ПРИЗРАЧНЫЙ СТРАЖ СТАРОЙ ШАХТЫ /БЫЛЬ/

      Как это ни банально звучит, но эта история началась с обычного полутрезвого разговора. Чтобы вы поняли, попробую обрисовать саму обстановку, при которой возникали подобные темы в наших беседах.  В те годы у "золотишников" с развлечениями было не очень. Тогда и милиция, и ОБХСС, и дружинники - все боролись за чистоту, нравственность, ну и за свободу трудового народа от неправедных денег. Поэтому, когда уже была у работяги куплена квартира (хотя на Севере это  вовсе не обязательно), машина, лодка, аппаратура, желательно новейшая (с импортом тогда было ну очень трудно), шкафы заполнялись одежкой, обувкой. И все! Наступал полный застой в желаниях. Дальше тратить деньги было не на что. "Болтами" и "цепурами" тогда не хвастались,  цепи скромно носили под майкой, а печатку водружали на распухшие от ледяной воды пальцы с обкусанными ногтями только на выезде в люди (на материк).

       Работают золотишники в основном летом (хотя, бывает, и зимой по «хвостам» выбегают прошарить), но большинство на зиму устраиваются кто куда  может, лишь бы просто числиться, в то время - от ментов отмазка. Зарплату там получали конторские, а фартовому народу и летней удачи на всю зиму порой хватало. И главным развлечением тогда был кабак! 
     Причем особым шиком считалось прийти туда прямо в ватнике, в кирзачах, типа с "поля". Все это конечно, чистенькое, отглаженное, но… Впечатление на публику  такой приход и прикид  явно производил. А директора и официанты только рады были «простого» клиента обслужить: денег он не считал, хотя особых изысков в меню не было. Из импорта - лишь болгарские вина.

       И вот в один из таких вечеров в начале лета я сидел в ресторане одного из поселков N-ского золотоносного района. Вот тут и приключилась такая петрушка. Подходит к столику такой  бомжеватого вида мужичок и спрашивает:
     - Угостишь, земляк?

       Я уже говорил, по одежке у нас не встречают.
      - Падай, наливай! Трубы горят?

      - Да, вот вчера перепохмелялся, - с трудом улыбнулся он.
      - Пожрать че заказать?
      - Ну, если только салатик какой, и то вряд ли полезет.
      - Не вопрос, - я сделал заказ, мужичок не торопясь налил вторую, закурил (тогда такое было возможно) и уже спокойно сказал:
      - Николаем меня зовут. "Золотой" погоняло.
      - Браток, - я улыбнулся, - да здесь в каждом поселке как минимум два "золотых".
      - Да знаю, - махнул рукой тот и тоже рассмеялся. – Молодежь -  лоток намоет и уже кум королю!
      - Ну да, есть такое. Сам-то откуда будешь?
      - Да не местный я… - он назвал поселок действительно далекий. - А здесь я к другану приезжал, хотел его на лето сфаловать по нашим местам побегать, а он тут в запое конкретном. Вот и я с ним попал! Лавэ даже на автобус не осталось. Да и он там помирает… -Коля искоса взглянул на меня.

       Ну что ж, намек более чем. Я, достав из кармана, протянул ему двадцать пять рублей и показал на целую бутылку водки:
      - Хватит?
      - Да не… денег не надо, пропью… А водку возьму, спасибо! 
      - Ну, тогда подходи к закрытию, я еще посижу, а там подумаем, как беде помочь, чтоб до дому добрался.

      Колян засунул пузырек за пазуху, пожал мне руку: 
      - Я подойду! Обязательно подойду, - и вышел.
      Ну что же…Такое случалось частенько, гуляет народ широко, порой переоценивая возможности организма. Я был уверен, что вряд ли когда снова увижу этого Золотого. К закрытию ресторана он не пришел, и мне пора было закругляться. Вечер не очень развлек, приличного ничего не светило, были пару мадамов боль-мень, но при кавалерах…
      Я вышел к машине, тогда у меня была еще "Нива", закурил. В гостиницу не тянуло, решил прокатиться по поселку. Здесь на Колыме ночи летом не такие, как на Чукотке. Было уже темно. Я медленно катил по центральной улице, поглядывая по сторонам. Из динамиков "поворачивал" Макаревич. Он тогда еще не был кухмейстером, и мне нравились его песни.

      И вот… не верь после этого в судьбу... На одном из поворотов я заметил знакомую фигуру в телаге, уходящую за угол. Слегка притопив, быстренько догнал, а так как улица эта шла под уклон, то я катил, заглушив движок, вслед за мужичком, сам не зная зачем. Коля шел и о чем-то сам с собой спорил, размахивая одной рукой. Тут я решил пошутить: подрулив почти вплотную к нему, нажал клаксон! Дурак, конечно, но что же, был нетрезв слегка.  Колек от неожиданности хлопнулся на пятую точку, взмахнул уже двумя руками и заорал: «С…! Б…! Козёл!!!» - и что-то в этом же духе. Причем «козел»  было самое цензурное, но и самое обидное выражение. 

      Распахнув пассажирскую дверку, я сказал:
     - Ну за козла ты ща отвечать будешь. Садись, обоснуй.
     - Егор!!! - заорал тот еще громче. - Ты что ж творишь, морда беспредельная! Я ведь пузырь разбил! - Коля чуть не плакал.
     - Ты что, еще не донес? - удивился я.

     - Да нет, тот мы оприходовали, я к тебе уже собирался, а друг опять просит… Вот я за "сэмом" (самогоном) и сгонял. А теперь что? - он снова покосился на разбитую тару. - Утром же сдохнет… Ну ты накосячил, Егор, - предъявил он мне.
     - Ну, если б не было так грустно, было бы смешно. Садись, говори куда ехать.
     - Да не дадут там больше, я последнюю забрал, - угрюмо пробурчал новый знакомый.
     - Да не к травильщикам. Друг твой где живет? У меня есть.
     - А! Ага… Ну да… Щаз! - Николай залез в машину и махнул рукой. - Трогай! Вон там заправка будет, рядом домик, я покажу.
     Я снова рассмеялся:
     - Если в челюсть  трону, ведь вылетишь… И все-таки «тронул». 
     - Твоя машинешка? - спросил Колян.
     - Ну, типа да.
     - А сам откуда?
     - Да из города я. – Тогда на Колыме городом называли только Магадан. Считался еще Сусуман, но это уже несерьезно.
     - По металлу?
     - Ну а то… - такой вот разговор.
     - Во, теперь к тому домику! 
     Вполне приличный по колымским меркам дом. Забора, как такового не было. Да и не часто их тогда строили: воровать почти не воровали, а урожай  - больше для утехи хозяев. 
Во дворе даже стоял "Москвич".
     - Да у тебя кент в поряде, - заметил я.
     - Да, он пахарь. Но вот если бухает, то уж на полгода, лето пропало… - горестно вздохнул сосед. - Слушай, Егор, пойдем, зайдем! Я не буду пить, отдам и все. Мне поговорить с тобой нужно. Или в машине подожди, не уезжай, а?

      Вот, опять… Что это? Если бы мне не было скучно, если бы я не поверил этому бродяге, ведь не случилось бы потом того, что произошло? (Ну, это я так, сам у себя спрашиваю).
     Решил я все же взглянуть на легендарного пропойцу, ведь полгода без просыпу - это уметь надо! Вошли в дом. В общем-то, кроме запаха… Этот запах! Его что ли в баллоны закачивают, а потом разбрызгивают по таким вот местам, где людям плохо? По больницам, вокзалам, тюрьмам? Ничего о "бичарнике" не говорило. Даже несмотря на амбре сивухи, перемешанного в равной пропорции с духом несвежего белья, тела, залежалыми окурками, домик выглядел  ухоженным. Когда-то здесь жила женщина. Потому что -  нафик мужику герань (если это она) в кадке? Да и занавесочки веселенькие, полочки с безделушками. На диване, над которым была распята шкура довольно-таки приличного мишки (вот уж северный шик!), лежал мужичок, заросший до самых ушей щетиной.  Посмотрев на нас мутными  слезящимися глазами, спросил только одно:

     - Принес?!
     - Да, Бурый, все нормалек! Вот бродяга выручил, познакомься, это  Егор со столицы.

      Тут уже я молча вытащил из карманов две бутылки "Столичной" и поставил их на табурет возле дивана. В компанию к пачке «Беломора»,  банке с окурками и чайнику, вероятно, с водой.
     - Бывай, мужик, оклемывайся! А тебя я в машине подожду. Недолго, - сказал я Коле и вышел.
     Возле дома была поставлена аккуратная скамеечка. Да, была хозяйка, однозначно была! За окном что-то бубнили сотоварищи. Я распахнул дверку машины, снова включил магнитофон и вернулся на скамейку. «Выкурю пару сигарет, не выйдет – уеду», -  решил я. 
Но не успел докурить и первой, как из коридора выметнулся Николай (не могу я называть его Золотым, потому что был реальный знакомый с такой кликухой). Увидав меня, он облегченно вздохнул:

     - Не свалил… Егор, разговор есть!
     - Ну да, небось, ты место знаешь, где Колчак золото зарыл? - ехидно спросил я.
     - Да нет, Егор, все по-чеснаку, отвечаю! Хочешь, у Бурого пробей. Дело такого рода: мы с ним прошлым летом  на нашу шахту ходили, ну, где в войну рудное золото добывали.
     - Ну да, "золотая" сопка в каждом районе тоже своя, - поскучнел я.
     - Да нет, реально! Там добывать еще до конца войны перестали, малое содержание, говорят, было, - убежденно тарахтел Николай. - Мы местные, знаем, что там лагерь был "Петровский" (название немножко другое, не могу же я все здесь писать).
     - Ну, знаю, слышал. Есть такой. И что?
     - Так вот. Отец Бурого там сидел!
     - Во как! - не удержался я. – Династия, однако.
     - Батька не раз ему рассказывал, про ручей там один, почти у самого лагеря
     - Ясно… Но, браток, там геологи были в то время, не чета нынешним, жизнью отвечали за отработку. Так что, скорее всего, фольклор все это.
     - Да не, ты погодь, не гони, выслушай!
     - Ну, валяй, соблазняй.

 
      Подобных историй за свою жизнь я наслушался, Джек Лондон отдыхает! Но делать особо было нечего, а тут все же интересно.
     - Так вот, - продолжал мой собеседник, - мы с Бурым три лета угробили. Есть металл, но «не фонтан». Еле-еле отбивали затраты. Уже решили махнуть рукой, но прошлым летом, уже под конец, на одном шурфе почти три кило взяли! Вот Бурый и забухал…
     «Три кило - это серьезно», - подумал я, но что-то как-то больно легко. Так ведь не бывает.
     - И ты предлагаешь…
     - Да, Егор, да! Ты на колесах, там почти до места доедем, а ниже по реке лодочку соорудим. – (Кто не знает, поясню: при помощи куска брезента, досок и обычного шила лодка сооружается в момент. Не "Казанка", но до места при удаче довезет.) - Там раньше дорога-то прям до лагеря была, но потом помыло, а мож, взорвали… Шахту-то точно взорвали! Да сам увидишь.


      Вот блин! Похмелил бродягу! Планы-то у меня были совсем другие. Но уж очень жарко убеждал меня этот Николай. Да и видимость былого благополучия в жилище этого Бурого подкупала. Не на пустом месте обустроился. Че же делать? А если совсем честно, то и интересно стало. То, что было связано с теми трудными временами, всегда интересовало, притягивало.
Про лагерь «Петровский» я слыхал, даже читал, а вот сам не добирался. В том районе металл уже практически повыбрали, разработки уже и саму трассу грозили перекрыть. Плохое место, все на виду, рядом с дорогой. Но вот «Петровский»... Это глушь почти.
     - Долго до места? Чтоб до шурфа, учти! - спросил я.
     - Если с машиной, за сутки доберемся, ну, может, поболее, щас дорога плохая. Но на твоей можем по руслу пробиться, вездеход ведь. Тогда и лодка не нужна.
     На той своей первой «нивушке» я, действительно, давал жару! Пробивался туда, где люди даже мотоциклы бросали. Сильно я ее не берег. Ходовая, движок - это как часы. А внешний вид… Ну где поцарапал, помял, так она ж, лошадка, меня кормит.
     Есть у меня одна хорошая черта (ну хоть самого себя похвалить): я решения принимаю сразу. Даже если потом жалею, то это уже ПОТОМ.


     - Ну, что Колек, за базар отвечаешь? - посмотрел я ему в глаза.
     - Да Егор, мамой клянусь! Все пучком! Там есть, реально.
     - Ну сильно-то не гони, что не знаешь, как металл убегает? Есть у него такая противная черта. Идет-идет, потом раз!.. И как отрезало! Хоть насквозь проройся - нету!
     - Да знаю я все, Егор, думаю, что пофартит! Так ты пишешься?
     - Когда едем? - спросил я.
     - Ща, подожди, я Бурому скажу!
     - Ну вот… Колек, а говорить никому ничего не надо. Зачем Бурому знать, куда и с кем ты идешь?
     - Это как? Мы же вместе. Он типа в доле…
     - Он в ТВОЕЙ доле, браток, если хочешь. Я работаю только на себя! Всегда! Решай.
     - Ну да… А че тут решать? Один я не потяну. Если подфартит, с Бурым поделюсь. Может, ты и прав, ща скажу ему, что уезжаю, погодь.
     Он снова убежал в дом, я поневоле прислушался. (Простите, некрасиво, но…)
     - Короче, Бурый, ты меня подвел, ханыжь дальше… Приедет твоя, оклемаешься, если я буду там, место знаешь - дойдешь… - Тот что-то булькал, но Коля сказал: - И так ты поступил по-скотски! Вот на похмел есть, дальше крутись сам! Время уходит. Я уехал. Адье! - Он вышел на крыльцо и взглянул на меня. - Слышал?
     - Слышал! Все правильно. Когда едем?
     - Да хоть щас! За ночь как раз докатим до моего поселка, я могу тебя подменить, с машиной знаком, шоферил. Так как?
     Самое трудное – выбор - был сделан. Здесь меня ничего не держало. Заскочив в гостиницу, через полчаса мы уже пылили по трассе. "Трасса, Колымская трасса… Магадана душа-а-а-а…" По дороге Колек (мужик с понятием), чтобы я не заснул, травил мне местные байки, в каждом районе они свои, хотя мотивы одинаковые. Но была одна, выходящая за рамки общепринятых историй. Кто бы знал, что именно с ней  мне и придется впоследствии столкнуться. Суть ее, если вкратце, в следующем.

      Когда в лагерь «Петровский» пришел приказ заканчивать работы и прекращать добычу, среди заключенных пополз слушок, обычный в то время: основную массу людей вывозить не будут. Кому они нужны, уже отработанные, как тот полигон?  Началась паника, никто не хотел работать на свертывание. Тогда перед ними выступил "хозяин" и сказал, что все это вранье, что мутит, как обычно, ворье, и всем кто работает, будет увеличен паек. Речь произвела обратное впечатление: «Ну вот, точно кончат! Продуктов уже не жалеют!» 
     Здесь такое и раньше случалось: человек на Колыме был самым дешевым и легко заменяемым инструментом. Поэтому, когда шахта уже была готова к консервации, несколько десятков, а по другим версиям, несколько сотен зэков, вооруженных кирками и ломами, забаррикадировались в этой шахте, требуя приезда чуть не самого Гаранина (был такой сталинский соколок в то время), для дачи гарантий. Наивняк… Но люди были тогда тоже немного другими. Пусть здесь, пусть обездоленные, преданные и проклятые, но они хотели хоть кому-то верить. Начальник же лагеря, не желая рисковать не такой уж и многочисленной "вохрой", после недолгой попытки убедить отдал простой и ясный приказ - взорвать вход в шахту, похоронив там всех. 

      Отец Бурого, один из немногих тогда выживших и все-таки вывезенных оттуда, говорил, что все так и было. И я верю, что так могло быть. Но… С тех пор к людям, которые оказываются ночью в том районе, иногда подходит старый изможденный зэк и просит закурить. Говорят, что если старатель при этом в ужасе не убежал, потом он обязательно находит хорошее золото!
     - Народ говорит: у них там в штольне с куревом плохо. А зэка того все Стражем зовут, - закончил Николай.
     - Ну а вы с Бурым  угостили бродягу? - хохотнул я.
     - Не, к нам он не выходил. 
     - Но металл-то вы нашли!
     - Металл нашли. А ЕГО не видели, и слава Богу! - вполне серьезно ответил тот.

      Вот так, коротая времечко (за руль я все же его не пустил), разговаривали, по глоточку прихлебывали водочку. Благо гаишники на трассе, особенно ночью, - невиданное дело тогда на Колыме.
     Доехали мы до поселка. Подогнав машину под окна дома Николая, мы вошли внутрь. Вот тут сразу видно: мужик холостякует! Да и побухивает. Хотя телек большой, цветной, магнитофон (по-моему, "Маяк", неплохой по тем годам), ковры там, паласы присутствуют, но грязно, неухожено, неуютно. В таком доме на кровать, не раздеваясь, прямо в пинжаке с карманАми - в порядке вещей. 
     На следующее утро мы снаряжались. Дело это  не то что хлопотное, но желательно, чтоб продукты все были свежие и хранились подольше. Поэтому, пока Колян там потихоньку собирался, я смотался в город и затарился со складов: была у меня такая возможность. Вернувшись, я застал Николая уже полностью готовым, трезвым и серьезным.
     - Ну что, Егор, с Богом! Завтра двигаем? - спросил он.
     - Ну, давай так. "Отваливаться" будем, выдержишь? - спросил я. - Последняя пьянка перед выходом в тайгу - святое дело. Там – ни-ни! Даже завзятые алкаши это знают.
     - Давай, Егор, по обычаю, чтобы не пролететь. Да и бабу помять перед уходом охота! - оживился Коля.
     - А есть приличная? - спросил я.
     - Да, и тебе приведу! А у меня своя тут, повариха! Ухватистая! -  он развел руки во всю ширь. - Вот такой жопец! Не веришь?
     - Да бога ради. Мне бы че-нить попроще, - улыбнулся я.
     - Дык я и говорю,  у моей подруга училка, двадцать пять лет, без мужика. В смысле, мужик еще не приехал. Вести?
     - Да валяй, хвастайся. Но смотри, завтра поутру двигаем!


      Скажем так: вечер удался! Было немало выпито, орали песни, клялись в вечной любви, целовались-обнимались…

      Я проснулся в комнате той самой училки. Довольно привлекательная женщина, и в постели не ханжа, по тем временам это уже за счастье! Наскоро исполнив утренний супружеский кредит, мы распрощались. Конечно же, я обещал вернуться, а она ждать. Все  как всегда.
     Я добрался до Колиного дома. Он был слегка похмеленный и уже один: 
    - На смене сегодня с шести утра, ушла, - ответил он на мой немой вопрос. - Все вышло ну просто ништяк! - он гордо расплылся. – Вот  думаю, приподнимусь, в жены взять, что-ли… Готовит - пальчики оближешь, песни здорово поет… А сиськи! Ты сиськи ее видел?!
     - Ну ладно, хорош восторгаться, едем.
     - А если в дорожку?.. - жалобно взглянул он на меня. - И все!  Все! Егор, я че, не понимаю? Душевно все!..

     Похмелились  и тронулись в путь…

      Начало лета на Колыме - то еще время года. Уже вроде тепло, порой жарко, а в низинах, ущельях, просто в тени деревьев еще лежит снег. Много снега. И тянет от него такой стылостью.  Как последний коготок зимы зацепил за шиворот и держит. Утренний туман тоже уходит тяжело, слоями, окутывая вершины деревьев, медленно уползая наверх по склонам сопок. Вот где можно напряженные сцены для фильмов ужасов снимать! Но ближе к полудню  лето берет свое, и уже кажется, что никогда и не было этой бесконечной зимы! Все ярко, броско, нарядно. Ну, это снова лирика...
     На первом привале я распаковал тайничок. Был у меня в ту пору незарегистрированный карабин 7.62 и вполне официальная МЦ-1201, кто не знает - это пятизарядный охотничий карабин двенадцатого калибра. Штука удобная, но патронов жрет немеряно! Обычно если с первого раза утку или гуся не взял, ну с двустволки еще разок пукнешь от обиды, а тут все пять вылетают. Коля с завистью оглядел мой арсенал, у него была простая ижевская однозарядка. Попытался ее реабилитировать: 
     - Ну, зато у меня кучность! Пристреляна, проверена, а эти многозарядки, говорят, дерьмо. Клинят.
     - Ладно, Колюха, не менжуйся, дам пострелять, - подмигнул я ему.

     Тот расплылся в улыбке:
     - Заметано! 

      Как все было в дороге, описывать долго. По пути останавливались, пробовали ручьи, старые полигоны. Золото было везде, как обычно, но небольшое. 
     - Вперед! Вперед! -  торопил Николай.

     Дорога была  ужасная, прямо сказать, дороги-то как раз и не было. Просто осталась просека, на которой кое-где уже вырастали новые лиственнички. Скоро похоронят ее совсем. А может, и хорошо, так и надо…
     Коля местность знал хорошо, мы часто сворачивали в ручей и ехали по его  руслу. Это было быстрее и надежнее, чем ковылять между ямин, промоин и упавших деревьев. Ехали мы почти два дня. Наконец выбрались в обширную долину.
     - Приехали! - сказал мой штурманок. - Вот он, «Петровский»!

     Таких старых лагерей повидал я на Колыме немало, этот если и был отличен, то только тем, что почти все лагерные постройки были сожжены.
     - Однако, - покрутил я головой.
     - Говорил же… Правда! - ответил Колька.
     - А шахта где?
     - Да вон там, выше, смотри по тому склону, где как валун большой - это вагонетка старая. Там и вход был. Потом я туда поднимался, страшновато.

     Вход, похоже, был взорван все же, осыпь полностью закрывала его. Кое-где уже цепкий стланик выкинул там свои ветки, еще пару десятков лет, и не увидеть, не понять, не найти.  Не сказать, что я суеверный, но на всякий случай перекрестил себя и завал:
     - Покойтесь с миром, если вы там, бродяги…
      Потом началась работа. В старом их шурфе мы поначалу взяли грамм триста. Быстро, буквально за пару дней. А потом, как я и предполагал - как отрезало! Били шурфы рядом - пусто. В отдалении - пусто, выше, ниже - голяк! Маялись так больше двух недель. Коля уже психовал. 
     - Может, пройдем по ручью, до истока? – как-то предложил он.
     - Давай так, до конца недели еще пробуем, потом будем сворачиваться. Время уходит. Будем думать, куда успеем еще прыгнуть, - тоже уже со злостью ответил я.

     И следующей ночью случилось то, из-за чего, собственно, и решил рассказать эту историю.

     Спал я в машине. Палатка была у меня  хорошая, польская, но как-то в «нивушке» привычнее. Под утро я слегка замерз. Подмораживало еще. Я включил двигатель, печку и снова задремал. Не знаю, что это было, но ни до этого, ни впоследствии я никогда не угорал в своей машине! Все работало исправно.

     Вот, значит, уже снова засыпая, слышу: вроде как сучок треснул. Приоткрыв глаза, увидел какую-то фигуру, нечеткую, расплывающуюся. Знаете, как это бывает в обычном сне: все вроде видишь, а вот собрать образ не выходит…

      Я до рези в глазах всматриваюсь, и с ужасом понимаю - ЭТО ОН!!!  Если я и спал, то вспотел вполне натурально. Отвечаю, я ЕГО видел! Разглядел до мелочей: старая разорванная телага, бирка на груди, ежик волос из-под старой ушанки. Лицо… изможденное, грязное, небритое. Такое вот лицо, именно смертельно уставшего зэка. Осторожно открыв дверцу, я вышел из машины. Уже стелился тот самый предутренний туман. Клочьями сползался, расходился. Фигура Стража то появлялась, то пропадала. Я потихоньку шел в его сторону, расстояние не сокращалось! Это точно, я чувствовал! Было очень тихо, невероятно тихо, неестественно тихо. Слышал только свое дыхание и стук сердца. 
     - Тебе курить? - шепотом спросил я.
     Он не ответил. Вроде стал быстро удаляться, но вдруг… Он сделал движение рукой возле рта, как будто курит, и мотнул головой. Так обычно жестом  просят табачка. 
     - Понял, братан, - говорю, - понял, щаз сделаю.
     Достаю из кармана пачку сигарет и протягиваю ему. Не подходит. Иду навстречу – удаляется.  Я нагнулся и положил пачку на пенек. Страж одобрительно моргнул и махнул рукой, мол, уходи. Я сказал:
     - Братишка, прости, я не верил в тебя. Пусть вам ТАМ будет хорошо… - и почти бегом вернулся в машину.

     Туман снова накрыл поляну.

     Когда я проснулся, было уже солнышко. «Приснилось», -  решил я. Но в кармане не было сигарет! Я выскочил из машины и метнулся к тому пеньку. Пусто! Конечно, если я действительно что и клал на него, то, скорее всего, пачку уволок первый же бурундук или евражка. Может, я свои сигареты  забыл еще у костра? Хотя я в машине курил.
     В голове все перепуталось. Сон, явь… Вообще-то  по своей натуре  я скептически отношусь к подобным вещам. Но судить вам: пишу, как было. У костра сигарет тоже НЕ БЫЛО…
     Почему-то Коле я ничего рассказывать не стал. Тему эту мы больше не поднимали, а выглядеть смешным я не хотел. Вот впервые решил поделиться…
     Да, кстати, металл мы в истоке ручья НАШЛИ! Не то чтобы сильно много, но еще и на следующее лето я приезжал добирать.
А к заваленному входу я привез сто пачек "Беломора".  Больше Страж ко мне не выходил...