Игра на раздевание

9 декабря 2015 - Денис Маркелов

Актрисе Энского драмтеатра Изольде Лизогубовой исполнилось тридцать лет. Она была самым главным украшением местной сцены. Выступая, то в роли одновременно жеманной и строгой Софьи Павловны, то изображая какую-нибудь красивую и всегда очень энергичную комсомолку.
            Её партнёром по сцене был весьма похожий на отставного военного, актёр Мирослав Дадыкин. Он обычно исполнял роли то заядлых ловеласов гусар, а то известного всем полковника со странной почти юмористической фамилией - Скалозуб.
            Дадыкину не приходило в голову, что всем известная своей строгостью Изольда тайно
в него влюблена. Она устала быть для всех примером и тайно вздыхала по такому красивому и уютному человеку, как Дадыкин.
            В свою очередь в Лизогубову был влюблён местный журналист Переплавленский. Он не пропускал ни одного спектакля с её участием – и словно бы знаменитый поэт Константин Михайлович в актрису веру Серову был влюблён в свою «этуаль». Лизогубова была заинтересована его звучной фамилией. Никто не знал, это его истинная фамилия или сросшийся с кожей псевдоним. Переплавленский писал небольшие фельетоны, а на досуге пытался соперничать с Грибоедовым, сочиняя мелкие и невзрачные комедии на злобу дня.
            В этот вечер все были свободны, включая и режиссёра Шуманского. Шуманскому нравилось воображать себя Станиславским. Он был уверен, что очень скоро переберётся из захудалого Энска в Москву, и создаст свой общедоступный театр назло всем его жалким хулителям.
            Лизогубова желала иметь романы со всеми тремя. Она чувствовала, как постепенно полнеет, и скоро должна будет отказаться от ролей юных и непорочных девушек, переключившись на образы вечно ищущих тайных наслаждений молодых вдовушек.
            И вот в свободный вечер они пришли в её малогабаритную квартиру в жалком и давно опостылевшем всем жильцам блочном доме. Комната скоро стала тесной и неуютной, словно бы сцена сельского клуба на выездном спектакле. Дадыкин, так торопился, что вместо своего шикарного замшевого пиджака прихватил мундир Скалозуба.
После лёгкого ужина Изольде Лизогубовой захотелось страстной любви. Она первая согласилась занять свои мозги и руки карточной игрой. Колода карт хранилась в ящике комода. На досуге Изольда то гадала на женихов, а то раскладывала пасьянс, желая только одного, поскорее покинуть этот маленький и неуютный город.
Карты были в этот раз против неё – играть решили на раздевание – в комнате было очень жарко, но открывать форточки не решались, опасаясь получить роковую и. главное, неизлечимую простуду.
Снимать Изольде почти ничего и не пришлось. Она принимала гостей в стёганом халате, надетом на голое тело. Теперь будучи абсолютно обнаженной, она затихла, грезя очередным сценическим образом – тело удивленно таращилось на мужчин своими крупными сосками на двух полновесных грудях именинницы.
Дадыкин так загляделся на пышнотелую виновницу торжества, что вынужден был снять свои драгоценные индийские джинсы – подарок престарелого московского дядюшки. Но полковничий мундир всё ещё украшал его тщедушное тело.
Изольда трепетала. Она, подобно невесте из гоголевской «Женитьбы» трепетала. Ожидая развязки этого затянувшегося поединка.
Ей всегда не везло на мужчин. Глаза именинницы перебегали с Дадыкина на режиссёра и обратно, оставляя в покое полураздетого драматурга, на плече Переплавленского красовался профиль полного тёзки знаменитого драматурга.
Сидение за пишущей машинкой в полумраке редакции не прошло для бедного борзописца даром. Он скользил рассеянным взглядом по своим картам, стараясь скрыть свою близорукость за дымчатой влагой очков.
Сердце Изольды рвалось на волю, словно бы неразумная канарейка из клетки. Глаза всё чаще метались между Дадыкиным и изнемогающим от жары известным всему городу режиссёром.
Шуманский был рад избавиться от колючего свитера. Но присутствие рядом с ним ещё двух претендентов на пышное тело хозяйки было нестерпимо.
Шуманский был в разводе. Его жена уехала в Москву с каким-то заезжим красавцем – Шуманский был поначалу рад – без слишком шикарной для Энска супруги его творчество пошло в гору. Но теперь, глядя на обнаженные прелести Лизогубовой, он откровенно страдал.
«Вот ты какой – бальзаковский возраст!», - мысленно шептал он, предвкушая ночь не ясных но приятных содроганий на небольшом диване хозяйки.
Того же желал и её сценический жених Дадыкин. Он мысленно перевоплощался в нагловатого и смешливого Скалозуба.
«Не моего романа!». Так мы ещё посмотрим, чьего!», – шептал он, ревниво поглядывая на флегматичного и полусонного от выпитой водки драматурга.
Тот боялся расстаться ещё и с брюками – его бельё нельзя было назвать выходным. А тем более оно мало годилось для сексуальной и неизбежной кровавой корриды. Мнящая себя смелым и непобедимым тореадором Лизогубова, была для этих жаждущих ласки мужчин всего лишь упитанным и, возможно, в меру позлащенным тельцом. Предстать перед Лизогубовой нагим – это было выше его сил – сразу вспоминалось мерзкое противное детство, когда он именно в таком виде предстал перед всеми одноклассниками, пришедшими на день рождение к самой умной девочке в классе – Соне Перепёлкиной.
С того дня он избегал умных и коварных женщин. Попросту игнорировал их, заставляя краснеть своё лицо от тщетно замаскированных блудливых мыслей. Аль и теперь он мысленно насмехался над уже абсолютно голой и попеременно, то жаждущей атаки, а то стыдливо смущающейся Лизогубовой. Она чем-то напоминала ему чересчур умную и развитую Соню, с её вечными пятёрками и всегда тщательно отутюженным платьем.
Вечер продолжался. Игра была в разгаре. До радостного прощания ещё оставалось какое-то время

Регистрационный номер №0320515

от 9 декабря 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0320515 выдан для произведения:

Актрисе Энского драмтеатра Изольде Лизогубовой исполнилось тридцать лет. Она была самым главным украшением местной сцены. Выступая, то в роли одновременно жеманной и строгой Софьи Павловны, то изображая какую-нибудь красивую и всегда очень энергичную комсомолку.
            Её партнёром по сцене был весьма похожий на отставного военного, актёр Мирослав Дадыкин. Он обычно исполнял роли то заядлых ловеласов гусар, а то известного всем полковника со странной почти юмористической фамилией - Скалозуб.
            Дадыкину не приходило в голову, что всем известная своей строгостью Изольда тайно
в него влюблена. Она устала быть для всех примером и тайно вздыхала по такому красивому и уютному человеку, как Дадыкин.
            В свою очередь в Лизогубову был влюблён местный журналист Переплавленский. Он не пропускал ни одного спектакля с её участием – и словно бы знаменитый поэт Константин Михайлович в актрису веру Серову был влюблён в свою «этуаль». Лизогубова была заинтересована его звучной фамилией. Никто не знал, это его истинная фамилия или сросшийся с кожей псевдоним. Переплавленский писал небольшие фельетоны, а на досуге пытался соперничать с Грибоедовым, сочиняя мелкие и невзрачные комедии на злобу дня.
            В этот вечер все были свободны, включая и режиссёра Шуманского. Шуманскому нравилось воображать себя Станиславским. Он был уверен, что очень скоро переберётся из захудалого Энска в Москву, и создаст свой общедоступный театр назло всем его жалким хулителям.
            Лизогубова желала иметь романы со всеми тремя. Она чувствовала, как постепенно полнеет, и скоро должна будет отказаться от ролей юных и непорочных девушек, переключившись на образы вечно ищущих тайных наслаждений молодых вдовушек.
            И вот в свободный вечер они пришли в её малогабаритную квартиру в жалком и давно опостылевшем всем жильцам блочном доме. Комната скоро стала тесной и неуютной, словно бы сцена сельского клуба на выездном спектакле. Дадыкин, так торопился, что вместо своего шикарного замшевого пиджака прихватил мундир Скалозуба.
После лёгкого ужина Изольде Лизогубовой захотелось страстной любви. Она первая согласилась занять свои мозги и руки карточной игрой. Колода карт хранилась в ящике комода. На досуге Изольда то гадала на женихов, а то раскладывала пасьянс, желая только одного, поскорее покинуть этот маленький и неуютный город.
Карты были в этот раз против неё – играть решили на раздевание – в комнате было очень жарко, но открывать форточки не решались, опасаясь получить роковую и. главное, неизлечимую простуду.
Снимать Изольде почти ничего и не пришлось. Она принимала гостей в стёганом халате, надетом на голое тело. Теперь будучи абсолютно обнаженной, она затихла, грезя очередным сценическим образом – тело удивленно таращилось на мужчин своими крупными сосками на двух полновесных грудях именинницы.
Дадыкин так загляделся на пышнотелую виновницу торжества, что вынужден был снять свои драгоценные индийские джинсы – подарок престарелого московского дядюшки. Но полковничий мундир всё ещё украшал его тщедушное тело.
Изольда трепетала. Она, подобно невесте из гоголевской «Женитьбы» трепетала. Ожидая развязки этого затянувшегося поединка.
Ей всегда не везло на мужчин. Глаза именинницы перебегали с Дадыкина на режиссёра и обратно, оставляя в покое полураздетого драматурга, на плече Переплавленского красовался профиль полного тёзки знаменитого драматурга.
Сидение за пишущей машинкой в полумраке редакции не прошло для бедного борзописца даром. Он скользил рассеянным взглядом по своим картам, стараясь скрыть свою близорукость за дымчатой влагой очков.
Сердце Изольды рвалось на волю, словно бы неразумная канарейка из клетки. Глаза всё чаще метались между Дадыкиным и изнемогающим от жары известным всему городу режиссёром.
Шуманский был рад избавиться от колючего свитера. Но присутствие рядом с ним ещё двух претендентов на пышное тело хозяйки было нестерпимо.
Шуманский был в разводе. Его жена уехала в Москву с каким-то заезжим красавцем – Шуманский был поначалу рад – без слишком шикарной для Энска супруги его творчество пошло в гору. Но теперь, глядя на обнаженные прелести Лизогубовой, он откровенно страдал.
«Вот ты какой – бальзаковский возраст!», - мысленно шептал он, предвкушая ночь не ясных но приятных содроганий на небольшом диване хозяйки.
Того же желал и её сценический жених Дадыкин. Он мысленно перевоплощался в нагловатого и смешливого Скалозуба.
«Не моего романа!». Так мы ещё посмотрим, чьего!», – шептал он, ревниво поглядывая на флегматичного и полусонного от выпитой водки драматурга.
Тот боялся расстаться ещё и с брюками – его бельё нельзя было назвать выходным. А тем более она мало годилось для сексуальной и неизбежной кровавой корриды. Мнящая себя смелым и непобедимым тореадором Лизогубова, была для этих жаждущих ласки мужчин всего лишь упитанным и, возможно, в меру позлащенным тельцом. Предстать перед Лизогубовой нагим – это было выше его сил – сразу вспоминалось мерзкое противное детство, когда он именно в таком виде предстал перед всеми одноклассниками, пришедшими на день рождение к самой умной девочке в классе – Соне Перепёлкиной.
С того дня он избегал умных и коварных женщин. Попросту игнорировал их, заставляя краснеть своё лицо от тщетно замаскированных блудливых мыслей. Аль и теперь он мысленно насмехался над уже абсолютно голой и попеременно, то жаждущей атаки, а то стыдливо смущающейся Лизогубовой. Она чем-то напоминала ему чересчур умную и развитую Соню, с её вечными пятёрками и всегда тщательно отутюженным платьем.
Вечер продолжался. Игра была в разгаре. До радостного прощания ещё оставалось какое-то время

Счастливый день

На смерть авиатора

Рейтинг: +6 2262 просмотра

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (10)

Kyle James Davies # 10 декабря 2015 в 17:02 +2

Доиграли они в карты, оделись и пошли по домам scratch

. Интересно, мне понравилось c0411

Рената Юрьева # 10 декабря 2015 в 20:48 +2

Денис! ох, уже эти традиции русских литературы! - останавливаться на само интересном)))))
замечательный язык, достойный сюжета) всего в меру: тактичного юмора и мягкой сатиры... каждый герой в таком небольшом рассказе выписан просто замечательно! выпукло, с определившимся характером... мда-а... есть такая забава... кто же победит в ней в этом премилом квартете?)
спасибо за приятное чтение)

Анжелика Хорес # 26 декабря 2015 в 17:42 +1

На самом интересном!(((

Иван Кочнев # 21 февраля 2016 в 09:11 +1

Ну вот, а дальше-то что??? zyy

Андрей Гирс ( Оттович ) # 23 февраля 2016 в 04:52 +1

Провокатор...Пусть каждый додумывает в меру своей испорченности-?...Однако спасибо...

Виктор Астраханцев # 6 марта 2016 в 13:31 +1

(Ренате Юрьевой) И причем здесь русская литература? – четыре моральных уродца млеют в предвкушении уродливого дельца. И хорошо, что нет конца – он или скучен (оделись и разбежались) или скабрезен до тошноты. Не нахожу, над чем смеяться или кому сострадать.

Рената Юрьева # 6 марта 2016 в 13:44 +1

может, Вы и правы, Виктор, если честно, мне тоже не по душе подобные сюжеты, я зашла к Автору. а литературу упомянула только благодаря нашей традиции оставлять в конце многоточия. А самое смешное...или грустно... или еще какое - то, что все это, увы, имеет место быть.
Рада, что не прошли мимо и высказали свое мнение.
с уважением, Рената

Денис Маркелов # 6 марта 2016 в 17:33 +1

Это разумеется мой взгляд на ситуацию. на картине. Все претензии к художнику. Именно он подсунул автору таких персонажей А если серьёзно - это вроде бы маленькой сатирической зарисовки в духе Хармса.

Денис Кравец # 10 марта 2016 в 15:06 +1

Молодец! Отличная зарисовка, мягкий сарказм, и прекрасно что повествование обрывается. Идея сюжета как раз в том, чтобы показать персонажей. И мне кажется, все удалось. Приятно было читать. Спасибо за эмоции:)))

nkgkj # 3 апреля 2017 в 11:58 0

Денис, какой игрок..
А вторая часть Марлезонского балета?
Заждались.. дождёмся
с подвесками в руке?
А какой счёт будет при одевании?)

RSS-лента комментариев