жизнь Бориса круто изменилась. Вместе с Верещагиным они стали регулярно посещать большевицкие собрания. Парни распространяли агитационные листовки и вели разъяснительную работу среди студентов. Виктория обижалась, что у Божилевского из-за его партийной нагрузки почти нет времени на неё.
        – Пойми, Вика, революция не терпит промедления, – оправдывался юноша, – сейчас идёт непримиримая борьба за умы людей и их души. Если сегодня мы не опередим своих врагов, завтра одураченные массы выступят против нас, и тогда вспыхнет гражданская война. Понимаешь, что может произойти? Ты же не хочешь войны?
        – Нет, я не хочу войны, – согласилась девушка. – Но как же я? Революция тебя полностью поглотила, не оставив места для меня.
        – Революция, это святое, – серьёзно ответил Борис, а затем, улыбнувшись, добавил, – но для тебя в моём сердце отведён особый уголок – ты у меня единственная.
        Виктория была дочерью уездного предводителя дворянства из Поволжья. Готовя девушку к будущей замужней жизни, отставной кавалерийский полковник Лев Юрьевич Уваров отправил наследницу учиться в Императорский Петроградский университет на историко-филологический факультет, который в помещичьей среде российской глубинки не без основания считался «факультетом невест». В этом престижном учебном заведении Вика познакомилась с учащимся на юриста Борисом Божилевским, сыном разорившегося польского шляхтича. Чтобы как-то свести концы с концами, юноша после учёбы давал частные уроки словесности. На этой почве они и сошлись, так как провинциалка Уварова чувствовала себя очень неуютно в просвещённой среде столичной светской молодёжи, и ей требовалась квалифицированная помощь, чтобы избавиться от комплекса неполноценности «папенькиной дочки, воспитанной за пределами европейской цивилизации».  
        По социально-сословным меркам эта пара не могла рассчитывать на какие либо отношения кроме товарищеских. К тому же Уварова была весьма привлекательной барышней, к которой сразу стали проявлять интерес несколько молодых повес, имеющих довольно громкие фамилии. В отличие от ухажёров Виктории Божилевский имел неброскую внешность с худосочной сутуловатой фигурой и болезненно бледным цветом лица. Единственным привлекательным акцентом в облике Бориса были его глаза. В них светился безумный огонь Сократовского ума и изощренная Мефистофелевская ирония. При разговоре с парнем не каждый собеседник мог выдержать его пронзительный взгляд. Однокурсники поначалу посмеивались над непрезентабельной одеждой поляка, хоть чистой и безупречно отутюженной, но явно сшитой из копеечной ткани каким-то заурядным портняжкой. Божилевский беспощадно осаживал шутников, да так, что у тех навсегда пропадала охота острить в его сторону. Многие отпрыски высокопоставленных родителей, изображавшие из себя цвет общества, старались держаться подальше от дерзкого бонмотиста, другие, наоборот, стремились привлечь его на свою сторону в качестве ценного союзника. Однажды один титулованный скандалист во время загородного пикника пытался вызвать на дуэль «наглого ляшского выскочку».
        – Ну, что ж, сударь, извольте, – ответил Божилевский, – если вы ни в грош не ставите свою никчемную жизнь.
        Борис вытащил из жилета монетку и подбросил её в воздух. Потом он каким-то ковбойским движением руки выхватил из скрытого полами сюртука заднего кармана брюк пистолет и выстрелил. Сплющенный пятак упал к ногам обидчивого аристократа. На этом конфликт сразу исчерпался, а высокородный дуэлянт был вынужден публично принести невозмутимому стрелку свои извинения, так как сделать ответный выстрел после столь меткого попадания было бы уже некому. С тех пор никто не отваживался выяснять с Божилевским отношения при помощи оружия.        
         В тысяча девятьсот шестнадцатом году на Рождество в Императорском Петроградском университете организовали пышное празднество с установкой в актовом зале огромной украшенной стеклянными шарами ёлки. Для новенькой студентки Виктории Уваровой это был её первый бал в жизни. Она чувствовала себя Наташей Ростовой, предвкушающей романтическую встречу с Андреем Болконским. Шикарные кавалеры наперебой приглашали девушку на танцы. В тот вечер она пользовалась большим успехом. Приходилось даже отказывать поклонникам, чтобы немного перевести дух. Во время этих пауз её взгляд скользил по залу, рассматривая преобразившихся до неузнаваемости студентов. Метаморфоза заключалась не только в смене повседневной одежды на праздничную. Поскольку бал был заявлен как костюмированный, многие надели всевозможные маски. Но наблюдательная Виктория довольно быстро по отдельным движениям и повадкам распознавала своих знакомых. Хотя были и такие, с которыми ей раньше не приходилось сталкиваться. Возле одной из мраморных пилястр у зеркальной стены девушка заметила парня, изредка бросающего в её сторону пристальные взгляды. Это было заметно даже под надетой чёрно-белой гротескной маской Полишинеля, скрывающей лицо. Однако глаза, которые невозможно спрятать, прожигали насквозь. Этот огонь был знаком Вике. Впервые она почувствовала силу этого пламени, когда княжна Белецкая познакомила Уварову с Борисом Божилевским, считавшимся одним из лучших виртуозов слова в кругу студенческой братии.
        Послеурочный наставник Виктории, казалось, не проявлял особого интереса к всеобщему веселью. К парню постоянно подходили приятели, чтобы чокнуться с ним бокалами шампанского и поговорить. Но как только раздавалась музыка, юноши устремлялись на поиск партнёрш по танцу, а Божилевский оставался в гордом одиночестве. Уварова не видела, чтобы Борис пригласил хоть кого-нибудь на полонез, кадриль, польку или вальс. Почему-то Вика надеялась, что Божилевский обязательно подойдёт к ней, ведь сегодня она выглядела обворожительно. Все вокруг оценили это, лишь бесчувственный польский «чурбан» ни разу не приблизился к девушке, даже чтобы поздороваться. Уварова не могла понять, почему её так тянет к этому умному, но совсем не привлекательному парню, когда возле неё вьётся множество таких рыцарей, от которых закружится голова у любой женщины.
        В конце вечера кавалер-распорядитель объявил традиционный котильон. Этот танец-игра мог содержать до восьмидесяти разнообразных фигур. Тут вам и «Ронды», «Гирлянды», «Пирамида», «Лабиринт» и множество других замысловатых танцевальных элементов. Менялась музыка, а вместе с ней стиль танца и партнёры. Наконец, прозвучала громкая команда кавалера-кондуктора, дающая указание оркестру, и направляющая вальсирующие пары на смену танцевальной позиции: «Les dames ensambles! Тур де дам!» В этот момент, согласно классическому замыслу французских хореографов, Виктория соприкасалась ладонями с какой-то «царевной-лебедем», доставшейся ей после обмена партнёрами. К ним приближались три молодых человека, разбитые со своими дамами предыдущим «па». Каждая из танцующих девушек, которых торопливо окружали покинутые напарницами кавалеры, должна была выбрать одного из них для продолжения котильона. Оставшийся «неудачник» начинал поиск таких же, как он «отвергнутых», чтобы создать новую тройку «претендентов». «Царевна-лебедь», не задумываясь, быстро схватила статного «гвардейца», опасаясь, что конкурентка может опередить её. Два оставшихся танцора, расправив плечи и гордо выпятив грудь, щёлкнули по-гусарски   каблуками, выставляя напоказ лихую молодецкую удаль. Каково же было изумление красавцев, когда Виктория, нарушая все правила этикета, проскочила между ними и устремилась к стоящему у стены неказистому парню в маске Полишинеля.
        – Prêtez-moi le plaisir de danser avec vous, – сделав элегантный реверанс, Уварова положила ладони на плечи застигнутого врасплох юноши, скрывающегося под обличьем «горбуна-насмешника».
        – Помилуйте, несравненная Виктория Львовна, это не вы, а я буду иметь удовольствие танцевать с вами, – оторвавшись от стены и обхватив девушку за талию, возразил в ответ «герой французского эпоса» голосом Божилевского. – Правда, за это наслаждение мне придётся после котильона застрелить тех двух сеньоров, обделённых вашим августейшим вниманием. Благородные кавалеры просто обязаны потребовать от меня сатисфакции за то, что я незаконно увёл у них из-под носа королеву бала.
        – Во-первых, сударь, это не вы меня увели, а я вас выкрала из плена монашеского затворничества, столь непростительного для сегодняшнего торжественного события. А, во-вторых, после преподнесённого вами урока вежливости виконту Измайлову вряд ли кто сейчас решится вызвать вас на дуэль, – мило улыбнулась Виктория.
        На этом рождественском балу проказник Амур выпустил не одну пропитанную любовным ядом стрелу. Среди охотничьих трофеев крылатого посланника Венеры оказались пронзённые сердца дочери уездного предводителя дворянства из Поволжья и сына разорившегося польского шляхтича. За вечер Уварова выслушала множество признаний в любви, кроме одного, которого она жаждала всей душой. Обладая непревзойдённым красноречием и эрудицией, Божилевский был невероятно скуп на выражение собственных чувств. С одной стороны, он засыпал Вику шедеврами любовной лирики прославленных и неизвестных поэтов, с другой, всё, чем могла похвастать Уварова из услышанного от Божилевского, не считая стихов, была короткая фраза – «ты у меня единственная». Борис признался Виктории в любви словами Пушкина, Лермонтова, Гумилёва и Есенина.
        За год, пронёсшийся как один день, чувства зажженные тем рождественским котильоном лишь окрепли. Нежная тургеневская барышня и жёсткий прагматик превратились в неразлучную пару. Любовь таких непохожих молодых людей распустилась пышным цветом, словно вишне-черешневый гибрид весной в питомнике селекционера Мичурина. Но тут неожиданно вмешалась пролетарская революция. Эта ревнивая дама не терпела соперничества. Тот, кого она удостаивала личным вниманием, должен был принадлежать ей целиком и полностью. Вика почти смерилась с этим фактом. Она была рада и тем счастливым мгновениям, которые ей удавалось урвать у жестокой судьбы, когда Борис мог хоть ненадолго оторваться от своих партийных дел.
        Революция никогда не останавливается на полпути. Войдя в кураж, она закружилась в вихре беспощадной и кровопролитной гражданской войны. Надежда Дмитрия Верещагина, что удастся «очистить мещанские мозги от оппортунистической шелухи» не оправдалась. Как минимум половина российского народа не поверила большевикам. Сам же автор этой «фундаментальной фразы», запомнившейся Уваровой по вечеринке после Октябрьского переворота, остался работать в Питерском партийном комитете, а вот его друг Божилевский, как грамотный агитатор, заслуживший особое доверие, был направлен на фронт.
        Прощаясь с Викторией на вокзале перед посадкой в военный эшелон, Борис обещал девушке регулярно писать ей. Однако почтовая связь хоть и функционировала, но регулярно прерывалась, а потом восстанавливалась в зависимости от хода военных действий. Поэтому послания от Божилевского чаще всего передавались с оказией через конспиративные партийные каналы. Обычно Вике эти письма приносил Верещагин.
        Любовь Божилевского и Уваровой была яркой и искренней, но Борис обещал Вике, что как истинный джентльмен, удовлетворит её просьбу, согласно которой их окончательная близость произойдёт только, когда они станут официальными мужем и женой. Влюблённые в шутку рассуждали о том, что их дети будут умными в отца, и красивыми как мать. Однако на пути их мечтам встала революция, и теперь их целомудренный союз превратился в эпистолярный. Но эта переписка была не менее эмоционально захватывающей, чем «почтовый роман» Петра Шмидта и Зинаиды Ризберг. Каждое своё письмо Божилевский заканчивал традиционным постскриптумом: «ты у меня единственная». Так продолжалось несколько долгих месяцев до мая тысяча девятьсот восемнадцатого года. А потом случилась беда.
        Этот день врезался в сердце Виктории раскалённым железом. Девушка пришла к Верещагину, чтобы получить очередную весточку от любимого. Дмитрий был каким-то хмурым и неразговорчивым. Уварова сразу заподозрила что-то неладное. После нескольких традиционных фраз Верещагин, опустив глаза, надолго замкнулся. Наконец, он решился выйти из молчания.
        – Вика, ты должна быть сильной, – сказал Дмитрий, меряя комнату шагами, – крепись, но я должен сообщить тебе трагическое известие, – собравшись с духом, Верещагин ошеломил девушку убийственными словами, – Божилевский погиб.
        – Как? Как погиб? – внутри Уваровой всё оборвалось.
        – Погиб смертью храбрых в бою с колчаковской сволочью, – глядя куда-то в сторону, ответил революционер.
        В глазах Виктории помутнело, а в голове застучала единственная мысль: «Этого просто не может быть!» Через какое-то время девушка взяла себя в руки и попыталась выяснить подробности. Но Дмитрий только и смог сообщить ей, что Божилевский похоронен на городском кладбище в Саратове.
        Вика не могла успокоиться, она металась по квартире, чувствуя острую необходимость что-то предпринять. На следующий день Уварова отправилась в давно не посещаемое Поволжье, чтобы вволю выплакаться на могиле любимого. Она даже решила не сообщать о своём приезде родителям, ей необходимо было побыть одной.
        В Саратовском совдепе Виктория предъявила справку, которую ей выписал Верещагин. Согласно этой бумаге, ей выдали документы покойного Божилевского. Девушка хотела приобщить свои письма к полученным от Бориса, чтобы восстановить полный комплект их переписки. Выходя из кабинета, убитая горем «незамужняя вдова» случайно неплотно закрыла дверь и стала невольной свидетельницей разговора секретарш.
        – Бедняжка думает, что её «герой» погиб в смертельной схватке с белогвардейцами, а его в драке зарезали пьяные матросы из «Свободной ассоциации анархистов» из-за какой-то неподелённой девицы.
        – Да, совсем у мужиков крыша поехала после гнусного декрета о социализации женщин.
        – У этих кобелей одно на уме, на улицу уже выходить страшно.
        Решив, что речь идёт о ком-то из знакомых сотрудниц совдепа, Уварова пошла ловить извозчика, чтобы отправиться на кладбище. На улице возле неё остановился чёрный автомобиль. Вежливый водитель предложил подвести девушку, поскольку ему нужно обкатать новую машину, а куда двигаться не имеет значения. Почему бы не оказать услугу опечаленной комсомолке? Ничего не подозревающая Вика села в «Лорен-Дитрих», её подкупил красноармейский нагрудный знак шофёра в виде венка из лавровой и дубовой веток, внутри которого размещалась красная звезда с плугом и молотом. Был полдень, а вокруг ходило много прохожих.
        Через полчаса автомобиль остановился возле большого кирпичного склада за городом. Уварова решила, что случилась какая-то неполадка с машиной. Водитель нажал на клаксон, оглашая двор визгом резиновой груши. Из здания вышли двое военных в кожанках и направились к автомобилю. Они предложили девушке переждать в тёплом доме, пока шофёр устранит неисправность. Вика сразу заподозрила что-то неладное, ей не понравились угрюмые лица мужчин, от которых за версту разило дешёвой водкой. Она отказалась выходить из автомобиля. Тогда бойцы при помощи водителя силой выволокли Уварову из кабины. Красноармейцы затащили Вику на склад, и началось страшное. Три озверевших мужика сорвали с отчаянно сопротивляющейся девушки платье и по очереди изнасиловали её. Панический ужас и нестерпимая боль смешались с чувством унижения, презрения к себе и ненависти к изуверам. Издевательства продолжались несколько мучительных часов. Бросив после этого обессиленную рыдающую Уварову в вонючем помещении, насильники удалились.
        – Всё по закону, имеем право, – ухмыльнулся один из них, бросая к ногам Вики помятую листовку.
        Размазывая по лицу слёзы, девушка подняла с пола явно сорванную со столба объявлений бумажку. На типографском листке был отпечатан Декрет Саратовского совдепа «О раскрепощении женщин». Согласно этому документу отменялось частное право на владение женщинами, а все лица женского пола объявлялись независимыми и свободными. Дальше говорилось, что всякая девица, достигшая восемнадцатилетнего возраста, считалась собственностью республики. Она была обязана зарегистрироваться в «Бюро свободной любви» при «Комитете бдительности». Получалось, что каждый мужчина мог воспользоваться ею, а рождённые после этого дети объявлялись собственностью республики и передавались роженицами в советские ясли, а по достижении пятилетнего возраста малыши отправлялись в детские «дома-коммуны». Только так все дети, освобожденные от предрассудков семьи, получали хорошее образование и воспитание. Из них должно вырасти здоровое поколение новых закалённых борцов за неизбежную победу «мировой революции».
        Шокированная Уварова, приведя в порядок свою одежду, стала собирать рассыпанные по полу принесённые письма. Среди них лежала странная бумага. Это оказался мандат, где было написано: «Предъявителю сего товарищу Божилевскому предоставляется право социализировать в городе Екатеринодаре десять душ девиц возрастом от шестнадцати до двадцати лет, на кого укажет товарищ Божилевский». Далее шли подпись Главкома Иващева и печать. Потом среди писем нашёлся другой мандат и опять на имя Божилевского, правда, он касался уже города Саратова. Виктория вдруг с ошеломляющей силой поняла, что в подслушанном разговоре секретарш речь шла вовсе не о какой-то другой женщине, а именно о ней. «А он мне писал, что я у него единственная, – чудовищным смерчем пронеслось в голове Уваровой, – единственная…»
        Когда в идиллию двух соединённых сердец вмешивается кто-то третий, обязательно наступает момент, обязывающий сделать выбор. Революция оказалась той третьей, которая не допускает права выбора. Она уничтожила обоих влюблённых убийственной силой своей страсти. Даже в неотправленном письме, которое затесалось среди бумаг, Божилевский писал любимой женщине, цитируя Демьяна Бедного, какую весточку он ждёт в ответ на это незаконченное послание:
        «Жуя огрызок папиросы,
        Я жду из Питера вестей:
        Как наши красные матросы
        Честят непрошеных «гостей»!
               Фортов кронштадтских ли снаряды
               Сметают «белые» ряды?
               Или балтийские отряды
               С пехотой делят все труды?
        Но — без вестей я знаю твердо:
        Там, где стоит наш Красный Флот,
        Там — красный флаг алеет гордо,
        Там — революции оплот,
               Там красный фронт — броня стальная,
               Там — нерушимая стена,
               Там — тщетно пенится шальная
               Белогвардейская волна!»
        Поскольку письмо оказалось недописанным, в нём не было традиционного постскриптума.
        «Ты у меня единственная» – стучало в висках Вики, когда она в прострации брела через какую-то лесополосу. Начал накрапывать мелкий холодный дождь, но лицо утратило чувствительность к любым раздражителям. Неожиданно раздался резкий паровозный гудок. Девушка вдруг заметила, что подошла очень близко к железнодорожному полотну. Чёрные рельсы блестели мокротой и слегка вибрировали. Уварова с грустью посмотрела на приближающийся локомотив. Но это уже был не влюблённый взор семнадцатилетней Наташи Ростовой, а взгляд потерявшей смысл жизни Анны Карениной…              
 

© Copyright: Сергей Шевцов, 2017

Регистрационный номер №0402643

от 26 ноября 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0402643 выдан для произведения:                                                              
– Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась! – громко прокричал взобравшийся на железную бочку оратор, энергично размахивая для убедительности зажатой в кулаке кепкой.
Толпа взорвалась бурными аплодисментами, восторженными криками и залихватским свистом, будто всю жизнь только и ждала этого судьбоносного сообщения.
– Боря, посмотри, это Ленин? – взволновано спросила Вика, дёргая за рукав плаща, стоящего рядом парня.
– Нет, это какой-то молодой агитатор из партийных декларирует тезисы, озвученные вчера на заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, – с умным видом знатока ответил прыщавый юнец, пытаясь высвободить руку из крепкого захвата девушки.
– А что теперь будет? – не унималась возбуждённая Вика, продолжая теребить рукав Бориса.
– Оставь, пожалуйста, в покое мой макинтош, – сердито пробурчал парень, вырывая руку из цепких пальцев девушки. – Что будет? Что будет? Не знаю! Понимаю только, что царя точно не будет. И порядка никакого тоже.
– А ты пессимист, Божилевский, – осуждающе посмотрела на юношу Виктория, – просто мрачный скептик какой-то. Ещё со времён великой французской революции народ мечтал о свободе, равенстве и братстве.
– Брось ты, ради Бога, Уварова, это интеллигентское словоблудие, – с сарказмом парировал Борис. – Я прагматик и привык называть вещи своими именами. Ты посмотри, что происходит вокруг!
– А что происходит? Революция!
– Революция, да? Сбросили царя и разогнали к чертям собачьим всю власть, это революция? Тут налицо банальный государственный переворот. Сейчас нет нигде ни городовых, ни жандармов, и ни одного дворника в округе не осталось. Улицы завалены мусором, а каждый уважающий себя «товарищ» жменями швыряет на мостовую шелуху от семечек, демонстрируя, таким образом, своё пролетарское происхождение. В подворотню зайти страшно – если не убьют озверевшие бандиты, то непременно ограбят или изнасилуют.
– Но есть же Временное правительство, – возразила Вика.
– Где? – скорчил насмешливую гримасу парень, оглядываясь по сторонам. – Где Временное правительство? Вон твоё новоё революционное правительство из рабочих и крестьян, которое будет теперь управлять экономикой и политикой государства российского, – юноша небрежным жестом руки указал на ликующую толпу, состоящую отнюдь не из представителей интеллигенции и дворянства.
– Погоди паниковать, Борис, давай послушаем, что тот на бочке ещё расскажет, возможно, поймём, что нас ждёт в ближайшем будущем.
– Хватит! Которую неделю слушаем? Всё время мозги промывают сказками о счастливой жизни. Я им никому не верю. Все эти многочисленные революционные партии между собой договориться не могут, а только и делают, что собачатся, да обвиняют друг друга в предательстве интересов народа.
– А сам ты, что предлагаешь?
Божилевский усмехнулся и, взяв Викторию под локоть, заговорщицки произнёс:
– Я предлагаю купить бутылку мадеры и пойти к Димке Верещагину. У него как раз сабантуй намечается, придёт много своих. Заодно выясним, будет ли наш университет дальше работать, или все учащиеся и преподаватели записались в социалисты либо анархисты. Лично я хотел бы доучиться и стать адвокатом, а не краснобантным горлопаном с маузером. А новости мы из газет узнаем, слава Богу, их сейчас развелось немеренно, и с какими хочешь взглядами.
В этот раз на квартире Верещагина собрались только студенты без приглашённых модных представителей пролетариата и бравых кронштадтских морячков, поэтому теплилась надежда, что вечер закончится музицированием на фортепиано и танцами под аккомпанемент патефона. Однако без политики всё же не обошлось. Треть собравшихся нацепила на грудь красные банты, а из комнаты наотмашь бил революционный стих:
– И мы подымем их на вилы,
Мы в петлях раскачнём тела,
Чтоб лопнули на шее жилы,
Чтоб кровь проклятая текла.
– Ты посмотри, как разошёлся Мишка Фролов, – скривился Борис, помогая Вике снять пальто в прихожей. – Сейчас начнёт из револьвера в потолок стрелять.
– Ну, зачем ты так, Божилевский? Это же стихи Блока! – вступилась за чтеца девушка.
– А по мне хоть Блока, хоть Саши Чёрного или Андрея Белого, хоть самого Игоря Северянина, я расслабиться и отдохнуть хочу, а выходит, что с одного митинга мы с тобой на другой попали, – огрызнулся юноша, вытаскивая из кармана брюк бутылку португальского вина.
В зале кипели нешуточные страсти «народного негодования». Юные «реформаторы» щеголяли перед раскрасневшимися от восторга девицами хлёсткими виршами революционных поэтов. Борис и Виктория тихо прошли в угол комнаты и незаметно сели на кожаный диван, присоединяясь к загипнотизированным «высоким слогом» слушателям. Но этот шпионский манёвр не укрылся от бдительного ока хозяина квартиры. Верещагин подошёл к запоздавшим гостям и с ироничным выражением лица обратился к Божилевскому:
– Ба, кого я вижу! А вот и наш, ни во что не верящий демон нигилизма, наконец, явился со своей очаровательной спутницей! Борис Карлович, не осчастливите ли присутствующих искромётным стихом на злобу дня? Вам же всегда есть, что сказать. Швырните острым глаголом ложку дёгтя в нашу революционно настроенную пиитическую бочку мёда.
– Извольте, Дмитрий Васильевич, раз уж вы на этом настаиваете, – саркастично ухмыльнулся Божилевский, включаясь в игру приятеля.
Борис не спеша поднялся с дивана, вышел на середину комнаты и, отбросив со лба театральным жестом непослушную прядь волос начал с хрипотцой читать стихи Зинаиды Гиппиус:
– Блевотина войны – октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твоё похмелье,
О бедная, о грешная страна!
Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил – засёк кнутом?
Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
Смеются пушки, разевая рты…
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.
В комнате повисла гробовая тишина. Резко погас блеск в глазах ошарашенных студентов. Никто не ожидал такого радикального поворота в романтическом восприятии революционных событий. Выпавший из чьих-то рук бокал, с дребезгом разбился об пол. Разряжая обстановку, Верещагин подошёл к Божилевскому и, положив руку на его плечо, нахмурившись, сказал:
– Ну, вот что, друг мой Боря, похоже, ты не те книжки читаешь, и на мир не с той стороны смотришь. Возьму-ка я завтра тебя с собой на один партийный митинг. Там будет выступать Троцкий, главный кухарь, заваривший эту революционную кашу – послушаешь его. Он расскажет, как правильно очистить мещанские мозги от оппортунистической шелухи.
После этой реплики к теме политики решили больше не возвращаться, а чтобы поднять настроение завели патефон и приступили к танцам. Когда тебе нет ещё двадцати, переход от уныния к веселью прост, как открытие бутылки шампанского. А если к французскому напитку добавить принесённое португальское вино, получается гремучая смесь. Правда, хозяин дома и харизматичный возмутитель спокойствия, когда все танцевали, о чём-то долго шушукались на кухне.
На следующий день Виктория поджидала Божилевского на Синем мосту через Мойку. Борис должен был возвращаться после митинга большевиков, проходившем в Мариинском дворце. Перед своим походом на это «ознакомительное мероприятие» парень пошутил: «Посмотрю, выслушаю товарищей революционеров, если не понравится, поступлю, как сделали два российских императора». Дело в том, что Медный всадник и памятник Николаю Первому были установлены так, что царские кони демонстративно развернулись задом ко дворцу, будто самодержцы решительно покидали это не оправдавшее надежд место.
– Ну, что? Какое впечатление произвёл Троцкий? Он тебя убедил? – нетерпеливо затараторила замёрзшая Уварова, когда к ней подошёл Борис.
– Знаешь, Вика, похоже, он в чём-то прав, – задумчиво нерешительно ответил Божилевский. – Мне тут дали несколько книг почитать – посижу ночь, подумаю. В одном со Львом Давидовичем нельзя не согласиться: Россию в такое дерьмо загнали, что надо кому-то её оттуда вытаскивать.
С этого момента жизнь Бориса круто изменилась. Вместе с Верещагиным они стали регулярно посещать большевицкие собрания. Парни распространяли агитационные листовки и вели разъяснительную работу среди студентов. Виктория обижалась, что у Божилевского из-за его партийной работы почти нет времени на неё.
– Пойми, Вика, революция не терпит промедления, – оправдывался юноша, – сейчас идёт непримиримая борьба за умы людей и их души. Если сегодня мы не опередим своих врагов, завтра одураченные массы выступят против нас, и тогда вспыхнет гражданская война. Понимаешь, что может произойти? Ты же не хочешь войны?
– Нет, я не хочу войны, – согласилась девушка. – Но как же я? Революция тебя полностью поглотила, не оставив места для меня.
– Революция, это святое, – серьёзно ответил Борис, а затем, улыбнувшись, добавил, – но для тебя в моём сердце отведён особый уголок – ты у меня единственная.
Виктория была дочерью уездного предводителя дворянства из Поволжья. Готовя девушку к будущей замужней жизни, отставной кавалерийский полковник Лев Юрьевич Уваров отправил наследницу учиться в Императорский Петроградский университет на историко-филологический факультет, который в помещичьей среде российской глубинки не без основания считался «факультетом невест». В этом престижном учебном заведении Вика познакомилась с учащимся на юриста Борисом Божилевским, сыном разорившегося польского шляхтича. Чтобы как-то свести концы с концами, юноша после учёбы давал частные уроки словесности. На этой почве они и сошлись, так как провинциалка Уварова чувствовала себя очень неуютно в просвещённой среде столичной светской молодёжи, и ей требовалась квалифицированная помощь, чтобы избавиться от комплекса неполноценности «папенькиной дочки, воспитанной за пределами европейской цивилизации».  
По социально-сословным меркам эта пара не могла рассчитывать на какие либо отношения кроме товарищеских. К тому же Уварова была весьма привлекательной барышней, к которой сразу стали проявлять интерес несколько молодых повес, имеющих довольно громкие фамилии. В отличие от ухажёров Виктории Божилевский имел неброскую внешность с худосочной сутуловатой фигурой и болезненно бледным цветом лица. Единственным привлекательным акцентом в облике Бориса были его глаза. В них светился безумный огонь Сократовского ума и изощренная Мефистофелевская ирония. При разговоре с парнем не каждый собеседник мог выдержать его пронзительный взгляд. Однокурсники поначалу посмеивались над непрезентабельной одеждой поляка, хоть чистой и безупречно отутюженной, но явно сшитой из копеечной ткани каким-то заурядным портняжкой. Божилевский беспощадно осаживал шутников, да так, что у тех навсегда пропадала охота острить в его сторону. Многие отпрыски высокопоставленных родителей, изображавшие из себя цвет общества, старались держаться подальше от дерзкого бонмотиста, другие, наоборот, стремились привлечь его на свою сторону в качестве ценного союзника. Однажды один титулованный скандалист во время загородного пикника пытался вызвать на дуэль «наглого ляшского выскочку».
– Ну, что ж, сударь, извольте, – ответил Божилевский, – если вы ни в грош не ставите свою никчемную жизнь.
Борис вытащил из жилета монетку и подбросил её в воздух. Потом он каким-то ковбойским движением руки выхватил из скрытого полами сюртука заднего кармана брюк пистолет и выстрелил. Сплющенный пятак упал к ногам обидчивого аристократа. На этом конфликт сразу исчерпался, а высокородный дуэлянт был вынужден публично принести невозмутимому стрелку свои извинения, так как сделать ответный выстрел после столь меткого попадания было бы уже некому. С тех пор никто не отваживался выяснять с Божилевским отношения при помощи оружия.        
  В тысяча девятьсот шестнадцатом году на Рождество в Императорском Петроградском университете организовали пышное празднество с установкой в актовом зале огромной украшенной стеклянными шарами ёлки. Для новенькой студентки Виктории Уваровой это был её первый бал в жизни. Она чувствовала себя Наташей Ростовой, предвкушающей романтическую встречу с Андреем Болконским. Шикарные кавалеры наперебой приглашали девушку на танцы. В тот вечер она пользовалась большим успехом. Приходилось даже отказывать поклонникам, чтобы немного перевести дух. Во время этих пауз её взгляд скользил по залу, рассматривая преобразившихся до неузнаваемости студентов. Метаморфоза заключалась не только в смене повседневной одежды на праздничную. Поскольку бал был заявлен как костюмированный, многие надели всевозможные маски. Но наблюдательная Виктория довольно быстро по отдельным движениям и повадкам распознавала своих знакомых. Хотя были и такие, с которыми ей раньше не приходилось сталкиваться. Возле одной из мраморных пилястр у зеркальной стены девушка заметила парня, изредка бросающего в её сторону пристальные взгляды. Это было заметно даже под надетой чёрно-белой гротескной маской Полишинеля, скрывающей лицо. Однако глаза, которые невозможно спрятать, прожигали насквозь. Этот огонь был знаком Вике. Впервые она почувствовала силу этого пламени, когда княжна Белецкая познакомила Уварову с Борисом Божилевским, считавшимся одним из лучших виртуозов слова в кругу студенческой братии.
Послеурочный наставник Виктории, казалось, не проявлял особого интереса к всеобщему веселью. К парню постоянно подходили приятели, чтобы чокнуться с ним бокалами шампанского и поговорить. Но как только раздавалась музыка, юноши устремлялись на поиск партнёрш по танцу, а Божилевский оставался в гордом одиночестве. Уварова не видела, чтобы Борис пригласил хоть кого-нибудь на полонез, кадриль или вальс. Почему-то Вика надеялась, что Божилевский обязательно подойдёт к ней, ведь сегодня она выглядела обворожительно. Все вокруг оценили это, лишь бесчувственный польский «чурбан» ни разу не приблизился к девушке, даже чтобы поздороваться. Уварова не могла понять, почему её так тянет к этому умному, но совсем не привлекательному парню, когда возле неё вьётся множество таких рыцарей, от которых закружится голова у любой женщины.
В конце вечера кавалер-распорядитель объявил традиционный котильон. Этот танец-игра мог содержать до восьмидесяти разнообразных фигур. Тут тебе и «Ронды», «Гирлянды», «Пирамида», «Лабиринт» и множество других замысловатых танцевальных элементов. Менялась музыка, а вместе с ней стиль танца и партнёры. Наконец, прозвучала громкая команда кавалера-кондуктора, дающая указание оркестру, и направляющая вальсирующие пары на смену танцевальной позиции: «Les dames ensambles! Тур де дам!» В этот момент, согласно классическому замыслу французских хореографов, Виктория соприкасалась ладонями с какой-то «царевной-лебедем», доставшейся ей после обмена партнёрами. К ним приближались три молодых человека, разбитые со своими дамами предыдущим «па». Каждая из танцующих девушек, которых торопливо окружали покинутые напарницами кавалеры, должна была выбрать одного из них для продолжения котильона. Оставшийся «неудачник» начинал поиск таких же, как он «отвергнутых», чтобы создать новую тройку «претендентов». «Царевна-лебедь», не задумываясь, быстро схватила статного «гвардейца», опасаясь, что конкурентка может опередить её. Два оставшихся танцора, расправив плечи и гордо выпятив грудь, щёлкнули по-гусарски   каблуками, выставляя напоказ лихую молодецкую удаль. Каково же было изумление красавцев, когда Виктория, нарушая все правила этикета, проскочила между ними и устремилась к стоящему у стены неказистому парню в маске Полишинеля.
– Prêtez-moi le plaisir de danser avec vous, – сделав элегантный реверанс, Уварова положила ладони на плечи застигнутого врасплох юноши, скрывающегося под обличьем «горбуна-насмешника».
– Помилуйте, несравненная Виктория Львовна, это не вы, а я буду иметь удовольствие танцевать с вами, – оторвавшись от стены и обхватив девушку за талию, возразил в ответ «герой французского эпоса» голосом Божилевского. – Правда, за это наслаждение мне придётся после котильона застрелить тех двух джентльменов, обделённых вашим августейшим вниманием. Благородные кавалеры просто обязаны потребовать от меня сатисфакции за то, что я незаконно увёл у них из-под носа королеву бала.
– Во-первых, сударь, это не вы меня увели, а я вас выкрала из плена монашеского затворничества, столь непростительного для сегодняшнего торжественного события. А, во-вторых, после преподнесённого вами урока вежливости виконту Измайлову вряд ли кто сейчас решится вызвать вас на дуэль, – мило улыбнулась Виктория.
На этом рождественском балу проказник Амур выпустил не одну пропитанную любовным ядом стрелу. Среди охотничьих трофеев крылатого посланника Венеры оказались пронзённые сердца дочери уездного предводителя дворянства из Поволжья и сына разорившегося польского шляхтича. За вечер Уварова выслушала множество признаний в любви, кроме одного, которого она жаждала всей душой. Обладая непревзойдённым красноречием и эрудицией, Божилевский был невероятно скуп на выражение собственных чувств. С одной стороны, он засыпал Вику шедеврами любовной лирики прославленных и неизвестных поэтов, с другой, всё, чем могла похвастать Уварова из услышанного от Божилевского, не считая стихов, была короткая фраза – «ты у меня единственная». Борис признался Виктории в любви словами Пушкина, Лермонтова и Есенина.
За год, пронёсшийся как один день, чувства зажженные тем рождественским котильоном лишь окрепли. Нежная тургеневская барышня и жёсткий прагматик превратились в неразлучную пару. Любовь таких непохожих молодых людей распустилась пышным цветом, словно вишне-черешневый гибрид весной в питомнике селекционера Мичурина. Но тут неожиданно вмешалась пролетарская революция. Эта ревнивая дама не терпела соперничества. Тот, кого она удостаивала личным вниманием, должен был принадлежать ей целиком и полностью. Вика почти смерилась с этим фактом. Она была рада и тем счастливым мгновениям, которые ей удавалось урвать у жестокой судьбы, когда Борис мог хоть ненадолго оторваться от своих партийных дел.
Революция никогда не останавливается на полпути. Войдя в кураж, она закружилась в вихре беспощадной и кровопролитной гражданской войны. Надежда Дмитрия Верещагина на то, что удастся «очистить мещанские мозги от оппортунистической шелухи» не оправдалась. Как минимум половина российского народа не поверила большевикам. Сам же автор этой «фундаментальной фразы», запомнившейся Уваровой по вечеринке на следующий день после Октябрьского переворота, остался работать в Питерском партийном комитете, а вот его друг Божилевский как грамотный агитатор, заслуживший особое доверие, был направлен на фронт.
Прощаясь с Викторией на вокзале перед посадкой в военный эшелон, Борис обещал девушке регулярно писать ей. Однако почтовая связь хоть и функционировала, но регулярно прерывалась, а потом восстанавливалась в зависимости от хода военных действий. Поэтому послания от Божилевского чаще всего передавались с оказией через конспиративные партийные каналы. Обычно Вике эти письма приносил Верещагин.
Любовь Божилевского и Уваровой была яркой и искренней, но Борис обещал Вике, что как истинный джентльмен, удовлетворит её просьбу, согласно которой их окончательная близость произойдёт только, когда они станут официальными мужем и женой. Влюблённые в шутку рассуждали о том, что их дети будут умными в отца, и красивыми как мать. Но на пути их мечтам встала революция, и теперь их целомудренный союз превратился в эпистолярный. Однако эта переписка была не менее эмоционально захватывающей, чем «почтовый роман» Петра Шмидта и Зинаиды Ризберг. Каждое своё письмо Божилевский заканчивал традиционным постскриптумом: «ты у меня единственная». Так продолжалось несколько долгих месяцев до мая тысяча девятьсот восемнадцатого года. А потом случилась беда.
Этот день врезался в сердце Виктории раскалённым железом. Девушка пришла к Верещагину, чтобы получить очередную весточку от любимого. Дмитрий был каким-то хмурым и неразговорчивым. Уварова сразу заподозрила что-то неладное. Наконец, Верещагин решился выйти из молчания.
– Вика, ты должна быть сильной, – сказал Дмитрий, – крепись, но я должен с прискорбием сообщить тебе, что Божилевский погиб.
– Как? Как погиб? – внутри Уваровой всё оборвалось.
– Погиб смертью храбрых в бою с колчаковской сволочью, – печально ответил Верещагин.
В глазах Виктории помутнело, а голове застучала единственная мысль: «Этого просто не может быть!» Через какое-то время девушка взяла себя в руки и попыталась выяснить подробности. Но Дмитрий только и смог сообщить ей, что Божилевский похоронен на городском кладбище в Саратове. На следующий день Уварова отправилась в давно не посещаемое Поволжье, чтобы поплакать на могиле любимого человека. Она даже решила не сообщать о своём приезде родителям, ей необходимо было побыть одной.
В Саратовском совдепе Виктория предъявила справку, которую ей выписал Верещагин. Согласно этой бумаге, ей выдали документы и письма покойного Божилевского. Девушка хотела приобщить свои письма к полученным от Бориса, чтобы восстановить полный комплект их переписки. Выходя из кабинета, расстроенная девушка случайно неплотно закрыла дверь и стала невольной свидетельницей разговора секретарш.
– Бедняжка, она думает, что её «герой» погиб в смертельной схватке с белогвардейцами, а его зарезали пьяные матросы из «Свободной ассоциации анархистов» из-за какой-то неподелённой девицы.
– Да, совсем у мужиков крыша поехала после гнусного декрета о социализации женщин.
– У этих кобелей одно на уме, на улицу уже выходить страшно.
Решив, что речь идёт о ком-то из знакомых сотрудниц совдепа, Уварова пошла ловить извозчика, чтобы отправиться на кладбище. На улице возле неё остановился какой-то автомобиль. Вежливый водитель предложил подвести девушку, поскольку ему нужно обкатать новую машину, а куда ехать не имеет значения. Почему бы не оказать услугу опечаленной комсомолке? Ничего не подозревающая Вика села в автомобиль. Был полдень, а вокруг ходило много прохожих.
Автомобиль остановился возле какого-то кирпичного склада за городом. Из здания вышли двое пьяных мужчин в кожанках и выволокли Уварову из машины. Водитель помогал им. Потом они затащили Вику в дом и втроём по очереди изнасиловали её. Бросив после этого рыдающую девушку в вонючем помещении, насильники удалились.
– Всё по закону, имеем право, – ухмыльнулся один из них, бросая у ног Вики помятую листовку.
Размазывая по лицу слёзы, девушка подняла явно сорванную со столба бумагу. На типографском листке был отпечатан Декрет Саратовского совдепа «О раскрепощении женщин». Согласно этому документу отменялось частное право на владение женщинами, а все женщины объявлялись независимыми и свободными. Дальше говорилось, что всякая девица, достигшая восемнадцатилетнего возраста, объявлялась собственностью республики. Она была обязана зарегистрироваться в «Бюро свободной любви» при «Комитете бдительности». Получалось, что любой мужчина мог воспользоваться ею, а рождённые после этого дети объявлялись собственностью республики и передавались роженицами в советские ясли, а по достижении пяти лет в детские «дома-коммуны». Таким образом, все дети, освобожденные от предрассудков семьи, получали хорошее образование и воспитание. Из них должно вырасти новое здоровое поколение борцов за «мировую революцию».
Шокированная Уварова наведя порядок в своей одежде, стала собирать рассыпанные по полу принесённые с собой письма. Среди них оказалась странная бумага. Это был мандат, где было написано: «Предъявителю сего товарищу Божилевскому предоставляется право социализировать в городе Екатеринодаре десять душ девиц возрастом от шестнадцати до двадцати лет, на кого укажет товарищ Божилевский». Далее шли подпись Главкома Иващева и печать. Потом среди писем нашёлся другой мандат и тоже на Божилевского, правда, он касался уже города Саратова. Уварова вдруг поняла, что в подслушанном разговоре секретарш совдепа речь шла не о ком-то постороннем, а именно о ней.
«Ты у меня единственная» – стучало в висках Вики, когда она в прострации брела через какую-то лесополосу. Вдруг раздался паровозный гудок. Девушка заметила, что подошла к железнодорожному полотну. Уварова с грустью посмотрела на приближающийся состав. Однако это был не взор семнадцатилетней Наташи Ростовой, а взгляд уставшей от жизни Анны Карениной…              
 
 
Спички
Портрет, разрезанный пополам
Рейтинг: +8 901 просмотр
Комментарии (30)
Людмила Комашко-Батурина # 27 ноября 2017 в 12:37 +1
Страшные времена... Жуткие нравы...Любовного треугольника, как такового нет, присутствует драма разбитых надежд. Прочитала о том времени, о котором так долго умалчивали. Сколько искалеченных судеб?!
Нина Колганова # 29 ноября 2017 в 12:53 +2
Серёжа, я прочитала даже Декрет. Здесь нет треугольника, но любовь трепетная, волнующая, красивая, дающая надежду на счастье есть. Запомнились глаза Бориса -немаловажная деталь в любви. Романтика революции увлекла молодых людей, но она, жестокая по своей сущности, не пожалела их, принявших её. Впечатление сильное. Спасибо! elka2
Сергей Шевцов # 29 ноября 2017 в 14:35 +2
Нина, разрушительным углом этого треугольника была революция. Перечитай абзац перед стихами Демьяна Бедного. Выше я называл революцию ревнивой дамой, не терпящей соперничества. Для меня она соперник и соперница в одном лице. На этой концепции и построен рассказ.
Нина Колганова # 29 ноября 2017 в 14:39 +1
Впереди написали, что нет треугольника. А название -то говорящее. Да и вступление. Я это поняла, поэтому и такая оценка. Такое разочарование, негодование, хоть плачь.
Сергей Шевцов # 29 ноября 2017 в 14:50 +2
Нина, да не все разглядели "треугольник" в моём рассказе. Но "не все" не означает "никто". joke
Лариса Неводнiчик # 5 декабря 2017 в 20:10 +1
Какая развязка.... Бедная Вика.
Но это уже был не влюблённый взор семнадцатилетней Наташи Ростовой, а взгляд потерявшей смысл жизни Анны Карениной…
Источник: http://parnasse.ru/konkurs/7-chemp/9-tur-vii-chemp-parnasa-po-proze-zhanr-drama/ne-edinstvenaja-402643.html
Представляю, что ей пришлось пережить узнав обо всем, этом. Точно опустошенная душа, которая потеряла смысл жизни. Как ее все-же, жестоко предали.
Сергей Шевцов # 5 декабря 2017 в 20:45 +1
Революция вообще жестокая вещь. Она ломает не только политический строй, но и судьбы людей. Вы посмотрите каким смертоносным плугом корёжат планету современные цветные революции.
Эльвира Ищенко # 8 декабря 2017 в 09:38 +1
ОЧЕНЬ ЖАЛКО,ЧТО ТАКОЙ ТРАГИЧЕСКИЙ КОНЕЦ,В КОТОРОМ ВИНОВАТА НЕ ТОЛЬКО РЕВОЛЮЦИЯ,А И
ЛЮБОВЬ,КОТОРАЯ БЫЛА НЕ НАСТОЯЩЕЙ!! flower
Сергей Шевцов # 8 декабря 2017 в 09:49 0
Любовь бывает разной, а революция никогда ничем хорошим не кончалась, потому что одна группа людей подавляла другую.
Анна Гирик # 8 декабря 2017 в 10:49 +1
Здесь явно нарисован треугольник... И эта жестокая дама - революция
скольким искалечила жизнь, правда. Как она умело засосала Бориса.
А по картинке сразу видно, о чём пойдёт речь. Но, я всё-таки надеялась,
что любовь сильнее... а оказалось, что и революция, и любовь
это просто игра для таких, со слабой психикой, личностей...
Я просто потрясена этой трагической историей любви.
Спасибо, Серёжа, за интересный рассказ.
Сергей Шевцов # 8 декабря 2017 в 11:37 +1
Увы, Анна, как показывает практика, людей, способных противостоять обстоятельствам, намного меньше, чем хотелось бы. Поэтому история иногда делает такие зигзаги, с которыми приходится разбираться не одному поколению. Быть сильным всегда трудно. В фильме "Брат 2" главный герой киноленты утверждает: "Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней". Но ведь правда понятие вовсе не однозначное. Если бы под рассказом кроме фишки "нравится" была бы кнопка "не нравится", то неизвестно каких кликов было бы больше. Описанная правда не всем подходит, и не все с ней соглашаются. На своей личной странице я могу видеть, кто заходит читать мой рассказ, но далеко не все читатели отваживаются высказаться о прочитанном. Однако это нормально - такова жизнь, где присутствует не только белое и чёрное, но имеется ещё и множество других красок.
Анна Гирик # 8 декабря 2017 в 11:51 +1
Я всё понимаю и согласна с Вами.
А по поводу "правды"... её давно затёрла ложь.
От низов и до верха. И вряд ли она когда-нибудь всплывёт.
Просто чувствуется, что весь мир катится с большой горы...
И нет такой силы, остановить это падение.
Сергей Шевцов # 8 декабря 2017 в 12:41 +1
Когда-то в молодости мне запомнился один афоризм: если тебе кажется, что народ сошёл с ума и несётся в пропасть, не паникуй - он найдёт в себе силы остановиться на самом краю. По большому счёту, это так, но история знает слишком много исключений из этого правила. Порой, спасительная остановка может произойти только через несколько поколений.
Анна Гирик # 8 декабря 2017 в 13:06 +1
Дай Бог, чтобы так и было.
Спасибо, Серёжа. С большим интересом Вас послушала.
камерный театр # 10 декабря 2017 в 11:56 +1
Вспомнился и Павка Корчагин, и как закалялась его сталь. ((((((
Одержимые революцией или утратившие разум "шариковы"? Получается, что нет разницы. Революция стирает грани, выстраивает ранжир, невзирая на пол и возраст. Ну где тут втиснуться тонким чувствам, нежным и красивым? Только самки да самцы, безликие "товарищи"...


"Товарищ Наташа!" - это обращение в фильме-трилогии о Максиме резало слух. Натуральная мерзость! Сергей, извините, но я под впечатлением от Вашего рассказа и от революции с её жертвами. Жертвы с обеих... или сколько там сторон?

Не дай Бог!
Сергей Шевцов # 10 декабря 2017 в 12:28 +1
Бог? Во время революции богов низвергают, на то она и революция. Главное - "разрушить", а "строить" будет потом, всё как в песне. Строить на руинах? Только так! Но ведь этот погост для кого-то священен. Значит этих "которых" надо туда же в могилу, и не важно сколько их - сотни, тысячи или миллионы. Они "другие", и в этом их смертный приговор - такие не имеют право на существование. И что самое страшное, с моей оценкой революции несогласно такое количество "оппонентов" - левых, правых, демократов и либералов, что уже боязно смотреть новости по телевизору. С пеной у рта и окровавленными руками новые революционеры ожесточённо очищают наш земной шарик от "человеческого мусора".
камерный театр # 10 декабря 2017 в 14:04 +1
А любовь? Ну куда ей приткнуться? Революция (любая) - это показатель, как нельзя делать! Не то, что нельзя, а преступно.
Сергей Шевцов # 10 декабря 2017 в 14:19 +1
Любовь - она словно цветок, может пробиться и через асфальт, но это божественное создание настолько хрупкое, что сломать его не так уж сложно, тем более такому монстру, как революция.
Михаил Заскалько # 10 декабря 2017 в 14:43 +1
Революция- это скальпель. Когда положение в государстве паршивое- загниение, воспаление, опухоль,нарыв- единственный выход, как говорила одна киношная дама-хирург:"Резать к чёртовой матери!" Преступно ли это? Весьма спорно...Если учитывать ТО время, атмосферу,дух- нет, если сегодня в 21 веке сидя в креслице у монитора давать оценку- да,преступно...
Сергей Шевцов # 10 декабря 2017 в 21:00 0
Так уж получилось, что о революции я знаю не из монитора телевизора. Я живу в Донецке. Две украинские оранжевые революции прошли у меня на глазах. После первой, некоторым моим родственникам пришлось скрываться в России от репрессий Луценко – опереточного Берии при президенте Ющенко. Что касается второй революции, то при всей моей нелюбви к Януковичу, с которым мне приходилось лично сталкиваться, во время его президентства Украина впервые за все годы своей «незалежности» была на пике экономического подъёма. Впервые! «Загниение, воспаление, опухоль, нарыв»? Это так можно назвать рост пенсий и зарплат, блестяще проведённый чемпионат Европы по футболу, строительство новых стадионов, аэропортов, автодорог, школ, детсадов и больниц? А вот вместо хирургического скальпеля оранжевые революционеры взяли кистень. Вы знаете, что такое ощутить на себе удар взрывной волны от Точки У? А я знаю. Вот такая оценка революции из «креслица у монитора».
Михаил Заскалько # 10 декабря 2017 в 23:01 0
Опять Вы о своём...Мы говорили о ТОЙ Революции 1917 года.Вернее я говорил, а Вы про свои оранжевые...Сергей,неужели Вы не понимаете, что революция революции рознь? Да,одни менее кровавы,другие более,одни останавливаются на каком-то периоде,не переходя в Гражданскую войну, другие- переходят.У каждой Революции свой нрав, характер...почему именно такой? Причин воз и тележка...
Сергей Шевцов # 11 декабря 2017 в 10:37 0
«Революция революции рознь». Только в нюансах. Я читал воспоминания об Октябрьской революции, включая эмигрантские, а также в произведениях классиков. Читал о грузинской и молдавской, но уже от очевидцев (интернет – большая сила). А во время нашей «оранжевой» я даже переписывался в соцсетях с противником, воюющим на «той стороне». Никакой разницы между революциями нет – одни люди убивают других. А вот за что убивают - тут и кроются те самые пресловутые нюансы. Однако для меня ключевым словом является «УБИВАЮТ», а это неотъемлемая часть любой революции. Именно с этим я смириться не могу и не хочу.
Михаил Заскалько # 10 декабря 2017 в 14:34 +1
Тон рассказа напомнил мне эмигрантскую литературу.Сергей Вы буквально навязываете свой авторский взгляд на революцию, это мне и не понравилось, когда читал ещё под грифом"Аноним"...
Я согласен с Анной Гирик:со слабой психикой персонажи. Образы у меня не сложились: дворяночка-пустышка и шаткий краснобай...В революции таким не место. Эпизод с изнасилованием видимо с изнаночным смыслом. Кто ещё её мог изнасиловать?Конечно же военные в кожанках( штамп,однако).А изнанка- Революция(она же монстр!) насилует таких дворяночек...ах бедненькая...Ну, и финал закономерен...
В данной ситуации винить Революцию равносильно возносить вину на Судьбу,на Царя,на Бога...На ком вина больше?
Декрет"О раскрепощении женщин",если я не ошибаюсь, был только в одном месте. Это решение местных коммунистов-комсомольцев. Приписывать сей факт всей Революции неверно.Ленин ответил на пресловутый "стакан воды"...
А любовного треугольника тут действительно нет. Ибо не показана любовь к Революции.То что Божилевский воевал на стороне красных ещё ни о чём не говорит.Гришка Мелехов тоже воевал у красных...да и сколько их было таких...Суматошное, смурное время было,трудно было (особенно таким болтунам и пустышкам) определиться с истинным выбором...
Сергей Шевцов # 10 декабря 2017 в 21:01 0
Декрет «О раскрепощении женщин» был далеко не в одном месте. Я упомянул только Екатеринодар и Саратов, но копаясь в архивах, встречал свидетельские показания и из других мест. И про осуждение этой инициативы Лениным я тоже читал. Но факт остаётся фактом, который из истории уже не выбросишь. Вам не нравятся «дворяночка-пустышка», «шаткий краснобай», Гришка Мелехов? Вам нужны только герои? Вот за что я не люблю революцию, так это за то, что все те, кто «не нравится» подлежат обязательному уничтожению. А сколько миллионов таких вот «со слабой психикой персонажей» попало под костедробильный каток революции? Вы сами пишете, что было «суматошное, смурное время и было трудно определиться с истинным выбором». Согласен. Мой дед Шевцов Антон Тарасович был одним из известных героев революции и гражданской войны, он стал первым председателем потребсоюза на Донбассе. В 37-м его репрессировали, а позже расстреляли. Бабушка тоже «отсидела» три года и была исключена из партии. Отец жил под клеймом «сын врага народа». Только после 20-го съезда КПСС их реабилитировали. Но, не смотря на всё это, в моей семье принципиальных коммунистов всегда говорили об Октябрьской революции исключительно уважительно, как о переломном моменте истории, создавшем нашу великую Родину Советский Союз. Я и сам в своё время не вступил в партию только потому, что считал себя недостойным гордого звания коммуниста. Но именно в память о моих родных, с чьими портретами я ежегодно принимаю участие в шествии «Бессмертный полк» написан этот рассказ. Я не случайно в конце своего повествования привёл стихотворение Демьяна Бедного, написанное беспощадно, но искренне. Так получилось, что сейчас в Украине я оказался на стороне контрреволюционеров. Я вижу в каких красках описывают в «незалежной» произошедшее на майдане и нынешнюю гражданскую войну. А я знаю правду, как очевидец всех событий. Чтобы честно сегодня описывать «оранжевую» революцию, ничего нельзя скрывать и про Великую Октябрьскую социалистическую. Таково моё ИМХО.
Михаил Заскалько # 10 декабря 2017 в 22:47 0
Сергей,
во-первых,не нужно приписывать мне того, чего я не говорил,
во-вторых,не спешите с выводами.
Я говорил конкретно о Ваших персонажах.Они получились бледные,одни "слова,слова,слова" и никаких поступков. Чем они могли мне понравиться? Разумеется не понравились.Не отрицаю:то что они попали под Красное колесо,меня нисколько не огорчило...Так звёзды расположились,такова знать их Судьба...
Пусть не в одном, пусть даже в пяти городах приняли такой Декрет...это не есть вся Революция.Это всего лишь неумная инициатива на местах.
Мелехов приведён всего лишь как пример и я не говорил, что он мне не нравится.Как раз он-то вызывает сочувствие и симпатию...
Нет,не только герои.Любые живые люди(персонажи) которые бы затронули струнки моей души. Пустышки не задевают,увы.И их не жалко.
Те, кто "не нравится" уничтожаются при любом строе и Революция тут не исключение. А чем мы люди отличаемся от Революции? Не нравятся нам, к примеру, кроты или муравьи на участке- травим.Человек самое жестокое животное на земле, так чего удивляться если он уничтожает не понравившихся и своих братьев и братьев меньших? Вы это и сами видите,ибо находитесь по сути в эпицентре Гражданской войны...А у войны свои законы...Я вообще считаю, что мы не вправе судить тех, кто жил 100 лет назад,тем более давать оценку их поступков.
Я только "за" правду, какой бы она ни была горькой. Но за чистую правду,не однобокую...И главное: ничего не домысливать...искажая её.
Сергей Шевцов # 11 декабря 2017 в 10:39 0
«Декрет... это не есть вся Революция». Согласен, по одному эпизоду нельзя судить обо всём процессе. Но без таких штрихов невозможно обрисовать полную картину тех событий. Говорите «однобокая правда»? Так ведь «другой бок» уже описан до мелочей, пора уже и в пыльные углы заглянуть, вы ведь «только "за" правду, какой бы она ни была горькой»?
Теперь о «бледных», у которых «одни "слова, слова, слова" и никаких поступков». Недавно по телевизору показали ветерана ВОВ, которому вручали затерявшуюся в архивах награду. Старик смутился и сказал: «Да какой я герой? Шёл в атаку как все, не зная, выживу или нет. И так до конца войны, а не только на той переправе». Никто не умаляет заслуг Матросова, Гастелло и Космодемьянской, но основной ударной силой в Великой Отечественной, да и в революции тоже были вот такие «бледные», вроде Божилевского. Я умышленно не накладывал традиционный макияж на революционеров, чтобы показать, что они такие же люди, как и мы со свойственными многим недостатками и пороками.
И ещё, Михаил, а ведь то, что Вы дальше сказали, почти дословно написал на своей странице в Фейсбуке депутат Верховной Рады Евгений Рыбчинский, я специально скопировал это: «Мне всё равно, что там в Луганске. Я не интересуюсь жизнью тараканов. Даже когда миллион их родится на моей кухне, это не будет означать, что кухня будет принадлежать им. Никаких статусов и спецрежимов для тараканов, только дихлофос, много дихлофоса. Ну и пара тысяч «Джавелинов» (противотанковых ракетных комплексов), конечно». Вот такая аллегория. А донецкий таракан ничем не отличается от луганского. Говорите «у войны свои законы», «так звёзды расположились, такова знать Судьба»? Что-то не нравится мне такая перспектива.
Михаил Заскалько # 11 декабря 2017 в 11:42 0
Ох,Сергей трудно с Вами разговаривать: передёргиваете мои слова,делаете скорые выводы,приводите примеры из "другой оперы"...
Но без таких штрихов невозможно обрисовать полную картину тех событий.
Источник: http://parnasse.ru/konkurs/7-chemp/9-tur-vii-chemp-parnasa-po-proze-zhanr-drama/ne-edinstvenaja-402643.html#c2703822
Да разве я против? Говорю, что и нужно делать акцент, что это штрих, а не вся картина.
Так ведь «другой бок» уже описан до мелочей, пора уже и в пыльные углы заглянуть, вы ведь «только "за" правду, какой бы она ни была горькой»?
Источник: http://parnasse.ru/konkurs/7-chemp/9-tur-vii-chemp-parnasa-po-proze-zhanr-drama/ne-edinstvenaja-402643.html#c2703822
В конце 80-х когда был журнальный бум и завал эмигрантской литературы, плюс той, что ранее писалась в стол- был освещён и другой бок и все его тёмные углы.Повторюсь: я за то, чтобы правильно расставлялись акценты, фокус, освещение,дабы я видел ВСЮ картину, а не его задник или фрагмент в левом углу.

Теперь о «бледных», у которых «одни "слова, слова, слова" и никаких поступков».
Источник: http://parnasse.ru/konkurs/7-chemp/9-tur-vii-chemp-parnasa-po-proze-zhanr-drama/ne-edinstvenaja-402643.html#c2703822
Повторюсь: я говорил о персонажах рассказа. Для меня они неживые, словно марионетки в кукольном театре...
Я живу, кстати,не на глухой лесной заимке, а в деревне,где остались одни старушки(старики спились и помёрли). Так вот эти старушки тоже "бледные":они выдержали лихо войны и окупации фашистов, а после трудились восстанавливая разрушенную страну, а ныне влачат жалкое существование на издевательские пенсии...Они мне интересны, потому что живые, каждая личность,о каждой можно роман написать.. А Ваши герои показались мне как иллюстрации...
А цитата вашего Рыбчинского...тут уж Вы,Сергей явно перегнули палку, сравнивая.Никакой дословности, ибо смысл сказанного разный...
Сергей Шевцов # 11 декабря 2017 в 13:49 0
Мы так можем долго ломать копья. А нужно ли? Я хотел показать лишь фрагмент большой мозаики революции. Здесь нет никакого акцента, а лишь констатация одного из фактов. Влияет ли это на восприятие общей картины? Да, конечно, но не формирует её. Доступными мне средствами я высказал свою позицию. Рассуждения о том, цепляют ли судьбы героев за душу или нет, здесь, как мне кажется, вторичны. Главное, что у нас разное отношение к самой революции. Вы её яростный сторонник, а я нет - отсюда и диспут. Но при таком разнополярном подходе к теме мы вряд ли сможем прийти к единому мнению.
Михаил Заскалько # 11 декабря 2017 в 14:32 0
Выходит, что так...Ставим точку.Спасибо за беседу.Будьте здравы!
Сергей Шевцов # 11 декабря 2017 в 17:44 0
И Вы будьте здоровы!