ГлавнаяПрозаМалые формыРассказы → Интеллектуал

Интеллектуал

article59941.jpg

     Как причудлива, как иронична, как непредсказуема судьба! Судьба - настоящая женщина.

     На новом месте в новом городе Гера твердо решил обозваться геем, настолько ужасен был предыдущий его опыт. Геем он совсем даже ни капли и не был, а, напротив, весьма любил пол противоположный своему. Он может и пошел в мастера женской модельной стрижки из-за этого чрезмерного своего внимания к этим милым созданиям. Когда ты знакомишься с женщиной, скажем, в ресторане или каком клубе, ты никогда ничего о ней не узнаешь в лоб. Узнаешь только наутро или, в худшем случае, спустя неделю. Узнаешь, что она вовсе не то, чем казалась тогда, вечером. Романтичная, загадочная, завораживающая в таинственном полумраке под таинственную музыку. Утром же ты быстро понимаешь или вспоминаешь, что у нее слишком мускулистые и даже кривые ноги, что она храпит, что умытая, она смахивает на продавщицу овощей и говорить она умеет только о тряпках, диетах и подлой подруге, что поступила с ней бесчестно, купив точно такое же платье, как у нее. Как это им удается? Так легко проводить нас темным вечером?
 
     Когда же женщина два часа сидит в твоем кресле под твоими ножницами, щипцами да фенами, она раскрывается вся и сразу. Раскрывается и внешне и внутренне. Мастер для нее не человек – подруга для поболтать и выйти из салона неотразимой. Таким образом, закончив курсы и получив соответствующий диплом, Гера мог теперь быстро вычислять дам достойных своего внимания. Помимо внешности, которую он сам мог создать почти любую почти из любой и страстности в постели, Гере был важен в женщине… интеллект. Это можно, пожалуй, рассматривать даже, как особый вид извращения, но Гера не считал постель постелью, если с девушкой нельзя перекинуться парой слов на неженские темы, скажем, об искусстве, философии или пусть хоть о погоде, но с научной точки зрения. 
 
     Как ни странно, но в том средней величины городке, что обслуживал еще недавно мой герой, где только парикмахерских салонов, не говоря уже о бессчетном количестве мастеров частных, было около двадцати, таких женщин обнаружилось количество достаточное, даже чрезмерное. Город науки. Наука та давно развалилась в торговлю бельем и сникерсами, а вот интеллектуалки остались. Выбросить девяносто девять из ста по возрасту, семейному положению или природному уродству – все равно оставалось немеренно умных красавиц. Гера был талантливым мастером и к нему записывались чуть ни за полгода, но у тех, что он примечал, были особые условия. В благодарность за эту особенность он всегда получал то, что хотел. Гера был весьма даже неглуп, но как-то вот расслабился. Дело в том, что ум, правильнее сказать, мудрость свою женщина обнаруживает лишь изрядно пожив, то есть, около тридцати (любимый Герин возраст), а к тому моменту, понятно, большинство из них замужем. Мало, что замужем, еще и наевшиеся однообразного быта со своим подглуповатым мужем. Легкая добыча. Холостяцкая квартира его имела столь же сложный и плотный график, что и его расписание на работе. График этот был составлен почти целиком из женщин замужних, что, в конце концов, не могло не привести к краху этого своеобразного конвейера. Поломался тот конвейер, правда, вовсе не на ревности одной соперницы к другой, а, как ни странно, на совестливости одной из лучших его интеллектуалок. Маша была не просто красавицей, она была, что называется, породистой. Породу всегда видать. Пусть не смутит мой цинизм моего читателя, но ее, породу, видно по прикусу и состоянию зубов, по тонким лодыжкам и высокой шее, по статной осанке и глубокому взгляду умных глаз. Порода… Не знаю уж что, какое движение души положило такую красавицу в постель этого, так сказать, мастера своего дела, да только спустя полгода экстатического забытья, снизошло на Машу прозрение. Она вдруг увидела всю глубину бездны, в которую пала из-за всего лишь красивой прически и… она сама (что вряд ли напоминает реальную жизнь) повинилась мужу.
 
     Всем нам известно, как теряет мужчина рассудок от любви, но что делается с его головой от ревности!.. Видимо, насмотревшись голливудского тряпья, Машин Вася, неким тихим апрельским вечером, взял бейсбольную биту и уложил моего героя в травматологию на три месяца. Мало того, он так внимательно прошелся по его колдовским кистям и пальцам, что еще три месяца Гера не мог взять в руки свои фирменные ножницы Eternity Ocean Blue. За полгода бездействия и физических страданий, много чего может прийти в голову неглупого, склонного к анализу человека. Ну а если по голове этой хватанули еще пару раз породистым ясенем в сорок два дюйма в длину и три в ширину… На новом месте в новом городе Гера твердо решил обозваться геем.
 
 
 
- У вас отличные рекомендации, Герасим Макарович, - улыбнулась дородная Марья Антоновна, владелица салона красоты с оригинальным названием «Золотой локон». - Но правила есть правила и вы будете получать лишь половину в течение двух месяцев испытательного срока. Знаете… Всяко бывает. Взяла тут недавно одну, прости господи. Руки – просто золото, клиент не надышится. И вот, прихожу как-то утром раньше всех, а она валяется в лом пьяная. Да хоть бы водку пила. Она за ночь выпила парфюмерии на пятьсот тысяч! Все выгребла в салоне. Так что, не обессудьте, Герасим Макарович – правила.
 
- Смею заверить, Марья Антоновна, что со мной таких проблем возникнуть никак не может. Я вовсе не пью или чем там иным…, но…, у меня есть…, ну…, я считаю, это вам нужно знать… Я…, в общем…, я голубой. Поверьте. Это никак не вредит моему мастерству. Более. Это помогает мне смотреть на женщину индифферентно, а, значит, объективно. Волею такой вот странной, не мною выдуманной моей судьбы, я и имею такие хорошие отзывы. Я просто художник – врал напропалую Гера.
 
- Ну…, - не знала, что ей нужно тут говорить Марья Антоновна. На ее трудовом веку чего только ни было, но гея-парикмахера… «Это даже может и здорово, - поразмыслила она быстрым своим умом. - Все же кутюрье там всякие, известно, геи. Глядишь, мой салон и прославится так». А…, - смущенно почесала нос директорша.
 
- Ах да, конечно - засуетился Гера и достал из папки какие-то бумаги. – Здесь абсолютно все анализы. ВИЧ, сифилис, гонорея и еще с десяток тестов – все отрицательно. Недельной давности. К тому же, друга у меня сейчас нет, да и я слишком чистоплотен, чтобы…
 
     Марья Антоновна приняла бумаги и внимательно их просмотрела.
- Ну что ж, Герасим Макарович, с завтрашнего дня извольте приступать. Инструменты получите…
- О, не беспокойтесь, Марья Антоновна, - приятно улыбнулся Гера. – У меня все свое. В смысле, инструменты. Расходный, конечно ваш.
- Ну вот и славно.
 
 
     Женщины…
     Легким языком Марьи Антоновны, уже назавтра стотысячный город был извещен о прибытии виртуоза модельной прически гения-гея, а уже через месяц очередь к нему, как и в старые времена, выросла в бороду на полгода. Надо быть справедливым, Гера был очень талантлив. Легко ли ему давалось бороться со своими бесами насчет женщин? Очень тяжело. В сто раз сложнее, чем если бы он просто себе их запретил. 
     Зная, что мастер голубой, дамы вовсе перестали стесняться чего бы то ни было и на сеансах стрижки, покраски, мелирования и проч. такое рассказывали ему о себе, своих фантазиях и опытах, что бедному Гере в иные минуты становилось плохо от эрекции. Тогда он бежал в туалет и совал свое хозяйство под струю ледяной воды. Отпускало.
 
     Но случилось страшное. С некоторого времени на его рабочем месте регулярно стали появляться цветы. Дорогущие букеты роз, лилий и даже орхидей. Сколь ни пытал Гера завистливых своих сослуживиц, но те толи не сознавались, но, похоже, сами ничего не понимали. Гера стал подозревать каждую из своих клиенток, совершенно не понимая, как женщина может влюбиться в гея. Даже когда он был, так сказать, правильно-ориентированным, цветов ему не дарили. А тут…
Маша была последней его клиенткой на сегодня. К ней у него, как раз, не было никакого чувства. Она была несколько мужеподобна лицом, имела довольно грубый голос, хотя фигурой обладала отменною и, к тому же, проявляла довольно глубокий интеллект. Три другие мастера-девушки на сегодня уже закончили и попрощались. Гера и Маша остались одни в салоне. Гера снял с нее фартук, профессиональными легкими движениями сделал последние пассы над ее прической и взбрызнул легкой лавандой.
 
- Ну вот, Машенька, - удовлетворенно посмотрел Гера на свою работу. – Надеюсь, ваш друг останется доволен.
- Вы мой друг! - вдруг порывисто вскочила Маша с кресла и прижалась к Гере разгоряченным своим телом.
Она была чуть выше и где-то даже поплотнее моего героя. Гера с трудом отстранился от нее и покраснел.
- Видите ли, Маша…, - замялся Гера. – Может вы почему-то не в курсе… Я несколько другой ориентации, так сказать.
- Я знаю, милый, - пробасила Маша. – Я Миша. Такой же, как и ты. И я люблю тебя.
Такого удара мой несчастный парикмахер, да и никто на свете предположить никак не мог. Он медленно опустился в соседнее кресло и тупо уставился на Машу-Мишу.
- Иди же ко мне, - упала (упал? Здесь уж я теряюсь, в каком все это роде) Маша перед ним на колени. – Я так ждала этого дня, милый.
Она уткнулась в его колени и… горько заплакала.
Тут в холле раздался какой-то грохот и площадная брань, адресованная, похоже, охраннику, дверь в зал салона не растворилась, а именно вылетела, снесенная с петель ударом ноги и на пороге выросло нечто огромное, с бейсбольной битой в правой клешне.
 
- Вася! – вскочила на ноги вмиг побледневшая, насмерть перепуганная Маша. – Это не то, что ты подумал! Я просто благодарила Герасима Макаровича за прекрасную работу. Ты только посмотри, какое чудо он со мной сотворил!
- Чудо! – проревел Вася. – Я ему сейчас покажу, что такое настоящий макияж!
Он шагнул к креслу где сидел Гера и…
 
 
     Гера провалялся в травматологии три месяца, еще три не мог взять в руки свои фирменные ножницы Eternity Ocean Blue, а когда смог…
 
     Теперь Гера работает охранником в средней школе. Он слывет человеком нелюдимым. Общается только по работе, никаких личных привязанностей. Он возненавидел и женщин, и мужчин. Один у него есть друг – приблудная дворняжка, какие всегда есть при любой школе, точнее, при ее столовой. Гера весьма сдружился с ней, а так как она очень любила детишек, то он полюбил их тоже.
 
     «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мтф. 18 -3,4)».
     Аминь.

© Copyright: Владимир Степанищев, 2012

Регистрационный номер №0059941

от 4 июля 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0059941 выдан для произведения:

     Как причудлива, как иронична, как непредсказуема судьба! Судьба - настоящая женщина.

     На новом месте в новом городе Гера твердо решил обозваться геем, настолько ужасен был предыдущий его опыт. Геем он совсем даже ни капли и не был, а, напротив, весьма любил пол противоположный своему. Он может и пошел в мастера женской модельной стрижки из-за этого чрезмерного своего внимания к этим милым созданиям. Когда ты знакомишься с женщиной, скажем, в ресторане или каком клубе, ты никогда ничего о ней не узнаешь в лоб. Узнаешь только наутро или, в худшем случае, спустя неделю. Узнаешь, что она вовсе не то, чем казалась тогда, вечером. Романтичная, загадочная, завораживающая в таинственном полумраке под таинственную музыку. Утром же ты быстро понимаешь или вспоминаешь, что у нее слишком мускулистые и даже кривые ноги, что она храпит, что умытая, она смахивает на продавщицу овощей и говорить она умеет только о тряпках, диетах и подлой подруге, что поступила с ней бесчестно, купив точно такое же платье, как у нее. Как это им удается? Так легко проводить нас темным вечером?
 
     Когда же женщина два часа сидит в твоем кресле под твоими ножницами, щипцами да фенами, она раскрывается вся и сразу. Раскрывается и внешне и внутренне. Мастер для нее не человек – подруга для поболтать и выйти из салона неотразимой. Таким образом, закончив курсы и получив соответствующий диплом, Гера мог теперь быстро вычислять дам достойных своего внимания. Помимо внешности, которую он сам мог создать почти любую почти из любой и страстности в постели, Гере был важен в женщине… интеллект. Это можно, пожалуй, рассматривать даже, как особый вид извращения, но Гера не считал постель постелью, если с девушкой нельзя перекинуться парой слов на неженские темы, скажем, об искусстве, философии или пусть хоть о погоде, но с научной точки зрения. 
 
     Как ни странно, но в том средней величины городке, что обслуживал еще недавно мой герой, где только парикмахерских салонов, не говоря уже о бессчетном количестве мастеров частных, было около двадцати, таких женщин обнаружилось количество достаточное, даже чрезмерное. Город науки. Наука та давно развалилась в торговлю бельем и сникерсами, а вот интеллектуалки остались. Выбросить девяносто девять из ста по возрасту, семейному положению или природному уродству – все равно оставалось немеренно умных красавиц. Гера был талантливым мастером и к нему записывались чуть ни за полгода, но у тех, что он примечал, были особые условия. В благодарность за эту особенность он всегда получал то, что хотел. Гера был весьма даже неглуп, но как-то вот расслабился. Дело в том, что ум, правильнее сказать, мудрость свою женщина обнаруживает лишь изрядно пожив, то есть, около тридцати (любимый Герин возраст), а к тому моменту, понятно, большинство из них замужем. Мало, что замужем, еще и наевшиеся однообразного быта со своим подглуповатым мужем. Легкая добыча. Холостяцкая квартира его имела столь же сложный и плотный график, что и его расписание на работе. График этот был составлен почти целиком из женщин замужних, что, в конце концов, не могло не привести к краху этого своеобразного конвейера. Поломался тот конвейер, правда, вовсе не на ревности одной соперницы к другой, а, как ни странно, на совестливости одной из лучших его интеллектуалок. Маша была не просто красавицей, она была, что называется, породистой. Породу всегда видать. Пусть не смутит мой цинизм моего читателя, но ее, породу, видно по прикусу и состоянию зубов, по тонким лодыжкам и высокой шее, по статной осанке и глубокому взгляду умных глаз. Порода… Не знаю уж что, какое движение души положило такую красавицу в постель этого, так сказать, мастера своего дела, да только спустя полгода экстатического забытья, снизошло на Машу прозрение. Она вдруг увидела всю глубину бездны, в которую пала из-за всего лишь красивой прически и… она сама (что вряд ли напоминает реальную жизнь) повинилась мужу.
 
     Всем нам известно, как теряет мужчина рассудок от любви, но что делается с его головой от ревности!.. Видимо, насмотревшись голливудского тряпья, Машин Вася, неким тихим апрельским вечером, взял бейсбольную биту и уложил моего героя в травматологию на три месяца. Мало того, он так внимательно прошелся по его колдовским кистям и пальцам, что еще три месяца Гера не мог взять в руки свои фирменные ножницы Eternity Ocean Blue. За полгода бездействия и физических страданий, много чего может прийти в голову неглупого, склонного к анализу человека. Ну а если по голове этой хватанули еще пару раз породистым ясенем в сорок два дюйма в длину и три в ширину… На новом месте в новом городе Гера твердо решил обозваться геем.
 
 
 
- У вас отличные рекомендации, Герасим Макарович, - улыбнулась дородная Марья Антоновна, владелица салона красоты с оригинальным названием «Золотой локон». - Но правила есть правила и вы будете получать лишь половину в течение двух месяцев испытательного срока. Знаете… Всяко бывает. Взяла тут недавно одну, прости господи. Руки – просто золото, клиент не надышится. И вот, прихожу как-то утром раньше всех, а она валяется в лом пьяная. Да хоть бы водку пила. Она за ночь выпила парфюмерии на пятьсот тысяч! Все выгребла в салоне. Так что, не обессудьте, Герасим Макарович – правила.
 
- Смею заверить, Марья Антоновна, что со мной таких проблем возникнуть никак не может. Я вовсе не пью или чем там иным…, но…, у меня есть…, ну…, я считаю, это вам нужно знать… Я…, в общем…, я голубой. Поверьте. Это никак не вредит моему мастерству. Более. Это помогает мне смотреть на женщину индифферентно, а, значит, объективно. Волею такой вот странной, не мною выдуманной моей судьбы, я и имею такие хорошие отзывы. Я просто художник – врал напропалую Гера.
 
- Ну…, - не знала, что ей нужно тут говорить Марья Антоновна. На ее трудовом веку чего только ни было, но гея-парикмахера… «Это даже может и здорово, - поразмыслила она быстрым своим умом. - Все же кутюрье там всякие, известно, геи. Глядишь, мой салон и прославится так». А…, - смущенно почесала нос директорша.
 
- Ах да, конечно - засуетился Гера и достал из папки какие-то бумаги. – Здесь абсолютно все анализы. ВИЧ, сифилис, гонорея и еще с десяток тестов – все отрицательно. Недельной давности. К тому же, друга у меня сейчас нет, да и я слишком чистоплотен, чтобы…
 
     Марья Антоновна приняла бумаги и внимательно их просмотрела.
- Ну что ж, Герасим Макарович, с завтрашнего дня извольте приступать. Инструменты получите…
- О, не беспокойтесь, Марья Антоновна, - приятно улыбнулся Гера. – У меня все свое. В смысле, инструменты. Расходный, конечно ваш.
- Ну вот и славно.
 
 
     Женщины…
     Легким языком Марьи Антоновны, уже назавтра стотысячный город был извещен о прибытии виртуоза модельной прически гения-гея, а уже через месяц очередь к нему, как и в старые времена, выросла в бороду на полгода. Надо быть справедливым, Гера был очень талантлив. Легко ли ему давалось бороться со своими бесами насчет женщин? Очень тяжело. В сто раз сложнее, чем если бы он просто себе их запретил. 
     Зная, что мастер голубой, дамы вовсе перестали стесняться чего бы то ни было и на сеансах стрижки, покраски, мелирования и проч. такое рассказывали ему о себе, своих фантазиях и опытах, что бедному Гере в иные минуты становилось плохо от эрекции. Тогда он бежал в туалет и совал свое хозяйство под струю ледяной воды. Отпускало.
 
     Но случилось страшное. С некоторого времени на его рабочем месте регулярно стали появляться цветы. Дорогущие букеты роз, лилий и даже орхидей. Сколь ни пытал Гера завистливых своих сослуживиц, но те толи не сознавались, но, похоже, сами ничего не понимали. Гера стал подозревать каждую из своих клиенток, совершенно не понимая, как женщина может влюбиться в гея. Даже когда он был, так сказать, правильно-ориентированным, цветов ему не дарили. А тут…
Маша была последней его клиенткой на сегодня. К ней у него, как раз, не было никакого чувства. Она была несколько мужеподобна лицом, имела довольно грубый голос, хотя фигурой обладала отменною и, к тому же, проявляла довольно глубокий интеллект. Три другие мастера-девушки на сегодня уже закончили и попрощались. Гера и Маша остались одни в салоне. Гера снял с нее фартук, профессиональными легкими движениями сделал последние пассы над ее прической и взбрызнул легкой лавандой.
 
- Ну вот, Машенька, - удовлетворенно посмотрел Гера на свою работу. – Надеюсь, ваш друг останется доволен.
- Вы мой друг! - вдруг порывисто вскочила Маша с кресла и прижалась к Гере разгоряченным своим телом.
Она была чуть выше и где-то даже поплотнее моего героя. Гера с трудом отстранился от нее и покраснел.
- Видите ли, Маша…, - замялся Гера. – Может вы почему-то не в курсе… Я несколько другой ориентации, так сказать.
- Я знаю, милый, - пробасила Маша. – Я Миша. Такой же, как и ты. И я люблю тебя.
Такого удара мой несчастный парикмахер, да и никто на свете предположить никак не мог. Он медленно опустился в соседнее кресло и тупо уставился на Машу-Мишу.
- Иди же ко мне, - упала (упал? Здесь уж я теряюсь, в каком все это роде) Маша перед ним на колени. – Я так ждала этого дня, милый.
Она уткнулась в его колени и… горько заплакала.
Тут в холле раздался какой-то грохот и площадная брань, адресованная, похоже, охраннику, дверь в зал салона не растворилась, а именно вылетела, снесенная с петель ударом ноги и на пороге выросло нечто огромное, с бейсбольной битой в правой клешне.
 
- Вася! – вскочила на ноги вмиг побледневшая, насмерть перепуганная Маша. – Это не то, что ты подумал! Я просто благодарила Герасима Макаровича за прекрасную работу. Ты только посмотри, какое чудо он со мной сотворил!
- Чудо! – проревел Вася. – Я ему сейчас покажу, что такое настоящий макияж!
Он шагнул к креслу где сидел Гера и…
 
 
     Гера провалялся в травматологии три месяца, еще три не мог взять в руки свои фирменные ножницы Eternity Ocean Blue, а когда смог…
 
     Теперь Гера работает охранником в средней школе. Он слывет человеком нелюдимым. Общается только по работе, никаких личных привязанностей. Он возненавидел и женщин, и мужчин. Один у него есть друг – приблудная дворняжка, какие всегда есть при любой школе, точнее, при ее столовой. Гера весьма сдружился с ней, а так как она очень любила детишек, то он полюбил их тоже.
 
     «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мтф. 18 -3,4)».
     Аминь.
 
Рейтинг: +1 520 просмотров
Комментарии (1)
0 # 4 июля 2012 в 14:03 0
нда... Коллизии жизни... live1