Перстень Вандеи

Давно канули в лету те времена когда мы с супругой делали друг другу неожиданные милые подарочки -сюрпризики, кладя их под Новогоднюю ёлку. Тридцать пять лет совместной жизни безжалостно накладывают на членов семьи определённые отпечатки. Нет, нет - вы не подумайте, что мы совсем перестали дарить подарки. Без этого и праздник не в праздник. Но теперь это уже солидные такие предметы, можно сказать «подарища» и получает их конечно же моя ненаглядная. А по сему, без её предварительного одобрения из семейного бюджета не будет выделена соответствующая кругленькая сумма. Ты читатель возмутишься и скажешь, что так нельзя. Подарок должен быть приятным и долгожданным. Так то оно конечно так, только вот сколько подарков оказываются в итоге - долгожданными и приятными? Уверяю тебя, совсем не много. Ждёт, к примеру, вторая половинка новомодный навороченный гаджет, а получает набор банальной парфюмерии или к примеру шарфик, который ну совершенно не подходит ни к одному, имеющемуся в наличии, платью или костюму. Дабы избежать подобного конфуза мы, со своей благоверной сидим на кухне за чашкой ароматного зелёного чая с жасмином и внимательно изучаем солидный каталог ювелирных изделий.
- Дорогая, как тебе вот этот кулон с камушком. По моему он очень подойдёт к цвету твоих глаз.
- Нуууу. Нет. Кулон у меня уже есть и не один. Давай лучше посмотрим колечки.
- Так у тебя и колечки есть. По количеству примерно совпадают со всеми пальцами обеих твоих рук, включаю большой.- Опасно иронизирую я.
- Ты мне ещё поговори. Враз без ужина останешься. Вместо него мы быстренько начнём ревизию и пересчитаем количество твоих смартфонов, планшетов и прочей компьютерной живности.
- Хорошо, хорошо. Колечки, так колечки — прекращая на корню ненужный спор, соглашаюсь я и открываю каталог на нужной странице.
На минуту жена замирает внимательно рассматривая фотографии.
- Нет, ну ты посмотри на это — поднимая голову, восклицает она. - Везде понимаешь подлинники, а это копия. Она тычет пальцем в альбом. - И как им не стыдно выставлять на продажу копию.
«Перстень Вандеи» (копия) - читаю под фотографией.
Моя ненаглядная тем временем уже роется в недрах всемирной паутины. По всей видимости отыскивая ту самую загадочную Вандею -владелицу подлинника.
«Вандея — департамент на западе Франции» - вслух читает она.-Ничего не пойму, при чём тут перстень?
Я молча встаю и иду к книжной полке. Приношу ей томик стихов Марины Цветаевой.
- Ты у меня точно останешься сегодня без ужина — ворчит моя вторая половинка. Но тем не менее книгу открывает, пытаясь найти ответ на свой вопрос именно там.
Поиски продолжались не долго. - Так! Или ты сейчас же мне всё рассказываешь про этих чёртовых Вандеев или я категорически настаиваю на срочно приобретении вон того колечка с двухкаратным бриллиантиком! Понятно!
Выбора у меня больше не остаётся. Двухкаратного бриллианта наш семейный бюджет совершенно не осилит. Ни к Новогодним праздникам, ни к каким-либо иным.
- Цветаева имеет к этому перстню самое прямое отношение. -Начал я, отхлёбывая из пиалы уже порядком остывший чай.
Жена поднялась с места, включила чайник и молча уставилась на меня, требуя немедленных разъяснений.
***
Бронислав Рейнгольд Владимир Сосинский-Семихат — родился в семье инженеров выходцев из Венгрии- продолжил я. Жестом показывая супруге, что именно сейчас перебивать меня не стоит.
- После революции служил в Белой армии и, что весьма важно получил орден орден Николая Чудотворца из рук самого главнокомандующего генерала Врангеля.
Затем вместе с остатками разбитого войска оказался в Константинополе. Через некоторое время эмигранты потянулись в Европу, а вместе с ними и Владимир Сосинский. Работал в типографии, в той самой в которой до своей трагической гибели трудился Лев Седов — сын Троцкого. Начал печататься и сам. И скорее всего со временем стал бы заметным писателем в среде русской эмиграции тех лет. Однако жизнь свела его с великим гением. Сосинский имел честь быть представлен самой Марине Ивановне Цветаевой. Ему на тот момент стукнуло четверть века и он считался в женихом Ариадны – дочери хозяйки дома, в котором квартировала поэтесса. С этого момента его жизнь делает крутой поворот. До конца своих дней, а прожил он довольно долгую жизнь, Владимир Брониславович не уставал писать и повторять, что более гениального литератора чем Цветаева в двадцатом веке просто не существовало.
Сосинский с утра до вечера носился по огромному городу устраивая творческий вечер Цветаевой. Отправлял с оказиями её рукописи Борису Пастернаку и так далее и тому подобное. В наше время, если хорошо порыться в чреве всезнающего интернета, то модно отыскать сканы мемуаров Владимира Брониславовича. В них от упоминает, что его кумир просто обожала побеждённых. Не раз повторяла, что из истории великой французской революции ей наиболее симпатичен исключительно департамент Вандея. Именно он остался верен королю и конечно же был безжалостно разрушен революционерами. Сотрудничала женщина, вместе со своим мужем с редакцией журнала «Вёрсты». Издавался в то время в Париже и журнал -антипод, под названием «Новый дом». Там вершили дела такие известные личности как Гипиус, Мережковский и даже сам Ходасевич. Так вот секретарь этого журнала по фамилии Злобин взял да и опубликовал в очередном номере разгромную рецензию на материалы публикуемые в «Вёрстах». Досталось в этой статье и Марине Цветаевой.
Спустя некоторое время в Париже состоялся вечер союза молодых писателей. Сосинский сам не печатался ни в одном из этих журналов. Но он горел желанием заступиться за честь дамы, творчество которой было для него вне всякой критики. Не смотря на возражение председателя Владимир буквально ворвался на трибуну и со всем своим красноречием обрушился в адрес критика Злобина, досталось от него и всей редакции журнала «Новый дом». В зале поднялся невероятный шум. Ещё минута -другая и литературная богема разделившись примерно пополам перешла бы от словесной перепалке к банальной драке, бессмысленной и беспощадной. Но председатель не растерялся. Он оказался на высоте. Взял да и выключил в зале свет. Разгорячённым литераторам ничего не оставалось делать как ворча друг на друга, чертыхаясь в темноте, покинуть помещение.
Прошло ещё несколько дней. И вот на одной из городских улиц сотрудник «Нового дома», критик и поэт Юрий Терапиано прилюдно отвесил Сосинскому смачную оплеуху. Завязалась драка. Разгорячённых литераторов конечно разняли. Но Владимир пообещал отомстить. Слово своё сдержал. На следующий день в дом где проживал Терапиано было доставлено письмо. В нём лежал листок - вызов на дуэль. Но обидчик и не думал принимать вызов. Он не ответил ни на это письмо, ни на кучу следующих. Вызовы на поединок поступали в почтовый ящик Терапиано с завидной регулярностью. Критик -как в рот воды набрал. И тогда Владимир Сосинский прилюдно заявил- что будет банально избивать человека отказавшегося от честной дуэли, в любом месте где с ним пересечётся. Драки между оппонентами случались не раз. Однажды сцепившихся литераторов пришлось разнимать французским полицейским.
-А что же Цветаева? Как же она относилась ко всему этому? - Супруга наполнила в мою пиалу зелёно -жёлтым напитком
- Не лично при очередной встрече, а через третьих лиц она прислала своему заступнику -рыцарю необычный подарок. - Благодарно кивнув, продолжил я.
В свёртке находилась поэма переписанная автором собственноручно, четверостишье и …..маленький серебряный перстень с гербом Вандеи. Да, да с гербом той самой провинции не желавшей покоряться революционерам.
***
Время неумолимо неслось вперёд. Поэтесса вернулась на свою Родину. Началась вторая мировая война. Сосинский добровольцем вступил во французский Иностранный легион. Отчаянно воевал с оккупантами. В одном из боёв его тяжело ранили и он попал в плен. Целых три года провёл в Германии, в концентрационном лагере под Потсдамом, но затем сумел вырваться на свободу. Вместе со своими друзьями перебрался на остров Олерон в Атлантическом океане. Именно там немцы строили мощнейшие защитные укрепления, готовясь противостоять возможному десанту англо -американских войск. Владимир Брониславович несколько раз доставлял на материк, членам французского сопротивления важнейшую информацию о строительстве оборонительных сооружений на острове. Я не исключаю, что возможно благодаря этим сведениям французским партизанам удалось организовать самый крупный на территории страны подрыв боеприпасов противника. А когда союзники все таки высадились на Олероне, Сосинский немедленно оказался в их рядах. За что и был награждён высшей военной наградой Франции -Военным крестом. Советское правительство так же не осталось в стороне и удостоило нашего героя медали «За боевые заслуги». Позже награждённый шутил - как странно смотрятся на моей груди орден от генерала Врангеля, крест -вручённый генералом Де Голем и медаль от правительства Советского союза.
Спустя два года, ему вручили советский паспорт, правда -без вида на жительство в СССР! И пригласили на работу в Организацию Объединённых наций, в качестве переводчика и редактора стенографических отчётов. Не смотря на приличный заработок и возможность печататься в самых популярных литературных изданиях Сосинский тосковал по Родине и наконец таки В 1960 году перебрался из Нью-Йорка на постоянное жительство в Москву. На своих творческих вечерах он цитировал произведения и произносил вслух такие имена и такие фамилии от которых администраторы и организаторы просто впадали в ступор. Давал почитать молодому поколению советских литераторов книги, которые каким-то чудом или по чьему-то головотяпству смог доставить в Советский Союз из далёкой Америки. И конечно же он не мог не знакомить людей с неопубликованными произведениями и письмами обожаемой Марины Цветаевой. Удивительно, но за всё это Владимира Брониславовича не посадили и даже не упрятали в психушку. Однако назад за границу уже не выпускали. Он стал обычным советским -не выездным. Так продолжалось долгих шестнадцать лет. Наконец Сосинский добился своего и опять оказался в Париже. Пожилой человек целыми днями бродил по улицам и встречался с теми кого знал по годам своей молодости. И однажды, в одном маленьком кафе столкнулся с Юрием Терапиано! Старики смешить не многочисленных посетителей не стали и на этот раз драку не затеяли. Взяли по бокалу бунгурского и как ни в чём не бывало предались воспоминаниям.
- Так почему же вы, чёрт вас подери, не приняли пол века назад мой вызов на дуэль? Могу я хоть сейчас это узнать? - Рассматривая на свет бокал с вином произнёс Владимир Брониславович.
- Можете — повторяя жест своего собеседника, спокойно ответил Терапиано.- Мне это категорически запретил делать один очень уважаемый человек и вы его хорошо знаете.
Он замолчал. Пригубил вино.
-Так назовите его или я посчитаю всё вами сказанное плодом вашей фантазии -начал горячится Сосинский.
-Пожалуйста. - Это Владислав Ходасевич. Она тогда сказал мне. - Стреляться в эмиграции двум русским литераторам! Мы с большим трудом вывезли из нашей многострадальной Родины великую русскую культуру. И каждый из нас просто обязан её сохранить. А вы хотите банальным образом уничтожать друг друга. Не бывать этому! Просто не имеет права русский стрелять в русского здесь в Париже, на потеху местным обывателям. Вы удовлетворены моим ответом?
Владимир Брониславович молча кивнул головой.
- А перстень, что с ним стало? - прервала мой монолог супруга.- В каком музее он сейчас хранится?
- Не беспокойся дорогая. Он цел и невредим. Перстень Владимир Брониславович хранил пуще глаза своего. А затем, когда пришло время, передал сей ценный подарок преданнейшему почитателю творчества Марины Цветаевой -Льву Абрамовичу Мнухину, известному московскому литературоведу, историку литературы, библиофилу и писателю.
Жена закрыла каталог и отложила его в сторону. -А знаешь, давай не будем покупать ничего ювелирного. Лучше потратим деньги на поездку.
- Во Францию в департамент Вандея или в Париж — с тайной надеждой уточнил я.
- Нет, дорогой мой. Не во Францию и не в Париж. На этот раз мы поедем в Анапу. Будем смотреть на зимнее море и гулять по пустынному пляжу. А потом отправимся в местную библиотеку. Моя знакомая утверждает, что там имеется великолепная подборка сочинений поэтов и писателей Серебряного века.

 

© Copyright: paw, 2016

Регистрационный номер №0368219

от 25 декабря 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0368219 выдан для произведения:
Давно канули в лету те времена когда мы с супругой делали друг другу неожиданные милые подарочки -сюрпризики, кладя их под Новогоднюю ёлку. Тридцать пять лет совместной жизни безжалостно накладывают на членов семьи определённые отпечатки. Нет, нет - вы не подумайте, что мы совсем перестали дарить подарки. Без этого и праздник не в праздник. Но теперь это уже солидные такие предметы, можно сказать «подарища» и получает их конечно же моя ненаглядная. А по сему, без её предварительного одобрения из семейного бюджета не будет выделена соответствующая кругленькая сумма. Ты читатель возмутишься и скажешь, что так нельзя. Подарок должен быть приятным и долгожданным. Так то оно конечно так, только вот сколько подарков оказываются в итоге - долгожданными и приятными? Уверяю тебя, совсем не много. Ждёт, к примеру, вторая половинка новомодный навороченный гаджет, а получает набор банальной парфюмерии или к примеру шарфик, который ну совершенно не подходит ни к одному, имеющемуся в наличии, платью или костюму. Дабы избежать подобного конфуза мы, со своей благоверной сидим на кухне за чашкой ароматного зелёного чая с жасмином и внимательно изучаем солидный каталог ювелирных изделий.
- Дорогая, как тебе вот этот кулон с камушком. По моему он очень подойдёт к цвету твоих глаз.
- Нуууу. Нет. Кулон у меня уже есть и не один. Давай лучше посмотрим колечки.
- Так у тебя и колечки есть. По количеству примерно совпадают со всеми пальцами обеих твоих рук, включаю большой.- Опасно иронизирую я.
- Ты мне ещё поговори. Враз без ужина останешься. Вместо него мы быстренько начнём ревизию и пересчитаем количество твоих смартфонов, планшетов и прочей компьютерной живности.
- Хорошо, хорошо. Колечки, так колечки — прекращая на корню ненужный спор, соглашаюсь я и открываю каталог на нужной странице.
На минуту жена замирает внимательно рассматривая фотографии.
- Нет, ну ты посмотри на это — поднимая голову, восклицает она. - Везде понимаешь подлинники, а это копия. Она тычет пальцем в альбом. - И как им не стыдно выставлять на продажу копию.
«Перстень Вандеи» (копия) - читаю под фотографией.
Моя ненаглядная тем временем уже роется в недрах всемирной паутины. По всей видимости отыскивая ту самую загадочную Вандею -владелицу подлинника.
«Вандея — департамент на западе Франции» - вслух читает она.-Ничего не пойму, при чём тут перстень?
Я молча встаю и иду к книжной полке. Приношу ей томик стихов Марины Цветаевой.
- Ты у меня точно останешься сегодня без ужина — ворчит моя вторая половинка. Но тем не менее книгу открывает, пытаясь найти ответ на свой вопрос именно там.
Поиски продолжались не долго. - Так! Или ты сейчас же мне всё рассказываешь про этих чёртовых Вандеев или я категорически настаиваю на срочно приобретении вон того колечка с двухкаратным бриллиантиком! Понятно!
Выбора у меня больше не остаётся. Двухкаратного бриллианта наш семейный бюджет совершенно не осилит. Ни к Новогодним праздникам, ни к каким-либо иным.
- Цветаева имеет к этому перстню самое прямое отношение. -Начал я, отхлёбывая из пиалы уже порядком остывший чай.
Жена поднялась с места, включила чайник и молча уставилась на меня, требуя немедленных разъяснений.
***
Бронислав Рейнгольд Владимир Сосинский-Семихат — родился в семье инженеров выходцев из Венгрии- продолжил я. Жестом показывая супруге, что именно сейчас перебивать меня не стоит.
- После революции служил в Белой армии и, что весьма важно получил орден орден Николая Чудотворца из рук самого главнокомандующего генерала Врангеля.
Затем вместе с остатками разбитого войска оказался в Константинополе. Через некоторое время эмигранты потянулись в Европу, а вместе с ними и Владимир Сосинский. Работал в типографии, в той самой в которой до своей трагической гибели трудился Лев Седов — сын Троцкого. Начал печататься и сам. И скорее всего со временем стал бы заметным писателем в среде русской эмиграции тех лет. Однако жизнь свела его с великим гением. Сосинский имел честь быть представлен самой Марине Ивановне Цветаевой. Ему на тот момент стукнуло четверть века и он считался в женихом Ариадны – дочери хозяйки дома, в котором квартировала поэтесса. С этого момента его жизнь делает крутой поворот. До конца своих дней, а прожил он довольно долгую жизнь, Владимир Брониславович не уставал писать и повторять, что более гениального литератора чем Цветаева в двадцатом веке просто не существовало.
Сосинский с утра до вечера носился по огромному городу устраивая творческий вечер Цветаевой. Отправлял с оказиями её рукописи Борису Пастернаку и так далее и тому подобное. В наше время, если хорошо порыться в чреве всезнающего интернета, то модно отыскать сканы мемуаров Владимира Брониславовича. В них от упоминает, что его кумир просто обожала побеждённых. Не раз повторяла, что из истории великой французской революции ей наиболее симпатичен исключительно департамент Вандея. Именно он остался верен королю и конечно же был безжалостно разрушен революционерами. Сотрудничала женщина, вместе со своим мужем с редакцией журнала «Вёрсты». Издавался в то время в Париже и журнал -антипод, под названием «Новый дом». Там вершили дела такие известные личности как Гипиус, Мережковский и даже сам Ходасевич. Так вот секретарь этого журнала по фамилии Злобин взял да и опубликовал в очередном номере разгромную рецензию на материалы публикуемые в «Вёрстах». Досталось в этой статье и Марине Цветаевой.
Спустя некоторое время в Париже состоялся вечер союза молодых писателей. Сосинский сам не печатался ни в одном из этих журналов. Но он горел желанием заступиться за честь дамы, творчество которой было для него вне всякой критики. Не смотря на возражение председателя Владимир буквально ворвался на трибуну и со всем своим красноречием обрушился в адрес критика Злобина, досталось от него и всей редакции журнала «Новый дом». В зале поднялся невероятный шум. Ещё минута -другая и литературная богема разделившись примерно пополам перешла бы от словесной перепалке к банальной драке, бессмысленной и беспощадной. Но председатель не растерялся. Он оказался на высоте. Взял да и выключил в зале свет. Разгорячённым литераторам ничего не оставалось делать как ворча друг на друга, чертыхаясь в темноте, покинуть помещение.
Прошло ещё несколько дней. И вот на одной из городских улиц сотрудник «Нового дома», критик и поэт Юрий Терапиано прилюдно отвесил Сосинскому смачную оплеуху. Завязалась драка. Разгорячённых литераторов конечно разняли. Но Владимир пообещал отомстить. Слово своё сдержал. На следующий день в дом где проживал Терапиано было доставлено письмо. В нём лежал листок - вызов на дуэль. Но обидчик и не думал принимать вызов. Он не ответил ни на это письмо, ни на кучу следующих. Вызовы на поединок поступали в почтовый ящик Терапиано с завидной регулярностью. Критик -как в рот воды набрал. И тогда Владимир Сосинский прилюдно заявил- что будет банально избивать человека отказавшегося от честной дуэли, в любом месте где с ним пересечётся. Драки между оппонентами случались не раз. Однажды сцепившихся литераторов пришлось разнимать французским полицейским.
-А что же Цветаева? Как же она относилась ко всему этому? - Супруга наполнила в мою пиалу зелёно -жёлтым напитком
- Не лично при очередной встрече, а через третьих лиц она прислала своему заступнику -рыцарю необычный подарок. - Благодарно кивнув, продолжил я.
В свёртке находилась поэма переписанная автором собственноручно, четверостишье и …..маленький серебряный перстень с гербом Вандеи. Да, да с гербом той самой провинции не желавшей покоряться революционерам.
***
Время неумолимо неслось вперёд. Поэтесса вернулась на свою Родину. Началась вторая мировая война. Сосинский добровольцем вступил во французский Иностранный легион. Отчаянно воевал с оккупантами. В одном из боёв его тяжело ранили и он попал в плен. Целых три года провёл в Германии, в концентрационном лагере под Потсдамом, но затем сумел вырваться на свободу. Вместе со своими друзьями перебрался на остров Олерон в Атлантическом океане. Именно там немцы строили мощнейшие защитные укрепления, готовясь противостоять возможному десанту англо -американских войск. Владимир Брониславович несколько раз доставлял на материк, членам французского сопротивления важнейшую информацию о строительстве оборонительных сооружений на острове. Я не исключаю, что возможно благодаря этим сведениям французским партизанам удалось организовать самый крупный на территории страны подрыв боеприпасов противника. А когда союзники все таки высадились на Олероне, Сосинский немедленно оказался в их рядах. За что и был награждён высшей военной наградой Франции -Военным крестом. Советское правительство так же не осталось в стороне и удостоило нашего героя медали «За боевые заслуги». Позже награждённый шутил - как странно смотрятся на моей груди орден от генерала Врангеля, крест -вручённый генералом Де Голем и медаль от правительства Советского союза.
Спустя два года, ему вручили советский паспорт, правда -без вида на жительство в СССР! И пригласили на работу в Организацию Объединённых наций, в качестве переводчика и редактора стенографических отчётов. Не смотря на приличный заработок и возможность печататься в самых популярных литературных изданиях Сосинский тосковал по Родине и наконец таки В 1960 году перебрался из Нью-Йорка на постоянное жительство в Москву. На своих творческих вечерах он цитировал произведения и произносил вслух такие имена и такие фамилии от которых администраторы и организаторы просто впадали в ступор. Давал почитать молодому поколению советских литераторов книги, которые каким-то чудом или по чьему-то головотяпству смог доставить в Советский Союз из далёкой Америки. И конечно же он не мог не знакомить людей с неопубликованными произведениями и письмами обожаемой Марины Цветаевой. Удивительно, но за всё это Владимира Брониславовича не посадили и даже не упрятали в психушку. Однако назад за границу уже не выпускали. Он стал обычным советским -не выездным. Так продолжалось долгих шестнадцать лет. Наконец Сосинский добился своего и опять оказался в Париже. Пожилой человек целыми днями бродил по улицам и встречался с теми кого знал по годам своей молодости. И однажды, в одном маленьком кафе столкнулся с Юрием Терапиано! Старики смешить не многочисленных посетителей не стали и на этот раз драку не затеяли. Взяли по бокалу бунгурского и как ни в чём не бывало предались воспоминаниям.
- Так почему же вы, чёрт вас подери, не приняли пол века назад мой вызов на дуэль? Могу я хоть сейчас это узнать? - Рассматривая на свет бокал с вином произнёс Владимир Брониславович.
- Можете — повторяя жест своего собеседника, спокойно ответил Терапиано.- Мне это категорически запретил делать один очень уважаемый человек и вы его хорошо знаете.
Он замолчал. Пригубил вино.
-Так назовите его или я посчитаю всё вами сказанное плодом вашей фантазии -начал горячится Сосинский.
-Пожалуйста. - Это Владислав Ходасевич. Она тогда сказал мне. - Стреляться в эмиграции двум русским литераторам! Мы с большим трудом вывезли из нашей многострадальной Родины великую русскую культуру. И каждый из нас просто обязан её сохранить. А вы хотите банальным образом уничтожать друг друга. Не бывать этому! Просто не имеет права русский стрелять в русского здесь в Париже, на потеху местным обывателям. Вы удовлетворены моим ответом?
Владимир Брониславович молча кивнул головой.
- А перстень, что с ним стало? - прервала мой монолог супруга.- В каком музее он сейчас хранится?
- Не беспокойся дорогая. Он цел и невредим. Перстень Владимир Брониславович хранил пуще глаза своего. А затем, когда пришло время, передал сей ценный подарок преданнейшему почитателю творчества Марины Цветаевой -Льву Абрамовичу Мнухину, известному московскому литературоведу, историку литературы, библиофилу и писателю.
Жена закрыла каталог и отложила его в сторону. -А знаешь, давай не будем покупать ничего ювелирного. Лучше потратим деньги на поездку.
- Во Францию в департамент Вандея или в Париж — с тайной надеждой уточнил я.
- Нет, дорогой мой. Не во Францию и не в Париж. На этот раз мы поедем в Анапу. Будем смотреть на зимнее море и гулять по пустынному пляжу. А потом отправимся в местную библиотеку. Моя знакомая утверждает, что там имеется великолепная подборка сочинений поэтов и писателей Серебряного века.

 

 

Двенадцать писем Пушкина

Пекарь Кютинен и его совесть