В ПОРТУ АЛЕКСАНДРА III

Балтика. Лиепая или по латышски – Лепая. Липовый город, а точнее – в советское время Город под липами. «Морской Брест» времен Великой Отечественной войны, при героической обороне которой погибли десятки тысяч советских воинов различных национальностей. Небольшой чистенький неторопливый латышский городок вязнет в густой зелени листвы. Он всегда аккуратный и вылизанный, как белокурая Индиборга. С одного конца города до другого ходит, будто игрушечный узкоколейный и чистенький, как в Европе трамвай, разукрашенный как бы «западной» рекламой.
    Витрины уютных магазинчиков ослепительно чисты и миниатюрно-солидны. В многочисленных кофеюшках пахнет не шваброй, а настоящим молотым кофе. Везде чисто и аккуратно. В небольшом православном храме около уютного вокзальчика можно снимать фильм про Анну Каренину. Над городом видны шпили католических кирх, одна из которых с действующим органом. Прибалтийские дюны прекрасны и спокойны под столетними соснами.
     В советское время всего лишь в тысячах километрах от Москвы ощущал себя как бы за границей. В старинном иностранном городе, где каждый камень – сама история расположен «Военный городок» или, как его еще назвали при закладке 12 августа 1893 года - «Порт Александра III».
    Император Александр III (1881-1894) был неординарным, ярким и выразительным правителем своего времени. Матросы Балтийского флота любили материться, как император. Не зря же ходило в то время во флотских кругах выражение: «Обложить по александровски». Надо признать, он много сделал для армии и флота. Взять, к примеру, военную форму, которую он ввел. Солдаты при правлении Александра III получили удобную и легкую гимнастерку, сапоги «бутылкой» по русскому образцу. Появились высокие генеральские папахи и шинели с двумя рядами пуговиц, которые прижилась в России больше чем на сто лет.
    Другой пример – «трехлинейка» Мосина, с которой наш солдат, спустя пятьдесят лет Великую Отечественную войну выиграл, и какую! Из нее было убито, наверное, не меньше людей, чем из современного «Калаша». А ведь до Александра III в военной политике был такой бедлам и бардак, что каждый год принимали на вооружение новую модель винтовки: в 1866 году - Терри-Нормана, в1867 – Карле, в 1868 – Крнка, в 1869 – Бердана № 1, в 1870 – Бердана № 2…
    На русско-турецкой войне 1877-1878 на поле боя был целый «винегрет». У одних «берданка», у других «крынка» (винтовка Крнка), у одних одни типы патронов, у других – другие, которые к ружью не подходили. Что творилось ни пером описать, ни топором – вырубить. С созданием трехлинейки Мосина в стрелковом вооружении России началась как бы «стандартизация» калибров винтовок и их патронов. Трехлинейка – это три линии дюйма, который состоит из десяти линий. Одна линия это - 2,54 миллиметра, три линии – 7,62, что соответствует калибру автомата АК-47. Автомат Калашникова можно назвать современным «трехлинейным мосинским автоматом».
     С периодом царствования именно Александра III связано усиление России, ее армии и флота, политики и экономики. Правда в жизни ему не повезло – с начала покушение, потом железнодорожная катастрофа, и, в конце концов, в 1894 году 49-летний крепкий мужик помирает от простого нефрита.
     Мало кто знает, что Лиепая - колыбель русского подводного флота. На рейде его в конце 19 века была успешно испытана одна из первых отечественных подводных лодок конструкции известного в то время инженера и изобретателя Степана Джевецкого, которая была названа впоследствии «Пантерой». Великую Отечественную войну эта лодка на Балтике встретила с именем «Б-2» под командованием Израиля Адольфовича Быховского. Жизнь людей на этой лодке изобразил в своем знаменитом романе «Дом и корабль» Александр Крон.
     В своем очерке «Как я стал маринистом» Александр Александрович писал: «На «Пантере», больше чем на какой-нибудь другой лодке, был силен дух традиции, пантеровцы гордились историческим прошлым своего корабля, свято соблюдали корабельные даты, хранили память о «старичках» корабля, среди которых были такие выдающие люди, как бывший штурман, а ныне ученый с мировым именем Аксель Иванович Берг. Все это мне очень нравилось, и, когда лодка стояла на приколе у б. Сампсониевского моста (команда жила на берегу), я часто бывал на «Пантере». Хорошо знали «Пантеру» и другие балтийские литераторы, в частности Всеволод Вишневский и Всеволод Азаров».
     Подготовительные работы в порту Александра III начались в 1890 году, а строительство было закончено в 1908 году. Постройка порта России обошлась в 45 миллионов царских золотых рублей. Описывая историю создания «Порта Александра III», добавлю - при строительстве портового комплекса использовались современные для тех времен технологии. Полукругом было уложено 12 тысяч бетонных глыб весом по 1200 и 1600 пудов, построено около 2 тысяч саженей волноломов, глубина аванпорта составляла 22-30 футов.
     Параллельно с постройкой военных объектов для офицеров, кондукторов, их семей и матросов строился военный городок, главной архитектурной достопримечательностью, которого стал красивейший Морской Свято Никольский собор. Построенный в 1903 году на собранные матросские копейки и пожертвования русских офицеров и интеллигенции собор был назван в честь святителя и чудотворца Николая-угодника или как еще называют Николы милостивого, грека родом из Мир Ликийских. Храм видел в своих стенах легендарные экипажи сформированных в Либаве 2-й и 3-й Тихоокеанских эскадр адмиралов Зиновия Рожественского и Николая Небогатова. Эти эскадры снялись с рейда в бессмертие в октябре 1904 года и феврале 1905 года.
    Шестью позолоченными куполами собора и его крестами в последний раз с рейда любовались матросы и офицеры эскадренных броненосцев «Бородино», «Ретвизан», «Наварин», крейсеров «Адмирал Нахимов», «Дмитрий Донской», эскадренных миноносцев «Блестящий», «Быстрый», «Безупречный» и многих других кораблей.
     В русско-японской войне при обороне Порт-Артура и Цусимском сражении погибло 8015 человек. Не вернулся на Родину 81 корабль, из которых 21, с более 5 тысячами моряков на борту нашли свой последний приют на дне Цусимского пролива. О чем они думали, глядя последний раз на златые купола Никольского Морского Собора? О родных, близких, любимых? Об Отечестве и своем воинском долге? Нам об этом не узнать. Немым свидетелем того времени остался лишь сам собор.
     Закладка «основного» камня храма состоялось 28 июня 1900 года в присутствии Его Высочества генерал-адмирала Великого Князя Алексея Александровича, прибывшего накануне в Либаву на придворном крейсере 1 ранга «Светлана». Не прошло и двух с половиной лет, как 4 сентября 1903 года на освящение Либавского Морского собора прибыл сам император Николай II с видными государственными деятелями России.
     Собор по своему наружному оформлению и внутреннему расположению схож с собором «Киевское подворье» на Васильевском острове в Санкт-Петербурге и с Морским собором на Якорной площади в Кронштадте. Эти соборы проектировались и построены одним и тем же архитектором – профессором Василием Антоновичем Косяковым (1862-1921). Помогал ему в строительстве тоже хорошо известный в то время инженер А.И.Вексель.
    Здание собора В.Косяков проектировал по типу древнерусских крестокупольных церквей. Контуры храма напоминают корабль. Якорь в основании креста – символ надежды в бурном житейском море. Своим видом храм отличается высоким цоколем, одетым гранитом и тремя красивейшими крыльцами из шведского гранита. Стены возведены из приекульского (латышского) красного кирпича и «одеты» желтым фигурным камнем, переплетающимся затейливыми узорами. Полная высота собора 24 сажени(51,21 м), высота внутри помещений 16 саженей (343,14 м).
    Центральный купол собора окружают четыре меньших, символизирующих Иисуса Христа в окружении четырех апостолов. Высокая колокольня, расположенная над центральным входом в храм, напоминает нам Иоанна Предтечу. Внутри, собор поражает объемом, заполненным светом. Вместо привычных для храмов такого масштаба колонн, собор имеет четыре дугообразные перекрещивающиеся арки, удерживающий свод с куполом и центральный барабан.
    На солею, огражденную коваными решетками, ведут три мраморные лестницы. С перекрестий арок свисают четыре бронзовых паникадила. Иконы «Божья матерь», «Александр Невский» и надписи на фасаде храма выполнены художником В.А.Фроловым. Он в свое время руководил мозаичной мастерской Академии художеств. Впоследствии создал первые мозаики в СССР: гербы на фасаде Киевского вокзала в Москве, фриз для Мавзолея Ленина, панно для станций метрополитена «Маяковская», «Новослободская», «Автозаводская». Им созданы так же мозаики для Храма Воскресенья Христова, известного в народе, как «Спас-на-крови».
    Вокруг Свято Никольского Морского Собора и формировались широкие прямые улицы Порта Александра III, где располагались красивые двухэтажные дома для корабельных офицеров Императорского флота. Представьте себе двухэтажный дворянский особняк из старинного красного кирпича переживший две Мировые войны. Парадный вход с широкими мраморными лестницами, протертыми поколениями моряков ступеньками и кованными в начале двадцатого века железными витыми перилами выходит своим фасадом на море.
    В душе рад, что спустя девяносто лет после постройки этих зданий я тоже там жил. После служивого дня не спеша, подымался по старинной широкой гранитной дворянской лестнице с деревянными поручнями и кружевными чугунными перилами, отполированными сотнями рук не одного поколения флотских офицеров. Ковров уже не было, но еще сохранились на ступеньках бронзовые ушки для ковровых штанг.
    Нажимал старинный звонок, который отзывался в глубине огромной квартиры. Пахло стариной и казалось, что сейчас выскочит горничная и примет от тебя фуражку и кортик, хотя от былой аристократической роскоши остались только широта пространства и кое-где еще сохранившиеся барельефы на фасаде здания. Квартиры были с высотой стен четыре с половиной метра, со старинной лепкой на потолке. В каждой комнате была большая изразцовая печь. Здесь только одна большая комната была более пятидесяти квадратных метров! Представляете?!!
    В ней, бывало, куришь на советском диване, смотря программу «Время», а рядом с тобой сидящий человек дыма не чувствует. Полутораметровые стены, свинцовая гидроизоляция выдержавшие Первую Мировую войну и бомбежки во время Великой Отечественной Войны, дают ощущение незыблемости, защищенности и уверенности.
    Осенними промозглыми прибалтийскими вечерами казалось, что слышен тихий разговор лейтенанта Императорского флота со своей женой после тяжелой морской службы.
     - Что сегодня подавали в кают-компании?
    - Как обычно – мидии с гребешками и черную икру в соку ананасов. Как это утомительно, милая.
    - Я тебя понимаю. Такова жизнь, милый. Если не ты, то кто же России поможет!
     Подоконники в комнате были, шириной с полутороспальными кроватями. Каждая щель в квартире дышала столетней историей. Было ощущение, что домашние крысы помнят Колчака, Рожественского, Небогатова. Просторная кухня, где можно было поставить стол на двенадцать персон. Отдельная ванная комната. Несколько старинных круглых изразцовых печек начала двадцатого века «ели» угля, как мастодонты, но ощущение было, что в трубах гудит вечный ветер веков. Глядя на бескрайний метраж квартиры, хотелось «организовать» коммунизм в отдельно взятом доме.
     В «Порту Александра-III» была также почтово-телеграфная станция, казармы для матросов отряда подводного плавания, Офицерское собрание, общественные лавки, бани, госпиталь. Здание командира военного порта, названного «домом Колчака» (адмирал одно время был в Либаве командиром этого военно-морского порта), расположилось рядом с изумительным по красоте Морским офицерским собранием с большим залом для балов, двумя открытыми террасами на втором этаже, имеющими вид, как бы крыльев корабельного мостика. Отсюда можно было в начале века по вечерам полюбоваться русской эскадрой, стоящих на рейде военного порта. Громады броненосцев, миноноски и сторожевые корабли были все в прожекторах, которые усиленно освещали спокойное море.
     - Как все это красиво! – с придыханием восклицали флотские дамы, держа молодых офицеров под руки.
     Фасад Морского собрания, обращенный к морю, имеет удобный подъезд с козырьком и колоннами для подъезда старинных карет с форейторами на запятках. Об уникальной лепке на потолках и карнизах здания, сохранившихся росписях я уже не говорю. Тут все дышит русской историей. Это была просто любота. Красота!
     Гуляя по вечерам по старинной брусчатке уложенной в конце 19 века и глядя на эту старину, представлялось, как таинственные и прелестные дамы в вуалях с запахом духов и кожаных перчаток, входили в Морское собрание. Поправляли свои прически у высоких зеркал, пудрили носики, готовые к новым встречам и знакомствам. Чувствовалось их возбуждение в ожидании танцев.
     В Порту Александра III было свое местное Адмиралтейство, сухой док, минные и артиллерийские мастерские, механическая кузница, впоследствии названными судоремонтным заводом «Тосмаре», множество технических и продуктовых складов. Вокруг порта было построено 8 артиллерийских фортов, сыгравших большое значение в Первой мировой войне при защите Моозундского архипелага, двадцать семь верст железнодорожных путей, двадцать две версты шоссейных дорог, два канала.
    Что интересно и поразительно, увидев «закладную доску» Порта Александра III (в те времена была традиция такие памятные доски делать не только, когда закладывали новые военные корабли, но и военные порты). Сравнив план Военного городка конца двадцатого века с тем, что было запланировано, был поражен. Все, что было задумано нашими предками – было построено и в этих зданиях при советской власти находились почти те же учреждения.
   В грандиозном по тем временам строительстве Порта принимал участие тогда еще молодой, но талантливый офицер-  фортификатор Дмитрий Михайлович Карбышев, впоследствии ставший известным генерал-лейтенантом, которого во время Второй мировой войне фашисты зверски замучили в концентрационном лагере.
    Военный порт помнит многие исторические события. В Порту Александра III в феврале 1906 году был организован первый в истории Российской Империи отряд подводного плавания под командованием дерзкого поляка капитана 1 ранга Эдуарда Николаевича Щенсоновича, уроженца Тульской губернии. Герой Цусимского сражения, бывший командир легендарного эскадренного броненосца «Ретвизана» Первой Тихоокеанской эскадры впоследствии стал контр-адмиралом. Это его корабль таранил японский флагман с адмиралом Того на борту японского броненосца «Миказо».
     В этом бою он был ранен осколком в живот. По словам Александра Николаевича Степанова, написавшего в Краснодаре в 1940 году прекрасный роман «Порт-Артур» на основании дневников своего отца – капитана Степанова - «Хитрый, похожий на цыгана командир «Ретвизана», капитан 1 ранга Щенсонович, считался одним из лучших командиров порт-артурской эскадры».
     В Порту был налажен выпуск первых в России «Известий подводного плавания» (1907-1913), первый учебник подводника, автором которого стал трюмный инженер-механик с крейсера «Варяг» Якова Савич Солдатов - «Курс по устройству подводных лодок».
     Идя на службу в конце прошлого века по Гвардейскому проспекту, вдоль липового парка на улице Варяг Военного городка, часто образно представлял себе, как в начале 20 века здесь ездили по сохранившейся каменной брусчатке легкие экипажи с офицерами флота Российского и их дамы в воздушных пелеринах. Как они неторопливо подъезжали по вечерам после службы на бал в свое Морское собрание, ставшее в советское время военным госпиталем.
     В парке, где играл духовой оркестр из матросов, наверное, в свое время прогуливался и капитан 1 ранга Всеволод Федорович Руднев, командир героического «Варяга». Выше среднего роста, стройный, с темной густой бородой, представительный и подобранный, он шел в Морское собрание. Мог ли я, служа еще в Лиепае, предположить, что в будущем буду жить в Туле и ходить по тем улицам, что и Руднев. Каждый год на День ВМФ буду надевать свою морскую форму, и становиться в строй ветеранов на площади, носящим его имя?
      Первыми по вечерам в Либавское морское собрание, наверное, появлялись молодые мичмана и лейтенанты со своими дамами, затем прибывали капитана всех рангов в залитых золотом мундирах, с тяжелыми эполетами на плечах и орденами в петлицах. Последним в морское собрание прибывал сам командир порта адмирал Колчак, благо, что его дом был рядом. Звучала духовая музыка, слышался шелест легких платьев женщин, серебряный звон Георгиевских крестов, морских кортиков и хрустальных бокалов на открытой веранде в буфете на втором этаже. Около сцены была обычная сутолока любителей канкана. В офицерской библиотеке ветераны читали своего вечного «Инвалида», газету, основанную в Петербурге в 1813 году, чтобы доход от этого издания «употребить на свепоможение инвалидам, солдатским вдовам и сиротам». Все интересовались событиями на Дальнем Востоке. Молодежь танцевала мазурку или модный полонез, между турами пила мадеру. Холостяки со своими юными дамами фланировали по старинному парку, где шумели столетние каштаны и шелест листьев, которые, если прислушаться, слышны до сих пор.
     Все это впоследствии предано забвению. Воистину, как говорил еще в 1884 году Сергей Соловьев – «Что имеем, не храним, потерявши плачем!»