Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
		- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
		Но все же тебя я покину.
		
		Швырнул под скамейку ошейник
		И скрылся под гулким навесом,
		Где пестрый людской муравейник
		Вливался в вагоны экспресса.
		
		Собака не взвыла ни разу.
		И лишь за знакомой спиною
		Следили два карие глаза
		С почти человечьей тоскою.
		
		Старик у вокзального входа
		Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
		Эх, будь ты хорошей породы...
		А то ведь простая дворняга!
		
		Огонь над трубой заметался,
		Взревел паровоз что есть мочи,
		На месте, как бык, потоптался
		И ринулся в непогодь ночи.
		
		В вагонах, забыв передряги,
		Курили, смеялись, дремали...
		Тут, видно, о рыжей дворняге
		Не думали, не вспоминали.
		
		Не ведал хозяин, что где-то
		По шпалам, из сил выбиваясь,
		За красным мелькающим светом
		Собака бежит задыхаясь!
		
		Споткнувшись, кидается снова,
		В кровь лапы о камни разбиты,
		Что выпрыгнуть сердце готово
		Наружу из пасти раскрытой!
		
		
 
Не ведал хозяин, что силы
		друг разом оставили тело,
		И, стукнувшись лбом о перила,
		Собака под мост полетела...
		
		Труп волны снесли под коряги...
		Старик! Ты не знаешь природы:
		Ведь может быть тело дворняги,
		А сердце - чистейшей породы!