[Скрыть] Регистрационный номер 0374924 выдан для произведения:   В марте 1853 года в Америку прибыл эмигрант из Бельгии сын портного Лейба Штраусс. Еще на корабле его стали звать Леви Страуссом. При нем был лишь рулон парусины, доставшийся ему в наследство от отца. Дикий Запад в лице лихих ковбоев и бесшабашных авантюристов золотоискателей остро нуждался в хороших крепких штанах, где было бы много карманов, которые не обрывались, когда в них золотые самородки засовываешь. Леви Страусс предложил им такие штаны с металлическими заклепками для крепления ткани. Так появились джинсы.
          «Мода проходит, стиль остается», - утверждала Коко Шанель. На эти штаны мода не пройдет никогда. Кого сейчас удивишь джинсами? Их обилие и разнообразие поражает воображение. А вот в семидесятые годы в СССР этого модного импортного эксклюзива не было. Точнее, он встречался у немногочисленных счастливчиков, которые каким-то образом умудрились их где-то раздобыть или привезти из-за границы. В магазинах этот брючный элемент одежды не продавался, разве что только в валютной «Березке». А иметь джинсы хотели все. Настоящие «трущиеся», а не тех уродцев, которые поставляла наша отечественная легкая промышленность под названием «Ну, погоди!» Не был исключением и Иван Погожин.
          Однажды Димка Сафронов, его приятель по преферансу, рассказал, что познакомился с фарцовщиком, который может достать настоящие американские фирменные джинсы. Но стоить это удовольствие будет сто двадцать рублей. В те времена столько зарабатывал старший инженер в месяц. На стипендию в сорок рублей, которую Иван по причине хромающей успеваемости получал не регулярно, и рубль, выдаваемый ежедневно матерью на обед, приобрести вожделенные джинсы можно было не скоро, да и то во всем себя ограничивая. А хотелось иметь их прямо сейчас, и отказывать себе  в немногочисленных житейских радостях тоже не хотелось. Тогда Димка предложил по ночам разгружать вагоны прибывающих на железнодорожный вокзал товарняков.
          После первой разгрузки чугунных сантехнических колен Иван утром еле поднялся с кровати. Мало того, что он чертовски не выспался, так еще и мышцы болели так, будто собирались лопнуть. В тот день Погожин в институт не пошел. Не смог. Потом пришлось в деканате травить байку о прорвавшейся на кухне водопроводной трубе и томительном ожидании прихода нерадивого сантехника из ЖЭКа. А когда Иван вернулся грязный, как черт после разгрузки пятидесятикилограммовых мешков с цементом, то понял, что еще одного такого похода на вокзал просто не перенесет. Прозорливая бабушка под жестким прессингом выпытала у внука причины его поздних возвращений домой и изнеможенного вида любимого чада. Из шкатулки с пенсионным загашником была извлечена недостающая сумма. Иван был счастлив! Когда Погожин появился на лекциях в новеньком «левисе», то вызвал полный фурор. Он ловил на себе завистливые взгляды однокурсников и восторженные взоры женской половины группы.
          Казалось бы, всего-навсего модная фирменная шмотка, но как изменилось отношение к нему окружающих. «Платье внушает глупцам уваженье» - заметил еще Вольтер. На перемене преподаватель сопромата Долженко, повстречав его в коридоре, поздоровался первым. Иван перешел из категории «как все» в разряд «первый парень на деревне». Красавица Танька Демидова, которая раньше даже смотреть в его сторону не хотела, сама подсела к нему за стол на лекции по истории КПСС. И закрутилась любовь-морковь, завертелась.
          Жила Татьяна у черта на куличках в микрорайоне «Широкий». Бывший совхоз, давший это название и подаривший свою территорию жилому массиву «Текстильщик», прекратил бренное существование, как только произошло расширение Трикотажной фабрики, и была пущена новая троллейбусная линия вместо ведомственного автобусного маршрута. Вот только спасительные троллейбусы, связывающие этот спальный район с центром города, как в сказке о Золушке, ровно в полночь превращались в безжизненные «тыквы», и до шести утра их было невозможно добудиться и превратить обратно в транспортные средства. Но это не смущало Погожина. От остановки до дома Демидовой было восемь минут ходьбы. Иван это строго захронометрировал, и всегда успевал попасть на последний троллейбус, возвращающийся в центр.
          Седьмого марта в институте отменили половину лекций в честь наступающего Международного женского дня. По этому случаю, влюбленная пара сходила в кино на популярный индийский фильм «Зита и Гита», где просидела весь сеанс в последнем ряду «для поцелуев», а потом еще гуляла в центральном парке. Но Погожину показалось мало сливочного мороженого в стаканчиках и традиционных аттракционов. Он хотел  «произвести впечатление». Недавно возле его дома открылся новый ресторан «Юбилейный». Местная шпана быстро взяла его под свой контроль. Хотя Иван не пытался казаться хулиганом, но иногда все-таки прикладывался к горлышку бутылки портвейна в скверике вместе со своими приблатненными соседями по району. Так, от нечего делать, а вовсе не потому, что у них были общие интересы.
          В сам ресторан Погожин заглядывал крайне редко из-за стесненности в средствах. А вот бар, расположенный в подвальном помещении, посещал часто. Там можно было посидеть вечером с бокалом вина, или коктейлем. Главное, чтобы была хорошая компания и классная музыка.
          С видом завсегдатая, Иван проводил Татьяну в маленький, но уютный зал. За  столиками сидели две небольшие компании и три озабоченные парочки. Никого из знакомых не было. Подойдя к пустующей барной стойке, Погожин поздоровался за руку с барменом Костей и кивнул головой в знак приветствия официантке Зосе.
          - Да ты здесь популярная личность, - с уважением улыбнулась Таня.
          -  Захожу иногда, - подмигнул ей Иван.
          Взобравшись на высокие барные кресла, парочка начала потягивать через полосатые трубочки заказанные коктейли. Погожин с удовольствием отметил, что его девушка и новые джинсы произвели большое впечатление на посетителей бара.
          Тут по открытой винтовой лестнице в бар спустились трое подвыпивших парней. Они по-хозяйски оглядели зал и направились к барной стойке. Одного из них Иван раньше где-то видел.
          «Да это же Болт с «Четвертого участка»! И как назло рядом нет никого из наших. Если он меня узнает, то драки не миновать», - пронеслось в голове Ивана. Их районы давно находились в продолжительной непримиримой вражде.
          За длинной барной стойкой сидели только Погожин и его подруга. Хотя свободных кресел было много, Болт сел рядом с Татьяной, второй разместился возле Ивана, а третий остался стоять за спиной.
          - Три двойные водки! - сильно хлопнул ладонью по столешнице Болт.
          - У нас только коктейли и шампанское, водку в чистом виде не подаем, - бармен положил перед хамом прейскурант.
          - Засунь себе в задницу эту раскраску, - наглец щелчком сбросил меню со стола. Потом он повернулся к девушке и гнусно ухмыльнулся:
          - Привет, мочалка! Чего лакаешь? - схватив ее бокал, он сделал большой глоток. - И это дерьмо ты называешь коктейлем? - реплика адресовалась Косте.
          Погожин резко подскочил, но стоящий сзади верзила своими лопатообразными ладонями впечатал его по плечам, усадив обратно в кресло.
          - Не дергайся, фраерок, - Болт оскалился, сверкнув стальной фиксой. - Мы тебя срисовали еще у «пожарки». Твой «левайс» я позавчера приметил, когда вы меня и Ржаного метелили.
          В той потасовке Иван не участвовал. Четверо «местных» наказали двух «залетных» за нарушение территориальных границ. Он же находился в группе наблюдающих, но его джинсы, видать, оказались сильно приметными. Значит, сейчас драки не избежать.
          Резко откинув голову назад, Погожин затылком сломал нос, стоящему сзади громиле. Крутанувшись в кресле, он заехал локтем в подбородок второму. Вскочив, Иван метнулся к Болту. Дальше был блеск кастета, искры из глаз и кратковременная потеря сознания.
          Мокрым носовым платком Татьяна вытерла кровь с левого глаза Погожина. Зося протянула ему стакан воды, бармен начал накручивать диск телефона. Нападавшие испарились. Иван окончательно пришел в себя:
          - Костя, никуда не звони, зачем нам с тобой неприятности? Этих уродов я узнал, сами потом разберемся.
          - У тебя бровь сильно рассечена, - сказала Зося, - зашивать нужно.
          - Через дорогу станция скорой помощи, там сейчас и подлатаюсь, - улыбнулся Погожин.
          Небо уже начало темнеть, когда горемыке была оказана неотложная помощь. Вымазанные зеленкой нитки в шве торчали из брови, как щетинки  зубной щетки.
          - Ну, ты красавец, - нахмурилась Татьяна. - Что послезавтра в институте будешь говорить?
          - Скажу, что собирал цветочки на поляне, а там паслась коза. Ей цвет моих джинсов не понравился, и она своими рогами так выразила свой протест, - усмехнулся Иван.
          - А зачем на станции «скорой»  в анкете чужие имя и адрес назвал?
          - Так сегодня этот случай будет зафиксирован в ментовской сводке, а завтра участковый показания снимать придет. Мне это надо?
          Они еще немного погуляли, а потом отправились на «Широкий». Всё говорили и говорили, а после целовались и целовались. Когда уже совсем стемнело, Погожин взглянул на свои часы и заметил несоответствие между показаниями хронометра и обезлюдившими улицами. Секундная стрелка не двигалась, а стекло пересекала предательская трещина. «Наверное, разбил при падении», - подумал Иван. Попрощавшись с подругой, он рванул на остановку. Последний троллейбус давно ушел. Ждать до шести утра было холодно. Пришлось возвращаться домой своим ходом. От прежнего совхоза «Широкий» остался небольшой хуторок в степи, а дальше через кукурузные и подсолнечниковые поля нужно было идти по трассе до города. А что делать?
          - Закурить не найдется? - из придорожной лесополосы вышли два бугая пьяно-нагло-сельской наружности.
          - Не курю, - ответил Погожин, понимая, что одним левым глазом сегодня не отделается.
          - Глянь, Вась, на нем джинса фирмовая, - рыжий верзила схватил Ивана за пояс, - надо бы реквизировать.
          Кулак второго аборигена размахнулся. Но Погожин сгруппировался  и нанес громиле удар головой в живот.
          Вася отлетел в кювет. В этот момент началось что-то несусветное. Неизвестно откуда появившееся огромное серое существо отбросило наглого первого мародера от Ивана метра на три.
          - Делаем ноги, Толян! - как резаный завизжал Вася, - Кузьма опять отвязался!
          Очумевший Иван лежал на земле, а перед ним какой-то козел щипал траву. Обычный козел, который возможно спас ему жизнь.
          Из кустов вышел мальчишка, лет двенадцати.
          - Кузя, зараза, да чтоб ты издох! - пацан взялся за обрывок веревки, болтающийся на шее козла. Потом он посмотрел на Погожина:
          - А ты кто?
          - Да вот на последний троллейбус опоздал.
          - Понятно, - мальчик потащил за собой козла в сторону хутора.
          - Слушай, малец, а далеко до города?
          - К утру дошкандыбаешь.
          - Может пустишь переночевать, а то тут бродят у вас какие-то мужики озверелые. Если бы не твой Кузьма, раздеть меня могли, как того Буратину.
          Подросток остановился, развернулся и хитро прищурился:
          - Наши могут, не любят они вас городских. Вон ты в джинсе заморской расхаживаешь, а деревенские от аванса до получки дотянуть не могут.
          - Так ведь, небось, на водку все спускают?
          - Это их дела, ты тоже не голый ходил, когда кучу бабок за свои штаны отвалил.
          - У каждого свои тараканы, - Иван в задумчивости почесал затылок.
          - Ладно, проехали, - мальчишка миролюбиво подмигнул. - Меня Тимкой зовут. Переночуешь у меня в сарае на сеновале, раз вы с Кузьмой общий язык нашли.
          Ночью прошел сильный дождь, а утром Тимофей вызвался проводить Погожина до остановки:
          - Пойду с тобой, а то опять с кем-нибудь из наших пересечешься. Только штанины своих джинсов подверни, на улице грязища страшная, испачкаешься, на трассе поправишь их.
          Возле лесополосы грунтовку размыло до состояния небольшого болота.
          - Здесь безболезненно для твоих штанов не пройдем, - Тимофей пожевал губу. - Нужно идти в обход по мосту через ставок. Потеряем минут двадцать, зато там более сухо.
          Старенький мостик казался относительно сухим, но выглядел как-то неубедительно. Бетонные ограждения были почти полностью разрушены, а мостовое полотно зияло многочисленными дырами.
          - Не дрейфь, я здесь каждый день хожу, да еще с козлом, - мальчишка отважно первым двинулся вперед. Иван пошел следом.
          Вдруг пацан, поскользнувшись, взмахнул руками и свалился с моста в ставок. Погожин наклонился и глянул вниз:
          - Греби к берегу, я помогу тебе выбраться!
          - Я плавать не ум-м-мею, - подросток стал быстро погружаться.
          Иван не раздумывая прыгнул с моста. Подвернутая штанина сыграла злую шутку. Она зацепилась за какую-то арматурину или сук, мало ли чего там затонуло в ставке. Погожин безуспешно пытался освободить плененную ногу. Голова мальчика скрылась под водой. Сбросить туфли оказалось легче, чем джинсы. В мутной воде ничего не было видно. Иван нырял наугад, но ему в конце концов повезло. Вытащив Тимофея на берег, он стал приводить того в чувства, выдавливая из легких воду и делая искусственное дыхание. Наконец мальчишка закашлялся.
          Домой Погожин вернулся в раздолбанных ботинках и спортивных штанах с пузырями на коленях, которые ему отдал отец Тимофея. Бабушка оценивающе оглядела внука:
          - Где ты был, и где твои джинсы?
          Иван улыбнулся:
          - Да вот махнул не глядя, решил поддержать отечественного производителя. И вообще, - он обнял старушку за плечи, поцеловав в щеку, - с праздником, бабуля, с  Восьмым марта! - из-за его спины неожиданно появилась рука с букетиком первых полевых цветов.