УДАВ

УДАВ

Мирошниченко Виктор работал крановщиком в формовочном цехе, порхал на своем кране над головами работающих мужиков, все подмечал и не прочь был кольнуть кого-либо, если замечал промах в работе, но чаще всего сам оказывался предметом шуток и острот своих товарищей.

Да и кличку Удав он получил неслучайно, все подмечают молодые ребята, а смех, да веселье, как без них жить? Вот и окрестили Виктора - Удавом. А дело было так.

Работали ребята в третью смену, работали спокойно, не торопясь. Мирошниченко кемарил на своем кране и мало, а вернее, никак не напоминал Удава, время было зимнее, под Новый год, шибко там не разоспишься, если даже и захочешь. Но тут случилась где-то на линии авария и отключилась электроэнергия, кран замер посреди пролета намертво. Заметался Виктор, услышав, что уходят ребята в бытовку греться, какая без света работа? «А я как же?» - метался по крану Мирошниченко. - «А ты остаешься в цехе за сторожа, смотри, чтобы наши изделия не утащили, только зорко смотри, а то ночь темная, воры непременно нагрянут, и все изделия растащат. Если что, зови нас на подмогу, будем в милицию звонить. Так и быть, тебя в беде не оставим», - посмеялись и ушли отдыхать мужики. А изделия-то, меньше чем полторы тонны весом и нет, панели для домов - умели пошутить ребята.

Заигрались в покера мужики и забыли про бедолагу, что на кра¬не остался. Уже вторую свечку зажгли, когда в бытовку ввалился Виктор. Увидели его рабочие и упали со смеху, тут же, где сидели. Руки, живот и лицо крановщика, все было в краске: холод не пожалел новоявленного сторожа, так прижал его, что бедолага решил спуститься вниз по металлической опоре, чтобы отогреться в бытовке.

Кто-то подметил: «Полз ты, как удав, по стойке, оттого и в краске, что в чешуе, наверное, из тропиков прибыл, оттого и красивый такой». Смеялись ребята, лицо синее да еще в краске, зубы стучат, что у голодного волка, какие тут тропики – Колыма, да и только. Посмеялись-посмеялись, а кличка так и осталась. И не прочь были ребята наступить на «хвост» Удаву, особенно, когда скучно было. «Слышишь, Удав», - говорили ребята, - «тебя там премиальных лишили за то, что по стойке полз в зимнее время, нарушил технику безопасности. Порядочные удавы спят в это время и не шарахаются где попало». Спорил с ними Виктор, спросил и летел к начальству разбираться, за что лишили его премиальных, а те только глазами хлопали: «Парень, если будешь надоедать нам, то так и быть, лишим тебя твоих премиальных».

«Дураки», - ворчал Удав на ребят, а те только ржали, что жеребцы, уж больно ждали его возвращения от начальства, все веселее им работать.

Раз лопнул крюк на одной из строп, видно, бракованный был. Сняли стропы ребята и бросили тут же под ногами. А в обед и говорят Удаву: «Спрячь их подальше, увидит начальство и все - нет премиальных, без всяких разборок лишат.»

Утащил их Удав в угол цеха, зарыл там стропы, что Буратино денежку, но и тут разве скроешься от рабочих глаз? Заходит в бытовку Юра Прямоносов и говорит: «Ребята, Удав стропы в углу цеха укладывает, наверное, себе гнездо строит - весну чует, птенцов выводить будет, не зря все хозяйство при себе таскает. И просят он мастера Сашу Надова: «Шугани ты Удава, надоел он со своими стропами». На следующий день Саша Надов обходит цех и вроде нечаянно находит стропы. «Тащите сюда этого мерзавца - Удава!» - громко кричит он, чтобы слышал Мирошниченко. Со смехом и шутками тащат ребята на расправу Удава, мастер только улыбается из-под нахмуренных бровей, видя всю эту картину. «Ты что, хочешь, чтобы меня под суд отдали из-за этих строп? - грозно кричит Саша. - То я, так и быть, возьму тебя прицепом с собой, а для начала лишу тебя премиальных и точка. Девай их куда хочешь, а то мое терпение кончится».

Под веселый смех потащил Удав стропы из цеха, что бурлак, ногами упирается, вес немалый, а страху еще больше. Только и здесь эта история не закончилась. Настала весна, снег просел, и снова вылезли стропы на свет, к людям поближе. Работал Юра Прямоносов еще и сторожем по совместительству, здесь же в цехе. И вот, обходя свои владения, он опять обнаружил знакомые стропы, упустить такого момента, пошутить еще раз над Удавом, он не мог. Докладывает Саше Надову при всех ребятах, что его приказание плохо выполнено Удавом, игра продолжается дальше. Тащат Удава к стропам, которые уже приржаветь успели и жаждали покоя больше, чем работы.

«Что это такое?» - грозно ревет Саша. - «Стропы», - мямлит в ответ Удав. - «Когда я их вижу, у меня добавляются седые волосы, - продолжает Саша. - Или у тебя много лишних денег? - выразительно смотрел на Удава. - Даю тебе два часа, хоть закопай, но чтобы было это последний раз, иначе, пеняй на себя».

Два часа смеялась вся бригада, ждала появления Удава, сил уже почти не оставалось на работу - столько смеялись. Удав появился вовремя, к сроку покончил со стропами; где утопил стропы, в каком болоте, никто из рабочих не знает, и поныне, свято хранят тайну и стропы, и сам Удав.

Была у Удава супруга Валя, работала на одном предприятии с мужем. Сама вся рыжая, лицо в конопушках, и страшно худущая. Она после работы каталась с мужем на кране, там они весело чирикали, чему-то смеялись и никого не замечали вокруг себя. Ребятам это определенно не нравилось, без Удава скучно, и работа кажется каторгой. И вот в обеденный перерыв ребята насели на Удава: «Ты опять нарушаешь технику безопасности, ее рыжую голову видно, что стоп-сигнал. Если думаешь, что она худая, то и спрятать легко на кране, её голову не спрячешь, так и знай. Далеко ее видать, далеко». - «Она у меня не худая, - оправдывался за свою жену Удав, - а в меру упитанная», - уже лепетал он. «Да, красавица! - поддакивал Гена Хвостов. - Стройная, что колючая проволока».

Бытовка гремела от смеха, и еле сдерживали ребята Удава, готового кинуться на Хвостова от такой обиды в драку. Но и Удав в долгу не остался, как-то распалубливали форму с блоками, и он прижал к пустым формам Хвостова краном так, что тот чуть сознание не потерял, но все обошлось: ни синяков, ни переломов не было - один страх и только

- виртуоз своего дела, ничего не скажешь. Улыбнулся ему ехидненько Удав и поехал ставить блоки на место, чисто сработал крановщик, не придерешься. Скоро ребята заметили, что Удав стал ходить грустным, его смуглое лицо побледнело. «Что случилось?» - пристали к нему рабочие. И он признался, что его любимая Валя вот уже 3 дня, как не ночует дома. Живет у своей подруги, а там шалман постоянный, притон для бичей. Посочувствовали ему ребята, жалко парня, всякое в жизни бывает, всего не предусмотришь. Как бы ты не остерегался и какой бы ты не был умный, а от судьбы не уйдешь.

Но вот стали в цехе продавать копченую колбасу, и Удав берет аж четыре килограмма. Недоумевали ребята: «Зачем так много берешь, ты ведь холостяк теперь, Виктор?» - «Понимаете, - отвечает Удав, - придет моя Валя домой, а

какая там пища, в этом шалмане? Чем я ее кормить буду? А она ведь голодная там - да еще худенькая такая». До слез смеялись ребята: «Ты еще ее колбасой думаешь кормить? Гнать эту шалаву надо на пинках из дома, вот дурень», - удивлялись мужики. Так они и жили, что другим весело было, но жили все же. Даже ссуду взял Удав и купил до¬мик небольшой на поселке, все подальше с глаз людских - берег свое счастье. И вот у Удава день рождения. Пригласил он троих ребят на юбилей. Весело гремела музыка, стол был накрыт прекрасно, все было чин по чину, тут не придерешься. Выпили за именинника, вручили ему в п¬дарок спиннинг и набор блесен, чем обрадовали всю родню. «Значит, Виктора уважают на работе, не последний там человек», - искрилась от радости теща и подливала, и подкладывала ребятам все, что было на столе. Одно было плохо: надо идти в третью смену на работу. Расцеловали тещу Удава в ее толстые щеки, и двинулась веселая ватага парней на работу. По дороге Юра и говорит: «Дома бутылка стоит, что ей зря пропадать? Завернем до дома». Недолго думая, так и сделали: а потому чуть-чуть припоздали на работу друзья и приехали крепко навеселе, а Удав уже был пьян конкретно. «В чем дело?» - спросил Саша Надов ребят. Те все, как есть, ему и рассказали, что здесь хитрить? Начальства нет, хоть это хорошо. «Укладывайте Удава-именинника спать, а сами на работу», - распорядился мастер. Сильно плакал Удав: никак не хотел ложиться спать. Ему все казалось, что его увольняют с работы, и рыдал, бедный, не переставая. «Только ссуду взял, только дом купил, а меня с работы выгоняют», - и текли его слезы уже по грязным щекам, и никак он не мог успокоиться, горе луковое. Отработали ребята на совесть, полторы нормы сделали, хорошее было звено, умели ребята работать - мастер работал на кране, заменил Виктора. Утром он поздравил Удава с днем рождения, успокоил его, рабочий рабочего всегда поймет. И двинулась бригада допивать то, что не допили вчера, а сегодня и кстати пришлось, благо, пошла бригада на выходные.

Не долго еще вместе работали ребята, кооператив распался, и разбрелись друзья, что тараканы, в поисках луч¬шей доли, кто куда.

Два года спустя, забрел Юра в гости к Удаву, Вали дома не было, вместо нее хозяйничала другая женщина. Удав ему грустно объяснял: «Понимаешь, Юра, я считал, что она изменила мне двенадцать раз, а она призналась, что четырнадцать раз; вот и выгнал ее из дома, как можно терпеть такое?» Долго смеялся Юра над этой арифметикой: «Ты ей хоть копчёной колбасы купи для встречи, где она еще такого простофилю найдет, как ты? Вы друг без друга - никуда, она за тобой, что нитка за иголочкой, жить будете весело - это точно!»

16 февраля 1993 г.