Налим.

До среды, неделю штормило, сельский лесозавод стоял. Довоенный, козловой кран при штормовом ветре работать не мог.

Двадцать три мужика, проживающих в селе, которые вернулось с войны с руками и ногами, чтобы чем-то занять свободное время, ходили рыбачить на Селенгу. В море, на Байкал, выходить никто не решался.

Да разве на удочку можно было в реке поймать что-либо стоящее? Так, одна мелочёвка! Да и куда мужикам, с их грубыми руками, снимать с крючка небольшую рыбку, сорожку? Это под силу только мальчишкам.

Но с утра, ветер с Култука затих, вода в озере стала синей-синей, а к горизонту, будто сходилось с небом. По воде шла небольшая рябь, которая вскоре пропала, а когда маленький буксирный катер притащил хлысты, на Байкале уже стоял полный штиль.

- Пацаны! Хлысты приволокли! Пошли смотреть цирк!

Васька кричал так громко, что было слышно во всей их небольшой деревне.

Мальчишки бежали от своих дворов, все спускались к озеру, рассаживались на бревно, которые лежали на берегу и любовались работой дяди Мити.

Длинный, очень худой, но жилистый, он был самым сильным в селе. Дядька Митяй взял в руки багор, который был длинней его раза в три и медленно пошёл к воде.

Постоял на берегу, внимательно оглядывая огромные лесины, потом прыгнул на крайнее. Стволы деревьев проворачивались вокруг своей оси, погружались в воду, но дядька Митя, словно канатоходец, перепрыгивая с одного на другое, умело делал свою работу.

Вот он отобрал один ствол дерева  и толкнул его к берегу. Там, за комель зацепили тросом и потащили наверх.

Но что это?

Дядька Митяй остановился, бревно под ним стало погружаться, казалось, дядьке стало плохо, все знали, что он на фронте был контужен.

Он как-то странно перебирал багор в руках, словно пытался сбалансировать, чтобы не упасть в воду. А ведь если упадёшь, деревья потом не дадут всплыть, раздавят!

Ребята затихли, вскочили с брёвен, ринулись к воде.

А Митяй, взяв багор в правую руку и часто, часто перебирая ногами, чтобы удержаться на крутящемся стволе огромной ели, размахнулся и ткнул в воду. Потом, перескочив на другой ствол, он стал поднимать багор над собой.

Медленно, как казалось ребятам, дядя Митя, перебегал к берегу, а за ним, тянулось что-то чёрное и блестящее.

Когда Митя вышел на берег, то вытащил за собой налима, голова которого, была вдвое больше человеческой головы.

- Кора у дерева отслоилась, словно борода, налим то к ней и присосался, да так сильно, что его сюда и притащили с хлыстами. Вот я ему между глаз и вдарил! - Объяснил он ребятам.

Через полчаса, после того, как дядька Митя передохнул, бабы могли увидеть такую картину.

По улицам села, медленно, немного согнувшись от тяжести туши рыбы,  шёл дядька Митя, у которого через плечо, висел налим.

Голова налива с полуоткрытым ртом, была впереди у пояса дядьки Митя, а хвост, волочился сзади по земле.

Позади Мити, шли все мальчишки села. И надо же было видеть их глаза в этом момент. Они все обсуждали:

- Да посмотри! Вот это да!

- А ты видел, как он вдарил? И я видел!

- Ох, и здоровый какой дядька Митя.

- Да и рыбина в-о-н, какущая!

Они так громко обсуждали ловкость и силу дяди Мити, что тот покраснел и пытался что-то сказать. Но, то ли от усталости, то ли оттого, что начались его частые головные боли, из крепко сжатых губ его выскакивало непонятное для ребят пофыркивание.

А, может, дядька Митя просто подсмеивался над пацанами?