Она неторопливо шла по улице, радуясь наконец-то выглянувшему солнцу. Три дня из серых туч, нагоняя тоску и уныние, сыпался противный мелкий дождь, но сегодня светило яркое июльское солнце и настроение у Марины было отличным. До начала нового учебного года оставалось больше месяца, и она отдыхала от извечных школьных проблем, детских криков и прочих прелестей жизни учителя.
- Маринка! – закричал на всю улицу какой-то человек, и, приплясывая, направился к ней с широко раскинутыми руками.
Она с трудом узнала в этом лысоватом обрюзгшем мужичке мальчишку-соседа из того старого дома, в котором прошло их совместное детство.
- Коля, Болтаев? Рада тебя видеть.
- Конечно я, кто ещё мог встретиться тебе на пыльных тропинках нашего города. Слушай, подруга, я сейчас жутко занят, минуты нет, чтоб с тобой полялякать. Тут у нас совещание очень важное, - он кивнул на дверь министерства, возле которого они стояли, - я главный докладчик, так что, сама понимаешь, опоздать не могу. Ты вот что, позвони мне ровно в пятнадцать – у меня в это время личный «файв о клок» будет, мы с тобой договоримся и вечерком встретимся, перетрём темку. Ладушки? Ну, я полетел, покусеньки! – он протянул ей визитку, и скрылся за министерской дверью.
Марина пошла дальше, вспоминая дом и двор своего детства, сверстников и старух, вечно сидевших на лавочке. От этих воспоминаний стало тепло и немного грустно. Она вспомнила и Кольку Болтаева, мальчишку, которому очень подходила его фамилия. Он был года на два-три старше, вечно сыпал дурацкими шутками и прибаутками, к месту и не к месту сорил цитатами из фильмов и песен, а все эти «ладушки» и «покусеньки» просто слетали с его языка.
Она позвонила в три.
- Молодец, что вовремя позвонила – люблю точность. Подожди минутку, - он оторвал трубку от уха, и Марина услышала его капризный возглас, - Света, ну нельзя же быть такой невнимательной. Я просил с вафельками, а ты принесла с печеньицем. Замени. – Да, слушай меня внимательно, - снова обратился он к Марине, - ресторан «Вечерние посиделки» знаешь? Да, да, там, где раньше шашлычная была. Так вот, жду тебя ровно в девятнадцать у двери. Возражения не принимаются, и не опаздывай, не люблю.
- Отдал приказ и положил трубку, истинный начальник, - рассмеялась Марина, - что остаётся делать подчинённым? Взять под козырёк и готовиться к походу в злачное место.
- Посидим, вспомним детство, посмеёмся, - думала она, наглаживая выходное платье, - а то, что он такой же балаболка, как в детстве, так это даже хорошо – добавит красок в воспоминания.
Марина вышла из метро и весело застучала каблуками по асфальту переулка, в конце которого, сразу за углом, её ждал Колька Болтаев. Недалеко от угла огромная лужа, накрывшая собой и проезжую часть, и тротуар, перекрыла ей путь. Марина в растерянности стояла перед ней, когда скрипнули тормоза и женщина, сидевшая за рулём автомобиля, открыла дверцу.
- Что, подруга, паромщика ждёшь? Считай, что он прибыл. Садись, переправлю тебя через озеро.
- Вот спасибо! А то я просто не знала, что мне делать.
- Здесь из переулка только направо. Тебе куда надо, а то подкину, если по пути.
- Мне прямо здесь, за углом, - ответила Марина, и, почему-то смутившись, добавила, - в ресторан меня пригласили.
- Здорово! Подкачу тебя прямо к дверям. Прибудешь как Золушка на бал – в карете.
- Спасибо. Сколько с меня? Я хотела бы сейчас расплатиться.
- Не расплатишься, - рассмеялась женщина, - я же не бомблю, просто вижу, что человеку помочь нужно. Если мы, бабы, не будем друг дружке помогать, то нам никто не поможет. Не на мужиков же нам надеяться? Эти кобели, кроме своего кобелиного дела других дел не знают. Вон с цветочками не твой у дверей гарцует? – спросила она, затормозив у ресторана.
- Мой, - рассмеялась Марина, - спасибо, подруга, выручила. Счастливой тебе дороги.
- И тебе хорошего вечера.
Марина вышла из машины в прекрасном настроении.
- Наши люди в булочную на такси не ездят, а в ресторан только так, - приветствовал её очередной шуткой Болтаев, - уважаю баб, которые опаздывают не более, чем на пять минут. Ты пришла точно и я тебя обожаю.
Он протянул ей три бордовые розы и распахнул дверь.
- Просю, медам!
Они вошли в почти пустой зал, и к ним сразу подбежал официант.
- Здравствуйте, Николай Петрович, рады снова видеть Вас в нашем заведении.
- Не суетись, Юрок, а принеси нам вазон под цветики лесные. Мой столик свободен? Вот и славненько.
- А тебя здесь знают. Часто бываешь?
- Захожу, захожу. Кухня приличная, обслуживание – сама видишь.
Официант принёс вазу и поставил в неё цветы.
-Что закажите, Николай Петрович?
- Водочки граммуличков триста, антрекотик с жареной картошечкой, да скажи шефу, чтоб не пережаривал. С кровушкой мне, с кровушкой. Закусочку на свой вкус подбери и минералочку не забудь. А что будет дамочка, так это мы сейчас у неё самой узнаем.
- Мне только сок, если можно. После шести не ем, - пояснила Марина.
- Как прикажет дама. Если женщина просит сока, не будем предлагать ей морковку.
Ты замужем?
- В разводе. А ты женат?
- Женат и ребёнок есть. Я их в Египет отправил. Пусть две недельки отдохнут, да и я от них развеюсь.
- А ты всё в нашем доме живёшь или переехал? – направила Марина разговор в русло воспоминаний.
- Господь с тобой, - замахал руками Болтаев и выпил рюмку водки, - конечно переехал. Я проживаю в солидном доме, как и положено чиновнику моего ранга, а ты?
- А я в хрущобе, в коей и положено проживать учителю русского языка и литературы, - парировала Марина.
- Не задалась карьера, значит. Соболезную.
Он выпил вторую рюмку и продолжил:
- А я, Маринка, правильно свою карьеру выстроил. После института все в бизнес попёрлись, а я огромные усилия приложил, чтобы меня в министерство взяли. Они все смеялись: Болтаев – клерк министерский, а теперь в приёмной у меня толкутся, просят, чтобы принял, выслушал, помог. А вот фигу вам. Захочу, позволю им заработать, захочу, без штанов оставлю. Тридцать два года, а уже зам начальника отдела. Вот провожу шефа на пенсию, и начальником стану. Как там, у Вовки Высоцкого: «А после из прорабов до министра дорастёшь». А вы говорите Болтаев, - он снова выпил и сердито посмотрел на Марину.
- А помнишь в детстве, - начала она, чтобы как-то сбить его с темы карьеры.
- Помнишь в детстве, - передразнил Болтаев, - а ты помнишь это? – он ткнул себя пальцем в шрам на лбу, - Помнишь, как ты мне в лоб доской зашарашила? А за что, спрашивается? Ну, захотел девочку пощупать, а она мне лобешник расквасила, - он снова выпил и пьяненько рассмеялся, - А там тогда и щупать нечего было, так, две мандаринки у Маринки, не то, что сейчас.
Марине стало невыносимо скучно и противно слушать пьяный бред Болтаева и, чтобы сменить тему, она сказала:
- Уютный здесь зал сделали и, главное, тихо. Мы сюда студентами несколько раз заходили, так больше часа не выдерживали, такой грохот стоял.
- Подожди, скоро народец подтянется и лабухи выйдут. Играют так себе, но очень громко.
- Тогда я пойду, мне шума и грохота в школе хватает.
- А что, дельное предложение внесла товарищ Марина. Сейчас возьмём бутылочку винца и завалимся к тебе. К себе не зову – соседи, сама понимаешь, увидят, донесут, что баб к себе таскаю. Зачем мне скандалы лишние? А у тебя выпьем по граммуличке, музычку послушаем, почеломкаемся и в кроватку завлимся. Поехали?
- Да как ты смеешь, - Марина от возмущения захлебнулась словами, глаза наполнились слезами, и спазм свёл горло.
- Вот те на. Дамочка решила поиграть в девочку, для которой секс неотделим от любви? Секс, это спорт, милочка, игрища взрослых людей, чтоб ты знала. Не хочешь, не надо, насиловать не буду. Не такая ты Нефертити, чтобы из-за тебя карьерой рисковать. Только девственницу из себя не строй, не надо. Юрик, счёт!
Слёзы текли по щекам, оставляя на них чёрные борозды, и Марина утирала их ресторанной салфеткой. Все слова, которые она должна была произнести, застряли в сдавленном спазмом горле.
- Нет, дружок, так не пойдёт, - продолжал измываться Болтаев, просмотрев счёт, - ты сок-то вычеркни. Закон суров, но справедлив: кто девушку ужинает, тот её, деликатно выражаясь, потом и танцует. А если девушка не хочет, чтоб её танцевали, то пусть сама свой ужин оплачивает, - он допил водку и поднялся, - Ты, цаца, когда одумаешься, позвони мне, телефон у тебя есть. Только завтра уже без ресторана будет, сама понимаешь. Покусеньки, покусеньки, - пропел он на прощание и скрылся за дверью.
Марина сидела, едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания.
- За что он меня так? Что я ему сделала? Только не разрыдаться. Не смей голосить, - роились в голове обрывки мыслей.
Она заставила себя проглотить комок, застрявший в горле, и подняла руку.
- Сколько с меня за сок? – прошептала она, подбежавшему Юрику.
- Не беспокойтесь, сок за счёт заведения, - ответил он тоже шёпотом, и добавил, - в дамской комнате можно попудриться.
Марина вышла на улицу и свернула в переулок. Лужа никуда не ушла и она, сняв туфли, пошла прямо по воде. Горечь обиды заместилась в её груди жаждой мести.
- Повстречать бы снова ту женщину-водителя, она бы помогла наказать мерзавца, - думала Марина, шлёпая по разлившемуся озеру.
Встречная машина на полной скорости врезалась в лужу и обдала её мутной водой. Она видела, как довольно рассмеялся водитель и показал ей большой палец. Метров через пять машина дважды чихнула и заглохла.
- Всё-таки Бог есть, спасибо тебе, Господи, - крикнула Марина и пошла по воде к машине.
Водитель сидел за рулём и грустно смотрел через открытое окно на окружавшую его лужу.
- Эй, козлина,- позвала Марина, - повернись ко мне.
- Тебе чего, кикимора?
Он лениво повернулся и Марина неумело, но со всей силы, ткнула кулаком в его самодовольную харю.
- Ты что, сука полоумная, охренела в конец, жить надоело, - взревел водитель и открыл дверь машины.
Марина отступила на пару шагов и позвала к себе:
- Ну, иди же ко мне, свинская морда, иди, козлина, намочи свои лакированные копыта.
Она наклонилась, зачерпнула ладонью мутную в масляных разводах воду и бросила её в открытую дверь.
Водитель захлопнул дверь и поднял опущенное стекло.
Марина рассмеялась и пошла к метро, шлепая по воде босыми ногами. Как в детстве.
Помочь сайту
Поздравления
