Андрюха Гавриков, впечатлительный реставратор санитарных узлов, слетел с резьбы и решил удавиться. Как известно, давятся граждане по нескольким причинам. К примеру, при терзаниях безответной любовью - от лишения лобызаний и другого всяко разного, при разочаровании в справедливом распределении милости Всевышнего, а так же при таком состоянии души, когда та вопиёт о том, что окружающая действительность её «изабелла», причём, так «изабелла», что дальше уж и некуда,.. ну, и от леденцов-карамелек, когда те попадают не в то горло. Последние страдальцы, правда, в данном случае не в счёт, потому как давятся они от сладкой жизни.
Андрюха же вознамерился поступить решительно сразу по всем трём вышеуказанным причинам, не видя какого-либо обнадёживающего просвета в туннелях водопроводных труб и фаянсовых изделий. А так как из тех туннелей не пахло ароматами любви, милости и какой восторженности, то мрачное бытие взяло, да и определило его сознание. Будто бы говоря, мол, ты, Андрюха, хоть весь облюбись Зинку из седьмого дома, хоть весь обверься в выигрыш по лотерейному билету, а только – шиш тебе с маслом, потому как вял ты, что червяк на солнцепёке – тарантеллу не отплясываешь, да и харизмой не жжёшь. Одним словом, - пренебрегаешь естественным отбором, а значит и никакой ты не царь природный, а тефтель. Вот после этого обидного заключения, Андрюха и решился на страшное.
Однако, удавиться он решил виртуально, дабы не травмировать населению психику, а себе шею. Пару дней он искал достойный способ виртуального самоубиения, отметая всю эту компьютерную галиматью, изготовление куклы-двойника и прочую сомнительную мистику, желая прочувствовать на своей шкуре всю трагичность задуманного им поступка. А найдя, принялся за его исполнение.
Первым делом он помылся-побрился, облачился во всё чистое и поставил табуретку под люстру. А так как табуретка была слишком уж пошарпанной, то Андрюха почесал за ухом и заменил её на вполне приличный стул. После чего присел на него, закурил и стал возбуждать в себе то чувство чёрного отчаяния, при котором уже не помогает ни сорокоградусная казённая, ни сорокалетний психиатр. А когда в голове стали мелькать мучившие его образы: Зинка, полудюймовые плашки, вантузы и неоплаченные счета, Андрюха замычал, затушил сигаретку и вскочил на скорбный стул. Вытянулся, привстав на цыпочки, и накинул на потолочный крюк … ниточку – виртуальный заменитель грубой волосатой верёвки. Быстро, чтобы не расплескать булькающее в душе отчаяние, связал петельку и сунул в неё голову.
И тут замер, будто бы одеревенев. Потому как петля на шее – это, прежде всего петля, а потом уже материя из которой она сделана. И с самой материей, говорят, чудеса случаются. А ну, как возьмёт сейчас эта ниточка, да и взбесится от его, Андрюхиного, психического возбуждения. А взбесившись, поднатужится и отвердеет до прочности, какой стальной проволоки.
Когда оцепенение с Андрюхи спало, он медленно поднял руки и осторожно снял с шеи коварную удавку, сполз со стула и, вытирая со лба пот, пошёл на кухню. Налил в чашку сорокоградусной, выпил и здесь уж почувствовал, как его отпускает. Вот тут-то Андрюха и поклялся, что больше никогда и не при каких обстоятельствах… и что – упаси Бог… и ни Боже мой… А вспомнив, что всё ж таки что-то там поблёскивает в таинственных лабиринтах водопроводных труб, надел башмаки и пошёл искать встречи с Зинкой из седьмого дома. И больше уж с удушениями не баловался…
Правда, был потом один случай при питии чая с Зинкой в её квартире после отплясывания тарантеллы. Поперхнулся Андрюха скользкой мармеладкой, попутавшей горловые каналы, но был спасён хозяйкой, наложившей свою длань на его спину. Однако, случай этот, можно сказать, не в счёт, потому как удушался тут Андрюха явно от сладкой жизни…
Помочь сайту
Поздравления
