Кораблям далёкого Норфиля

[Скрыть] Регистрационный номер 0487498 выдан для произведения: (Фантазии на тему Вечности)                                

                     Белый Огонь горел ярче самой яркой звезды. В нём отражались сны принца. Только они и могли рассказать о том, кто этот заблудший странник, что с ним приключилось, и где его планета. Рядом с принцем, не отрывая взгляда от пламени, сидел бородатый и вечно хмурый Волшебник. Напротив них расположился Мунвикус, чьей задачей было поддерживать Огонь, подбрасывая в него, как в обычный костёр, хворост. Мысли Мунвикуса, навеянные снами принца, были о далёком прошлом, и ещё о свободе, о том, как хорошо быть свободным. Чуть поодаль от Огня затаился, словно тень, Скриморфлай. Его присутствие поддерживало пламя жизни в самом принце. 
                     Все трое знали, что такое свобода. Они были подобны ветрам вольным и вездесущим, а их сила превосходила силу бушующей стихии. Что такое страх, каждый из них давно уже забыл. Но спящий и видящий беспокойные сны принц напомнил им и о том, что так часто испытывают люди. 
                      «Когда-то… очень давно, - говорил Волшебник, - я жил в мире, подобном тому, из которого пришёл он. Только в отличие от него у меня была самая обычная семья. Ей постоянно что-то угрожало… бедность, разлад, болезни, наводнение, другие люди. И я боялся – того, что однажды нас просто не станет, - каждый день ждал, что это произойдёт. Так и произошло. Ветер подул на горстку листьев, и она разлетелась. Кого увела бедность, кого забрало наводнение, кто ушёл из-за разлада с близкими, кого извела болезнь, кого погубили другие люди. После того я покинул родные края – с намерением научиться мудрости и бесстрашию. Никогда не думал, что по прошествии времени вернусь на свою родину, и вновь стану жить среди тех, кто желал погибели мне и моей семье. Но обретённая мудрость могла вести меня по какой угодно дороге, - всё стало одним путём. Когда я вернулся, то спас людей от очередного бедствия. Они назвали меня Волшебником, тем, кому подвластна стихия. Вот так и получилось… потеряв семью и подавшись в странствия, я открыл для себя мудрость, а открыв мудрость, помог тем, с кем некогда связывала меня лишь вражда. Но больше я не знал в своей жизни страха».
                      Мунвикус, увидев принца на плывущем по морю корабле, сказал: «А я когда-то жил на маленьком острове. И, кроме старика, который приютил меня в своей хижине (будучи музыкантом он увидел, как я ловко обращаюсь с музыкальными инструментами), у меня не было никого. Как-то раз к нашему острову прибыли корабли из некоего города Норфиля, что – по разговорам – находился очень далеко от нас. С них сошло на берег много людей. Среди этих людей была юная дева удивительной красоты. Я полюбил её, как только увидел. А она полюбила меня. Юным сердцам показалось, что отныне они неразлучны навеки. Но наша сказка была коротка, - ибо скоро пришло время кораблям отправиться в обратное плаванье. Моя возлюбленная стала уговаривать своего отца взять меня с собой, однако отец не хотел об этом даже слышать. Я помню, как мне было страшно возвращаться в одиночество. Помню, как смотрел на неё в последний раз… как провожал взглядом корабли, как продолжал стоять на берегу после того, как море опустело. А когда потом вернулся в хижину, то увидел, что старик мой находится при смерти. Мне казалось, страх и безысходность во-вот поглотят меня, я просто умру в тот же вечер вместе с ним. Но тогда - понимая, что со мной происходит - старик улыбнулся – как будто ничего не происходило - и сказал: «Уходя, я хочу тебе кое-что дать». И он дал мне то, чего не было ни у одного другого человека, вот эту звёздную гитару. Я навсегда запомнил его последние слова: «Нет более ценной вещи на свете, если сердце твоё так же живо, как её струны». С той поры я не ведал страха».
                        При виде юного мечтательного принца стал вспоминать и Скриморфлай: «В те далёкие времена… в те очень далёкие времена я тоже жил в королевской семье и тоже любил мечтать. Кто-то однажды сказал, что в мечтах мы обретаем крылья. Но для меня это была не новость, - казалось, я всегда это знал. Не имея никаких дел и забот, я мог проводить в грёзах, столь непохожих на обычную жизнь, напролёт дни и ночи. Люди говаривали обо мне: «Наверно, нигде и ни в какие времена не жил ещё на свете такой мечтатель». 
                            Но как-то раз повстречал беззаботный юноша мудрую женщину. И она сказала ему: «Твои грёзы не всегда будут с тобой, однажды наступит день, когда все они исчезнут. Помни о том, что такой день наступит». Юноша спросил у женщины: «Неужели кто-то явится, чтобы отнять их у меня?» Женщина ответила: «Смерть лишает людей всего, и грёз в том числе. Но в твоём случае не она лишит тебя их…» «Кто же тогда?» «Ты сделаешь это сам». Видя, что юноша озадачен и опечален её словами, она улыбнулась: «Помни о крыльях, которые несут тебя в царстве грёз». «Что они будут значить для меня?» - спохватился юноша, когда мудрая женщина была уже далеко. И услыхал в ответ: «Ты станешь странником Вселенной!» Тогда я не понимал… как может случится, что я поступлю с собой так, как поступает с нами смерть, и какой смысл в крыльях без самих грёз. Но её слова не давали мне покоя. И со временем я стал замечать, что не могу, как прежде, предаваться фантазиям и мечтам. Какими бы удивительными они не были, я чувствовал себя заключённым в них. 
                              Однажды, спустя много лет, мне случилось подняться на высокую гору. Вершина той горы находилась далеко за облаками и когда-то казалась мне совершенно неприступной. Со всех сторон меня окружила пропасть, которая прежде внушала страх. Но, находясь в шаге от неё, я знал лишь то, что очень долго шёл, и что обратной дороги нет. И я прыгнул, - отдав тем самым себя и свой маленький мир миру огромному, бесконечному. Тогда-то и начался мой путь». 
                              Как только Скриморфлай закончил рассказ, принц заговорил во сне: «Нет, не могу ехать… ехать некуда. Что будет с нами?.. Где мы будем теперь?!» В его голосе слышались безысходность, страх, отчаяние. Мунвикус и Скриморфлай взглянули на Пламя, на неумиротворённые сны несчастного, но оно ничего больше не сказало. Они перевели взгляд на Волшебника, - но и у него по-прежнему не было ответа.
                              После этого безмолвие вновь воцарилось среди четверых.
                              Молчали они. Молчал мир, окружающий их. Молчало Пламя. Снаружи тишина была полной. А в глубине - только неотчётливые сны принца нарушали её. Мунвикус, Волшебник и Скриморфлай были сами воплощения тишины – она сквозь них протекала, она наполняла их.
                               Когда бодрое, многоголосое утро сменило ночь с её безмолвием, Пламя угасло. Солнечный свет расшевелил Волшебника, а тот в свою очередь – волнуясь за принца – побеспокоил Скриморфлая. Мунвикус же давным-давно бодрствовал, - так как для того, чтобы вернуть заблудшего странника на родную планету, нужно было запастись хворостом для Огня.
                               Птичьи трели заливали лес. Мунвикус называл их «звонким пением тишины». Он сам любил аккомпанировать голосам утра, и знал множество произведений, многие из которых когда-то сочинил сам. Всякий раз, как только начинал брезжить рассвет, оживали струны его гитары. Чаще всего ему случалось встречать утро на Флоре, а потому его слушателями обычно были цветы и старинные Уркулы, живые растения, которые неизменно сопутствовали ему на этой планете. Скриморфлай тоже любил музыку Мунвикуса, но всё же больше слушал тишину. Иногда он рассказывал о том многозвучном мире, что живёт в его тишине. «Ни одному инструменту – кроме разве что звёздной гитары Мунвикуса – не повторить в точности те звуки», - таковы были его слова.
           .                    Но вот солнце пошло на закат. Над укрывающей мир темнотой стали появляться звёзды. И как только пучок хвороста лёг на старые угли, Пламя вспыхнуло – с такой силой, будто само стремилось разгадать загадку принца.
                                Казалось, что на этот раз в нём отражались вовсе не сны, а окружающий мир. Вот только луна была другой... холодной и далёкой, как если бы намерилась покинуть планету, отправиться в странствие. А лик планеты излучал скорбь и погибель. Это была всеобщая скорбь. Для принца, как и для всех остальных жителей, наступили Великие Перемены.
                                Холодные призрачные воды циркулировали в бескрайности, обволакивая маленькую планету. Всё исчезало, растворялось в них; неумолимый холод отнимал у жизни её дыхание. Всё более пустынной и заброшенной становилась она, одинокая в целой Вселенной. 
                                И вот уже никто и ничто не скажет, куда ушла жизнь. Никто и ничто не встретит восход Солнца, - да и будет ли восход? Теперь уже нет ничего, что могло бы откликнуться на свет далёких звёзд, и ничего, что бы содержало в себе память о прошлой жизни или хоть какую-то её крупицу. Рано или поздно наступают эти Великие Перемены. 
                                Последнее, что запомнил принц, это абсолютную пустоту и родную планету, уже успевшую погрузиться в вечный холод и забвение. Ещё совсем недавно – казалось ему – она, содрогаясь всем своим существом, звала его, звала всякого, кто мог услыхать её зов, а теперь… безгласно и стремительно уносилась в даль, превратившись в бездыханную чёрную бездну.
                                Так он и оказался в Неизвестности. А потом его нашли трое странников и взяли с собой на планету Белых Огней, где он продолжил свою прежнюю жизнь, но только во снах.
                                 Однако Пламя показало, что невозможно вернуть принца к жизни и к его прошлому. А значит… 
                                 После того, как Белый Огонь превратился в обычный костёр, они отправились в путь. Волшебник, Мунвикус, Скриморфлай… с ними был и проснувшийся принц. Мунвикус, который никогда не расставался с гитарой, играл на ходу одно своё произведение. Оно нравилось Волшебнику, его знал Скриморфлай, и его впервые услышал принц.  Оно называлось «Смущённая ночь». В ту ночь странник посвятил его прекрасной деве, которую повстречал когда-то, и кораблям далёкого Норфиля.
                      
                                                                        КОНЕЦ.