Середина мая выдалась сухой и теплой. На большой перемене все высыпали на школьный двор.Мелкота носилась, издавая вопли и визги, старшеклассники гоняли футбол, а я, ни на кого не обращая внимания, нашла свободное местечко на скамейке, подставила лицо припекающему солнышку и с удовольствием захрумкала яблоком. «Вот ты где. Дай десять копеек на коржик»,-Ирка сделала шутливый книксен и протянула ладошку.

-Нет десяти копеек. Есть рубль и яблоко. Выбирай.

Ирка на секунду замешкалась, но я успела её опередить: «Держи деньги, возьмешь комплексный обед, сдачу вернешь. И пошевеливайся, физику повторить надо». Сидящие рядом семиклассницы зашушукались, послышался хохоток. Ирка, грозно подбоченясь, развернулась к ним и так цыкнула, что тех, как, ветром сдуло со скамейки.

Не успела я глазом моргнуть, как рядом нарисовался Васенька. Вот уж кого терпеть не могла совершенно. Отличник, активист, всегда и во всем в первых рядах. Приторный какой-то, в глаза прямо никогда не смотрит.Ну ладно, присел рядом, Бог с ним, лишь бы не разговаривал.

- Смирнова, ты слышала, сегодня в полтретьего педсовет будет? Повестка очень интересная.

-И что?-я с тоской поглядела на недоеденный фруктик.

-А то. Разбираться будут с твоим Шалимовым. Я так понимаю выгонят со справкой к чертям. И правильно сделают.

-Много ты понимаешь, как посмотрю.

-Да уж побольше твоего.Связалась с бандитом. Его в милицию вчера таскали на допрос, посадят, это точно. Характеристику себе портишь. На твоем месте я бы заявление накатал.

-Слышь ты, придурок, вали от меня живо! Умник нашелся!Я сейчас на тебя заявление накатаю, что ты за коленки меня хватал и под подол лез. Пшел вон отсюда!

Васенька растерянно заморгал и очень быстро исчез. А меня охватил ужас от ощущения надвигающейся катастрофы. Надо успокоиться, взять себя в руки. До конца перемены пять минут. Шалимов сегодня на уроках не появлялся.

Вера Григорьевна, наша классная, сидела в учительской и перебирала какие-то бумажки. Глаза у неё были уставшие, как у больной собаки.

-Сядь, Катя, день сегодня тяжелый .

-Это правда, Вера Григорьевна, что Шалимова отчисляют?И будто бы проблемы у него опять с милицией?

-Да. Только не пойму я, Катя, зачем ты во все это встреваешь?Какое тебе дело до него?Ты умница, девочка из хорошей интеллигентной семьи, отличница, на золотую медаль идешь. Что может быть у тебя общего с этим хулиганом?Я веду вас с пятого класса и наблюдаю очень внимательно.Вы не общаетесь вне школы, это знаю точно. У тебя музыка, английский,время расписано буквально по минутам. Здесь на уроках и двух слов друг другу не говорите.Вы оба как на ладони.И тем не менее, рассадить вас невозможно,уж сколько раз пытались.На переменах, в столовой всегда рядом.В поездках он вообще от тебя не отходит.Катюша,объясни мне, что такое между вами?Ведь ты доверяешь мне?

-Конечно, Вера Григорьевна, Вы так помогли Максу .В восьмом классе его тоже хотели выгнать из школы.И что тогда было бы? Спился бы, как его отец и сестра.Мать - шизофреничка,из психушки по полгода не выходит. Отец работает грузчиком,как выпьет, в зверя превращается, бьет и мать, и сестру страшным боем.Да и Максу попадало нехило, сами ведь знаете. Это он подрос, окреп маленько, так сдачи дать может.Ему обязательно надо аттестат получить.

-Понимаю.Мы еще удивлялись все: по математике на твердую тройку, русский подтянул, по черчению вообще пятерка.Сам стал опрятнее выглядеть,подстрижен всегда,рубашки хоть и неглажены,но чистые.

-Вот видите!Вера Григорьевна, миленькая, до выпускных экзаменов считанные дни остались.Он сдаст их, будет тише воды, ниже травы.

-Катя,не надо меня уговаривать.Дело намного серьезнее, чем ты думаешь.Сказать ничего больше не могу.И не лезь в это дело,очень прошу.

-Педсовет сегодня в полтретьего?

-Я тебе этого не говорила.

Закрыв дверь учительской, нос к носу столкнулась с Иркой.

-Ой, Кать, а ты чего не на уроке?Я за журналом.

-Ирка, захвати домой мой портфель, пожалуйста,я вечером зайду.

-Ты куда?

«Много знать - это тоже плохо,Ирин», - я уже бежала вниз по лестнице.Где искать Шалимова,что могло произойти за сутки,что мы не виделись?Решила,что сначала надо наведаться к нему домой.

Макс жил в бараках,которые еще пленные немцы строили.Отопление печное, колонка во дворе одна на четыре трехподъездных двухэтажных барака.Во дворе всегда было много ребятни, бабульки сидели на лавочках,но в этот раз ни единой души я не встретила на своем пути.Из темноты подъезда,как черт из табакерки,прямо на меня выскочил Шалимов,схватил за руку,зло сверкнув глазами: «Чего надо?Тебя кто звал сюда?»

-Не ори на меня.Что происходит, ты можешь объяснить?

«Пойдем отсюда», - он поволок меня за угол дома,вниз по довольно крутой тропинке к гаражам и дальше через железнодорожные пути  мимо котельной.Остановились в лесополосе у шоссе.Макс стянул с себя видавший виды свитер, бросил на пригорок,приглашая сесть.

-Макс,может хватит уже, давай выкладывай все по порядку.

-Я зарезал отца.

-….?!

-Он в больнице,в реанимации.Врачи говорят, не жилец.С меня подписку взяли.Если помрет,посадят меня.

Мне как будто стало нечем дышать,в горле запершило.Сказать,что я испугалась - это ничего не сказать.Макс сидел, обхватив голову руками, и покачивался из стороны в сторону. «Он так бил мать!Она же, как ребенок малый,ничего не понимает,руки тянет ко всем,лопочет что-то. А он её ножкой от табуретки!Урод!Ненавижу!Сеструха бросилась мать оттаскивать,тот её головой об стену!Очухался у соседей,ведро воды на меня вылили,нож отобрали», - Макса трясло, как в лихорадке,слезы лились потоком по щекам. Я обхватила его голову руками,прижала к себе и только повторяла, как заведенная: «Тише, тише, все будет хорошо. Все должно быть хорошо».

Расширенный педсовет собрался в актовом зале. Вера Григорьевна велела нам ждать в коридоре.Из-за массивных дверей ни звука, ни шороха не доносилось. Макс сидел на корточках,привалившись к стене спиной.Я сидела на подоконнике,изредка поглядывая на улицу.Вдруг я увидела, как во двор школы въехал милицейский уазик, из него вышел человек в форме с папкой под мышкой и уверенным шагом направился к дверям. «Шалимов»,-едва слышно выдохнула я. Макс встал,глянул в окно, горько усмехнулся. Потом взглянул на меня своими пронзительными, цвета высокого неба глазами и коснулся моего лба сухими потрескавшимися губами.

Милиционер поравнялся с нами: «Пойдем, Максим Шалимов, пора ставить точку».И они скрылись за дверями актового зала. Сколько стояла в оцепенении,уже не помню. Во мне нарастала волна непонимания,негодования,творящейся несправедливости,что-то неприятно кололо в груди,мешало дышать.Я ворвалась в зал,еле себя сдерживая: «Вы ничего не знаете о нем!Он добрый!Все знают,что девчонок и мелких никогда не обижал!И не воровал никогда.Голодал,но никогда не воровал и не попрашайничал.Огороды копал,дрова колол,воду таскал бабкам,но не воровал.Он учиться хотел.Понимаете вы.Учиться!Ему аттестат нужен,чтобы в ПТУ хорошее поступить на механика.Старался, как мог,у него знаете, какая память.У нас когда дежурство по классу, он парты ворочает,мусор убирает,полы моет,а я читаю вслух заданные параграфы по литературе,истории,географии.Запоминает сходу.У него есть способности,только никто ему не помогал,да и учится негде.Отец пьет беспробудно,хулиганит,в доме есть нечего.Вы же это все лучше меня знаете,так как же вы смеете его осуждать,он ни в чем не виноват!»Тут силы оставили меня ,я провалилась в темноту.

Очнулась в окружении учителей, сидя на стуле.Кто – то обмахивал меня платком,кто – то поднес стакан воды, короче, маленький переполох. Макс стоял неподалеку, совершенно растерянный от всего происходящего. Вера Григорьевна была рядом: « Катя, все хорошо, милая. С Максима сняты все обвинения, нам только что следователь сказал.»

После выпускных экзаменов я уехала в Ленинград . Наши пути с Максом разошлись, так уж получилось. До меня доходили вести, что он отслужил в армии, как и мечтал, стал классным автомехаником. Теперь он солидный бизнесмен, женат. Старшую дочку назвал Катей.