Никогда, ни боже мой, чтобы я зачем-то специально не любил какого американца, немца или англичанина. И то правда, что не было такой уж любви, чтобы взасос и в десны, но зла-то уж точно не держал. Я даже уважал американца за джинсы и Голливуд, немца за Бетховена и Шопенгауэра, а англичанина за Шекспира и Оскара Уайльда. Убежден, что и мы тут, ну… не агнцы, разумеется, и любить нас не много есть за что, да никто и не просит любить, но пару-то фамилий уж точно дали миру для простого соседского уважения, однако они нас почему-то не то что не любят – ненавидят лютой ненавистью. То есть вот прямо по пунктам не сделав ни единого зла, я уж враг самому обыкновенному и американцу, и немцу, и англичанину, хоть тот не найдет на карте не то что Калуги, но и Москвы, а Крым начертит указкой где-нибудь в Индокитае.
Какая-то…, прости господи, все это мутит зачем-то. Я вот не верю ни в прощение, ни в наказание, ни в то, что как первое, так и второе способно хоть что-то поправить на земле. То есть та свинья, которая автор всей этой ненависти, перед смертью будет страдать никак не больше, нежели я, предмет этой ненависти, а, вполне даже вероятно, я буду страдать и больше. Сначала потому, что просто беден на унимающие боль лекарства, но и потому еще, что ненависть ко мне американца, немца и англичанина рождает во мне… нет, не равновеликую ненависть, но какое-то греховное отстранение от так свойственного православной христианской душе сострадания.
Не говорю, что прямо рад тому, что в Америке американец-араб расстрелял пятьдесят американцев-геев, что немецкий араб изнасиловал немецкую девственницу, или вот что вчера англичанин-избиратель решил дать пинка совокупленной (какое пошлое, но точное слово) Европе – Христос свидетель – я не радуюсь. Но вот куда-то девалось привычное обыкновенное сочувствие. Или же это надежда, что когда у американца, немца и англичанина начнется своя внутренняя беда (без человеческих жертв, разумеется, а просто достаточно большая беда), то эта придуманная, насильно инфицированная в них ненависть ко мне, русскому, пускай не исчезнет совсем, но встанет в конец очереди.
А ведь и то верно, что в этом свальном совокуплении прогрессивных демократий, к каковому разврату, истекая обильною слюною, так вожделеют присоединиться иные другие-третьи, просто не могла не завестись какая-нибудь гонорея, в виде однополых браков, а то и сифилис, в лице незаконной эмиграции. Вот от природы чистоплотный англичанин и рванул к себе за Ла-Манш, американцу за океаном и того проще, он даже вроде и не прелюбодействовал, а лишь дирижировал оргией, а вот немцу – да… Немцу не остается ничего другого, как только командовать теперь этим лепрозорием.
Повторюсь, я, русский, этому не рад, но мне тут спокойнее и вообще полно чем заняться своим, когда там вдруг обнаруживается предмет внимания достойнее меня, когда недосуг уже гнобить русского настолько, что и безвинный спорт кругом виноват. Коль скоро прогрессивная демократия устроена таким противоестественным образом, что когда ей сыто, то ищет кого покусать от скуки, ту пускай уж кусает блох у себя в паху. Но пускай болеет не сильно, а то, неровен час, покроется вся проказой, да и рванет с безумным воем на православные просторы, сея заразу и смерть от своего толерантного сифилиса.
Помочь сайту
Поздравления
