НАГРАДА

            Сколько лет прошло, но каждый раз, чем ближе День Победы, тем чаще начинаю вспоминать дедушку Пастухова. Мы его так называли в детстве. Имени не знали. Для нас он был просто дедушка Пастухов.

Бежишь, бывало, в школу мимо дома, где он жил, увидишь его копающегося по хозяйству, уважительно поздороваешься:

            – Здравствуйте, дедушка!

            – Здравствуй, здравствуй, внучек, – вежливо ответит он и проводит взглядом.

            Неприметен был дедушка. Никого никогда не обижал. Да и на особые торжества не ходил. Почему – никто не знал. Даже не знали, воевал он или нет, потому что дедушка никогда не появлялся в школе на вечерах ко Дню Победы. Да и наград у него никто не видел, хотя по возрасту должен был воевать. Поэтому особенно удивило, когда он последним из приглашенных участников войны зашел в спортивный зал, в особые случаи превращаемый в актовый и скромно сел на крайний стул, положив жилистые руки на колени. Он выделялся среди ветеранов. У тех золотом и серебром сверкали награды, а у него на видавшем виды пиджаке ничего не было. Первое, что подумалось: "Он же не воевал. Зачем его пригласили?”

            – Дорогие ребята! – взяла слово директор школы, черноглазая Нелли Ивановна. – Сегодня мы пригласили участников войны, чтобы они рассказали нам о своих подвигах. Первое слово предоставляем Ивану Ивановичу Петрову.

            – Ну что я могу сказать, – расправив грудь, на которой зазвенели медали, начал тот. – Воевал я с сорок третьего по сорок пятый годы. Прошел от Курской дуги почти до Берлина. Но потом был ранен и победу встретил в госпитале.

– А много ли вы убили фашистов? – послышался детский голос.

– Этого сказать не могу. Одно скажу: много стрелял, и много врагов падало. А от моих пуль или нет – разве разберешь? Это не самолеты сбивать. Те можно посчитать. А на земле да в пехоте – разве сосчитаешь?

– А награды вам за что вручали?

И дядя Ваня, бережно трогая каждую медаль, начал поочередно о них рассказывать.

Так прошло одно выступление, второе, третье и… Остался один дедушка Пастухов, который еще не сказал ни слова и на которого никто особого внимания не обращал. Казалось, он случайно сел с ветеранами в один ряд.

– В этом году, по просьбе нашей ученицы Люды, пригласили ее дедушку… – забыв имя, пришла в замешательство Нелли Ивановна, а потом поправилась, – дедушку Пастухова. Просим вас рассказать об участии в боевых действиях.

– А что рассказать? – привставая, начал он расправлять худощавое длинное тело.

– Можно сидя, – попыталась остановить его Нелли Ивановна.

Но дедушка уже встал и о чем-то задумался. Он сжимал перед собой руки, и в этом чувствовалась былая сила.

– Вы не волнуйтесь. Расскажите, как можете, – попыталась успокоить его Нелли Ивановна.

Дедушка поднял глаза, обвел зал.

– Да я и дня не воевал, – виновато произнес он.

Послышались одинокие смешки. Жаль было дедушку, и было больно за то, что пригласили человека, а теперь смеются над ним.

– Ну вы, – чувствуя неловкость, решила сгладить обстановку Нелли Ивановна, – расскажите, что помните.

– Я и сделал всего один выстрел… – и дед стал рассказывать.

– Когда прибыли на фронт, был сильный мороз. Все в блиндажах укрылись. А меня послали посмотреть, что делается в окопах на нейтральной полосе. Не замышляют ли что фашисты? Мороз-то лютый. На улице долго не пробудешь. Надо греться в тепле. А вдруг враг воспользуется этим и нападет? Вот и пополз я смотреть. Когда дополз до окопа, спустился в него, сразу столкнулся с семью фашистами. Я за затвор на винтовке – он примерз. Фашисты тоже за затворы, но и у них ничего не получилось. Тогда они бросились на меня. Я одного штыком, а другого прикладом. Чувствую – удар автоматом по голове. Так бы ничего, будь каска, как на фашистах. А на мне простая ушанка. В глазах помутнело. И вдруг злоба одолела. Думаю: "Будь, что будет”. И пошел крушить налево и направо. Кого прикладом, кого штыком. Потом вижу: шесть фашистов вокруг валяются, а седьмой выскочил из окопа и убегает. Что делать? В руках винтовка без приклада. Он разлетелся на куски. Я рукой за затвор, а он, видать, от удара отскочил. Я патрон в патронник, винтовку вскинул и выстрелил. Фашист упал. Смотрю, ребята на подмогу бегут. Тут в голове окончательно помутнело, и я потерял сознание. Очнулся в госпитале. Череп был проломлен. Комиссовали меня. Так что и дня я не был на фронте, – дедушка замолчал.

В зале повисла тишина.

– А вас, дедушка, наградили? – поинтересовалась Нелли Ивановна.

– Не знаю, – ответил тот.

– Так надо было бы поинтересоваться. Вдруг награда затерялась, и вас разыскивает?

– Эх, милые вы мои – вздохнул дедушка Пастухов, – мне лучшая награда, что остался жив и не сдался врагу, – и тихо опустился на край стула, опершись жилистыми руками о колени...