Забытый посёлок

Миловидная, краснощёкая проводница заглянула в купе и, потрепав по кудрявой головке младшую дочь старшего лейтенанта, напомнила:

- Стоянка одна минута, выносите вещи в тамбур.

Сама, подхватив на руки маленькую говорунью, пошла в рабочий тамбур.

Виноградов вынес чемоданы и сумки, которые, стоя в коридоре, пыталась пересчитать его старшая дочь, Валя.

Она умела считать только до десяти и этим очень гордилась. Как же, ей недавно исполнилось три года, она уже большая девочка!

Проводница открыла вагонную дверь, мокрой тряпкой протёрла поручни и вытащила из-за пояса своих форменных брюк желтый флажок

- Попробую задержать хотя бы на минуту, - улыбаясь, сказала она.

Поезд стал замедлять ход, он ещё  не остановился, когда старший лейтенант спрыгнул на землю и, двигаясь следом за вагоном, стал принимать из рук жены старшую дочь Валю, потом Аню и, наконец, ему протянула руки Лида, его супруга.

Проводница выставила из тамбура правую руку с флажком, а левой, стала подавать Виноградову его сумки, чемоданы.

- А моя кукла! А где её коляска! – Раздался крик Вали.

Поезд дал длинный гудок и медленно стал набирать ход.

Проводница успела протянуть офицеру, который бежал рядом с вагоном, маленькую игрушечную коляску, с сидящей в ней большой куклой…

…Виноградов, посмотрел по сторонам.

На сопках, окруживших небольшой таёжный посёлок, лежал снег. Он был такой чистый и сверкал на солнце так сильно, что казалось тысячи маленьких зеркал, пускают солнечные зайчики прямо в глаза.

Федеральная автомобильная трасса, проложенная три года назад, разрезала посёлок на две не равные части.

Ближе к сопкам, стояли трех этажные дома из силикатного кирпича.

За высокой насыпью железной дороги, виднелись крыши нескольких домов, в которых когда-то, жили железнодорожники и работники лесхоза.

Тридцать четыре года назад, Виноградов прибыл в посёлок Будукан для дальнейшего прохождения службы. Здесь, он с семьей прожил три года, трудные и такие памятные.

Уже год как он в отставке и теперь, вместе с женой, они вновь увидели отроги сопок, которые сейчас были покрыты редколесьем, а тогда, радовали глаз высоченными кедрами.

Виноградов посмотрел на огороженные покосившимся забором участки земли, в которых офицерские жены выращивали огурцы и помидоры, клубнику и малину.

А какие вкусные ранетки они собирали в конце сентября!

Сейчас же, из-под тающего снега торчали сухие былинки полыни.

К машине Виноградова медленно приближался глубокий старик.

Он пытался разглядеть редких гостей таёжного посёлка и явно хотел что-то сказать.   

Его лицо скрывала рыжая, длинная с проседью, борода. Глубоко на лоб надвинута старая армейская шапка, а глаза, казалось, жили отдельно от этого больного тела.

Дворы вокруг домов всю зиму не чистили от снега, а в конце марта, солнце пригрело, снег превратился с кашу льдинок с водой.

Под яркими лучами солнца, снег таял, многочисленные ручейки стекали по двору в речке Китайке.

Старик, с трудом опираясь на костыль, еле передвигая ноги, старался подойти ближе в машине Виноградовых.

Вот он приоткрыл рот, а во рту ни одного зуба не видно:

- С приездом. Не узнаёте, товарищ замполит? - Прошепелявил он. - Перестала рождать здесь земля, умирает, как и мы все, забытые армией и…

Он махнул рукой, сомкнул губы, которые провалились в его рот и блестевшие недавно глаза его, словно погасли.

Медленно подняв костыль, опустил его в раскисший снег, оперся и со стоном стал поворачиваться. Потом сделал шаг, второй. Он так ссутулился, что стал ещё меньше ростом.

К нему навстречу со стороны ближайшего дома шла маленькая старушка. Из-под серого, давно не стираного платка, вылезла седая прядь волос. Широко открыв рот, она тяжело дышала.

Виноградов обратил внимание, что и в её рту не видно ни одного зуба.

Под глазами старухи, огромные «мешки», почти серые, из уголков губ стекала слюна.

Она, разглядев стоявшего рядом с легковой автомашиной человека, резко остановилась и отвернулась, пряча свое покрытое глубокими морщинами лицо от взгляда Виноградова…

- Да это же прапорщик Керх и его красавица жена! - Виноградов хотел шагнуть за ними следом, но его ноги словно  вросли в землю. - Они же моложе его на пятнадцать лет!

- Пойдем, старый, выпьем, - услышал он голос женщины, - у нас с тобой ещё самогонка осталась.