Рюкзак парашютиста

Эта поездка сразу началась с незапланированных приключений. Ехали мы на Волгу под Калязин, порыбачить, посидеть с семьями недельку другую на каком-нибудь островке. Искать, сидя у костра смысл жизни и оптимальность пропорции разбавления спирта живой калязинской водой.

Было это давно. В те времена, когда наши дети отправлялись с нами в походы со своими рюкзаками, в которых громыхал необходимый набор юного туриста – куклы-кубики, сложенные в облегчённые пластмассовые горшки.

Героически преодолев пытку наземным транспортом, мы загрузились в последний вагон электрички, ползающей между Москвой и Савёлово.

Разместившись и оккупировав несколько сидений, завалив всё вокруг себя рюкзаками и сумками (количество которых если и поддавалось счёту, то с неизбежной погрешностью в плюс-минус один мешок) я и двое моих друзей – Пашка и Стекло вышли в тамбур выкурить по сигаретке.

Затянувшись дымом явской «Явы» (была и такая, кто помнит) Пашка, стоявший лицом в сторону вокзала, вдруг хмыкнул и сказал: «Гляди, гляди марафонец!»

Мы выглянули наружу и увидели бегущего к электричке мужичка. Было ему лет под пятьдесят.  Небольшого роста, упитанный, с огромным брезентовым рюкзаком за спиной. Рюкзак, судя по всему, вес имел немалый, и вносил серьёзную погрешность в прямолинейность движения бегуна.

«Дачник!», –  не без ехидства отрезал Стекло.

До отхода электрички оставались считанные секунды, и, учитывая этот факт, события понеслись впрыть. Добежав до желанных дверей поезда, вусмерть запыхавшийся мужичок упёрся в них руками, и жадно хватая ртом воздух, выдохнул вопросом,

- «Савёловская»?

- Она самая! - ответил Пашка, - Запрыгивай!

Собрав остаток сил, горемыка вполз в тамбур. Двери за ним закрылись, и он, оперевшись на них рюкзаком, счастливо пропел: «Успел! А? Успе-е-ел!»

И тут машинист, видимо, решив ещё раз проверить боеготовность своей техники, вновь распахнул автоматические створки.

Мы увидели всё ещё улыбающееся лицо нового знакомого, которое стремительно выпадало из электрички, его догоняли туловище и ноги, увлекаемые на асфальт платформы коварным, не желающим никаких дач рюкзаком.

Пытаясь поймать ускользнувшее равновесие, мужичок сделал несколько отчаянных прыжков назад, однако силы зла и тяжести оказалась сильней его титанических усилий. Двери закрылись. Мы уехали. Он остался.

Первым закрыл рот Павлик и, давясь смехом, прокашлял: «Не! Ни дачник! Па-ра-шю-тист!» И тут мы грохнули.

Отпускное время пробежало, и весь наш развесёлый табор отправился в обратный путь.

Мы добрались до Савёлова и вновь загрузились в электричку. Наша шумная компания несколько беспокоила окружающих, и поэтому свободные места в вагоне остались лишь вблизи нас.

Сделав очередную остановку, поезд взял на борт новую партию пассажиров. И тут Стекло, забарабанив локтём в мой бок прошептал: «Смотри! Смотри! Парашютист!»

Рядом с нами, на свободное с края скамейки место, уселся наш незадачливый знакомец. Он положил всё тот же рюкзак в проход вагона, откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, погрузился в сладкую дрёму.

Так и ехали, он дремал, дети, сомлев, спали, мы же готовились к преодолению следующего препятствия нашего путешествия - к выгрузке. Выгружаться было решено на промежуточной станции, не доезжая до вокзала. Так было удобней всей нашей команде. Трудность же этого предприятия заключалась в том, что электричка там стояла всего минуту.

Распределив меж самых ответственных мамашек детей (по две штуки в руки) остальным предписывалось развернуться в цепь и быстро выкинуть на платформу пропахшие костром и рыбой пожитки.

После тщательной проработки плана действий, операция прошла молниеносно, и мы ещё какое-то время наблюдали в окне электрички полусонное лицо дважды случайного попутчика. Двери вагона зашипели. Мужичок зевнул и уехал. Мы остались.

И здесь Пашка, глядя себе под ноги, простонал: «Да ладно… ». Среди сваленных в кучу вещей лежал угрюмый рюкзак «парашютиста»! Во время спешной эвакуации кто-то из нас случайно зацепил это видавшее виды сокровище.

Тщетно пытаясь удержаться от смеха, Павлик открыл мешок. В утробе полинялого монстра блестели гладкие и увесистые, как артиллерийские снаряды, кабачки. А на оборотной стороне верхнего клапана синими чернилами были написаны имя и телефон владельца. Видимо неблагодарное «серое чудовище» не только строило каверзы и засады, но и уже не раз сбегало от своего мягкосердечного хозяина…