Керуак в Верхнем Тагиле

[Скрыть] Регистрационный номер 0328799 выдан для произведения:
 
1
 
Автобус вез меня из суматошного Екатеринбурга в загородную осень. Стоял полдень, но все вокруг недостаточно проснулось, все вокруг немного подморозило. Деревья нехотя ворочались. Их листья – желтые, рябые, бледно зеленые – неспешно потягивались в холодном воздухе, словно мальчишка под одеялом ранним утром. Ветер дул – лениво, порывисто и напряженно. Солнце тускло отражалось от белоснежных гладких боков автобуса. Мой левый глаз то ли жмурился, то ли спал, а правый – смотрел в окно и достаточно натуралистично собирал сведения о том, что происходит вокруг.
Я ехал после работы. Ехал, после достаточно напряженной ночной смены в ветеринарной клинике, поэтому мысли мои были под стать природе. Они то дремали, то небрежно копошились, переваливаясь с боку на бок: с правого полушария на левое, а потом, обратно. Автобус небольшой – мест на двадцать, но в нем свободно. Маленькая, полная сил бабушка громко отчитывалась по мобильному телефону: «Из Екатеринбурга выезжаю! Да, была! Да, видела! Иконку тебе везу! Все хорошо, понравилось! Церковь такая большая! Красивая! Да, батюшка хороший! Успела на автобус на двенадцать! На метро – быстренько! Рядом с церковью метро! Хоп! И все!.. Да-да, на метро! Быстренько! Хоп! И все!..» Справа – мужчина лет пятидесяти, седой, пытается уснуть на плече другого мужчины – помоложе. Причем не только уснуть, но и нагло пустить слюну из своего обрамленного усами и сантиметровой бородой рта на новую куртку последнего. Мой правый глаз фиксирует, как молодой мужчина ерзает и пытается убрать плечо из зоны атаки. Мысли формируются в слова: «Похоже, ему это не очень нравится…». А потом снова засыпают. Впереди – милое создание с бешеной скоростью нажимает пальцами на сенсорный экран телефона. Думать о ней – лень. Я зеваю. Ехать еще около часа.
Цель моей поездки проста и пространна. Псилоцибиновые грибы. Psilocybe semilanceata. Я познакомился с этими космополитами год назад и у нас возникли чувства взаимоуважения, симпатии и сотрудничества. И эти чувства я решил закрепить. Теперь уже на их территории. С собой у меня рюкзак, на дне которого уютно соседствуют мятый пакет и запасные носки - береженого бог бережет. В моих карманах немного наличных, сотовый телефон, паспорт и карта. Нарисованная от руки карта Верхнего Тагила. Пересечения дорог, основные здания, горы. И жирная черная отметина в том месте, где расположена волшебная поляна. Все это нарисовано минималистично и коряво. Подписано некрасивым мужиковатым шрифтом человека, который давно не писал от руки. Порой, я засовывал руку в карман, чтобы убедиться, не исчезла ли она. И улыбался. Карта казалась вымышленной. Казалась предметом какого-то другого мира. Во время развитых технологий и развивающихся нанотехнологий, программ, типа 2GIS и GoogleMaps, она была нереальной и немного нелепой. Поэтому – особенно дорогой. Я был благодарен Вовчику – нарисовавшему ее и передавшему мне. Вовчик – мой старый приятель. Загнавший свою душу в духовных поисках и обретший покой в ЧемТоЧегоЯНеЗналИНеХотелУзнавать. Я ехал за сокровищами, и у меня была карта с черной меткой.
Все разговоры о вреде псилоцибиновых грибов, рассказы о том, что кто-то сошел от них с ума (выбросился из окна, истыкал себя столовым ножом – тут есть разные варианты), я не принимал всерьез по умолчанию. Убедительных научных исследований по этому поводу нет. А пересуды… пересуды – это казуистика. Я знал, что могу на них рассчитывать. Эти длинноногие солдатики меня не подведут. Я чувствовал это.
Автобус въехал в Верхний Тагил. Я растопырил пальцами веки левого глаза. Зрачок  недоуменно завращался и вошел в нормальный режим. Мозг словно постучал себе по щекам и собрался с мыслями. Сконцентрировался. Я последний раз выглянул в окно и подошел к водителю.
- Можно остановить у церкви?
- Где?
- У церкви…
- Ааа, сейчас посмотрим по движению, вообще-то там нельзя останавливать…
Водитель был из тех парней, которые выполнят твою просьбу, если ты не зарываешься и платишь за проезд. Он остановился. Я поблагодарил его и вышел.
Вдох.
Выдох.
Нос оценил прелесть местного воздуха. Этим воздухом хотелось дышать импульсивно и жадно. Наверное, потому что маленький город, численностью то ли двенадцать, то ли пятнадцать тысяч человек, расположился в ложбинке меж гор; в их уютной промежности. А относительно небольшое количество автомобилей и такой же, относительно небольшой, один единственный, завод, гарантировали высокое качество воздуха. В чем это качество, интересно, измеряется? В единицах чистоты?
Я зашел в продуктовый магазин, рядом с угрюмой православной церковью. Купил там пачку сигарет и зажигалку. Закурил и развернул карту. Потом повертел головой и повертелся на месте сам, осматривая окружающие постройки. Я не был силен в  дисциплинах, наподобие спортивного ориентирования, но в данный момент все казалось понятным.
«Так. Вот церковь. От церкви – направо. За спиной остается завод. Идти надо прямо и еще раз прямо. Сначала будет частный сектор, потом он закончится. Ориентироваться на гору Ежовая».
Я прокрутил в голове дальнейшие действия, докурил сигарету и положил бычок в карман. Я уже имел дело с галлюциногенными грибами. Уже знал, что малейшая оплошность – и все пойдет не так. Я чувствовал, что они наблюдают за мной. Поэтому мусорить в отсутствии урны – глупость, невежливость и просто напросто непотребство.
Вдох.
Выдох.
Отличный все-таки здесь воздух. Приятный. Я убрал драгоценную карту в карман куртки и отправился в путь. Начал моросить мелкий дождь, похожий на коротенькие робкие штрихи карандашом. Мой давно почивший дед точно мог сказать долго ли идти дождю и объяснить, почему так, а не этак. Я же таковыми знаниями не обладал, поэтому опирался на свою хрупкую логику. На небе нет облаков. Значит, дождь скоро закончится.
Свернув у церкви направо, я стремительно протопал по прямой как штык улице и оказался в частном секторе. Карта не обманывала. Многоэтажные дома остались где-то сзади и слева. Здесь же стояли классические деревянные домики. Домики, которые есть везде – и в деревнях, и на окраинах крупных городов, и у черта на рогах. Уютные и не очень. То покосившиеся, потемневшие от времени, то крепкие, большие, с размахом построенные. Выкрашенные зеленой и красной и желтой краской, но одинаково посеревшие от дождя и солнца. То там, то не там стояла различная техника: сердитые трактора, застоявшиеся прицепы, одинокие мотоциклетные коляски, покореженные кузова автомобилей и, реже, легковые производные отечественного автопрома. Кое-где у ворот расположились аккуратно сложенные поленницы. По улице бегали неаккуратные собаки: черные, белые, палевые, огненно-рыжие. Их свесившиеся языки напоминали брызговики автомобиля, развевающиеся от ветра и постоянного движения. Рядом с накренившейся оградой одного из домов стояла задумчивая пестрая корова. Она смотрела в какие-то запредельные, невидимые мной дали и жевала чахлую траву. Казалось, вместе с растениями корова пережевывает саму вечность. Ритмично и механически. Я подмигнул ей, но она осталась сосредоточенно безучастной. Я пожал плечами и пошел дальше.
 
2
 
Через десять минут я, словно дитя, ткнувшееся в уютный подол материнского платья, уткнулся в развилку. На карте этой развилки не было. Куда повернуть? Направо? Налево? Направо? Налево! «Вернусь если что…» - подумал я, легкомысленно и опрометчиво. Выбранная дорога вывела меня из частного сектора, и я очутился у деревянной беседки. В ней никого не оказалось, но судя по пустой стеклотаре, кожуре от подсолнечных семечек, оберток в ассортименте и массы окурков – место было популярным.  За беседкой раскинулся редкий разрозненный лес.
 Я осмотрелся. Справа, сквозь кустарники была проложена (вернее сказать «проломана») тропинка. «Грибники» - подумал я.
 Relinquo dubitat. Оставь сомнения.       
 Я уверенно устремился в кажущееся светлым будущее по проторенной тропе. Ступни сообщили головному мозгу, что местность под ногами - резко болотистая. А дудкообразные кустарники стремились выскакивать в самых неожиданных местах, собираясь пропороть мое брюхо. Ноги боязливо ступали на травянистые кочки. Кочки шаловливо пружинили - ненадежные и неудобные. Так я шел метров сто. В просветах жиденького леса виднелась гора Ежовая, но смотреть на нее приходилось лишь изредка – под ногами творилось черт те что.
В очередной раз подняв голову, я осознал, что лес остался позади. Передо мной раскинулась большая холмистая поляна. То тут, то там серебрилась зигзагообразная маленькая река Тагил. Кажется, пришел.
Посмотрел на часы. 13:35.
Я приступил к поиску.
 
3
 
  15:00.
  Мелкий штрихообразный дождь не закончился. Вопреки моим прогнозам. Я сидел на влажном покатом пригорке и выжимал мокрые носки. Из них вытекала грязная серо-коричневая жижа.
Незадолго до этого, пересекая болотистую местность, методом «ПРЫГ-СКОК!», я оскользнулся и по щиколотки вонзился в трясину. Холодную, темную и вязкую. Застыл, то ли как изваяние, то ли как опоссум, почуявший опасность. Глубоко вдохнул и сосредоточенно выдохнул воздух, в попытке сохранить чистый, незамутненный ругательствами и проклятиями разум. Попытка удалась. Потом я преодолел оставшуюся часть этого заболоченного участка. Хлюп-хлюп-хлюп.
Хлюпая съежившимися ногами в мокрых кроссовках, взобрался на пригорок. Внизу была сырость, с неба падали капли влаги. Возникло такое чувство, что на всей этой огромной земле нет ни одного теплого и сухого места.
Я поежился. Вытащил из рюкзака запасные носки. Усмехнулся - пригодились. Закурил очередную сигарету и задумался.
Я явно оказался не в том месте. Да – впереди гора Ежовая. Да - сзади церковь и частный сектор. Но что-то здесь не так. Слишком болотистая местность. Я полтора часа обследовал кочки, пригорки, кусты, равнину и камни. Я ползал на корячках, отодвигая травинки и разглядывая растения и букашек. За полтора часа мне попалось лишь три грибочка, отдаленно напоминающие юные рыжики. Я терпеливо ползал, то читая мантры «Ом мани падме хум» и «Ом а ра па ча на дхии», то пытаясь выманить грибы клича их «Кс-кс-кс!... Кис-кис-кис…». Периодически я обращал взгляд к небесам, отгоняя упаднические настроения и посылая в воздух мысли: «Где же вы?.. Это же я… Я… Я хороший… Вы же меня знаете… Ну, знаете же меня!»
  Все без толку.
  Я мысленно развернулся назад во времени и вновь преодолел путь от магазина, в котором покупал сигареты, до того места, где нахожусь сейчас. От церкви – направо. Потом прямо. Потом частный сектор: дома, собаки, корова, развилка…
Развилка!
Я не там свернул. Я рассмеялся над собой. Я ликовал. Все сразу стало простым и понятным. Натянул мокрые кроссовки и поднялся на ноги. Потоптался, привыкая к холодной обуви. Посмотрел на небо, поблагодарив его за доставленные трудности. Дождь резко прекратился. Я обрел уверенность. Назад – к развилке. И скорее.
Волшебные грибы меня заждались.
 
4
 
Зууу-зуууу-зууу. Журчала река. Я перешел короткий бетонный мост. Небо было ясным, как мысли Будды. Погода – свежей и прохладной. Ноги привыкли к мокрым кроссовкам и перестали жаловаться, скрипеть и стонать.
«Вот и окраина!»
Впереди – проселочная дорога. Слева - огромная поляна и лес. Я снова улыбался. Это точно оно. Место, отмеченное на карте черной меткой. Волшебная поляна. Грибная обитель. Выход из юдоли скорби…
 Я шел, продолжая придумывать эпитеты и определения этому месту. Шустрые собаки провожали меня задорным помахиванием хвостов. В начале поляны (если это слово можно применить к поляне), словно космические корабли, бороздящие космическое пространство, солидные и неспешные, паслись три коровы.  Я прошел мимо, собираясь преодолеть метров сто - сто двадцать, и уйти влево. Зарыться в поляну.
Но исполнить задуманное у меня не получилось. Периферическим зрением я заметил движение. Повернул голову. Растерянно посмотрел. Нечто человекоподобное ползало на четвереньках, то раздвигая траву руками, то зарываясь в нее носом, словно муравьед в муравейник.
- Оу! – неожиданно для себя, я громко окликнул это «нечто». Ко мне повернулась белобрысая физиономия парня лет семнадцати-восемнадцати.
- Оу! Ты чего делаешь? – Спросил я его, осознавая, что вопрос явно риторический. Он поднялся с четверенек и выпрямился во весь рост. Невысокий, коренастый, в потрепанном спортивном костюме («И как это ему не холодно?» – подумал я в тот момент). Он смотрел на меня. Долго и серьезно. Потом вызывающе и отрывисто сказал:
- Грибы собираю!
 Я засмеялся. Его круглое как блин лицо тут же распласталось в улыбке. Он все понял.
 - Ты тоже? Да?
Я кивнул. Подошел к нему ближе и назвал свое имя. Он отер свою ладонь о штанину и поспешно пожал мою протянутую руку.
- Я Влад! Ты откуда? Повезло тебе, что ты меня встретил! Я местный! Я все знаю, где что растет! Тут, кстати, много сортов! Если что-то не знаешь – спрашивай! А можно вообще вместе собирать. Они тут есть, точно есть, главное смотри! Искать надо! А я «шарагу» прогуливаю! Думаю, ну их, эти пары! Лучше на поле пойду! Грибы собирать!.. Так ты сам-то откуда?..
 На меня обрушился шквал вопросов и информации. Этот маленький бхикку лучился радостью и гостеприимством. Он сам был похож на крепенький округлый гриб и словно вынырнул, выскочил из этой поляны.
 - Да, я из Екатеринбурга…
 - Ооооо…. ООООО!!! Из Бурга!
Я засмеялся над его восхищением и реакцией. Мы, ни о чем, не договариваясь, склонились над поляной и пошли параллельно друг другу, высматривая грибы. Я на мгновение остановился, чтобы достать из рюкзака пакет.
 - Бург такой крутой город! Я так туда хочу! Хахах! Помню, как первый раз приехал! Метро – вот это жесть!..
…Первый гриб. Второй, третий…
 - Встаю на этот эскалатор! А он быстрый! Я чуть не упал! Руками за поручень держусь! А он, почему то едет быстрее, чем ступеньки! Ну, я в него вцепился естественно… Стою – не отпускаю! Надо мной все смеются!..
…Еще маленькое грибное семейство. Я аккуратно срываю их и бережно складываю в пакет…
 - Сейчас то, конечно, я приловчился! А тогда вообще – жесть! А Уралмаш знаешь? На Уралмаше был? Уралмаш такой район крутой! Большой! Огромный! Я там себе бабу нашел! Даша зовут! Ты не поверишь! Я хоть и девственник, но все равно бабник! Есть во мне что-то! Да я даже знаю от кого это! От деда! Он бабу мог на раз-два на секс развести! Ну так, на одну ночь! Представляешь!!!
  …Еще десяток друзей с длинными изогнутыми «ножками» в моем пакете. И еще…
 - А я считаю нельзя так! Ну, знаешь, не мое это! Баба должна быть одна! А то там болезни всякие бывают! Я тут грибами, кстати, накормил одногрупника из «шараги». Стою у колодца, грибов наелся, а он ко мне подходит. Ну – я ему и дал! А он потом мне говорит: Ну ты вообще! Ну ты, Влад, даешь! А я над ним смеюсь! Прет – жуть!.. Штук тридцать съешь. Больше – не надо! Тридцать самое то!!!
  Я останавливаюсь и предлагаю этому болтливому бхикку сигарету. Он радостно берет ее. Закуриваем. Время останавливается. Я оглядываюсь вокруг. Покой. Тишина. Бледно зеленая и скудно пестрая поляна колышется своими травяными волосинками. Прохладный, не резкий ветер. Приветливо покачивается лес. Вдали – горы. Они похожи на огромные булыжники, обработанные пьяным неадекватным скульптором. Нелепые и красивые.
  - У меня штук 60, наверное, грибов! У тебя сколько?
…Бхикку пинает время, и оно вновь начинает идти...
 - Ага, столько же примерно! Хорошо! Давай номерами обменяемся! Я в Бург приеду тебе наберу! Привезу грибов тебе, насобираю! Я как раз на следующей неделе к бабе собирался!
  Мы докуриваем и вновь склоняем свои тела к поляне. Бхикку продолжает вещать. Я продолжаю молчать, слушать и собирать грибы. Один за одним.
 - А у меня батя знает, что я грибы ем! Он мне так говорит: ты грибы ешь, главное – не пей! Не бухай то бишь! Ну, я и не пью! У меня друзья пьют, а я не пью! Я вон лучше на поле сбегаю! Тридцать штук достаточно будет! Больше не надо! Ты если не знаешь, какой это точно гриб, ты спрашивай у меня!
  В этом деле его помощь не требовалась. Я знал. Более того, грибы начали сами отодвигать травинки и подмигивать мне. Они вместе со мной слушали бхикку и посмеивались. Тянули ко мне свои колпаки. Не растения и не животные. Мои странные и неведомые знакомые…
 - А ты думал Верхний Тагил большой, что ли город? Маленький! Почти деревня! Хотя и профилакторий есть! И гостиница! И многоэтажек много! И кинотеатр… был. Тут, кстати, неподалеку церковь есть старообрядческая! Там поп – отличный мужик!..
  …Его голос отдалялся. Отделялся от моего сознания.  Грибы повели меня в сторону. Вот один, вот еще пять, вот еще три. Руки немного замерзли, но я старался не заострять внимание на холоде. Пакет быстро наполнялся, раздувал бока, как накачиваемый воздухом воздушный шар. Я мысленно перенесся домой. Представил, как включаю старый добрый транс. Как ем на голодный желудок 40 тире 60 грибов. Как передо мной появляется вывеска с надписью «Добро пожаловать в трип» и я ухожу в другой мир…
 Неожиданно в мои мысли вторгся чей-то грубый ржавый голос. Голос, который не принадлежал Владу:
 - Дай попробовать!
  Я обернулся. Маленького бхикку окружили три молодых человека, и настойчиво просили его, поделиться найденным. В куртках нараспашку, без шапок и без церемоний. Они чувствовали себя уверенно и раскрепощено. Влад же переступал с ноги на ногу и был явно не в своей тарелке. Над поляной поплыл тягучий и липкий запах перегара. Галлюциногенные грибы испуганно попрятались. Коровы на окраине перестали щипать траву и с любопытством уставились на источник громкого голоса.
  Я подошел к молодым людям. Протянул каждому руку. Поздоровался. Они смотрели на меня наглым и вызывающим взглядом. Рукопожатия их были крепкими, а пальцы украшены синей паутиной татуировок. Самый крепкий, наглый и вызывающий обратился ко мне:
 - А ты че? Тоже грибник?
 - Грибник, - говорю.
 - А че, давай вместе поедим грибы твои!
  Маленький бхикку возбужденно выкрикнул:
 - Хотите грибов поесть, так собирайте! Мы вообще-то сами собирали!
- А ты че, самый умный? Я че думаешь не собирал что ли? Я их по тысяче штук собирал и ел! Я тебе отвечаю! По тысяче штук!
  Влад с недоверием переспросил:
 - Так уж и по тысяче?
  Один из них развязно протянул:
 - Че какие-то проблемы что ли? Сказал по тысяче, значит по тысяче! Щас Димон вам все разъяснит, а если че и порезать может! Да, Димон?
  Димон то ли кивнул, то ли мотнул головой и продолжил:
 - По тысяче грибов резал! Щас то мало растет, а в мое время они кучами росли огромными, есть курить?
 - Ага, - говорю и даю ему сигарету.
 - А че может пойдем водки попьем? – предлагает нам Димон.  Его товарищ добавляет:
 - Да, пойдем водки попьем, а то Димон и порезать может! Да, Димон?
  Поиск причинно-следственных связей в логике наших новых знакомых, был делом достаточно проблематичным. Представлять, что творилось в их головах - не хотелось. Как не хотелось и водки. Я вежливо отказался, выразив благодарность за предложение словами «От души, пацаны!».
  Третий член этого трио молчал. Лишь изредка почесывал щетину на щеке и смотрел на нас осоловевшим взглядом. Молчать ему, видимо, надоело, и он выкрикнул:
 - Мы из ГОСНАРКОКОНТРОЛЯ!!!
  Затем они синхронно залились смехом, похожим на звук скрипучей, болтающейся на ветру калитки. Я тоже засмеялся и ободряюще посмотрел на потупившегося Влада. Происходящее ему явно не нравилось.
  Я сделал вдох.
  Выдох.
  Достал из своего пакета все грибы. Штук 270 - 300. Разделил их на три части, не особо заботясь о чистоте и равномерности порций. Что называется «на глаз». Затем протянул грибы Димону и его компании, пожирающей меня блестящими маслянистыми глазами.
 - Угощайтесь. Мы себе еще насобираем, - по-монашески смиренно сказал я.
  Краем глаза, я заметил, что маленький бхикку прищурившись смотрит на меня, будто я слабак и предатель.
  - Оооооо! – тянет Димон.
  - ООООО!!! – повторяют за ним товарищи.
  Я продолжал:
 - Ешьте все, сейчас. Отлично будет. Как раз ни больше, ни меньше не надо. Тем более вы и по тысяче ели.
  Я закурил сигарету и посмотрел на наших собеседников. Они доверчиво и жадно закинули грибы в свои ротовые полости. По-животному торопливо прожевали их и проглотили. Димон осмотрел нас с головы до ног, как бы прикидывая, можно ли забрать у нас что-нибудь еще. Видимо решив, что брать больше нечего, эта честная компания немного помялась на месте и, не удосужившись сказать и пары слов на прощание, двинулась в сторону города. В пути они что-то выкрикивали, скрипя голосами, пошатываясь и запинаясь. За ними поплелся тяжелый шлейф перегара.
   
Мы снова шли по поляне и высматривали грибы. Стоически и терпеливо, но уже безрадостно. Грибы стали попадать в поле нашего зрения гораздо реже. Они стояли, понурив шляпки, были худыми и одинокими. Грустными.
Мокрые ноги знобило. Рукам тоже не очень везло: им становилось все холоднее. Но больше всего досталось настроению. Словоохотливый Влад раздраженно бормотал:
-  Вот это плохие люди…
-  Да забудь про них.
- Они еще не знают, с кем связались… Мне про таких батя все в свое время рассказал… Сейчас пару звонков бы сделать, да и все… Конец бы им… Из «ГОСНАРКОКОНТРОЛЯ» говорит… Сразу видно - плохие люди…
Я молчал и слушал безобидного, распетушившегося бхикку. Мы оба прекрасно понимали, что после драки языком можно махать сколько угодно. Все мантры покинули мою голову, сотовый телефон разрядился,  нос просился шмыгать, надежная зажигалка категорично отказывалась работать, снова пошел дождь. Невезение? Наказание? Черная полоса?
Неожиданно, бхикку приложил ладонь ко лбу на манер мореплавателя пытающегося разглядеть землю.
 - А это еще что такое? – удивленно прошептал он.
Я проследил за взглядом Влада. Метрах в двухстах впереди из леса выплывала черная клякса. По мере приближения, клякса приобретала очертания. Две руки, две ноги, одна голова, большое туловище. Клякса уже не плыла, но шагала. Твердой уверенной поступью человека.
Это был мужчина приблизительного возраста. В темной поношенной куртке, с крупным рюкзаком оттягивающем правое плечо. На левом плече висело ружье в потертом чехле. Такие же темные как куртка джинсы и высокие, до колен, сапоги. На голове черная мохнатая шапка и еще более черная и мохнатая борода на лице.
Он шел прямо к нам. Я уже видел цвет его глаз. Цвет давно опавших листьев. Цвет зрелой осени. Красные, полопавшиеся сосуды на белках.  Мы молча стояли и ждали, когда он к нам подойдет. Одинокая поездка на тихую поляну превращалась в поездку с кучей непредвиденных встреч. В поездку с неожиданными знакомствами и туманным открытым окончанием.
Мужчина подошел к нам вплотную. Что-то в его виде завораживало. Что-то, что скрывается под одеждой и кожей. Я заметил, что смотрю на него с приоткрытым ртом.
 - Здорово, мужики! – швыркнув носом сказал он, - как урожай? – Голос его был громким и ясным.
- Да-а… Пойдет.., - нестройно и уныло протянули мы. Этот незнакомец вызывал доверие. Располагал к себе, как мягкое уютное кресло.
  Он представился:
 - Я – Дух Леса. Ходил поупражняться. В уток пострелять. Есть курить?
  Я дал ему сигарету. Он закурил. О чем-то задумался.
 - Слушайте, мужики. А вон те люди к вам не подходили? - Он указал на удаляющиеся силуэты наших предыдущих «гостей».
 -  Подходили, - сказал Влад. И настойчиво добавил. – Подстрели их!
 - Там один из них – Димон. Он сидевший. Но плохой человек. Не знаю, как его еще не прирезали.  Мы с ним давно друг друга недолюбливаем.
 - Видимо есть за что, - сказал я.
 - Ха-ха-ха! Точно! Есть за что! – Дух Леса засмеялся, и хохот его раскатился по поляне как горох из упавшей банки. - Димон - он злой. Но бесхитростный. У него желания примитивные – набить себе живот, выпить, да поиздеваться над кем-нибудь. Ну и приврать он любит.  Тупой и прямолинейный, в общем-то. А тут на окраине еще один живет, эээ… товарищ. Этот, наоборот, коварный и бесчеловечный. Андреем зовут. Андреем Курбским. Одинокий он. Родители умерли, жены и детей никогда не было. Брат родной сгорел заживо. Мальчишки какие-то дом подожгли. С тех пор Андрей живет одиноко. У него только три коровы осталось, да и они ему не особо рады. Говорят, что молоко у них кислое. Он из окна постоянно выглядывает -  смотрит, кто здесь грибы рвет. А потом ментов вызывает. А здесь же многие шастают. Недавно вот видел двух совсем еще ребятишек. Мальчик и девочка лет по 12-13. А месяц назад по его доносу поймали тут троих. Одному пять лет «дали», а двум другим - «условно». 
 - Ого! – удивился я. – А зачем ему это нужно?
 - Зачем? Не знаю. Да и знать не очень хочу. Может жизнь озлобила, а может конституция у него такая. Подошел я к вам не поэтому. Примета одна есть. Андрей этот, когда ментов вызывает, скот свой в конюшню загоняет. Коров своих. Вы гляньте туда. Коров то нет. Так что не задерживайтесь тут. Неразумно это.
  Я обернулся. Беспечных коров действительно не было. Исчезли.
  Мы с бхикку переглянулись, безмолвно обмениваясь вопросом «как быть?».  Перспективы не были радужными. Я отчаянно пытался сконструировать какой-нибудь план. Но в конструкторе не хватало нужных деталей. Нынешнее положение не устраивало. Я почесал голову. Мы собрали мало грибов, поэтому спешно ретироваться не хотелось. Но сам факт того, что сюда могут вот-вот приехать люди в форме,  не вдохновлял ни на какие действия, кроме отступления.
  Дух Леса тем временем продолжал:
  - Я сам-то грибы не ем. Я лучше водочки выпью. Водочки, да в уток пострелять. Не то, чтобы я против грибов был. Просто водочка – она мне ближе. Роднее как-то. Я и сегодня успел уже бутылочку выпить. Вы то - мужики взрослые. Сами можете решить, что да как. Знаете ведь – кто-то черное любит. А кто-то белое.  А сигареты есть еще?
  Я протянул ему еще одну сигарету. Попросил у него спички и закурил сам.
 - Я сам-то грибы не ем, - повторил Дух Леса. - А ребятам своим насобирал тут. Давайте я вам отсыплю. А ты мне пару сигарет еще дашь.
  Каламбур, но Дух Леса был в прекрасном расположении духа. Он достал из-за пазухи черную, раздувшуюся, словно живот беременной, перчатку. Извлек из перчатки вместительный стакан. Внутри стакана, плотно утрамбованные, светлые и свежие, лежали грибы.
  Думать было нечего.
 - Держи всю пачку, - я отдал ему сигареты, предварительно вытащив две штуки. – Мы вот себе возьмем по одной, а потом купим.
  Он с улыбкой принял сигареты и стал вытаскивать грибы из стакана.
 - Все я вам не отдам, ребятам своим оставлю чуть-чуть. Вот – держите.
  Он заполнил мои, сложенные лодочкой, ладони грибами. Я думал, что похож на ребенка, который с радостью и благодарностью принимает подарки Деда Мороза.
  Грибов было много. Я убрал его дар в карман куртки.
  Дух Леса развернулся и побрел в свою родную обитель. В березовый осенний лес. Мы крикнули ему вслед слова благодарности за то, что рассказал нам про коварного Андрея и за грибы. Но Дух Леса нам не ответил.
 
6
 
  - Вот он – нормальный мужик. По нему сразу видно. - Так Влад резюмировал нашу встречу с Духом Леса. – Куртка видел у него какая? Такую же хочу. Очень удобная… Теплая… Карманов много… Есть отдельный карман под сотовый телефон, есть карман для ключей, есть потайные карманы… Куплю себе такую… Обязательно куплю такую куртку…
    – И бороду себе отрасти, - подначивал я его. - И ружье купи!
Наши неторопливые разговоры прервал торопливый шум двигателя.  Я посмотрел на дорогу. Сверкая серебристыми боками с яркими синими полосками, по дороге мчался автомобиль. Лада Приора. Видавшая виды, но сердитая и чувствующая себя здесь полноправной хозяйкой. Она, никого не стесняясь, свернула на поляну и направилась в нашу сторону.
Я посмотрел на дом Андрея Курбского и выругался. Доносчика проклял с головы до ног, а его жилище от печной трубы до фундамента.
Мы, не сговариваясь, побежали в лес. Уставшие от малоподвижного брожения по поляне и замерзшие конечности протестовали против неожиданно навалившейся на них нагрузки. Я подгонял их хлыстом мысли.
Голова превратилась в пчелиный улей и в этом улье гудели вопросы. Жжжж… Поймают ли нас? Жжжж… Выбрасывать грибы или не выбрасывать? Жжжж… Что говорить, если нас догонят? Жжжж… Что не говорить ни в коем случае? Жжжж… Бежать или остановиться? Ж! Ж! Ж! Быть или не быть?
Я постоянно оглядывался. «Приора» стремительно сокращала расстояние. Я видел ее надутые фары. Клиренс без разбору пожирающий траву поляны. Ритмично двигающиеся дворники. Мотор браво ревел и гнал эту стальную махину прямо на нас.
В кабине сидело два человека. У одного сползла фуражка на лоб – их тряхнуло на кочке. Второй гиппопотамообразно раскрывал рот. Кричал. Их взгляды не сулили нам ничего хорошего.
С мыслью «да черта с два я выброшу грибы» я вбежал в лес. Влад не отставал.
Лес был густой. «Приоре» здесь не пробраться. Я злорадно слушал, как ее агрессивный крик двигателя превращается в затихающий жалобный скулеж. Однако, моя радость быстро сошла на «нет». Бежать здесь было крайне трудно. К тому же двое бравых ребят в форме могли следовать за нами.
Мы вломились прямо в кустарники малины, раскинувшиеся по всему полю зрения. Скорость существенно снизилась. Я бормотал малине свои извинения, и продирался сквозь нее, ломая ветки, стебли и свои отношения с природой. Извинений кустарникам было явно не достаточно, и она цепляла и колола меня своими шипами. Порой – весьма больно и яростно. Постоянно казалось, что куртка раздирается на клочки. Мы уже скорее шли быстрым шагом, чем бежали. Бхикку вырвался вперед, и я видел, как его руки краснели и покрывались царапинами. Он шипел и фыркал, но продолжал хвататься за ветви, пытаясь расчистить путь.
  Так, медленно, но верно, мы углублялись в лес. Преследователей не было ни видно, ни слышно.
 - Нам сейчас надо двигаться в сторону города. А если пойдем прямо, то выйдем только у Ежовой, - рассуждал бхикку. – Вот ведь плохой человек. Андрей этот... Мне бы пару звонков сейчас сделать… Он еще не знает, с кем связался…
 - Лес же соединяется с городом. Давай по лесу в сторону города и пойдем. - я попытался вернуть Влада к мыслям о наших дальнейших действиях. Попытка удалась.
  - Так и придется сделать.
  Изнутри меня глодал зубастый комок чувства опасности. Смачно, с чавканьем, вгрызаясь во внутренности. Разговаривать было страшно. Громко разговаривать – невыносимо. Я регистрировал ушами каждый шорох. Беспокойно выискивал глазами человеческие фигуры в серой форме. Резко поворачивал голову в сторону малейшего шума. А вокруг, словно кто-то ходил, специально наступал на сухие ветки и хрустел ими.  Специально заставлял птиц перелетать с места на место. Специально направлял визгливый ветер в слабовольные кроны деревьев. Может быть, это был злой брат Духа Леса?
Я держал руку в кармане с грибами. Постоянно хотелось почувствовать себя метателем молота на Олимпиаде - выдернуть руку из кармана и отправить грибы в полет. Тяжелый груз.
Влад резко вскрикнул! Я подпрыгнул от удивления и, выпучив глаза, резко дернулся в его сторону. Однако, там, где только что был его голос, никого не было. Я поискал его глазами и наткнулся на растянувшееся тело маленького бхикку. Он лежал плашмя и копошился в траве и осенних листьях – фшух, фшух, фшух! Я хотел помочь ему подняться, но он встал сам.
  На оладьеобразном лице Влада появилась улыбка и он засмеялся.
 - Видел, как я шлепнулся? Как шланг! Растянулся! Иду-иду… Прислушался… Слышу где-то ветка хрустит… Ну и кочку не заметил! Как пал! Хах!
  Своим смехом, бхикку прогнал фыркающий от недовольства зубастый комок чувства опасности. Я улыбнулся. Стало значительно легче.
  Вдох.
  Выдох.
  Шероховатое покрытие настороженности ссохлось, треснуло и разлетелось. Мы шли уже около получаса. Преследователи так и не объявились. Внутренний стержень уверенности креп как занимающийся в спортзале атлет. Я почувствовал, что холодает и предложил идти быстрее.
  Влад согласился и спросил:
 - Слушай, а ты как в Бург будешь возвращаться?
 - На автобусе, - ответил я. – Во сколько последний автобус едет?
 - Около семи… - неуверенно сказал бхикку и посмотрел на запястье левой руки - на часы. - Значит у нас еще час до твоего автобуса.
 - Час?
 - Да… Час... Время восемнадцать ноль-ноль. – отчеканил Влад.
 Час… Это не так уж и много. Нужно торопиться.
Неожиданно лес разорвался, словно хлопковые брюки. Нашему взору представилась та самая зигзагообразная маленькая миленькая река Тагил. Правда сейчас она была не незыблемой красивой частью пейзажа, а препятствием. Препятствием, которое необходимо преодолеть. Неглубокая и прозрачная. Примерно десяти метров в ширину и сантиметров тридцати в глубину.
Влад не стал долго раздумывать.
- Да, сейчас уже все-равно! Первый раз что ли… у меня и ботинки старые… - с такими словами он прошлепал прямо по реке. Оказавшись на противоположном берегу, маленький бхикку обернулся ко мне и осклабился:
 - Ну!.. Ты чего там? Идешь?.. 
Я смотрел на его намокшие штанины и ботинки. Потом посмотрел на свою обувь. Кроссовки так и не успели высохнуть. Досталось же им сегодня. Жаль, что я не еврейский мессия и умею ходить только по замерзшей воде. Я снял обувь, закатал штанины и босиком пересек реку. Вода была жутко холодной и сводила ступни с ума. Я выпрыгнул на берег и затряс ногами словно гусь. 
Приахивая!
Приухивая!
Приохивая!
Влад хохотал. Я беззлобно огрызнулся. Надел кроссовки и мы отправились в путь.
- Ну вот мы и в городе! – через десять минут заявил Влад. - Слушай… Тут колодец есть недалеко… И по пути как раз… Давай водички попьем сходим… Пить хочется… Больно уж хочется… Пересохло ж все… Во рту…
- Попей из ботинок или штаны выжми, - пошутил я, но согласился. Пить действительно хотелось.
Мы пошли по частному сектору, осторожничая и оглядываясь по сторонам. Столкнуться с прожорливой «Приорой» не хотелось. Улицы были пустынными, и даже вездесущие собаки нашли дела поинтереснее, чем бегать по ним.
                            
Краем уха я услышал жужжание. Оно не было похоже на шум двигателя. Не было оно похоже и на полет мухи. Жужжание пульсировало. Становилось то громче, то затихало. А через несколько мгновений к нему присоединился писк. Ми! Ми! Ми! Звуки раздавались, откуда-то спереди и сбоку. Мы переглянулись и, ничего не понимая, пошли дальше.
Через двадцать метров, за тракторной телегой, источних этих звуков был обнаружен. От удивления я вышел в полную прострацию, а губы мои расползлись в улыбке. Влад встал как вкопанный фонарный столб, а его нижняя челюсть упала на грудь.
На фоне живописных гнилых ворот, никого и ничего не стесняясь, наши старые новые знакомые – Димон и его товарищи из «ГОСНАРКОКОНТРОЛЯ»… водили хоровод. Обильно покрытые потом, они крепко вцепились в руки друг друга. Получалось, мягко говоря, так себе. Это было похоже на обрядовый танец троих зомби, пьяных в стельку. Нетвердая поступь то одного, то другого, то и дело нарушала балансировку, и хоровод кренило и таскало из стороны в сторону. Однако, их это не смущало.
Их вообще ни что не смущало.
Димон надул бульдожьи щеки и уставился в небеса, будто прося о милости в последней инстанции. Его товарищи тоже смотрели вверх, а по их гематомам под глазами (когда они только успели?) текли слезы. Именно этот странный, нестройный хоровод издавал насторожившее нас жужжание:
 - Мммм, пииииии, - начинал Димон.
 - Ииииииыыыы.., - подхватывал второй товарищ
 - Ми! Ми! Ми! - резко выкрикивал третий. После скрипучего острого выкрика двое предыдущих замолкали. Некоторое время царило молчание. А потом Димон вновь начинал:
 - Мммм, пиииии…
 - Иииииииыыыы…
 - Ми! Ми! Ми!!!
Мы смотрели на «товарищей» некоторое время и откровенно забавлялись, тыкая пальцами в их направлении и указывая на забавные детали. У Димона вывалился волосатый кучерявый живот и вибрировал как меха с водой. Его безымянный друг повязал себе на голову дерматиновый ремень из брюк превратившись в побитого героя фильма «Рэмбо: Первая кровь». А третий член хоровода размашисто щелкал челюстями, фыркал и сплевывал на землю кусочки пережеванной земли.
На энное количество времени честная компания находилась в своей особой реальности. И в этой реальности им было не очень хорошо.
Влад поднял свою челюсть с груди.
- Здорово, что ты их грибами накормил!.. Я сначала думал, что ты струсил и поэтому грибы им отдал… А ты вот почему… Хах!.. Хах!.. Во дают!..
- Ага, - ответил я маленькому бхикку. – Грибый им устроили настоящий хоровод-искупление.
- Точно! Кстати, я думаю, что они – не хоровод… Они – НЛО! Неизвестный Летающий Объект.

7
 
Мы стояли у ветхого колодца, и пили из большого пластикового ковша. Ледяная вода сводила зубы с ума и они ныли. Мы переминались с ноги на ногу, раздумывая, что делать дальше. На небе высунулась луна и сообщила, что скоро стемнеет. На автобус я опаздывал. Ночевать было негде.
- Давай есть грибы! – предложил бхикку.
- Давай! – я радостно поддержал столь иррациональное предложение. Почему бы и нет? Реальность со всеми ее сложностями: полицией, беготней, непониманием, собаками, телегами и коровами порядком надоела.
Я достал из кармана дары Духа Леса и поровну разделил их. Протянул одну вторую часть Владу. Он слизнул грибы со своих ладоней коровьеобразным движением широкого языка и принялся лихорадочно пить воду. Осушив литровый ковш, сказал:
- Вот люблю грибы… А вкус их не люблю… Бывает же, а?.. Помню, первый раз попробовал, так чуть не вырвало!
Я закинул свою порцию псилоцибиновых солдатиков в рот и тщательно прожевал:
- А мне нравятся. Вкусные.
Пустой, как только что выкопанная выгребная яма, желудок радостно набросился на грибы и, бурля и клокоча, принялся их переваривать.
- Пойдем на вокзал, - предложил я, - вдруг там еще что-нибудь идет… Какой-нибудь проезжий автобус, например.
- Пошли, конечно! – согласился со мной бхикку. – Только там точно ничего больше не ходит.
Спустя двадцать, а может быть и тридцать минут, мы стояли на вокзале и беспомощно смотрели на расписание.
- Я же говорил, что аттолы ходить не пошель. – сказал Влад.
- Что? – переспросил я его.
- Я же говорил, что автобусы не ходят уже, в семь вечера последний ушел. – повторил бхикку.
Он был прав. Мы вышли на улицу. Луна становилась все наглее и контрастнее на заливающемся темными чернилами небе. Оставался лишь один выход: найти теплое место для своего тела. За разум я не беспокоился. С ним этой ночью точно все будет в порядке.
Я спросил у бхикку, где находится гостиница и попрощался с ним. Дальше я должен был идти один.
Он сказал:
- Давай, слива! – и растворился в одном из многочисленных переулков.
Как Дороти по дороге из желтого кирпича шла к великому Гудвину, так и я, по избитым ногами и временем верхнетагильским тротуарам пошел к великому пристанищу гостей города. Наступающая ночь регулировала температуру в сторону понижения. Люди-мотыльки притягивались к свету витрин магазинов. Мое сознание плавно, но неумолимо изменялось к лучшему.
Гостиницу я нашел быстро. Пятиэтажное облупившееся розовощекое строение разинуло передо мной свой рот – двери. Я вошел внутрь. Стойки администратора как таковой здесь не имелось. Зато имелось зарешеченное окно. Я постучал в это окно и спросил, есть ли свободные номера. Огромное лицо дородной дамы с противоположной стороны попыталось втиснуться в узенькую решетку и разглядеть меня. После нескольких минут пыхтения и вздохов, она поняла, что попытки ее успехом не увенчаются, и просто выкрикнула «НЕТ!»
Я вышел из гостиницы и, не раздумывая о направлении, отправился прямо. Через какое-то время, не показавшееся мне существенным, дорогу перебежало странное создание. Судя по размытым контурам и очертаниям, которые зрение успело запечатлеть, к гуманоидам оно не относилось. Я замер и повертел головой. Справа – дома. Слева – кусты. Под ногами – асфальт. «ПС!» - кто-то меня окликнул. Я повернулся в сторону голоса. Передо мной стоял указатель. На нем было написано слово «ПРОФИЛАКТОРИЙ» . Голова-стрела указателя возбужденно вибрировала и показывала направление. «Спасибо, сударь!» - церемонно поклонился я и пошел в в сторону профилактория.
Души давно растворившихся во вселенских просторах монахов смотрели на меня и удивлялись пуленепробиваемому спокойствию. Я же чувствовал, что дорога приведет туда, куда нужно. Ведь даже если дорога ниоткуда не начинается, она обязательно приведет в никуда. Стало очень темно и неполноценное верхнетагильское освещение в очередной раз проигрывало в этой цикличной войне с Ночью. Но жадная всепожирающая ночь не успела проглотить меня.
Я увидел Свет.
 
8
 
Свет, конечно же, исходил из окон профилактория. Большой, длинный, похожий на корабль из книги «История военного кораблестроения» (А.П.Шершов, 1994, издательство «Полигон» стр. 303). Я без проблем поднялся на его палубу. То есть вошел в фойе профилактория. Просторный облагороженный мебелью и горшками с искусственными цветами зал пытался замаскировать казенную холодность и строгость. Я, соблюдая субординацию и с достоинством, прошествовал по зеленой мохнатой ковровой дорожке к стойке «RECEPTION».
За стойкой никого не оказалось. Я посмотрел на настенные часы. Их стрелки, поразительно похожие на стройные псилоцибиновые грибы, показывали 20:30. С правой рукой что-то происходило. Каждый из пяти пальцев настойчиво покалывала невидимая игла. Это было не больно, но необычно. Я внимательно осмотрел ладонь с фронтальной и тыльной стороны. Ладонь как ладонь. Немного худая, да и ногти не мешало бы подстричь, а в остальном ничего необычного.
В 20:40 моя самая обычная в мире ладонь завибрировала. Покалывание усилилось. Пальцы тоже стали подозрительно похожи на псилоцибиновые грибочки. Они самостоятельно извивались, то заплетаясь между собой, то отталкивая друг друга, словно магниты с одноименными полюсами.
20:45. За стойкой администратора так никто и не появился. Моя правая рука продолжала фокусничать и чудить. Словно у нее появилось собственное сознание. И это сознание заставило ее целеустремленно потянуться к щитку, на котором висели ключи от номеров. Похоже моей правой руке надоело ждать, да и платить за номер она явно не хотела. Пальцы схватили ключ с номером «29» и юркнули в карман с быстротой кобры. По ладони разлилось тепло, словно пролитое парное молоко. Покалывание и вибрация исчезли.
Я пожал плечами. Выбор был сделан. Нужно идти в номер «29». В конце концов, я честно ждал администратора. Раз уж он так занят, что ж, такова дхарма, mon ami.
 
9
 
Номер «29» оказался небольшой двухместной каморкой с балконом. Две аккуратно заправленные кровати, стол, тумбочка, маленький телевизор, выпучивший на меня кинескоп.
Тепло.
Я бесцеремонно плюхнулся на кровать и замер от накатившей волны чувственного наслаждения. То ли тело мурлыкало, выражая свое удовольствие и благодарность, то ли подо мной скрипела кровать. Не вставая, я скинул с ног многострадальные мокрые кроссовки. Стянул с себя куртку и швырнул ее на соседнюю кровать. Потолок переливался радужными оттенками. Настроение было отличным. Его Величество Трип ходил неподалеку и вот-вот собирался заглянуть в гости. Все мои чувства во главе с сознанием готовы были отдаться ему, как благоверная девушка своему избраннику в брачную ночь. И Трип пришел.
 
10
 
Давным-давно, когда самый первый человек был только в планах Вселенной, причем в планах достаточно далеких, на Земле жила-была некая цивилизация. Причем не просто жила-была, а процветала. Представители этой цивилизации были мудры и высокоорганизованны. Они и представить себе не могли, что можно спрыгнуть с моста в реку из-за грабительских процентов за ипотеку. Или два битых часа спорить, ругаться и махать кулаками за парковочное место во дворе дома. Они никогда не думали о том, что можно заставить себе подобных преклонять колени перед кем-то придуманным идолом или идеей. Не знали, что на стену можно повесить часы и стать зависимыми от времени. Что нужно работать для того, чтобы покупать ненужные вещи. И о том, что можно уничтожать представителей флоры и фауны и при этом получать удовольствие, они тоже не догадывались. Порабощать? Захватывать? Присваивать? Обналичивать? Таких понятий не существовало. Представители этой некой цивилизации все свои действия совершали, основываясь на идее партнерства и взаимоуважения. А самое главное, они никогда не понимали и не стремились понять такое чувство как страх смерти. Событие, когда «Я» растворяется в окружающем мире, казалось им естественным и необратимым, а значит замечательным, как и каждый объект Творения Вселенной.
Как они выглядели, сейчас помнят только Горы и Мировой Океан. И то, достаточно смутно. Делились ли они на женщин и мужчин, делили ли поступки на хорошие и плохие, а дни на удачные и неудачные? Вряд ли. Они просто принимали каждое проявление окружающего мира таким, какое оно есть. Небо над ними было всегда чистым, потому что сами они никогда не хмурились и внутри у них не сражались тайские боксеры - эмоции. Они просили у природы дождь, и она давала им дождь. А они давали природе почтение и уход, культивируя ее и возделывая. Глубокое внутреннее знание, внутренняя свобода и понимание законов Вселенной превращало жизнь этой цивилизации в гармоничное цикличное существование. И, конечно, они не были настолько глупы, чтобы считать себя самыми умными.
Однажды, эта некая цивилизация поняла, что пришло их время. Им необходимо было уходить. Они видели знамения Грядущего и не видели смысл в том, чтобы задерживаться. Не видели они смысл и в том, чтобы расстраиваться, лить слезы или рвать на голове волосы. Да и волос на их головах, скорее всего, не было.
Тогда представители некой цивилизации устроили Единое Большое Собрание. Каждый желающий говорить – говорил. А желающих было много. Юные и великовозрастные, красивые и не очень. Каждый рассказывал о своем видении их дальнейшей общей Судьбы.
99 дней шло это собрание. С перерывами на сон и обеды, конечно. Были рассмотрены сотни вариантов, лежащих на поверхности и скрытых в глубинах Мысли. Что-то отбрасывали сразу, что-то в результате обсуждений, а что-то – отмечали как  годное развитие событий. Некая цивилизация думала о Великом Коллективном Уходе, когда все ее представители одновременно и безвозвратно окончили свое существование. Думала о Прерывании Рода вследствие отказа от воспроизводства себе подобных.  Думала о том, чтобы покинуть Землю и отправиться в Открытое Космическое Путешествие. Думала над вариантом Индивидуального Выбора, когда каждая личность в частном порядке планировала свой уход. Но представители некой цивилизации слишком уважали друг друга, чтобы принимать такие эгоистичные решения.
На девяносто девятый день, когда Солнце покидало Планету, и на Небе появился круглый блин Луны, решение было принято. Единогласное. Все были счастливы и горды своей идеей.
Некая цивилизация решила покинуть Землю, не покидая ее. Она понимала, что накопленные знания о мироустройстве, о жизни во всех ее воплощениях и проявлениях, о Вселенной – бесценны. И что они, представители цивилизации, должны делиться приобретенным опытом и мудростью с теми, кто будет здесь жить после них. Они должны подарить ощущение внутренней свободы и наслаждение от осознания того, что каждая вибрация Вселенной является частью Единого в бесконечном круговороте тем, кто придет к ним с уважением и почтением. А для того, чтобы сделать это – необходимо покинуть Землю в настоящем их проявлении и стать чем-то другим. Изменить свою форму, но остаться на Планете, пока она путешествует вокруг Солнца.
И свершился Великий Ритуал Превращения. 266 дней представители Некой цивилизации произносили Слова, отдавали свое Дыхание Небу, а свою Энергию – Земле. На 266 дней они растворились в Медитативном Экстазе. В Танце Метаморфоз. В Цикличном Первозданном Звуке.
А потом собрание закончилось. Все представители Некой цивилизации вернулись к своим местам обитания. Там они поблагодарили Все Сущее, а через некоторый промежуток времени Превращение началось. Их исконная форма стала меняться. Тела их уменьшились в размерах. Они вросли в Землю, а чтобы не терять связь друг с другом, своими корнями они соединились друг с другом глубоко под покровом почвы.
Они были очень довольны своей идеей.
Они стали тем, что мы, люди, называем словом «ГРИБЫ».
 
11
 
Над землей творился рассвет. Я сидел в автобусе «Верхний Тагил-Екатеринбург» и то зевал, то улыбался, ожидая смолящего сигарету водителя. Бессонная ночь с каждой секундой удалялась в прошлое. Сознание заново рассматривало фрагменты ночных картин. Экстатичное переживание торжественно обещало не покидать мою голову. В окне автобуса проходили редкие реальные люди. Ветер колотил листья реальных деревьев. Реальная собака метила клумбу с цветами.
А в моем рюкзаке лежал пакет с реальными грибами, про которые я забыл, но обязательно вспомню. 
 
 
 
 
 
 
Саша Панцирь, 2015
u_sudzurana_net_vershini@yahoo.com