Без сюжета, рассказ.Часть 3.

Часть 3. Без сюжета. Рассказ
Наливая горячую воду из чайника в фарфоровый бокал, куда уже были насыпаны две ложки сахара и ложечка кофе, Человек подумал, что вот, он пристрастился к этому напитку из-за того, что когда-то прочитал-узнал, будто Онорэ Бальзак выпивал по 30 – 50 чашек кофе за день в период своего творчества. И другие писатели выпивали кофе по многу.
Вспомнилось из школьных годов: у него был складной стаканчик пластмассовый из складывающихся круглых пластинок, который убирался в плоскую коробочку, круглую как хоккейная шайба; снимаешь крышку, встряхиваешь, и получается стаканчик.
Они ходили с классом на экскурсии на речку. У самой реки на крутом склоне бил родник, к нему была приделана труба с желобом, из которой можно было пить воду. Человек тоже подходил к источнику за всеми по очереди ребятами школьниками. Он вынимал из кармана свой пластмассовый стаканчик, встряхивал и зачерпывал им воду из маленького круглого озерка, куда падала вода из родника, дно было из белых камешков, и вода была прозрачная-прозрачная, так что незаметно самой воды было бы, если бы не волны от падающей струи источника.
- Зачем ты пьешь из стаканчика, когда все пьют из самой трубы, - вода же бежит, льется? – спрашивал кто-то из его одноклассников.
- Кто пьет из трубы, а кто пьет из стаканчика, - отвечал Человек уклончиво. – Каждый по-своему… Ты из трубы пьешь, ну и пей на здоровье…. –
Уже тогда, в детстве Человек обладал удивительным зрением: он видел далеко-далеко. Никто ничего не видел вдали на опушке леса в километре или больше от реки, через поле. Один только Человек видел что-то своими мутно-серого цвета глазами. Зрение у него было поразительно острое.
- А вот она красивая рыжая, - говорил Человек вдруг ласковым и нежно-плачущим голосом. – Какая интересная!
- Кому это ты? - спрашивали его окружающие.
- А там лисичка… легла на спину и играется, словно собачка, и прыгает и на спине катается…. –
Все стали смотреть вдаль на опушку леса, но никто ничего не видел. Зато Человек видел так хорошо, что пустынное поле и далекая опушка леса были для него всегда полны жизни и содержания. Стоило Человеку только вглядеться вдаль, чтобы увидеть лисицу, и зайца, и больших птиц – тетеревов токующих среди деревьев на опушке. Он видел лосей и белочек и бурундуков даже под орешниками, растущими на далекой опушке далекого леса.
Не всякому доступно видеть диких животных в их домашней жизни, когда они не убегают, не прячутся и не глядят встревоженно по сторонам. А Человек видел играющих лисиц, зайцев, умывающих лапками мордочки, как кошка; и ястребов-орлов в высоте небесной, выбирающих свою добычу на земле. Зрение Человека было сродни орлиному. Благодаря такой остроте зрения, кроме нашего мира, который видели все, у Человека был еще другой мир, свой собственный, никому недоступный и, вероятно, тот мир давал ему повод быть философом с самого раннего возраста. В школьные годы он учился хорошо, хорошо запоминал уроки и по учебникам только чуточку уточнял из того, что услышал от учителя. Назвали бы его «вундеркиндом», но скрытность, - это еще одна была черта присущая Человеку.
Думал Человек и над своим феноменом зрения, читал специальную литературу.
_________________________
Глаза это парные органы, представляющие собой два шара – глазные яблоки, - «интересно, почему это фрукты сравнивают с живым организмом?».
Эти «яблоки» защищены с одной стороны костями черепа – орбитами, а с другой стороны слоем кожи – веком. «Орбиты глаз – это как орбиты спутников вокруг земли? Примерно так», - думал Человек тогда, привыкая искать сравнения, приучаясь к философствованию.
Глазные яблоки снабжены густой сетью кровеносных сосудов – их можно увидеть на белочной оболочке (склере), называемой в просторечье белками глаз. «Это как белок в вареных куриных яичках» - для сравнения.
И еще множество различных приспособлений придумала природа для того чтобы дать зрение человеку. Тут и брови и ресницы – от попадания пыли и грязи. И слезные железы – слезами глаза «умывающие». А также – конъюнктива, зрачок, радужная оболочка, лучевые и кольцевые мышцы, роговица и хрусталик – двояковыпуклый диск, линза. Внутри глаза, на сетчатке расположены светочувствительные рецепторы – палочки и колбочки. «Это как в лаборатории какой-то, только химия тут не причем, потому что вместо препаратов химических в тех колбочках преобразуется свет, идущий через отверстие-зрачок, сквозь стекловидное тело, внутриглазную жидкость, и падающий на сетчатку».
Четкое изображение предметов получается потому, что лучи света фиксируются точно на сетчатке. Но у некоторых людей глазное яблоко слегка вытянуто, и место фокусировки лучей не достигает сетчатки: изображение получается размытым. Это называется близорукостью. Чем сильнее удлинен глаз, тем хуже человек видит предметы, находящиеся в отдалении.
Когда, наоборот, глазное яблоко укорочено, лучи фокусируются за пределами сетчатки, и близлежащие предметы лишаются четкости изображения. Это дальнозоркость.
Причина и той и другой аномалии-нарушения в ослаблении глазных мышц. Нарушения зрения корректируют очками: вогнутыми – для близоруких и выпуклыми – для дальнозорких.
_________________________
Избавил Бог Человека от болезней глаз и многих других болезней. Страдал он одной болезнью: суровостью своей. Юмора в нем не было, а значит, и веселья особого в жизни его не предвиделось.
Если ни в детстве ни в юности он со смехом не дружил, ничего удивительного не было в том, что теперь Человек был равнодушен ко всему и последние месяцы своей жизни он омрачал мыслями и чувствами грустными.
Читал он всегда много и знал о юморе, о шутке достаточно, так что мог бы составить небольшое для себя эссе, что он и сделал в это утро и весь последующий день, просидев за письменным столом и штудируя книгу-цитатник, энциклопедию умных мыслей умных людей. Вот что у него получилось:
«Смех, насмешка, шутка.
Когда не над чем смеяться, - тогда рождаются сатирики. Они выискивают и находят трудности и пороки людского сообщества, высмеивая их.
Иногда ирония должна восстановить то, что разрушил пафос. Восторги собой иногда переходят в излишнюю похвалу – стоит немного пошутить – и похвала куда-то уходит.
Люди любят мысли, которые не заставляют задумываться. А шутка часто бывает легкой на слово и на мысль, поэтому воспринимается людьми легко и быстро.
Смеяться можно над чем угодно, но не когда угодно. Мы смеемся и шутим над смертью самой, но только не у смертного ложа.
Так что, несмотря на легкость, это всё не так просто. Только тот, кто ничего не смыслит в машинах, попытается ехать без достаточно полного бака бензина или без масла, пока не заклинит мотор, и так же – только тот, кто ничего не смыслит в разуме, попытается размышлять без твердой, неоспоримой основы.
Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения злого против нас – мы часто слова оскорбительные переводим в шутку, спасая положение».
___________________________
И великая подмога самому себе, когда умеешь смеяться над собой, когда сглупил, поступил неправильно и видишь это.
«Без юмора живут только глупые», - сказал кто-то из Великих мудрецов, и Человеку, вероятно, надо было считать себя глупцом, прожившем свою жизнь без достаточного смеха.
Собственно, от чего мы умираем? – подумал Человек. – Мы умираем от одной и основательной причины: неуважение себя. Мы, фактически, самоубиваемся. Не столько «времечко нас гонит», сколько мы сами гоним себя: «Уди уже ты, черт!». Это просто нигилизм какой-то. Такое имя дали нам еще с Тургеневских времен, - имя, которым окрестил себя русский человек, или, вернее, в которое он раскрестился. В изменившееся время, пытаясь вернуть и массово ввергаясь в лоно Церкви, понятие о которой совсем нет.
- Ты кто? Блуждающий в под солнечном мире? –
- Я нигилист. И остаюсь нигилистом. Я только делаю вид, что молюсь. Я только делаю вид, что живу в «царстве-государстве». На самом деле – я сам по себе свой человек. Вот я, например, рабочий трубного завода и всё, а до остального мне дела нет. Мне бы поменьше работать да побольше денег получать. Мне бы побольше гулять-отдыхать.
Тоже и в деревне творится: работать поменьше хочет человек.
- Земля – она сама должна родить урожай.
И уходит от земли: известное дело, - Земля Божия. Она всем поровну. Да. Но не Божий ты человек. И земля, на которую ты надеешься, - ничего тебе не даст, если ты не приложишь к ней своего труда.
Только оканчивая свою жизнь, - думал Человек, - ты видишь, что вся твоя жизнь была поучением, учебой, в которой ты был невнимательным учеником.
__________________
«Смех, насмешка, шутка. Продолжение.
Есть люди настолько «сухие», что можно «вымачивать» их в шутках целыми днями, и ни одна из них не попадет им под их «толстую кожу».
Смех – неплохое начало для любого дела, и смехом же хорошо его заканчивать. Приступая к работе, кажется такое невозможно, а если пошутим и начнем страха перед невозможностью избежим. И закончив дело шуткой оглянемся: а мы боялись, сделали же и возрадуемся.
Важно не то, над чем человек может насмехаться и издеваться или в чем он сможет найти какой-либо недостаток, а то, что он может любить, ценить и принимать. В каждый момент нашей жизни мы должны отыскивать не то что нас отделяет от других людей, а то, что у нас с ними общего. И шутки могут нам помочь.
Смех – это сила, которой бывает, вынуждены покоряться даже великие люди мира сего.
Смех – это солнце: оно прогоняет мрачную зиму с лиц человеческих.
И нет силы более разрушительной, чем умение представлять людей в смешном виде.
«Шутку, как и соль, должно употреблять с умеренностью», - говорил еще Пифагор.
От смеха недалеко до высмеивания. Шутить надо для того, чтобы совершать серьезные дела. Шутка помогает ослабить напряжение, поскольку она дает отдых.
Кто мешает нам, смеясь, говорить правду? Насмешка часто решает важные задачи лучше и сильнее, чем строго обличительная речь. И насмешки же оставляют в душе смертельные уколы, когда они основаны на правде.
Лучше дать повод к смеху легкому, чем к насмешкам.
Смех наносит сильный удар по порокам и грехам, когда они выставляются на всеобщее посмеяние. Порицание, осуждение даже – переносится легко, но насмешку далеко не так: никто не хочет быть смешным перед людьми.
Будем смеяться, не дожидаясь минуты, когда почувствуем себя счастливыми, чтобы возрадоваться, - иначе мы рискуем умереть, так ни разу и не засмеявшись».
_________________
«Да уж. – подумал Человек. – Чему было радоваться коль жизнь всё била и била не ключом родника, а ключом гаечным!».
__________________
«Умение легко перейти от шутки к серьезному и от серьезного к шутке, - требует гораздо большего таланта, чем обыкновенно люди думают. Нередко шутка служит проводником такой истины, которая не достигла бы цели без её помощи.
В нечутком уме – не место шуткам. Если бы острое слово насмешек красило бы нас, оставляло следы, - мы бы все ходили перепачканные от позорных шуток: и про лицо наше, про носы и про уши торчащие, и про одежду и про фигуру, далекую от спортивных стандартов.
А также, кто чрезмерно чтит старину, становится в новое наше время – посмешищем.
Шутка дозволенная приятна, а уж какую кто стерпит – это зависит от способности терпеть. Кто от колкости выходит из себя, только повод дает вновь его кольнуть.
Насмешка, между тем, - это наиболее утонченный способ выставить недостатки другого человека. Но если вы направляете в чей-либо адрес остроту, вы должны быть готовы принять её и в свой адрес.
Шутка и смех. Человек тем и отличается от всех других созданий - способностью смеяться над собой. А этому тоже надо учиться. Мы смеемся, если кто-то другой задет – а нас заденут, то смеха в нас нет. И шутка объясненная – перестает быть шуткой. Насмешка – детище презрения, и хорошее испытание для самолюбия.
Что сделалось смешным, уже становится менее страшным и опасным. Как чашка кофе, налитая нам и преподнесенная с учтивостью – и наше самоуважение возрастает; точно так же, достаточно порою небольшой шутки перед разговором, чтобы сбить с нас большую спесь.
Есть шутки непонятные совсем и не всем понятные: как шутки философов такие умеренные, что их не отличишь от серьезного размышления.
Да. Шутка призвана карать любые пороки людские и общества; она оберегает нас от постыдных поступков, помогает наставить и поставить каждого на его место и не поступаться своими принципами.
Разве смеяться плохо? И разве нельзя смеяться, сохраняя полную серьезность? Смех лучше сохраняет нам разум, нежели досада или огорчения.
Смеяться, право, не грешно
Над всем, что кажется смешно. – Говорил Карамзин стихами.
И ужас со смехом несовместим. Смех часто бывает великим посредником в деле отличения истины от лжи. Смеются всегда над явною ложью.
Дурной это признак, когда перестают понимать люди иронию, аллегорию, шутку. Если не понимает человек шутки – «пиши пропало»! И это уже будет неполноценный ум, будь человек хоть «семи пядей во лбу»!
Давайте шутить и смеяться и жизнь весело проживать!».
_____________________
«Всё! – решил для себя Человек, - раз так, то нечего продолжать еще думать. Я побежден».
Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, «жажды жизни» что ли какой-то, - то достаточно было для него простого хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице – посланницу с того света, в каждом звуке с улицы слышать вой собаки. И всё его пессимистическое и оптимистическое с их величайшими и малыми мыслями, в это время не имеют значение. В это время имеют значение только симптомы, - болезни, плохого самочувствия и прочего.
"Будь что будет. Буду сидеть и ждать…» - так решил про себя Человек.
Конец.

© Copyright: Сергей Чернец, 2017

Регистрационный номер №0382481

от 14 апреля 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0382481 выдан для произведения: Часть 3. Без сюжета. Рассказ
Наливая горячую воду из чайника в фарфоровый бокал, куда уже были насыпаны две ложки сахара и ложечка кофе, Человек подумал, что вот, он пристрастился к этому напитку из-за того, что когда-то прочитал-узнал, будто Онорэ Бальзак выпивал по 30 – 50 чашек кофе за день в период своего творчества. И другие писатели выпивали кофе по многу.
Вспомнилось из школьных годов: у него был складной стаканчик пластмассовый из складывающихся круглых пластинок, который убирался в плоскую коробочку, круглую как хоккейная шайба; снимаешь крышку, встряхиваешь, и получается стаканчик.
Они ходили с классом на экскурсии на речку. У самой реки на крутом склоне бил родник, к нему была приделана труба с желобом, из которой можно было пить воду. Человек тоже подходил к источнику за всеми по очереди ребятами школьниками. Он вынимал из кармана свой пластмассовый стаканчик, встряхивал и зачерпывал им воду из маленького круглого озерка, куда падала вода из родника, дно было из белых камешков, и вода была прозрачная-прозрачная, так что незаметно самой воды было бы, если бы не волны от падающей струи источника.
- Зачем ты пьешь из стаканчика, когда все пьют из самой трубы, - вода же бежит, льется? – спрашивал кто-то из его одноклассников.
- Кто пьет из трубы, а кто пьет из стаканчика, - отвечал Человек уклончиво. – Каждый по-своему… Ты из трубы пьешь, ну и пей на здоровье…. –
Уже тогда, в детстве Человек обладал удивительным зрением: он видел далеко-далеко. Никто ничего не видел вдали на опушке леса в километре или больше от реки, через поле. Один только Человек видел что-то своими мутно-серого цвета глазами. Зрение у него было поразительно острое.
- А вот она красивая рыжая, - говорил Человек вдруг ласковым и нежно-плачущим голосом. – Какая интересная!
- Кому это ты? - спрашивали его окружающие.
- А там лисичка… легла на спину и играется, словно собачка, и прыгает и на спине катается…. –
Все стали смотреть вдаль на опушку леса, но никто ничего не видел. Зато Человек видел так хорошо, что пустынное поле и далекая опушка леса были для него всегда полны жизни и содержания. Стоило Человеку только вглядеться вдаль, чтобы увидеть лисицу, и зайца, и больших птиц – тетеревов токующих среди деревьев на опушке. Он видел лосей и белочек и бурундуков даже под орешниками, растущими на далекой опушке далекого леса.
Не всякому доступно видеть диких животных в их домашней жизни, когда они не убегают, не прячутся и не глядят встревоженно по сторонам. А Человек видел играющих лисиц, зайцев, умывающих лапками мордочки, как кошка; и ястребов-орлов в высоте небесной, выбирающих свою добычу на земле. Зрение Человека было сродни орлиному. Благодаря такой остроте зрения, кроме нашего мира, который видели все, у Человека был еще другой мир, свой собственный, никому недоступный и, вероятно, тот мир давал ему повод быть философом с самого раннего возраста. В школьные годы он учился хорошо, хорошо запоминал уроки и по учебникам только чуточку уточнял из того, что услышал от учителя. Назвали бы его «вундеркиндом», но скрытность, - это еще одна была черта присущая Человеку.
Думал Человек и над своим феноменом зрения, читал специальную литературу.
_________________________
Глаза это парные органы, представляющие собой два шара – глазные яблоки, - «интересно, почему это фрукты сравнивают с живым организмом?».
Эти «яблоки» защищены с одной стороны костями черепа – орбитами, а с другой стороны слоем кожи – веком. «Орбиты глаз – это как орбиты спутников вокруг земли? Примерно так», - думал Человек тогда, привыкая искать сравнения, приучаясь к философствованию.
Глазные яблоки снабжены густой сетью кровеносных сосудов – их можно увидеть на белочной оболочке (склере), называемой в просторечье белками глаз. «Это как белок в вареных куриных яичках» - для сравнения.
И еще множество различных приспособлений придумала природа для того чтобы дать зрение человеку. Тут и брови и ресницы – от попадания пыли и грязи. И слезные железы – слезами глаза «умывающие». А также – конъюнктива, зрачок, радужная оболочка, лучевые и кольцевые мышцы, роговица и хрусталик – двояковыпуклый диск, линза. Внутри глаза, на сетчатке расположены светочувствительные рецепторы – палочки и колбочки. «Это как в лаборатории какой-то, только химия тут не причем, потому что вместо препаратов химических в тех колбочках преобразуется свет, идущий через отверстие-зрачок, сквозь стекловидное тело, внутриглазную жидкость, и падающий на сетчатку».
Четкое изображение предметов получается потому, что лучи света фиксируются точно на сетчатке. Но у некоторых людей глазное яблоко слегка вытянуто, и место фокусировки лучей не достигает сетчатки: изображение получается размытым. Это называется близорукостью. Чем сильнее удлинен глаз, тем хуже человек видит предметы, находящиеся в отдалении.
Когда, наоборот, глазное яблоко укорочено, лучи фокусируются за пределами сетчатки, и близлежащие предметы лишаются четкости изображения. Это дальнозоркость.
Причина и той и другой аномалии-нарушения в ослаблении глазных мышц. Нарушения зрения корректируют очками: вогнутыми – для близоруких и выпуклыми – для дальнозорких.
_________________________
Избавил Бог Человека от болезней глаз и многих других болезней. Страдал он одной болезнью: суровостью своей. Юмора в нем не было, а значит, и веселья особого в жизни его не предвиделось.
Если ни в детстве ни в юности он со смехом не дружил, ничего удивительного не было в том, что теперь Человек был равнодушен ко всему и последние месяцы своей жизни он омрачал мыслями и чувствами грустными.
Читал он всегда много и знал о юморе, о шутке достаточно, так что мог бы составить небольшое для себя эссе, что он и сделал в это утро и весь последующий день, просидев за письменным столом и штудируя книгу-цитатник, энциклопедию умных мыслей умных людей. Вот что у него получилось:
«Смех, насмешка, шутка.
Когда не над чем смеяться, - тогда рождаются сатирики. Они выискивают и находят трудности и пороки людского сообщества, высмеивая их.
Иногда ирония должна восстановить то, что разрушил пафос. Восторги собой иногда переходят в излишнюю похвалу – стоит немного пошутить – и похвала куда-то уходит.
Люди любят мысли, которые не заставляют задумываться. А шутка часто бывает легкой на слово и на мысль, поэтому воспринимается людьми легко и быстро.
Смеяться можно над чем угодно, но не когда угодно. Мы смеемся и шутим над смертью самой, но только не у смертного ложа.
Так что, несмотря на легкость, это всё не так просто. Только тот, кто ничего не смыслит в машинах, попытается ехать без достаточно полного бака бензина или без масла, пока не заклинит мотор, и так же – только тот, кто ничего не смыслит в разуме, попытается размышлять без твердой, неоспоримой основы.
Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения злого против нас – мы часто слова оскорбительные переводим в шутку, спасая положение».
___________________________
И великая подмога самому себе, когда умеешь смеяться над собой, когда сглупил, поступил неправильно и видишь это.
«Без юмора живут только глупые», - сказал кто-то из Великих мудрецов, и Человеку, вероятно, надо было считать себя глупцом, прожившем свою жизнь без достаточного смеха.
Собственно, от чего мы умираем? – подумал Человек. – Мы умираем от одной и основательной причины: неуважение себя. Мы, фактически, самоубиваемся. Не столько «времечко нас гонит», сколько мы сами гоним себя: «Уди уже ты, черт!». Это просто нигилизм какой-то. Такое имя дали нам еще с Тургеневских времен, - имя, которым окрестил себя русский человек, или, вернее, в которое он раскрестился. В изменившееся время, пытаясь вернуть и массово ввергаясь в лоно Церкви, понятие о которой совсем нет.
- Ты кто? Блуждающий в под солнечном мире? –
- Я нигилист. И остаюсь нигилистом. Я только делаю вид, что молюсь. Я только делаю вид, что живу в «царстве-государстве». На самом деле – я сам по себе свой человек. Вот я, например, рабочий трубного завода и всё, а до остального мне дела нет. Мне бы поменьше работать да побольше денег получать. Мне бы побольше гулять-отдыхать.
Тоже и в деревне творится: работать поменьше хочет человек.
- Земля – она сама должна родить урожай.
И уходит от земли: известное дело, - Земля Божия. Она всем поровну. Да. Но не Божий ты человек. И земля, на которую ты надеешься, - ничего тебе не даст, если ты не приложишь к ней своего труда.
Только оканчивая свою жизнь, - думал Человек, - ты видишь, что вся твоя жизнь была поучением, учебой, в которой ты был невнимательным учеником.
__________________
«Смех, насмешка, шутка. Продолжение.
Есть люди настолько «сухие», что можно «вымачивать» их в шутках целыми днями, и ни одна из них не попадет им под их «толстую кожу».
Смех – неплохое начало для любого дела, и смехом же хорошо его заканчивать. Приступая к работе, кажется такое невозможно, а если пошутим и начнем страха перед невозможностью избежим. И закончив дело шуткой оглянемся: а мы боялись, сделали же и возрадуемся.
Важно не то, над чем человек может насмехаться и издеваться или в чем он сможет найти какой-либо недостаток, а то, что он может любить, ценить и принимать. В каждый момент нашей жизни мы должны отыскивать не то что нас отделяет от других людей, а то, что у нас с ними общего. И шутки могут нам помочь.
Смех – это сила, которой бывает, вынуждены покоряться даже великие люди мира сего.
Смех – это солнце: оно прогоняет мрачную зиму с лиц человеческих.
И нет силы более разрушительной, чем умение представлять людей в смешном виде.
«Шутку, как и соль, должно употреблять с умеренностью», - говорил еще Пифагор.
От смеха недалеко до высмеивания. Шутить надо для того, чтобы совершать серьезные дела. Шутка помогает ослабить напряжение, поскольку она дает отдых.
Кто мешает нам, смеясь, говорить правду? Насмешка часто решает важные задачи лучше и сильнее, чем строго обличительная речь. И насмешки же оставляют в душе смертельные уколы, когда они основаны на правде.
Лучше дать повод к смеху легкому, чем к насмешкам.
Смех наносит сильный удар по порокам и грехам, когда они выставляются на всеобщее посмеяние. Порицание, осуждение даже – переносится легко, но насмешку далеко не так: никто не хочет быть смешным перед людьми.
Будем смеяться, не дожидаясь минуты, когда почувствуем себя счастливыми, чтобы возрадоваться, - иначе мы рискуем умереть, так ни разу и не засмеявшись».
_________________
«Да уж. – подумал Человек. – Чему было радоваться коль жизнь всё била и била не ключом родника, а ключом гаечным!».
__________________
«Умение легко перейти от шутки к серьезному и от серьезного к шутке, - требует гораздо большего таланта, чем обыкновенно люди думают. Нередко шутка служит проводником такой истины, которая не достигла бы цели без её помощи.
В нечутком уме – не место шуткам. Если бы острое слово насмешек красило бы нас, оставляло следы, - мы бы все ходили перепачканные от позорных шуток: и про лицо наше, про носы и про уши торчащие, и про одежду и про фигуру, далекую от спортивных стандартов.
А также, кто чрезмерно чтит старину, становится в новое наше время – посмешищем.
Шутка дозволенная приятна, а уж какую кто стерпит – это зависит от способности терпеть. Кто от колкости выходит из себя, только повод дает вновь его кольнуть.
Насмешка, между тем, - это наиболее утонченный способ выставить недостатки другого человека. Но если вы направляете в чей-либо адрес остроту, вы должны быть готовы принять её и в свой адрес.
Шутка и смех. Человек тем и отличается от всех других созданий - способностью смеяться над собой. А этому тоже надо учиться. Мы смеемся, если кто-то другой задет – а нас заденут, то смеха в нас нет. И шутка объясненная – перестает быть шуткой. Насмешка – детище презрения, и хорошее испытание для самолюбия.
Что сделалось смешным, уже становится менее страшным и опасным. Как чашка кофе, налитая нам и преподнесенная с учтивостью – и наше самоуважение возрастает; точно так же, достаточно порою небольшой шутки перед разговором, чтобы сбить с нас большую спесь.
Есть шутки непонятные совсем и не всем понятные: как шутки философов такие умеренные, что их не отличишь от серьезного размышления.
Да. Шутка призвана карать любые пороки людские и общества; она оберегает нас от постыдных поступков, помогает наставить и поставить каждого на его место и не поступаться своими принципами.
Разве смеяться плохо? И разве нельзя смеяться, сохраняя полную серьезность? Смех лучше сохраняет нам разум, нежели досада или огорчения.
Смеяться, право, не грешно
Над всем, что кажется смешно. – Говорил Карамзин стихами.
И ужас со смехом несовместим. Смех часто бывает великим посредником в деле отличения истины от лжи. Смеются всегда над явною ложью.
Дурной это признак, когда перестают понимать люди иронию, аллегорию, шутку. Если не понимает человек шутки – «пиши пропало»! И это уже будет неполноценный ум, будь человек хоть «семи пядей во лбу»!
Давайте шутить и смеяться и жизнь весело проживать!».
_____________________
«Всё! – решил для себя Человек, - раз так, то нечего продолжать еще думать. Я побежден».
Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, «жажды жизни» что ли какой-то, - то достаточно было для него простого хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице – посланницу с того света, в каждом звуке с улицы слышать вой собаки. И всё его пессимистическое и оптимистическое с их величайшими и малыми мыслями, в это время не имеют значение. В это время имеют значение только симптомы, - болезни, плохого самочувствия и прочего.
"Будь что будет. Буду сидеть и ждать…» - так решил про себя Человек.
Конец.

 

Естественность сверхъестественного.

Без сюжета, рассказ.