Враг

            В мрачной подземной зале было всегда прохладно. Конечно, ничего в этом удивительного не было – в этой зале дожидались погребения навсегда остывшие тела, здесь же скорбели их близкие, чтобы потом на самом погребении хранить строгое лицо и не выдавать лишнего чувства. Таков удел знатного рода: всегда скрываться, всегда держаться с достоинством, надеясь, что человеческое не пересилит положенное.
            Герцог Антор ещё не привык спускаться в эту залу. Он вообще не привык к этому чужому для себя замку. Это у себя, в землях своих предков он знал каждую лестницу и каждую дверь, а здесь, в захваченном недавно уделе, спотыкался на каждом шагу. Всё походило на его собственный дом, но не являлось им.
            Герцог Антор спускался в полумраке, не обращая внимания на неудобство и холод залы, к своему мёртвому врагу – герцогу Розену.
            Вражда между этими домами: Антор и Розен пошла десятилетия назад и никто точно не мог назвать причины этой вражды: не то Розен сложил неудачный каламбур про своего соседа герцога Антора, не то Антор изобразил очень уж обидную карикатуру на герцога Розена, а может быть, была какая-то ещё причина, крывшаяся в чём-то или ком-то другом – доподлинно того неизвестно. Известно лишь то, что два соседствующих герцогства разобиделись друг на друга, рассорились и вели с тех пор вялую войну, периодами сходясь в битвах меж собою. Битвы ничем не заканчивались, ни к чему не приводили: ни к победе, ни к миру. Основная же битва проходила при дворе короля, где два герцога подзуживали, злорадствовали и стремились позадевать друг друга.
            Король, впрочем, поступал очень мудро и не замечал этой бесконечной войны. Хотя, может быть, ему было просто равнодушно или весело от этого бесконечного, с каждым годом всё более бессмысленного и от этого более ожесточенного боя меж соседскими землями.
            Судьба же издевалась. Сделав соседей врагами, она дала им примерно одинаковые жизни. У обоих сначала родилось по дочери с разницей в два месяца, затем, с той же разницей в два месяца обе дочери слегли в горячке и умерли, потом, через год родилось по наследнику. Через пять лет же слегла сначала герцогиня Антор, сохранившая тёплые отношения с герцогиней Розен, а затем, вслед за подругой и герцогиня Розен…
            Утраты же не сблизили герцогов вновь. Общее горе разобщило их и сосредоточило на детях, вкладывая в их умы необходимость борьбы с соседским герцогством. Обоим проще было обвинять в семейных несчастьях своего врага, так было меньше вины на собственной душе.
            Даже ушли старые герцоги, не помирившись, с разницей в шесть дней, довольные тем, что их вражда будет продолжена их сыновьями.
            И вражда продолжилась. Герцог Антор, не успев оправиться от скорби, помня завет и клятву отцу, собрал силы и обрушился на герцогство Розена. Розен, однако, ждал. Борьба началась с новыми силами, с ещё большим энтузиазмом, но на этот раз оба, устав от войны друг с другом, желали уничтожить окончательно врага во имя памяти отца.
            Победу, с горечью всех усилий, с нагрузкой и напряжением ресурсов одержал герцог Антор, сразив герцога Розена и завладев его землями два дня назад. Первый день Антор лютовал и злорадствовал, развил празднество…
            А теперь вот спускался в скорбную залу, где лежал непогребённый ещё враг.  
            Впрочем, Антор был не единственной живой душой в этой зале.
***
            Леди Эллия, герцогиня Розен, пленница в собственном доме, даже не дёрнулась от своего поста у мёртвого мужа, когда услышала позади себя шаги. Она лишь слегка поёжилась и плотнее закуталась в шёлковое траурное покрывало, лежащее на плечах.
            Антор подошёл ближе. Впервые с самого падения Розена он видел его жену так близко. В первые мгновения радости и триумфа Антор повелел запереть её где-нибудь подальше от её же детей, но не взглянул тогда на пленницу, решив, что разберётся после.
            Теперь же герцог Антор видел тонкий стан леди Эллии, её голову, склонившуюся к ложу мертвеца, тяжёлую копну тёмных волос, сплетённую тяжёлой сложной косой.
-Я… - Антор неожиданно охрип, ему понадобилось время, чтобы вырваться из странного, щемящего грудь сожаления. – Я хотел бы узнать, хорошо ли с вами обращаются?
            Герцог спустился сюда не для этого. Но признаться в истинных намерениях не было в его планах. Леди Эллия же медленно подняла голову, повернулась к своему тюремщику, взглянула без страха, с каким-то насмешливым презрением и ответила:
-Достаточно хорошо, чтобы я не забыла своего положения матери, вдовы и поверженной герцогини.
            В её глазах не было слёз. Боль была, а слёз нет. это было странно для Антора. Он невольно отвёл глаза, сказал:
-Я не желаю причинять вам вреда, леди Эллия. Вы не можете отвечать за поступки своего мужа.
-Зато вы можете, - согласилась леди Эллия, безошибочно уколов и без того смятённое сердце герцога. – Вы теперь всё здесь можете делать.
            Герцог хотел ответить ей жестко, напомнить о гибельности её положения, но вместо этого вдруг честно сказал:
-Вы не правы. Я ничего не могу.
            Об этом ему всё чаще доносили министры. Оказалось, что взять замок и деревеньку, окружавшую его, это ещё ничего. крестьяне же, не собирались мириться с властью того, кто убил их господина. Последовали столкновения, которых Антор не ждал, пленения, с которыми он теперь не знал что делать. Но даже это ещё было половиной беды.
            Дни войны разбили подъездную дорогу к герцогству Розена. И теперь для отстройки снесенных пожарищами домов, кузниц, части замка, сторожевой башни нельзя было в кратчайший срок подвести камень, дерево и инструменты.
            Узнав об этом, герцог Антор, разъярился на министров:
-Какая сволочь поразила дороги?! Как мы теперь будем править руинами?
-Это был ваш приказ, - напомнил ему ледяной голос совета.
            Это было правдой. Антору нечего было возразить. Он, желая взять в осаду герцогство Розен, разбил подъездные дороги к этой земле. Оставалось расхлёбывать.
-Значит, - слегка смутившись, Антор заговорил с советом опять, - нужно остроить дороги заново. В первую очередь.
-Местную каменоломню разрушили три месяца назад ваши шпионы, - напомнил ему всё такой же ледяной голос совета, - а соседние земли герцога Мираса не пойдут на соглашение. Они торговали с Розеном на протяжении трёх поколений. Они не желают признавать вашей власти. Понадобится время, чтобы убедить их в своей силе.
-А юг?- Антор терялся всё больше.
-Юг даёт цену, которую мы не можем позволить. Ресурсы уходили на войну.
-Заём?
-Столько дать способен лишь граф Монтгомери, он торговец на Тракте, но он никогда не даст денег, пока не увидит союза с герцогом Мирасом. Монтгомери кругом ему обязан и не станет ссориться…
            Антор придумывал варианты, но совет раз за разом разрушал их. Выходило очень глупо. Нельзя было отстроить дороги, нельзя было отстроить герцогство, невозможно было пока заключить новые союзы, но при этом требовалось пополнить свою, почти истощённую казну. При этом, нужно было что-то решить с пленниками-крестьянами и солдатами поверженного Розена, с похоронами самого Розена, с его женой и его детьми.
            У Антора заболела голова. Он вдруг понял, как это утомительно оказаться победителем в таком тяжёлом деле. Оказалось, что счастье отца, недостигнутое им при жизни, но пойманное лишь сейчас, не успокоило народ и не принесло никакого мира. Теперь нужно было вдвое больше решить и втрое больше распорядиться, проконтролировать, продумать.
            Присоединить землю Розена к своей – опустошить свою казну. От этой идеи тоже пришлось отказаться. Антор почувствовал себя в тупике.  Конечно, он понимал, что его хитроумные советники и министры найдут способ, но сейчас-то, сейчас как быть, пока не найдено спасительное средство?
            Воевать было проще, привычнее. Антор с удовольствием бы продолжил эту войну, она была легче, чем думы о мире.
***
            Леди Эллия внимательно смотрела на него. С тем же презрением и отвращением, с той же болью в глазах, но без страха.
-Тюремщик в тюрьме! – промолвила она со странной интонацией мрачной весёлости.
-В тюрьме, - угрюмо подтвердил герцог Антор и повторил заверение. – Я не желаю зла вам и вашим детям.
-Его детям, - леди Эллия повернула голову к мёртвому мужу. – Это же его дети. Будь вы умны, вы бы убили нас сразу. Так проще. Так не будет толков и сомнений, так для вас не будет отступления назад.
-Не всё, похоже, решается смертью, - герцог Антор знал, что она права. Будь он правителем настоящим, будь он решительнее, то ей бы уже покоиться рядом. – Вы можете уехать с детьми на родину.
-Это его дети, - повторила леди Эллия. – Моему старшему сыну семь лет, клянусь вам именами моих богов, клянусь кровью и костями моих предков – он будет мстить!
            В её глазах вспыхнула ярость. тщательно сдерживаемая ярость прорвалась сквозь презрение и отвращение.
            Герцог Антор усмехнулся:
-И вы не пытаетесь этого скрыть? Уберечь сына?
-Мы – честные люди, - отозвалась герцогиня Розен, - долг моего сына отомстить. Долг матери дать святое благословение к мести.
-Я могу передумать о милосердии, - напомнил Антор, - у меня множество неприятностей и очень хочется отвлечься на какое-нибудь зрелище.
-Вам его не хватило? Что ж, всё в вашей власти. И я, и жизнь моего сына, и жизнь моей дочери – мы здесь пленники. Пленники собственного дома.
-Так убирайтесь! – громыхнул Антор. Раздражение слишком долго копилось в нём, раздражение на несгибаемость совета, на разрушенные войной земли, которые теперь были бы вроде как его, но всё-таки оставались чужими. – Убирайтесь, я дам вам свободу!
            Она взглянула на него опять с тем же спокойствием. Ярость угасла в её взгляде:
-Мы у себя дома. И я, и мой сын, и моя дочь.
            Пришёл черёд Антора усмехнуться:
-Ваш сын – да, у себя дома. Ваша дочь – тоже да. А вы, дорогая леди Эллия, нет.
            Не зная этого, он нанёс ей ответную рану. Она всегда боролась за то, чтобы стать в этих землях своей, но снова последовал тычок судьбы, напоминая  о том, что леди Эллия лишь гостья в герцогстве Розена, всего лишь воля отца привезла её сюда.
            Но она выдержала. Пожала плечами – слегка, как бы совсем незаметно, отозвалась:
-Я у себя дома.
            Антор шумно вздохнул. В его власти было сделать всё, что только придёт в голову, со всем уцелевшим семейством врага. Но желания не было. никакого желания. Что-то во всей его сути противилось этому, отторгало.
            Он почувствовал как сильно устал. Так не уставал он ни в одну битву, а здесь, у тела врага, один на один с потерявшей всякую власть женщиной, понимал, как сам слаб и как ему противно от всего.
***
-Но зачем вы пришли? – теперь леди Эллия наступала. – Вы не могли знать, что я здесь. Пусть это ваш замок и теперь ваша земля, но вы не знаете, что в ней происходит. Вы не знаете, который из людей не дал мне оказаться заточённой вдали от скорбной залы!
            В самом деле…Антор не задумывался о том, как она здесь оказалась. Теперь задумался и мысль ему не нравилась.
-Вы не знаете своих людей. Сейчас они все ваши по закону, но что вы можете читать в их душах? – леди Эллия смотрела мрачно, торжествовала.
-Помолчите! – взмолился герцог Антор, - я победил, но мне самому тошно. В этой победе больше пепла, чем я могу пережить.
            Она кивнула. Поняла или просто почувствовала его состояние? Знала ли о том, как обстоят дела? Догадывалась ли о том, насколько сложным будет восстановление герцогства? Герцога Антору пришло в голову, что он вообще не имеет представления о том, как хорошо эта женщина осведомлена в управлении землёй.
            Ему почему-то казалось, что хорошо. Тогда он стал думать о своей жене, о своих детях, что ждали его победного возвращения домой, о том, как бы они повели себя в такой ситуации…
            Мысли были неприятными, змеиными, но он не мог оторваться от них. леди Эллия продолжала торжествовать.
-Как же вы мне надоели! – в сердцах промолвил герцог, обращаясь к леди Эллии. – Вы как и ваш муж…ненавижу!
            «Ненавижу» было громким и отчаянным. Эта ненависть не имела ничего общего со скорбью леди Эллии, она относилась даже не к поверженному телу герцога Розена, она относилась к старой вражде, начавшейся по чьей-то глупости и заносчивости, она шла к отцу и взывала к соседу…
            Неужели не могли они помириться за все эти годы? Неужели оскорбление нельзя было позабыть, простить, отомстить и успокоиться?
-Ваше право, - согласилась леди Эллия,- вы здесь тюремщик.
-Боги! – Антор обхватил голову руками, голова пульсировала болью, нескончаемой, непримиримой. – Боги…
-Я думаю, наверху лестницы они услышат вас скорее, - голос леди Эллии был полон ядовитого льда, какой звучал в голосах советников герцога Антора.
            Это стало последней каплей. Не помня себя, утомлённый, раздосадованный и растерянный он бросился к лестнице, налетел на какую-то ступеньку, едва не упал, но всё-таки рванулся вверх, чувствуя, как хочется ему вдохнуть свежего воздуха.
            Леди Эллия проводила его спокойным отрешённым взглядом и склонилась к ложу мертвеца – мужа она не любила, но крепко уважала и ценила. Ей повезло в том, что герцог принял её другом, сделал опорой в своём нелёгком деле. Это было редкостью.
            Леди Эллия скорбела о нём. Скорбела как об утрате своего пути, защиты, опоры, надежды, как могла бы скорбеть о друге. Она не волновалась о детях, прочтя в глазах Антора то, что уже давно ощутила в воздухе.
            Она знала, зачем он спускался сюда. Без своего врага Антор утратил интерес и вкус к жизни. Пали славные битвы, пали грандиозные планы и интриги. Теперь оставался омут рутины! Заботы, переживаний, тревог, восстановлений – это всё едва-едва начиналось, а уже приелось Антору. Он знал как воевать, но не выносил мирной жизни, подчас ещё более трудной, чем битва.
            Именно поэтому Антор спускался сюда. Он хотел говорить о герцоге Розене, скорбеть о нём как о враге, как о друге, как о смысле собственной жизни, о той её части, что уберегала его самого от рутины.
            Рутины, которую он не мог выносить.
***
            Герцог Антор появился только через несколько часов. Леди Эллия знала, что он придёт и не удивилась.
-Я нашёл решение, - сообщил герцог уже более живым и спокойным тоном, - я передаю эти земли вместе со всем содержимым и людьми в дар королю. Это снимает с меня обязательства по отношению к этой земле, это оставляет за мной славу и щедрость, даёт мне расположение короля и я не обязан больше думать о погребении и вашем пленении!
            Леди Эллия знала, конечно, что Антору невыносимо её заточение и всё происходящее, но такое решение изумило её.
-Как? Так просто?
-Ещё проще, - согласился Антор, - я знаю, вы сумеете разобраться и восстановить. А если нет – это не моя забота. Распоряжайтесь так как хотите, я покину это проклятое место, как только приедет представитель короны и будьте вы все…
            Герцог не договорил, махнул рукой.
-А мои дети? – спросила леди Эллия. – Мой сын…
-Надеюсь, что он поумнеет, - фыркнул герцог Антор, - или что вы научите его уму. Это не удалось отцу вашего мужа, не удалось моему отцу, может быть, удастся вам.
            Леди Эллия не знала что сказать. Она была растеряна и сломлена. Сломлена этим благородством. В уме она всё равно была готова к страданиям и унижениям, но он отпускал её! Тюремщик давал свободу!
-Вы причинили горе моей семье, но проявили себя как человек благородного сердца, - леди Эллия замялась, - я… я не знаю.
-Если хотите отблагодарить меня, то подите вон,- посоветовал герцог Антор, - поднимитесь к детям.
            Она попыталась возразить, но сочла это неуместным в такую роковую минуту и покорилась. Всё ещё не веря в происходящее, поднялась по ступенькам, уверенная, что в любую минуту её одёрнут, окликнут, ударят…
            Но лестница кончилась, ей даже подали руку. Мгновение спустя, привыкнув к свету после полумрачного зала, леди Эллия увидела своих детей, стоявших тут же, серьёзных, скорбных, но живых, без синяков, порезов и увечий.
            Она оставила всё положенное ей происхождением, бросилась к ним, как бросилась бы крестьянка или горожанка, порывисто обняла.
            И только после этого обернулась на холодную лестницу, ведущую в скорбную залу. Сейчас леди Эллия многое бы отдала, если бы у нее хоть что-то было, чтобы узнать о том, что происходит сейчас в этой зале.
            Но ни звука не доносилось снизу.
            Предупредительная же стража мягко, но настойчиво предложила выйти из этого коридора и ей, счастливой и растерянной, пришлось покориться, так и не узнав этой тайны.
***
            Герцог Антор выждал около десяти минут в молчании, не желая выдать своего намерения леди Эллии или страже. Он знал, что поступок его встретил осуждение в совете, но в его собственном сердце осуждения не было. было что-то странное, тёплое, печальное…
            Герцог Антор приблизился к ложу, взглянул на мёртвое застывшее маской лицо, вздохнул – его враг был ему сверстником, мог бы быть боевым товарищем или другом. Соратником, опорой, но стал врагом и вот – сгинул.
-Знаешь, - заговорил Антор тихо, прикоснувшись к мёртвому лбу губами в прощальном поцелуе, - я не хотел, чтобы так вышло. Я, похоже, сам не знал, чего хочу. Но теперь понимаю и прошлое отвращает меня. Я не хотел побеждать, не хотел…
            Он помолчал немного, перебирая события последних дней в уме, затем добавил:
-До встречи на другом берегу.
            Больше сказать герцогу было нечего. Не оглядываясь назад, герцог Антор пошёл наверх. Ему впервые было спокойно.
 
 
 
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2022

Регистрационный номер №0505924

от 6 мая 2022

[Скрыть] Регистрационный номер 0505924 выдан для произведения:             В мрачной подземной зале было всегда прохладно. Конечно, ничего в этом удивительного не было – в этой зале дожидались погребения навсегда остывшие тела, здесь же скорбели их близкие, чтобы потом на самом погребении хранить строгое лицо и не выдавать лишнего чувства. Таков удел знатного рода: всегда скрываться, всегда держаться с достоинством, надеясь, что человеческое не пересилит положенное.
            Герцог Антор ещё не привык спускаться в эту залу. Он вообще не привык к этому чужому для себя замку. Это у себя, в землях своих предков он знал каждую лестницу и каждую дверь, а здесь, в захваченном недавно уделе, спотыкался на каждом шагу. Всё походило на его собственный дом, но не являлось им.
            Герцог Антор спускался в полумраке, не обращая внимания на неудобство и холод залы, к своему мёртвому врагу – герцогу Розену.
            Вражда между этими домами: Антор и Розен пошла десятилетия назад и никто точно не мог назвать причины этой вражды: не то Розен сложил неудачный каламбур про своего соседа герцога Антора, не то Антор изобразил очень уж обидную карикатуру на герцога Розена, а может быть, была какая-то ещё причина, крывшаяся в чём-то или ком-то другом – доподлинно того неизвестно. Известно лишь то, что два соседствующих герцогства разобиделись друг на друга, рассорились и вели с тех пор вялую войну, периодами сходясь в битвах меж собою. Битвы ничем не заканчивались, ни к чему не приводили: ни к победе, ни к миру. Основная же битва проходила при дворе короля, где два герцога подзуживали, злорадствовали и стремились позадевать друг друга.
            Король, впрочем, поступал очень мудро и не замечал этой бесконечной войны. Хотя, может быть, ему было просто равнодушно или весело от этого бесконечного, с каждым годом всё более бессмысленного и от этого более ожесточенного боя меж соседскими землями.
            Судьба же издевалась. Сделав соседей врагами, она дала им примерно одинаковые жизни. У обоих сначала родилось по дочери с разницей в два месяца, затем, с той же разницей в два месяца обе дочери слегли в горячке и умерли, потом, через год родилось по наследнику. Через пять лет же слегла сначала герцогиня Антор, сохранившая тёплые отношения с герцогиней Розен, а затем, вслед за подругой и герцогиня Розен…
            Утраты же не сблизили герцогов вновь. Общее горе разобщило их и сосредоточило на детях, вкладывая в их умы необходимость борьбы с соседским герцогством. Обоим проще было обвинять в семейных несчастьях своего врага, так было меньше вины на собственной душе.
            Даже ушли старые герцоги, не помирившись, с разницей в шесть дней, довольные тем, что их вражда будет продолжена их сыновьями.
            И вражда продолжилась. Герцог Антор, не успев оправиться от скорби, помня завет и клятву отцу, собрал силы и обрушился на герцогство Розена. Розен, однако, ждал. Борьба началась с новыми силами, с ещё большим энтузиазмом, но на этот раз оба, устав от войны друг с другом, желали уничтожить окончательно врага во имя памяти отца.
            Победу, с горечью всех усилий, с нагрузкой и напряжением ресурсов одержал герцог Антор, сразив герцога Розена и завладев его землями два дня назад. Первый день Антор лютовал и злорадствовал, развил празднество…
            А теперь вот спускался в скорбную залу, где лежал непогребённый ещё враг.  
            Впрочем, Антор был не единственной живой душой в этой зале.
***
            Леди Эллия, герцогиня Розен, пленница в собственном доме, даже не дёрнулась от своего поста у мёртвого мужа, когда услышала позади себя шаги. Она лишь слегка поёжилась и плотнее закуталась в шёлковое траурное покрывало, лежащее на плечах.
            Антор подошёл ближе. Впервые с самого падения Розена он видел его жену так близко. В первые мгновения радости и триумфа Антор повелел запереть её где-нибудь подальше от её же детей, но не взглянул тогда на пленницу, решив, что разберётся после.
            Теперь же герцог Антор видел тонкий стан леди Эллии, её голову, склонившуюся к ложу мертвеца, тяжёлую копну тёмных волос, сплетённую тяжёлой сложной косой.
-Я… - Антор неожиданно охрип, ему понадобилось время, чтобы вырваться из странного, щемящего грудь сожаления. – Я хотел бы узнать, хорошо ли с вами обращаются?
            Герцог спустился сюда не для этого. Но признаться в истинных намерениях не было в его планах. Леди Эллия же медленно подняла голову, повернулась к своему тюремщику, взглянула без страха, с каким-то насмешливым презрением и ответила:
-Достаточно хорошо, чтобы я не забыла своего положения матери, вдовы и поверженной герцогини.
            В её глазах не было слёз. Боль была, а слёз нет. это было странно для Антора. Он невольно отвёл глаза, сказал:
-Я не желаю причинять вам вреда, леди Эллия. Вы не можете отвечать за поступки своего мужа.
-Зато вы можете, - согласилась леди Эллия, безошибочно уколов и без того смятённое сердце герцога. – Вы теперь всё здесь можете делать.
            Герцог хотел ответить ей жестко, напомнить о гибельности её положения, но вместо этого вдруг честно сказал:
-Вы не правы. Я ничего не могу.
            Об этом ему всё чаще доносили министры. Оказалось, что взять замок и деревеньку, окружавшую его, это ещё ничего. крестьяне же, не собирались мириться с властью того, кто убил их господина. Последовали столкновения, которых Антор не ждал, пленения, с которыми он теперь не знал что делать. Но даже это ещё было половиной беды.
            Дни войны разбили подъездную дорогу к герцогству Розена. И теперь для отстройки снесенных пожарищами домов, кузниц, части замка, сторожевой башни нельзя было в кратчайший срок подвести камень, дерево и инструменты.
            Узнав об этом, герцог Антор, разъярился на министров:
-Какая сволочь поразила дороги?! Как мы теперь будем править руинами?
-Это был ваш приказ, - напомнил ему ледяной голос совета.
            Это было правдой. Антору нечего было возразить. Он, желая взять в осаду герцогство Розен, разбил подъездные дороги к этой земле. Оставалось расхлёбывать.
-Значит, - слегка смутившись, Антор заговорил с советом опять, - нужно остроить дороги заново. В первую очередь.
-Местную каменоломню разрушили три месяца назад ваши шпионы, - напомнил ему всё такой же ледяной голос совета, - а соседние земли герцога Мираса не пойдут на соглашение. Они торговали с Розеном на протяжении трёх поколений. Они не желают признавать вашей власти. Понадобится время, чтобы убедить их в своей силе.
-А юг?- Антор терялся всё больше.
-Юг даёт цену, которую мы не можем позволить. Ресурсы уходили на войну.
-Заём?
-Столько дать способен лишь граф Монтгомери, он торговец на Тракте, но он никогда не даст денег, пока не увидит союза с герцогом Мирасом. Монтгомери кругом ему обязан и не станет ссориться…
            Антор придумывал варианты, но совет раз за разом разрушал их. Выходило очень глупо. Нельзя было отстроить дороги, нельзя было отстроить герцогство, невозможно было пока заключить новые союзы, но при этом требовалось пополнить свою, почти истощённую казну. При этом, нужно было что-то решить с пленниками-крестьянами и солдатами поверженного Розена, с похоронами самого Розена, с его женой и его детьми.
            У Антора заболела голова. Он вдруг понял, как это утомительно оказаться победителем в таком тяжёлом деле. Оказалось, что счастье отца, недостигнутое им при жизни, но пойманное лишь сейчас, не успокоило народ и не принесло никакого мира. Теперь нужно было вдвое больше решить и втрое больше распорядиться, проконтролировать, продумать.
            Присоединить землю Розена к своей – опустошить свою казну. От этой идеи тоже пришлось отказаться. Антор почувствовал себя в тупике.  Конечно, он понимал, что его хитроумные советники и министры найдут способ, но сейчас-то, сейчас как быть, пока не найдено спасительное средство?
            Воевать было проще, привычнее. Антор с удовольствием бы продолжил эту войну, она была легче, чем думы о мире.
***
            Леди Эллия внимательно смотрела на него. С тем же презрением и отвращением, с той же болью в глазах, но без страха.
-Тюремщик в тюрьме! – промолвила она со странной интонацией мрачной весёлости.
-В тюрьме, - угрюмо подтвердил герцог Антор и повторил заверение. – Я не желаю зла вам и вашим детям.
-Его детям, - леди Эллия повернула голову к мёртвому мужу. – Это же его дети. Будь вы умны, вы бы убили нас сразу. Так проще. Так не будет толков и сомнений, так для вас не будет отступления назад.
-Не всё, похоже, решается смертью, - герцог Антор знал, что она права. Будь он правителем настоящим, будь он решительнее, то ей бы уже покоиться рядом. – Вы можете уехать с детьми на родину.
-Это его дети, - повторила леди Эллия. – Моему старшему сыну семь лет, клянусь вам именами моих богов, клянусь кровью и костями моих предков – он будет мстить!
            В её глазах вспыхнула ярость. тщательно сдерживаемая ярость прорвалась сквозь презрение и отвращение.
            Герцог Антор усмехнулся:
-И вы не пытаетесь этого скрыть? Уберечь сына?
-Мы – честные люди, - отозвалась герцогиня Розен, - долг моего сына отомстить. Долг матери дать святое благословение к мести.
-Я могу передумать о милосердии, - напомнил Антор, - у меня множество неприятностей и очень хочется отвлечься на какое-нибудь зрелище.
-Вам его не хватило? Что ж, всё в вашей власти. И я, и жизнь моего сына, и жизнь моей дочери – мы здесь пленники. Пленники собственного дома.
-Так убирайтесь! – громыхнул Антор. Раздражение слишком долго копилось в нём, раздражение на несгибаемость совета, на разрушенные войной земли, которые теперь были бы вроде как его, но всё-таки оставались чужими. – Убирайтесь, я дам вам свободу!
            Она взглянула на него опять с тем же спокойствием. Ярость угасла в её взгляде:
-Мы у себя дома. И я, и мой сын, и моя дочь.
            Пришёл черёд Антора усмехнуться:
-Ваш сын – да, у себя дома. Ваша дочь – тоже да. А вы, дорогая леди Эллия, нет.
            Не зная этого, он нанёс ей ответную рану. Она всегда боролась за то, чтобы стать в этих землях своей, но снова последовал тычок судьбы, напоминая  о том, что леди Эллия лишь гостья в герцогстве Розена, всего лишь воля отца привезла её сюда.
            Но она выдержала. Пожала плечами – слегка, как бы совсем незаметно, отозвалась:
-Я у себя дома.
            Антор шумно вздохнул. В его власти было сделать всё, что только придёт в голову, со всем уцелевшим семейством врага. Но желания не было. никакого желания. Что-то во всей его сути противилось этому, отторгало.
            Он почувствовал как сильно устал. Так не уставал он ни в одну битву, а здесь, у тела врага, один на один с потерявшей всякую власть женщиной, понимал, как сам слаб и как ему противно от всего.
***
-Но зачем вы пришли? – теперь леди Эллия наступала. – Вы не могли знать, что я здесь. Пусть это ваш замок и теперь ваша земля, но вы не знаете, что в ней происходит. Вы не знаете, который из людей не дал мне оказаться заточённой вдали от скорбной залы!
            В самом деле…Антор не задумывался о том, как она здесь оказалась. Теперь задумался и мысль ему не нравилась.
-Вы не знаете своих людей. Сейчас они все ваши по закону, но что вы можете читать в их душах? – леди Эллия смотрела мрачно, торжествовала.
-Помолчите! – взмолился герцог Антор, - я победил, но мне самому тошно. В этой победе больше пепла, чем я могу пережить.
            Она кивнула. Поняла или просто почувствовала его состояние? Знала ли о том, как обстоят дела? Догадывалась ли о том, насколько сложным будет восстановление герцогства? Герцога Антору пришло в голову, что он вообще не имеет представления о том, как хорошо эта женщина осведомлена в управлении землёй.
            Ему почему-то казалось, что хорошо. Тогда он стал думать о своей жене, о своих детях, что ждали его победного возвращения домой, о том, как бы они повели себя в такой ситуации…
            Мысли были неприятными, змеиными, но он не мог оторваться от них. леди Эллия продолжала торжествовать.
-Как же вы мне надоели! – в сердцах промолвил герцог, обращаясь к леди Эллии. – Вы как и ваш муж…ненавижу!
            «Ненавижу» было громким и отчаянным. Эта ненависть не имела ничего общего со скорбью леди Эллии, она относилась даже не к поверженному телу герцога Розена, она относилась к старой вражде, начавшейся по чьей-то глупости и заносчивости, она шла к отцу и взывала к соседу…
            Неужели не могли они помириться за все эти годы? Неужели оскорбление нельзя было позабыть, простить, отомстить и успокоиться?
-Ваше право, - согласилась леди Эллия,- вы здесь тюремщик.
-Боги! – Антор обхватил голову руками, голова пульсировала болью, нескончаемой, непримиримой. – Боги…
-Я думаю, наверху лестницы они услышат вас скорее, - голос леди Эллии был полон ядовитого льда, какой звучал в голосах советников герцога Антора.
            Это стало последней каплей. Не помня себя, утомлённый, раздосадованный и растерянный он бросился к лестнице, налетел на какую-то ступеньку, едва не упал, но всё-таки рванулся вверх, чувствуя, как хочется ему вдохнуть свежего воздуха.
            Леди Эллия проводила его спокойным отрешённым взглядом и склонилась к ложу мертвеца – мужа она не любила, но крепко уважала и ценила. Ей повезло в том, что герцог принял её другом, сделал опорой в своём нелёгком деле. Это было редкостью.
            Леди Эллия скорбела о нём. Скорбела как об утрате своего пути, защиты, опоры, надежды, как могла бы скорбеть о друге. Она не волновалась о детях, прочтя в глазах Антора то, что уже давно ощутила в воздухе.
            Она знала, зачем он спускался сюда. Без своего врага Антор утратил интерес и вкус к жизни. Пали славные битвы, пали грандиозные планы и интриги. Теперь оставался омут рутины! Заботы, переживаний, тревог, восстановлений – это всё едва-едва начиналось, а уже приелось Антору. Он знал как воевать, но не выносил мирной жизни, подчас ещё более трудной, чем битва.
            Именно поэтому Антор спускался сюда. Он хотел говорить о герцоге Розене, скорбеть о нём как о враге, как о друге, как о смысле собственной жизни, о той её части, что уберегала его самого от рутины.
            Рутины, которую он не мог выносить.
***
            Герцог Антор появился только через несколько часов. Леди Эллия знала, что он придёт и не удивилась.
-Я нашёл решение, - сообщил герцог уже более живым и спокойным тоном, - я передаю эти земли вместе со всем содержимым и людьми в дар королю. Это снимает с меня обязательства по отношению к этой земле, это оставляет за мной славу и щедрость, даёт мне расположение короля и я не обязан больше думать о погребении и вашем пленении!
            Леди Эллия знала, конечно, что Антору невыносимо её заточение и всё происходящее, но такое решение изумило её.
-Как? Так просто?
-Ещё проще, - согласился Антор, - я знаю, вы сумеете разобраться и восстановить. А если нет – это не моя забота. Распоряжайтесь так как хотите, я покину это проклятое место, как только приедет представитель короны и будьте вы все…
            Герцог не договорил, махнул рукой.
-А мои дети? – спросила леди Эллия. – Мой сын…
-Надеюсь, что он поумнеет, - фыркнул герцог Антор, - или что вы научите его уму. Это не удалось отцу вашего мужа, не удалось моему отцу, может быть, удастся вам.
            Леди Эллия не знала что сказать. Она была растеряна и сломлена. Сломлена этим благородством. В уме она всё равно была готова к страданиям и унижениям, но он отпускал её! Тюремщик давал свободу!
-Вы причинили горе моей семье, но проявили себя как человек благородного сердца, - леди Эллия замялась, - я… я не знаю.
-Если хотите отблагодарить меня, то подите вон,- посоветовал герцог Антор, - поднимитесь к детям.
            Она попыталась возразить, но сочла это неуместным в такую роковую минуту и покорилась. Всё ещё не веря в происходящее, поднялась по ступенькам, уверенная, что в любую минуту её одёрнут, окликнут, ударят…
            Но лестница кончилась, ей даже подали руку. Мгновение спустя, привыкнув к свету после полумрачного зала, леди Эллия увидела своих детей, стоявших тут же, серьёзных, скорбных, но живых, без синяков, порезов и увечий.
            Она оставила всё положенное ей происхождением, бросилась к ним, как бросилась бы крестьянка или горожанка, порывисто обняла.
            И только после этого обернулась на холодную лестницу, ведущую в скорбную залу. Сейчас леди Эллия многое бы отдала, если бы у нее хоть что-то было, чтобы узнать о том, что происходит сейчас в этой зале.
            Но ни звука не доносилось снизу.
            Предупредительная же стража мягко, но настойчиво предложила выйти из этого коридора и ей, счастливой и растерянной, пришлось покориться, так и не узнав этой тайны.
***
            Герцог Антор выждал около десяти минут в молчании, не желая выдать своего намерения леди Эллии или страже. Он знал, что поступок его встретил осуждение в совете, но в его собственном сердце осуждения не было. было что-то странное, тёплое, печальное…
            Герцог Антор приблизился к ложу, взглянул на мёртвое застывшее маской лицо, вздохнул – его враг был ему сверстником, мог бы быть боевым товарищем или другом. Соратником, опорой, но стал врагом и вот – сгинул.
-Знаешь, - заговорил Антор тихо, прикоснувшись к мёртвому лбу губами в прощальном поцелуе, - я не хотел, чтобы так вышло. Я, похоже, сам не знал, чего хочу. Но теперь понимаю и прошлое отвращает меня. Я не хотел побеждать, не хотел…
            Он помолчал немного, перебирая события последних дней в уме, затем добавил:
-До встречи на другом берегу.
            Больше сказать герцогу было нечего. Не оглядываясь назад, герцог Антор пошёл наверх. Ему впервые было спокойно.
 
 
 
 

 

Воровка

Закат