Сердце!

Сердце…

(автор В.Исаков)

   Скрученное   жгутом  одеяло страдало,  задыхаясь  от одиночества в  ночи  и пренебрежительного   отношения  к  себе.  Оно валялось кулем  на  сбитой в комок  простыне, а я   всё ворочался с бока на  бок   аж с 23 часов  и,  какую ночь подряд  не  мог  заснуть до  4  утра. Занять себя  было нечем по ночам:  телевизор, «комп» надоели  по горло.  Книги на полке  смотрели на меня  призывно, обещая неистребимый  запах типографской  краски и тихий шелест  переворачиваемых страниц.  Отводил от книг  извиняющийся  взгляд. А  сволочь  тишина  разрывала  ночной  сумрак  города  своим   тягучим набатом.  ГОСПОДИ,  какими стали длинными предлинными  ночи!   ГОСПОДИ, ПРОСТИ,  но  какими они были   короткими вот совсем  недавно и пролетали  одним часом   с  НЕЙ, как   армейская  команда «пли!»  на выдохе! 

   Первый раз  в жизни  не мог дать  себе команду на  «отбой»  и глубокий  ровный  без сновидений   сон: разум  не подчинялся отработанной  годами  команде.   Встал с постели,   ставшей после  дня разлуки с  любимой неожиданно  громадной.   А  раньше  всё себе   бубнил  под улыбкой любимой,  засыпая, что мне  мало места для  сна,  и надо  купить   другую больше  этой  постель. Может,  не мог уснуть, потому что  постель в  обиде  на меня будила  после  разлуки то крошками   на простыне, то неудобным  положением  подушки: ну, не давала  она мне  спать.  Она  мягким шепотом  подушки  жаловалась на отсутствие  нежного запаха  губ моей  любимой женщины и  её  нежности в ладошках  с лаской  застилающее постель,  да так  ровно, словно гладкий  лед  идеально выглаженным  бельем.    Тяжко протяжно вздохнул глубоко – глубоко и протяжно выдохнул,  глядя в   пол.  Шлепая босыми ступнями (забыл тапки рядом с постелью)  по золотистому  в  ночном сумраке  цвету  паркета прошел на кухню. Заглянул по пути в ажурной  раме  зеркало, висящее  гордо на стене в  полный  рост.  Оно  почернело по краям от  расстройства,   показывая одну  и ту же  картинку  из темноты зазеркалья,  когда  оно было счастливо.  Из  глубины  зеркала на  меня  смотрела  красивое лицо,   будто писаное с  иконы с  серо-зелеными  глазами и милой  улыбкой женщины,  с покатыми  красивыми плечами   и мои радостные   глаза:  я улыбался  счастливой  улыбкой в кольце бархата  нежности  рук.  Поверхность зеркала  зарябило, и  увидел своё  небритое  лицо  с темными  кругами  недосыпания  под глазами. 

   Прямоугольники  прохладного лакированного   паркета  обидным  тихим  скрипом  под  пятками сетовали  на свой  недосып от постоянной моей тяжести  и   хождений по всей  квартире  уже несколько ночей  подряд.

  Подошел  к  окну, тюль  обнял воздушными прозрачными ладошками  обессиленные  плечи  от  груза    мыслей бессонных ночей.   Отворил  окно, в  груди защемило.  Чтобы  унять боль  присел  на стул и закурил.   Боль  постучалась  своим  мерзким,  будто ледяным с  тонкими стальными   иголочками  пальцем.  Она  стала последнее  время стучаться   чаще и нахрапистей,  требуя для себя  дань за всё пережитое   в этой  жизни.  Закурил и голубовато серый  дым  отпустил   на волю  в черноту  ночи.   Тот на секунду  посмотрел на меня  и после  паузы,  осознав дух  свободы,   улетел в небо  к  манящим его  звездам.   

     Он безрассудно полетел  вверх в  темноту бездны,  как  некоторые мои друзья в   50  с лишним  лет  к  девочкам - звёздочкам   по 19  годиков:  они манили друзей  ледяным  расчетливым  указательным пальчиком  в дымке  ночных баров.  Я  же  их предупреждал   не ходить, удерживал  Ё!  Не слушались и шли,  летели  мотыльком, будто завороженные  глазами   все знающего векового  удава.

    А потом  за початой  бутылкой коньяка  у меня   на кухне опустив  голову, после расставания  с  расчетливыми   красавицами - «пылесосами»   жаловались мне.

-  Валентиныч, я же  полюбил, как в первый  раз жизни! Детишек   же поднял,  дал  им образование,  купил  машины с квартирами!  Решил  пожить для  себя. Ты  же  сам  знаешь, что  с женой  мы  разные совершенно  люди: она устала  от меня…

Друзья  после обычной  почти  одинаковой ситуации только  из разных  уст,  опрокидывали,  не чокаясь  коньячку и не глядя   мне  в глаза, продолжали.

- Валентиныч, брат   все  дал любимой, что мог  и даже, что не  мог. А  вот видишь, как оно вышло.  Налей ещё  по граммулечке..!

И я, уже  120 часов  и  15 минут назад  пробовал   зачистить память  сердца о своей  любимой женщине    тридцати  лет  с  хвостиком. Вот только   разум – то зачистил  (по привычке   отдавать себе  приказы и выполнять их), а память   в сердце зачистить  не сумел: оно  сопротивлялось.   Оно  стонало  и маялось  от   тоски по чистой  белоснежной любви,  как цветков ранней  весной  вишни.

Оно   билось  раненым соколом  от  отсутствия    ласковых ладошек  на моих  плечах по возвращению с работы (поэтому  сейчас   пропадал в фирме  до  глубокого вечера)  и   бархатных полных  нежности  волшебных губ, а больше  от боли  по своей второй половинке  сердца, что  унесла с собой  женщина.      

    От приказов   на зачистку   памяти, «пламенный  мотор»  начал  давать  сбои от   наплывающей  неожиданно   волнами боли.  Сердце  сжималось болью   в  выжженной зачисткой  груди,  и билось трепещущей  уставшей  от борьбы птицей, просясь  на волю  вслед той, что   написала  пять суток назад  СМС

- «Больше  не звони,  не жду!». 

  «Я хочу  тебя  забыть!».  Эти слова  я  говорил сам  себе,  уговаривая себя   не вспоминать  мою красавицу  с глазами, завораживающие   всё  вокруг, чтобы навести  порядок  и свести  дебет с  кредитом  в бухгалтерии  рациональности  своих  мыслей и чувств.  

Не  смог!  Смертельная  тоска сильной пастью  шакала  отгрызала  у меня по ночам  от души  кусок за  кусочком, а воспоминания  нет – нет и, возвращали меня обратно  в то счастливое  время, где  мы были вдвоем с НЕЙ.   А  мысли о любимой, как жестокий  исправный  перфоратор недавно  переехавшего по  соседству в квартиру  соседа не давали  уснуть и сверлили голову.

Они табуном возвращались  опять и опять  к той единственной.   К  той, которая обещала ждать и   уговаривала меня быть с  ней  до конца жизни.   Я  слегка  иронично улыбался,  глядя  на моих страдающих  друзей  на моей  кухне студии (мой  друг дизайнер выполнил).   Даже  удивлялся, откуда  - то взявшейся   их чувственности в  нашем - то возрасте, в девяностых  они были  кремнями и более  жестких   людей, как  мои друзья  не видел больше по  жизни никогда.  Всё не мог понять,  что  случилось с ними, что бы  так переживать серьезным  людям («правильным  пацанам»)?  Только теперь  понял, что они искренне  полюбили первый  раз в жизни  своих 19 – ти  летних  девчонок на старость  лет  (хотя  50 лет не возраст  по – моему, я  ещё фору  дам   в отжимании от пола  на двух пальцах  молодым).

А   полночь   в расстройстве  за меня и за  ТУ  плакала  слезами теплого  летнего  дождя. Он выстукивал  для меня по лужам  добрыми ладонями   азбукой  Морзе слова  сочувствия.  

  Полночь, пряча  от  меня глаза,  просила  простить ТУ:  « Володя,  поверь, так просто  простить человека, которого  очень любишь!».   Её  слова да  БОГУ в уши! Как   простить?! Чем оправдать   уход моей красавицы?!  Чем  я мог  огорчить  или обидеть  глаза  моей нежности?!  

  Все было  для неё,  лишь  не  хотел   поставить свою подпись   под  документом в  скромной  здание  с четырьмя  заглавными буквами ( З - А- Г- С)  на табличке  у входа,  напоминающими  веселую шараду.  Да уж, каждой  женщине нужна определенность  в этой жизни. А  для меня  штамп в паспорте  был  анахронизмом: живем и живем,  лучше даже, чем остальные  те с  синими  штемпелями в паспорте.   Женщинам  нужна  бумажная  уверенность  в паспорте…  я  смеялся над  этим  «паспортным  режимом». Но!

Мой  рационализм рушился  на глазах  полночи и  бешеной  тишины всего спящего  города.  Может подружка  бессонницы, тишина  чистила  остатки  души?!  

    Сзади   раздался  завораживающий смех моей  любимой в ночной пустоте  квартиры.   Даже  испугался  первый  раз  в жизни, резко ушел с линии  прицела и   обернулся на голос.   А это  посмеялся   смехом  любимой   мой  домовуша  Тишка,  он  стоял  на   полу  ржаным снопиком  и  укоризненно смотрел  прямо в глаза, правда,  с  сочувствием. А серый   кот Яшка,  мой любимец с  мягких когтей  выгибал спину  под  маленькой ладошкой  Тишки,  мурча на всю кухню  не глядя  в обиде на  меня.  Я  же  его лишил ласки  рук  самой доброй хозяйки во всем  мире: она  давала ему с руки  мясо и купила  ему для  сметаны  и воды две  большие   металлические глубокие  блестящие круглые миски  на подставке.  

Не спалось, устал! Взял  со стола  мобильник, Яшка  замурчал  громче в напряжении. Тишка,  стоя у  раковины, облокотился   локтем  на кран, случайно открыл горячую  воду: соскользнул  по ребристой красной рукоятке   от волнения.  Извинился  громко передо мной и стал  невидимым.  Он  так делает,  если что – то напроказничает.  Почему – то осторожно   набрал номер.   Нет!  Выключил телефон:  время  утро раннее, какие звонки?!  Опять  вспомнил  любимую   женщину. Да, она  своим  отношением  изменила меня.  Я  же стал прислушиваться  к мнению своих сотрудников,  а раньше отдал  приказ и, не смотря  на  болезнь ребенка, усталость  не обращал внимания.   Распоряжения должно быть выполнено всегда и в  срок.  А  вчера  на удивление  одной из моих  подчиненных  дал отпуск и,  позвонив  в администрацию  друзьям,   ей  выделили  бесплатную путевку  в детский санаторий: она была  мамой  одиночкой.    Случайно услышал, что у другой  сотрудницы  сегодня  день  рождения, купил  в бутике достойные  духи.  Все женщины  смотрели на меня  с немым вопросом  в ожидании,  приказа просьбы  поработать   еще пару  часиков.  Они были в ступоре,  когда   ровно в  17 часов  по Москау, заставил  собраться  домой  и проводил   их до двери. А  сам  остался сидеть  до  ночи, не хотел  возвращаться в  квартиру, где  всё  напоминало и НЕЙ.   Сердце выпрыгивало  и просило позвонить.   Почему  то осторожно  взял  телефон и,  глядя на  дисплей, хотя её  номер был в памяти и  я его знал  наизусть. Тихие  гудки  вторили ударам  моего  сердца.   В  трубке  раздался  голос МОЕЙ  женщины.

 И  тем именем,  от которого  мне  на душе  становилось покойно.  Сердце сильнее  затрепетало,   чувствуя потерю. Услышал.

- Володенька,  милый  приезжай за  мной.  Мне  нельзя  расставаться  с тобой: я же  умру  без тебя! И ничего  не хочу  делать: всё валится  из рук. Приезжай!

 Как  странно порой  бывает  в  жизни,  мы  разрываем  отношения  за минуту, а   свою  вторую  половинку обездоленное наше  сердце  вспоминает  всю оставшуюся  жизнь.