Зубрикс

Зубы - они бывают разные: большие и маленькие, острые и так себе, выращенные из себя самого, и сработанные ремесленником, в качестве дневного аксессуара для бодрого улыбания и лузгания семечек.
 
В зависимости от крепости и фигурности зубной кости, все их обладатели делятся на «окультуренных», «жвачных», «саблезубых» и «мамонтов». Говорят, правда, что два последних вида якобы безвозвратно вымерли. Но верится в это с трудом …
 
Сомнения возникают именно потому, что зубы просто так не бросают… Зубы – это вам не какое-то там золотишко, закопанное и забытое. А раз это так, то уж будьте уверены, что за своими зубчиками обязательно вернутся и временно отсутствующие «саблезубые» и загулявшие «мамонты».
 
Другой вопрос, что после этого возвращения может приключиться с остальными – «окультуренными» и «жвачными»? Вопрос этот представляется очень серьёзным и вовсе не праздным.
 
Однако более пугающей проблемой может статься проблема самой зубной эволюции, потому как никто не знает, в какие глухие дебри она может завести всех весело жующих млекопитающих…
 
***
 
Пётр Фёдорович Ляпин ожидал званого гостя. Ожидал с волнением, и даже с неким мальчишеским нетерпением, поглядывая на часы и, гоня от себя мысль о том, что приглашённый может и вовсе не прийти.
 
Такому гостю мог бы позавидовать любой физиолог, коим являлся и сам Пётр Фёдорович. Да что там физиолог, тут бы обзавидовался всякий учёный, не говоря уж обо всех этих политиках, аналитиках и прочих бизнесменах.
 
Волновался же профессор Ляпин из-за того, что его знакомство с ожидаемым посетителем было скоротечным и ни к чему необязывающим.
 
А случилось так, что вчера, как обычно отчитав свои лекции в университете, Пётр Фёдорович решил прогуляться по аллеям осеннего парка. Пошуршать лежащей под ногами разноцветной листвой, повздыхать на прохладное вечернее солнце, и подумать о перспективах развития физиологии.
 
Так он какое-то время и бродил, заложив руки за спину и, тихо мыча «осень – она не спросит…». А выйдя к выключенному фонтану, он и увидел этого странного гражданина, что в одиночестве сидел на лавочке, положив ногу на ногу.
 
Гражданин был одет в чёрный плащ, на руках перчатки, на голове чудеснейшая тёмно-серая шляпа. Высоко оценив замечательный головной убор, Пётр Фёдорович даже поцокал языком от эстетического удовольствия и лёгкой зависти. Желая внимательней рассмотреть этот шедевр шляпного искусства, он решил подойти ближе.
 
Когда профессор оказался рядом с незнакомцем, тот поднял голову и пристально на него посмотрел. От этого взгляда дыхание у Петра Фёдоровича перехватило, он непроизвольно ойкнул и, смущённо кивнув в знак приветствия, ускорил шаг, заставляя себя не оборачиваться.
 
Поразило физиолога Ляпина лицо отдыхающего гражданина: широкие заострённые скулы, почти безгубый прямой рот и глаза… Глаза были огромными с большими чёрными зрачками.
 
Немного успокоившись и, отойдя подальше от места встречи, Пётр Фёдорович остановился и подумал о том, что он не может причислить увиденного им мужчину ни к одной известной расе.
 
А побродив по шуршащей листве ещё какое-то время, Ляпин решил вернуться к фонтану и заговорить с необычным отдыхающим. И тем самым хоть частично удовлетворить своё любопытство.
 
Гражданин в шляпе сидел всё на той же скамье, когда справившийся со своей нерешительностью профессор подошёл к нему и представился,
- Ляпин Пётр Фёдорович. Доброго Вам вечера…
 
На что незнакомец чуть кивнул полями шляпы и, уставившись на Ляпина своими необычными глазами, ответил,
- Добрый вечер. Нездешнев Иван Иванович.
 
Не зная как начать разговор, Пётр Фёдорович с минуту переступал с ноги на ногу, морщил лоб, и сам того не замечая, раздувал щёки. Когда пауза сделалась совсем неловкой, он собрался с духом и произнёс,
- Вы меня извините, пожалуйста, Иван Иванович…  За мою нетактичность и назойливость… Но… Видите ли… Я по специальности физиолог… И у меня… Как бы это точнее сказать… Ну…  Вы меня крайне заинтересовали…
 
Видя такую неуверенность профессора, потревоженный гражданин решил пойти ему на помощь. Он улыбнулся довольно неприятной улыбкой и спросил,
- Вас, наверное, заинтересовало моё… м-м-м… нестандартное лицо?
- Да-да, - воодушевлённо подтвердил Ляпин, - Именно лицо…
- И Вы, наверное, хотели поинтересоваться моей, скажем так, национальностью?
 
Физиолог облегчённо выдохнул и утвердительно кивнул. На что, всё так же улыбающийся Иван Иванович, пододвинул ближе к себе чёрный чемоданчик, что стоял рядом с ним на лавочке, и, пригласил профессора присесть,
- Всё дело в том, уважаемый Пётр Фёдорович, что я человек не здешних мест… То есть – совсем не здешних…
 
Начав смутно о чём-то догадываться, Ляпин нахмурился и спросил,
- Насколько не здешних, Иван Иванович?
 
На что тот поднял глаза к небу и тихо сказал,
- Совсем-совсем не здешних, - и чуть помолчав, закончил, - Очень далёких мест.
А увидев растерянное лицо своего собеседника, продолжил,
- Но я человек, Пётр Фёдорович. Правда, несколько отличающийся от Вас… Но всё же человек…
- И Вы к нам оттуда прилетели? – промямлил Ляпин, ткнув в небеса указательным пальцем.
- Оттуда, Пётр Фёдорович, - подтвердил лже-ИванИваныч.
 
Когда волна молчаливого удивления схлынула, Пётр Фёдорович суетливо задвигал руками, промычал что-то неразборчивое и, наконец, спросил,
- А Вы тут у нас по делам?
- Нет-нет… Кратковременный частный визит… Завтра домой.
- Завтра, - задумчиво протянул Ляпин.
- Да-да, завтра, - подтвердил загадочный гражданин и, увидев замешательство в глазах нового знакомого, предложил,
 
- Я вижу, у Вас, Пётр Фёдорович, есть ко мне некоторые вопросы, - тут Ляпин активно закивал головой и замер в ожидании, - Давайте сделаем так. Мне сейчас надо идти… А вот завтра я могу нанести Вам краткий визит, часиков в семь вечера, перед вылетом. И мы могли бы поговорить. Потому как нашу цивилизацию можно назвать условно физиологической, и мне самому было бы небезынтересно побеседовать со специалистом именно по физиологии.
 
На этом случайная встреча и закончилась. А после радостного пожимания и потрясывания руки нездешнего гражданина, Ляпин откланялся и побежал домой, накидывать тезисы…
 
***
 
Дверной звонок раздался в десять минут восьмого. Ляпин быстро открыл дверь и, поздоровавшись, пригласил гостя в квартиру. Тот бережно положил свою шикарную шляпу на тумбочку, снял плащ, и, прихватив всё тот же чемоданчик, прошёл в комнату.
 
От предложенных хозяином яств и напитков визитёр отказался и испросил разрешения закурить. А получив его, он открыл свой чемодан, в котором лежала пара десятков разных коробочек, выбрал нужную, вынул из неё штуковину похожую на игрушку «тёщин язык» и, засунув её в рот, тут же с удовольствием затянулся.
 
Пётр Фёдорович потянул носом необычный, но приятный запах дыма и приступил к своим расспросам. А узнав о всякой незначительной чепухе, такой, как мгновенная телепортация, устойчивый термоядерный синтез и т.п., он и задал наиболее интересующий его вопрос,
 
- Скажите, Иван Иванович, а что вы имели в виду, говоря о том, что Ваша цивилизация условно физиологическая?
 
Гость немного помолчал, собираясь с мыслями, и стал рассказывать,
- Видите ли, уважаемый Пётр Фёдорович… Мы когда-то, как и Вы сейчас, настойчиво искали путь совершенствования нашего общества. Путь этот был крайне долгим, тяжёлым, а то и трагическим. Ну, Вы  знаете - социальное неравенство, крайне неуклюжая судебная система, миллионы выдуманных и не работающих законов… Затем мы дошли до полного истощения всевозможных ресурсов, и, в конце концов, получили абсолютное отсутствие какой бы то ни было биологической пищи…
Вот тут-то, на наше всеобщее счастье, великими умами цивилизации и был изобретён «жраникс» - полностью сбалансированный продукт по количеству белков, жиров, витаминов и т.п.
 
При этих словах галактический путешественник затушил в пепельнице «тёщин язык» и достал из чемодана длинную узкую коробочку. Открыл её и показал Ляпину её содержимое. «Жраникс» представлял собой тридцатисантиметровый цилиндр трёх сантиметров в диаметре, неприятного фиолетового цвета с металлическими побежалостями.
 
Взяв его в руку, лже-ИванИваныч постучал им по столу и сказал,
- Как Вы видите – это очень твёрдая еда… Но она полностью адаптирована к нашему организму, и для нас незаменима.
 
Иван Фёдорович с нескрываемым интересом стал рассматривать инопланетный источник калорий. Дав собеседнику вдоволь налюбоваться на своё сокровище, гость положил его обратно в коробочку и продолжил,
 
- Но это, дорогой Пётр Фёдорович, не самое величайшее наше достижение. Вот основа и краеугольной камень нашей цивилизации! – при этих словах визитёр вынул из своего чемодана очередную коробочку, положил её на стол, открыл крышечку и торжественно произнёс, - Прошу знакомиться – «Зубрикс»!
 
Ляпин приподнялся над столом и заглянул внутрь маленького ящичка, ожидая увидеть таинственную диковину, а увидел обыкновенную вставную челюсть. Челюсть лежала на чёрном бархате, посверкивая хищным оскалом.
 
Гость же, увидев недоумение своего оппонента, снисходительно улыбнулся и стал давать пояснения,
- Нет, нет, нет, Пётр Фёдорович, Вы абсолютно не правы, если подумали, что это обыкновенная искусственная челюсть. «Зубрикс» - это живое существо, полученное из клыков вымершего мамонтового саблезуба. Существо, наделённое высочайшим интеллектом, и  рождённое в наших генных лабораториях.
А его несравненная ценность состоит в том, что только его интеллекту и твёрдости подвластно правильное укушение и пережёвывание «жраникса». Без него «жраникс» бесполезный кусок камня, а то и опасная отрава.
Но и это ещё не всё, - таинственно проговорил лже-ИванИваныч, глядя на ошарашенного Ляпина, - «Зубрикс» - единственная собственность нашего правительства. Он только ему и подчиняется, непрекословно выполняя твёрдые установки по количеству укушений и жеваний, назначенных тому или иному индивиду!
 
К примеру, если я добропорядочный гражданин, то мне положено пятьдесят укушений и пятьсот пережёвываний в день. При любой моей провинности это количество снижается, вплоть до полного засыпания моего «Зубрикса».
 
Здесь таинственный гость сделал торжественную паузу, дотянул её до самого последнего мгновения учтивости, и лекторским тоном продолжил,
- Вот именно после этого эпохального открытия, уважаемый Пётр Фёдорович, наша цивилизация и вступила в фазу всеобщего благоденствия… Из всего миллионного свода замшелых законов у нас остались только Десять Вселенских заповедей, никакой тебе коррупции или же пошлого воровства…  А сам физиологический принцип – «заработал – покушай» стал основой всех наших успехов!
 
На этих словах гражданин «из далека» закончил свой монолог, любовно сдул невидимые пылинки с лежащей в коробочке челюсти, челюсть при этом нервно вздрогнула и даже щёлкнула острющими зубами, собрал чемодан и, надев плащ с исключительной шляпой, откланялся…
 
Поблагодарив и проводив гражданина Нездешнева, Пётр Фёдорович Ляпин вернулся в комнату и сел за стол. На душе было тоскливо и мрачно, во рту же ощущался странный вкус, как от долгого сосания железной ложки.
 
Не пытаясь разобраться в своих противоречивых чувствах, Иван Фёдорович включил телевизор, а увидев рекламу новой зубной пасты, тихо зарычал и налил себе сразу сто пятьдесят граммов коньяку, выставленного в качестве угощения.
 
Выпил, положил на язык дольку лимончика и подумал: «Это ещё хорошо, что я не попросил его рассказать про их половые отношения… А то, чего доброго, он достал бы из чемодана какую другую коробочку… Открыл бы её… А там… Во было бы сраму-то…»
 
 

© Copyright: Вадим Ионов, 2016

Регистрационный номер №0325728

от 14 января 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0325728 выдан для произведения: Зубы - они бывают разные: большие и маленькие, острые и так себе, выращенные из себя самого, и сработанные ремесленником, в качестве дневного аксессуара для бодрого улыбания и лузгания семечек.
 
В зависимости от крепости и фигурности зубной кости, все их обладатели делятся на «окультуренных», «жвачных», «саблезубых» и «мамонтов». Говорят, правда, что два последних вида якобы безвозвратно вымерли. Но верится в это с трудом …
 
Сомнения возникают именно потому, что зубы просто так не бросают… Зубы – это вам не какое-то там золотишко, закопанное и забытое. А раз это так, то уж будьте уверены, что за своими зубчиками обязательно вернутся и временно отсутствующие «саблезубые» и загулявшие «мамонты».
 
Другой вопрос, что после этого возвращения может приключиться с остальными – «окультуренными» и «жвачными»? Вопрос этот представляется очень серьёзным и вовсе не праздным.
 
Однако более пугающей проблемой может статься проблема самой зубной эволюции, потому как никто не знает, в какие глухие дебри она может завести всех весело жующих млекопитающих…
 
***
 
Пётр Фёдорович Ляпин ожидал званого гостя. Ожидал с волнением, и даже с неким мальчишеским нетерпением, поглядывая на часы и, гоня от себя мысль о том, что приглашённый может и вовсе не прийти.
 
Такому гостю мог бы позавидовать любой физиолог, коим являлся и сам Пётр Фёдорович. Да что там физиолог, тут бы обзавидовался всякий учёный, не говоря уж обо всех этих политиках, аналитиках и прочих бизнесменах.
 
Волновался же профессор Ляпин из-за того, что его знакомство с ожидаемым посетителем было скоротечным и ни к чему необязывающим.
 
А случилось так, что вчера, как обычно отчитав свои лекции в университете, Пётр Фёдорович решил прогуляться по аллеям осеннего парка. Пошуршать лежащей под ногами разноцветной листвой, повздыхать на прохладное вечернее солнце, и подумать о перспективах развития физиологии.
 
Так он какое-то время и бродил, заложив руки за спину и, тихо мыча «осень – она не спросит…». А выйдя к выключенному фонтану, он и увидел этого странного гражданина, что в одиночестве сидел на лавочке, положив ногу на ногу.
 
Гражданин был одет в чёрный плащ, на руках перчатки, на голове чудеснейшая тёмно-серая шляпа. Высоко оценив замечательный головной убор, Пётр Фёдорович даже поцокал языком от эстетического удовольствия и лёгкой зависти. Желая внимательней рассмотреть этот шедевр шляпного искусства, он решил подойти ближе.
 
Когда профессор оказался рядом с незнакомцем, тот поднял голову и пристально на него посмотрел. От этого взгляда дыхание у Петра Фёдоровича перехватило, он непроизвольно ойкнул и, смущённо кивнув в знак приветствия, ускорил шаг, заставляя себя не оборачиваться.
 
Поразило физиолога Ляпина лицо отдыхающего гражданина: широкие заострённые скулы, почти безгубый прямой рот и глаза… Глаза были огромными с большими чёрными зрачками.
 
Немного успокоившись и, отойдя подальше от места встречи, Пётр Фёдорович остановился и подумал о том, что он не может причислить увиденного им мужчину ни к одной известной расе.
 
А побродив по шуршащей листве ещё какое-то время, Ляпин решил вернуться к фонтану и заговорить с необычным отдыхающим. И тем самым хоть частично удовлетворить своё любопытство.
 
Гражданин в шляпе сидел всё на той же скамье, когда справившийся со своей нерешительностью профессор подошёл к нему и представился,
- Ляпин Пётр Фёдорович. Доброго Вам вечера…
 
На что незнакомец чуть кивнул полями шляпы и, уставившись на Ляпина своими необычными глазами, ответил,
- Добрый вечер. Нездешнев Иван Иванович.
 
Не зная как начать разговор, Пётр Фёдорович с минуту переступал с ноги на ногу, морщил лоб, и сам того не замечая, раздувал щёки. Когда пауза сделалась совсем неловкой, он собрался с духом и произнёс,
- Вы меня извините, пожалуйста, Иван Иванович…  За мою нетактичность и назойливость… Но… Видите ли… Я по специальности физиолог… И у меня… Как бы это точнее сказать… Ну…  Вы меня крайне заинтересовали…
 
Видя такую неуверенность профессора, потревоженный гражданин решил пойти ему на помощь. Он улыбнулся довольно неприятной улыбкой и спросил,
- Вас, наверное, заинтересовало моё… м-м-м… нестандартное лицо?
- Да-да, - воодушевлённо подтвердил Ляпин, - Именно лицо…
- И Вы, наверное, хотели поинтересоваться моей, скажем так, национальностью?
 
Физиолог облегчённо выдохнул и утвердительно кивнул. На что, всё так же улыбающийся Иван Иванович, пододвинул ближе к себе чёрный чемоданчик, что стоял рядом с ним на лавочке, и, пригласил профессора присесть,
- Всё дело в том, уважаемый Пётр Фёдорович, что я человек не здешних мест… То есть – совсем не здешних…
 
Начав смутно о чём-то догадываться, Ляпин нахмурился и спросил,
- Насколько не здешних, Иван Иванович?
 
На что тот поднял глаза к небу и тихо сказал,
- Совсем-совсем не здешних, - и чуть помолчав, закончил, - Очень далёких мест.
А увидев растерянное лицо своего собеседника, продолжил,
- Но я человек, Пётр Фёдорович. Правда, несколько отличающийся от Вас… Но всё же человек…
- И Вы к нам оттуда прилетели? – промямлил Ляпин, ткнув в небеса указательным пальцем.
- Оттуда, Пётр Фёдорович, - подтвердил лже-ИванИваныч.
 
Когда волна молчаливого удивления схлынула, Пётр Фёдорович суетливо задвигал руками, промычал что-то неразборчивое и, наконец, спросил,
- А Вы тут у нас по делам?
- Нет-нет… Кратковременный частный визит… Завтра домой.
- Завтра, - задумчиво протянул Ляпин.
- Да-да, завтра, - подтвердил загадочный гражданин и, увидев замешательство в глазах нового знакомого, предложил,
 
- Я вижу, у Вас, Пётр Фёдорович, есть ко мне некоторые вопросы, - тут Ляпин активно закивал головой и замер в ожидании, - Давайте сделаем так. Мне сейчас надо идти… А вот завтра я могу нанести Вам краткий визит, часиков в семь вечера, перед вылетом. И мы могли бы поговорить. Потому как нашу цивилизацию можно назвать условно физиологической, и мне самому было бы небезынтересно побеседовать со специалистом именно по физиологии.
 
На этом случайная встреча и закончилась. А после радостного пожимания и потрясывания руки нездешнего гражданина, Ляпин откланялся и побежал домой, накидывать тезисы…
 
***
 
Дверной звонок раздался в десять минут восьмого. Ляпин быстро открыл дверь и, поздоровавшись, пригласил гостя в квартиру. Тот бережно положил свою шикарную шляпу на тумбочку, снял плащ, и, прихватив всё тот же чемоданчик, прошёл в комнату.
 
От предложенных хозяином яств и напитков визитёр отказался и испросил разрешения закурить. А получив его, он открыл свой чемодан, в котором лежала пара десятков разных коробочек, выбрал нужную, вынул из неё штуковину похожую на игрушку «тёщин язык» и, засунув её в рот, тут же с удовольствием затянулся.
 
Пётр Фёдорович потянул носом необычный, но приятный запах дыма и приступил к своим расспросам. А узнав о всякой незначительной чепухе, такой, как мгновенная телепортация, устойчивый термоядерный синтез и т.п., он и задал наиболее интересующий его вопрос,
 
- Скажите, Иван Иванович, а что вы имели в виду, говоря о том, что Ваша цивилизация условно физиологическая?
 
Гость немного помолчал, собираясь с мыслями, и стал рассказывать,
- Видите ли, уважаемый Пётр Фёдорович… Мы когда-то, как и Вы сейчас, настойчиво искали путь совершенствования нашего общества. Путь этот был крайне долгим, тяжёлым, а то и трагическим. Ну, Вы  знаете - социальное неравенство, крайне неуклюжая судебная система, миллионы выдуманных и не работающих законов… Затем мы дошли до полного истощения всевозможных ресурсов, и, в конце концов, получили абсолютное отсутствие какой бы то ни было биологической пищи…
Вот тут-то, на наше всеобщее счастье, великими умами цивилизации и был изобретён «жраникс» - полностью сбалансированный продукт по количеству белков, жиров, витаминов и т.п.
 
При этих словах галактический путешественник затушил в пепельнице «тёщин язык» и достал из чемодана длинную узкую коробочку. Открыл её и показал Ляпину её содержимое. «Жраникс» представлял собой тридцатисантиметровый цилиндр трёх сантиметров в диаметре, неприятного фиолетового цвета с металлическими побежалостями.
 
Взяв его в руку, лже-ИванИваныч постучал им по столу и сказал,
- Как Вы видите – это очень твёрдая еда… Но она полностью адаптирована к нашему организму, и для нас незаменима.
 
Иван Фёдорович с нескрываемым интересом стал рассматривать инопланетный источник калорий. Дав собеседнику вдоволь налюбоваться на своё сокровище, гость положил его обратно в коробочку и продолжил,
 
- Но это, дорогой Пётр Фёдорович, не самое величайшее наше достижение. Вот основа и краеугольной камень нашей цивилизации! – при этих словах визитёр вынул из своего чемодана очередную коробочку, положил её на стол, открыл крышечку и торжественно произнёс, - Прошу знакомиться – «Зубрикс»!
 
Ляпин приподнялся над столом и заглянул внутрь маленького ящичка, ожидая увидеть таинственную диковину, а увидел обыкновенную вставную челюсть. Челюсть лежала на чёрном бархате, посверкивая хищным оскалом.
 
Гость же, увидев недоумение своего оппонента, снисходительно улыбнулся и стал давать пояснения,
- Нет, нет, нет, Пётр Фёдорович, Вы абсолютно не правы, если подумали, что это обыкновенная искусственная челюсть. «Зубрикс» - это живое существо, полученное из клыков вымершего мамонтового саблезуба. Существо, наделённое высочайшим интеллектом, и  рождённое в наших генных лабораториях.
А его несравненная ценность состоит в том, что только его интеллекту и твёрдости подвластно правильное укушение и пережёвывание «жраникса». Без него «жраникс» бесполезный кусок камня, а то и опасная отрава.
Но и это ещё не всё, - таинственно проговорил лже-ИванИваныч, глядя на ошарашенного Ляпина, - «Зубрикс» - единственная собственность нашего правительства. Он только ему и подчиняется, непрекословно выполняя твёрдые установки по количеству укушений и жеваний, назначенных тому или иному индивиду!
 
К примеру, если я добропорядочный гражданин, то мне положено пятьдесят укушений и пятьсот пережёвываний в день. При любой моей провинности это количество снижается, вплоть до полного засыпания моего «Зубрикса».
 
Здесь таинственный гость сделал торжественную паузу, дотянул её до самого последнего мгновения учтивости, и лекторским тоном продолжил,
- Вот именно после этого эпохального открытия, уважаемый Пётр Фёдорович, наша цивилизация и вступила в фазу всеобщего благоденствия… Из всего миллионного свода замшелых законов у нас остались только Десять Вселенских заповедей, никакой тебе коррупции или же пошлого воровства…  А сам физиологический принцип – «заработал – покушай» стал основой всех наших успехов!
 
На этих словах гражданин «из далека» закончил свой монолог, любовно сдул невидимые пылинки с лежащей в коробочке челюсти, челюсть при этом нервно вздрогнула и даже щёлкнула острющими зубами, собрал чемодан и, надев плащ с исключительной шляпой, откланялся…
 
Поблагодарив и проводив гражданина Нездешнева, Пётр Фёдорович Ляпин вернулся в комнату и сел за стол. На душе было тоскливо и мрачно, во рту же ощущался странный вкус, как от долгого сосания железной ложки.
 
Не пытаясь разобраться в своих противоречивых чувствах, Иван Фёдорович включил телевизор, а увидев рекламу новой зубной пасты, тихо зарычал и налил себе сразу сто пятьдесят граммов коньяку, выставленного в качестве угощения.
 
Выпил, положил на язык дольку лимончика и подумал: «Это ещё хорошо, что я не попросил его рассказать про их половые отношения… А то, чего доброго, он достал бы из чемодана какую другую коробочку… Открыл бы её… А там… Во было бы сраму-то…»
 
 

 

Третья мантра

ТО