Чудовище

            Нельзя не почуять гнев Морского Царя. Даже если ты насквозь сухопутная душонка, ты всё равно связан с морем, оно закачается в тебе тревогой и смутой, предвещая бессонницу и потери. А я не какая-то сухопутная душонка – я одна из дочерей Морского Царя, и я ещё до беды знаю гневную поступь моего отца.
            Мы все знаем. Все братья мои и сёстры. Не равны мы, конечно, друг перед другом. Много нас, а где есть множество, там равенства не отыщешь.
            Но не поступь гневная меня тревожит, а то, что я причины её не знаю. Очнулась утром, в голове туман, надо мною потолок-море качается, заводит первые бури. А я не знаю! Не знаю причины почему вода кипит, почему вокруг меня тяжело так стало. Гнев отцовский чую, а вот в чём суть его?..
            Будь он в хорошем настроении, или не будь вокруг так страшно и тихо (а кому под гнев Морского Царя попадать хочется?) – я б сама пошла. Всё же я его дочь. Но в минуту гнева отец не посчитается, а потому если молчит всё вокруг, и не знаю я причины, то надо выяснять не напрямую. Я царевна, разумеется, это так – мне дано многое, а мои желания и вовсе к трону стелятся, перехватить его желают, как время придёт, но когда это будет?
            Морской Царь изменчив – как и положено воде. Я не безумица, чтобы нарываться. Я пока ещё в хорошем положении перед ним, опередила многих братьев и сестёр, так что портить всё ни к чему.
            Да и, откровенно говоря, у всех нас есть причины опасаться. Кто из нас не ведёт своих тайных дел? Мы все не говорим до конца правды, мы все что-то скрываем, чего уж таиться – я скрываю, пожалуй, едва ли не больше всех. Во-первых, я ненавижу почти всех своих братьев и сестёр, а во-вторых…
            Я и без того уже слишком много подумала. А мысли что? Мысли – это почти что сказанные слова. Подумай неосторожно, потом забудься где-нибудь в гневе или хмельном бреду, а то и в горячке – и вот, пришло, сорвалось с губ, доказывай потом, что не это имела в виду и вообще тебе можно доверять. Проще не думать лишний раз об опасном, так что  обойдёмся без «во-вторых» и «в-третьих».
–Хотэм, что случилось? Не знаешь?
            Хотэм – верный слуга, славный воин всех морских сражений. Только время и над нами властно, пусть не так как над людьми, но и мы в пену морскую уходим, и ничего от нас не остаётся.
            Я вежлива со слугами – не в пример братьям своим и сёстрам, я знаю, что значит даже самая ничтожная личность в великом деле. Иной раз от слуги зависит больше, чем от советника. тем более, Хотэм – воин и до пены морской он будет им.
            Поэтому больше вежливости в голосе и почтения. Он старше. Я царевна, а он слуга, но я смотрю вперёд и заранее сглаживаю по возможности острые углы. Я вода, а вода и камень точит, если не забывает о том, что она вода.
–Царь совет собрал, – Хотэм кланяется мне. Ему лестно что я не говорю с ним свысока. Что ж, мне нетрудно, а друзей иметь всегда проще, чем врагов. Хотя не всегда и весело.
            Совет? И без меня? дело плохо! Без меня последние года два ни один Совет не обходится, я стараюсь быть незаменимой помощницей, я стараюсь угадывать желания своего Царя до того, как он сам их обозначит, и сам себе в них признается. А тут – без меня?
–И кто же там, Хотэм? – я спрашиваю вроде бы равнодушно, потому что успеваю овладеть собой, но Хотэм живёт уже не первую сотню лет. Он знает больше, и видит тоже.
            И, если говорить честно, ему отвечать совсем нельзя. Если Царь не сказал, значит и он – слуга его, не имеет права сказать.  Но я не для того тут каждое слово каждый день взвешиваю, чтобы с такой преградой не справится!
            Хотэм мнётся и его расположение ко мне позволяет ему пойти на небольшое нарушение:
–Там ваша сестра Аэрвина, ваш брат Илука, также советники по Внешним Водам, ну ещё и начальник пограничной стражи…
            Хотэм смотрит на меня с мольбой. Не выдам ли я гнева? Ну что я, идиотка?
–Спасибо, Хотэм, – теперь в голос побольше печали, – ох, надеюсь, всё в порядке и Океан защитит нас от бед.
–Защит, царевна, верую в это! – моя фраза про океан трогает Хотэма. На то и расчёт. Он, как и любой настоящий воин, прошедший много битв и уставший от них, рьян в своей вере.
–Пойду я, помолюсь о нас, о Царстве нашем! – теперь побольше дрожи в голос, вроде бы вот-вот заплачу. – Хотэм, если понадоблюсь отцу, я буду в Храме Вод.
            Он кивает, потрясённый и восхищённый моим рвением. Я прохожу миом него спокойно и величественно, как и положено пройти царевне. И только за поворотом медленно выдыхаю. Совет? Сестра Аэрвина и брат Илука… что ж, они оба отправлены Морским Царём с глаз долой, как в ссылку, в Чёрновы Воды. Не совсем уж без моего участия их ссылка началась, но да это дело давнее, сколько пены морской уже прошло между пальцев, считаться не будем.
            Ни к чему!
–Эва? – вздрагиваю, узнав голос.
            Конечно же, это Сигер – один из моих братьев. Опаснейший среди них. Как и я он хочет престол нашего отца. Но пока у него и у меня шансы примерно равны, да и соперников у нас много, так что пока мы друг с другом откровенно не бьёмся.
–Чего? – с ним я могу вести себя более свободно. Иронично, но мой первый враг – это единственный, перед кем я могу не скрывать своих мыслей и намерений.
–Пойдём, – предлагает он и кивает в скрытый коридор. Там давно уже никто не ходит, редко какая рыбёшка проплывёт, а в основном – некрасиво, нехорошо тут. Камни покрылись серой слизью. Этот коридор здесь проводили по инициативе нашего отца, ради сестры Кайманы. Но её обвинили в мятеже, в подстрекательстве слуг к перевороту против отца, покои её разрушили, коридор, что должен был соединять её покои с залом Совета, забросили.
            А вот почему сестру Кайману обвинили в подобном преступлении и как это удалось доказать – это история совсем другая, и не для коридоров она.
            И не для мыслей.
–Ну? – изображаю безразличие, прислоняюсь к камню стены, запоздало жалея платье. Ах, простите, память у меня хорошая только на гадости и на интриги!
–Чего выяснила? – Сигер не тратит времени на ходьбу вокруг да около. Он знает меня, я знаю его, поэтому начинает он с конкретики.
            И можно бы изобразить удивление, мол, о чём ты, братец дорогой? Но над нами кипит волна да занимается буря. Так что не надо тут играть.
–На совете присутствуют Аэрвина, Илука, внешники и пограны.
–Хотэм сказал?  Ох, этот старый сом к тебе всегда расположен был больше, чем ко мне! – Сигер смеётся, но смеётся он зря. Я завоевала расположение Хотэма, а ты что сделал, дорогой братец?
–Ладно, я сегодня добрый, поведаю, – Сигер видит, что я не смеюсь, и смутно догадывается о том, что не прав. – Я тут кое-чего узнал, могу поделиться по старой памяти. Не чужие всё же!
            Он улыбается, а я изображаю мрачность. Именно изображаю, потому что уголки губ уже подрагивают.
–Ну поделись, если не жалко, – благо, коридор темноват и он не может увидеть моего лица. – Я с удовольствием послушаю.
–Только не для лишних ушей! – предостерегает Сигер. – Я знаю, ты не дура, но всё равно рисковать собой не желаю.
            Сигер всегда сыпется на трусости. Он никогда не рискует открыто идти против отца на советах или высказывать свою позицию, он всегда лавирует и скользит. Вода водой. Но она ведь тоже разная. Этим он опасен и этим он слаб. Будь он такой же как я, будь он смелее – я бы легко его снесла, вывела бы из игры, перед тем выведя на безрассудство. А так не подберешься: не замечен, не выявлено, не доказано, не было…
            Нигде его не было! Ни в чём! Не впутан, не вмешан и вообще крайне удивлён.
–Я умею хранить тайны, – обижаться бесполезно. Это мелко и больше походит на слабость.
–Садись, – предлагает Сигер и сам подаёт пример. Он садится прямо на мокрый камень, не замечая ни слизи забвения, что уже въелась в него, ни холода. Мы все таких вещей не замечаем.
            Сажусь напротив.  В полумраке вижу, как он вытаскивает из темноты какую-то бутылку, тихий щелчок…
–Да ладно? – теперь я смеюсь.  Как и положено – тихо. В пустых коридорах смех сильнее.
–Контрабанда, – он не спорит, – с суши. Держи, покрепче нашего синего вина.
            Я беру бутылку из его руки. Коридор позволяет нам сидеть друг напротив друга совершенно свободно. Принюхиваюсь к горлышку. Пахнет знакомо. Мы уже распивали и не раз такую контрабанду, было весело. А ещё грустно.
            Если бы Сигер мне бы уступил по своей воле трон! Если бы он понял, что я справлюсь куда лучше…
            Я всё равно его убью. Не могу я сохранить ему жизнь! Но и убить ведь можно по-разному. Да и если вдруг он, не дай Океан, победит, он ведь тоже мне жизни не оставит. Может и он думает, что я должна уступить?
            Чёрный ветер тебе в мысли! Не уступлю. Никогда не уступлю! Ни за что!
–Вкусно, лучше того, – попробовав, возвращаю бутылку. Он принимает, тоже прикладывается к ней. Замечательная картинка – сидят в полумраке склизкого коридора две царственные особы, пьют земную контрабанду!
            Отца бы удар хватил, не меньше. А вот Царь…
–То было из другого региона, – объясняет Сигер.
–Чего узнал-то? – я напоминаю ему о сути нашего захода в этот забвенный коридор. – Чего случилось? Не знаешь?
–А как не знать-то? – Сигер доволен тем, что он знает что-то, чего не знаю я, растягивает удовольствие, медлит, но и меня он тоже знает, а потому не затягивает уж очень, чтобы я терпение не потеряла. – Чудовище Морское убили.
–А? – бутылка у меня, я закашливаюсь.
–Вот так! – Сигер доволен и произведённым эффектом. – Представляешь, какая-то скотина донесла людям, что если убить Морское Чудовище, да сердце его съесть…
            Сигер сам заходится в кашле. Чего не говори, а Морское Чудовище – это нам родня. Он из первых, из Океана Хаоса. В нём мощь природной магии. Ежели крови его испить, то зачнёшь дитя в Морском Царстве – так прамать-Океан и сделала. Морское Чудовище себя своим же клыком прокололо, да ей напиться дало. От неё пошёл и первый Морской Царь…
            Но уходит магия. По нынешним временам  не только крови не хватит, тут сердца кусок нужен. Плоть сердечная.
–Донесли! – Сигер злится. – Не поверю, что люди случайно узнали.
–Да мало ли у них там, на суше, чародеев да магов? Может и не донесли. А так проведалось как-то? – я принимаю бутылку из его руки, прикладываюсь. Океан, как же вкусно! – Но неужели смертные узнали, где его искать и как убить?
–Прознали! Вот представь себе, Эва, прознали! Взяли девицу покрасивее, порезали её в кровь, чтобы живой была, а крови была много, да на подвесе в воду. И место, место же им какая-то сволочь показала!
            Сигер умолкает, его очередь приложиться к бутылке.  Придавлено молчу. хоть Морское Чудовище нам родня, пусть и дальняя, а смерть девушка явно встретила лютую. На кровь Чудовище выходит, на ужас идёт. Если кровь и ужас, конечно, в нужном месте.
–Ну он голову потянул, – Сигер возвращает мне бутылку, – а там его уж и ждут…девушку потащили наверх, ну что там от нее осталось, он за ней и всё.  Копьём в глаз, копьём в шею. Умер. Рванулся, людей в агонии ещё поразметал, а умер.
–Погань! – злюсь. Голова у Чудовища длинная была. Почти змеиная. И само тело его сильное, кольцами свитое, а глаза, хоть и слепые, а всё же – слабое место.
–Вот и злится Царь, – заканчивает Сигер, – собрал Аэрвину и Илука притащил. Их же место, их владения. И пограничники тоже – ну как допустили? Словом, беснование отца понятно – Чудовище старое, а они пропустили. Убить его позволили. И кому? тьфу!
            Людям не позавидуешь. Царь Морской сначала среди своих разберётся – кто выдал место? – вот главный вопрос. Не могли же просто так люди, на удачу, прийти? потом вопрос следующий: как про жертву узнали? И ещё один: а как про сердце проведали люди?
            Ну и главный, с которого и начнётся разбирательство: а вы где были? Где ты была, дочь Морского Царя – Аэрвина? Чем занималась бледная твоя жизнь? А может быть, это новый мятеж? А? мы-то помним твои грехи. Вода всегда всё помнит!
            А ты, Илука? Как ты отстал? Чудовище почему не сберегли? Позволили смерть принять страшную?
            А потом и людям месть. А там где месть, там и другие вопросы…
–Странно всё это, в голове не укладывается, – мне не надо добавлять в голос ни сочувствия, ни удивления, ни даже дрожи. – Какой-то бред.
–Отец в гневе. Он думает, что Аэрвина опять против него пошла. Ты же знаешь, Чудовище – это…
            Он осекается и я не сразу успеваю сообразить. Но среагировать всё же успеваю, вскакиваю на чистой догадке, вжимаюсь в стену, прижимая подол платья к грязной каменной стене. То же напротив меня делает и Сигер.
            А по проходу охрана. Будь они внимательны – они бы заметили наше движение и колебание воды. Увидели бы бутылку, приткнутую у камня, не нашу, земную! Глядишь, заметили бы и нас. Но охрана равнодушна и совершает обход для формальности, а потому даже не оглядывает толком прохода в коридор, где мы вжались в стену. Разумеется, если кто нас поймает здесь, то самое тяжкое, что нам можно вменить – это распитие вина с суши.  Но это не преступление.
            Впрочем, и от этого проще воздержаться. Тем более сейчас.
–Прошу прощения! – мы не успеваем выдохнуть, а по коридорам несётся уже голос. Знакомый нам обоим голос. Бардо! Наш общий брат. Чёртов полукровка, приблудыш.
            Морскому Царю можно взять себе земную жену, это он себе разрешил. И мне даже хватает мозгов не ссориться с плодом этого союза – с Бардо. Я даже братом могу его назвать, не морщась. Потому что я ещё не знаю, чем всё повернется, и не понимаю, почему наш отец этого полукровку к себе приближает? Что видит в нём? Почему тащит его на все советы? Очевидно же, что он лишь наполовину из нашего мира и долго не проживёт.
            Я терплю. Я много терплю.
–Царевич? – даже слуги ехидствуют над его положением, а я нет. я всё в себе ношу, в своей тюрьме.
–Простите, вы не знаете случайно, где царевна Эва?
            Сигер смотрит на меня выразительно – я это вижу даже в полумраке. Странное дело, что понадобилось от меня полукровке? Но это не повод выйти. Ни за что!  общение с ним с глазу на глаз мне не добавит никакого почёта. А вот если Царь увидит что я с ним говорю как с равным…
–Пошла в Храм Вод, царевич, – слуги всё-таки наши, морские. Они умеют выразить в слове «царевич» всё презрение к его происхождению, при этом не подкопаешься и не обвинишь их! Царевич же! а насчёт тона…ну так показалось тебе, поди, докажи!
            А насчёт Храма Вод…ну извините, я свернула куда-то не туда, поэтому стою, вжимаясь в стену, скрываясь от собственных слуг.
            Вины на мне толком и нет, но ни к чему двусмысленность положения! Тем более, когда Отец гневается.
–Передайте ей, что я её искал. Пожалуйста, – Бардо неприятно отдавать приказы, это я даже от стены чувствую. Хорош же царевич! Но слуги даже соглашаются, всё с той же непередаваемой издёвкой.
            Особенно над «пожалуйста», которое звучит раболепно и по-людски.
–Храм Вод? – охрана и Бардо уходят, Сигер расслабляется, смеётся. – О, наша Эва в своей вере чиста!
–И что? – я делаю вид, что оскорблена, – думаешь, я не могу верить?
–Не можешь, – соглашается Сигер, – вот именно ты и не можешь. Но да ладно, дело твоё.
–Разумеется! Спасибо за вино и информацию, надеюсь, наши брат и сестра объяснят нашему отцу все детали произошедшего.
            Я разворачиваюсь чтобы идти, хватит, и без того потеряла много времени!  У меня свои дела. во-первых, надо подготовить всё к возможному наводнению – гнев Морского Царя – это, конечно, очень славно, но простые люди тут при каком деле? То, что среди людишек кто-то убил Морское Чудовище, не значит, что теперь надо смыть все города всех людей. Нет, кого-то, разумеется, смести надо, и даже хорошо, если я сейчас коротко пробегусь по именам прибрежных земель и выясню, какая часть суши нам заманчивее и какая из них побогаче будет на откуп. Во-вторых, надо организовать вечер прощаний с Морским Чудовищем. Пир, конечно, без этого никак. Морской Царь увидит инициативу, авось и отметит. Только надо так, чтобы я в тени была, мол, прости, отец, взяла на себя всю организацию от твоего имени. Сердце моё дрожит, часть нашей стихии в воды ушла…
            А под этот случай и платье бы надо, тем более, траурное, величественное, и…
–Эва! – Сигер резко выдергивает меня из мыслей, причём на этот раз вполне себе физически. У него откуда-то хватает наглости не только нагнать меня, но и развернуть к себе лицом. – Ну-ка, не спеши…
–Мне больно! – я сразу лгу. А не надо меня хватать. Я этого не выношу.
–Всё-всё! – он отходит на два шага, выпуская меня сразу же. – Извини. Спросить хочу. Подумалось мне тут, как бред подумалось. Отец же наш хотел Аэрвину помиловать тут, помнишь? А тут опять провал. Да ещё и какой. И Илука попался, а ведь Отец его думал уже в Совет ввести.
–Хорошо, что они открыли истинные свои лица до того, как отец это сделал, – я мрачнею, – знаешь, я хочу думать, что они невиновны, но у меня не получается. Их же воды! Ну их они, хоть как тут разделяй.
–Вот я и думаю, что всё удачно сложилось, – Сигер не сводит с меня взгляда. – Очень удачно.
            Я могу возмутиться, я могу закричать на него и даже ударить. Но зачем, если тут нет публики? Зачем, если никто не увидит моего гнева?
–Ты чудовище, Эва, – Сигер отшатывается, видя моё молчание, – ладно брат с сестрой, но Морское Чудовище…оно же только звалось так. А ты?
–Он был стар и слаб, и мне никогда не нравился этот поганый змей, – отвечаю я спокойно, хотя это спокойствие даётся мне с трудом. Очень сложно не рассмеяться. – И нашим подданным он тоже уже порядком надоел. Хотя бы из-за прожорливости. Мы ж ему сколько людей скормили по договору с этими самыми людьми. Зато он нравился нашему отцу.
–Ты сдала людям нашего предка! – Сигер, кажется, был шокирован. Я знала, всегда знала, что он трус, но не полагала, что он ещё и сентиментальностью страдает.  – Сдала где он находится. И его убили!
            Я пожимаю плечами и предлагаю:
–Докажи.
            Докажи, братец, что это была я. Найди людей, что подтвердят это. Найди мои письма с подробной инструкцией. Что, не найдёшь? Не отвечай, не старайся – не найдёшь.
            Никто в здравом уме не оставит свидетелей. А я в здравом уме. А кто там разбираться будет что именно людей убило? Жрать не надо всяких сердец чудовищных – целее будете. А так, спасибо, сухопутные, и вы на что-то ещё годны!
            Есть факт: люди убили Морское Чудовище. И ещё факт: мои брат с сестрой не справились, не спасли его, не заметили людей, проглядели, дурные!
–Ты чудовище, – Сигер качает головой, но говорит он уже спокойнее. Или смирился, или понял, что доказывать ему бесполезно: не выйдет – это раз; не надо со мной ссориться – это два; и я избавила его от конкурентов также как и себя – это три.
            Царь не простит им гибель нашего далёкого предка. Отец не простит им расточительства!
–Ну так помолись, – советую я, – в Храм Вод сходи, не гнушайся.
            Больше мне делать нечего. Я разворачиваюсь и уже безо всяких препятствий выхожу в беснующийся зал. Наверху кипит море. Царь Морской гневается. Видимо, ни брат мой, ни сестра моя не могут объяснить отцу, как и что случилось. Ну ничего – это не их вина, просто не всем дано быть наглыми и идти напролом как мне.
            Сначала он расправится с ними. В лучшем случае – ссылка в дальние воды без шанса на возврат к трону. В худшем случае – казнь. Меня устроит больше второй вариант. Он надёжнее. Потом расплата с людьми. Но ничего, не бойтесь, сухопутные, кого-то я перехвачу и спасу, а кого-то и сам Царь не тронет. Гнев его прокипает быстро, отчаянием становится. Будете умными и на откуп пойдёте – смилуется.
            Побушует, конечно, всё равно. А там, где месть, там вопросы. От подданных же вопросы! Я ведь не лгала, когда сказала, что Морское Чудовище не нравилось нам уже давно. Так что, я благое дело сделала. Нам теперь дев притапливать не надо, чтобы на прокорм ему отдать. А если Царь в гневе будет, да за Чудовище своё мстить станет, ярость со всех парусов спустив, то спросят поданные: а не безумен ли Царь Морской, раз так мстит за Чудовище, что всем в тягость было?
            Так что я победила со всех сторон. Плохо, что Сигер это понял. Хорошо, что он трус и никому всё равно не расскажет без нужды. А нужды у него нет – я сметаю и его противников. Но он растерялся, это да, не ждал, что я могу и так залезть. Теперь ещё осторожнее станет.
            Но это, это ведь и мне на благо! Не своими руками я буду его убирать с пути, а убирать придётся. не своими, а руками полукровки нашего. Он у нас честный, на нас непохожий. Я с ним пока в ладах, поскольку не знаю, что видит в  нём Морской Царь, раз так приближает к себе его. А раз не знаю – не лезу. Но это же не значит, что он не может сыграть на моей стороне?
–Царевна, – меня нагоняют, – вас тут этот…искал.
            В голосе столько презрения, что я должна понять кто именно меня искал. Без имени. Но я уже на новой игре, я уже придумала, как всё оберну.
–Кто?
–Бардо.
            Имя звучит как ругательство, и я сама с трудом борюсь, чтобы не сплюнуть:
–Бардо! – а что, звучит же? вот ты Бардо! Ах ты Бардо! Иди-ка ты, милый друг, на Бардо!
            Но вслух я такого сказать не могу. Даже если очень хочется, то всё равно не могу.
–Царевич, вы имеете в виду?
            Глаза слуги округляются. Царевич? Да даже в глазах наших рыб он не царевич, а приблудыш.
–Ну он, да…– смущается слуга. Я царевна, со мной не спорьте. Я добрая, но  слуги не в пример царевнам и царевичам умеют смотреть вперёд.
–Пригласите, – велю я.
            Слуга исчезает. Я смотрю в заходящиеся над головой волны. Кружат, пенятся, грозятся. Ох, что будет! Ну, пощади нас всех, Океан, в эту бурю. Гнев Царя суров – захочет, и нас сметёт.  А мне нельзя, мне ещё нужно трон отвоевать. Помоги, помоги, Океан, в кипении чёрной пены не оставь, не тронь дочь свою, бурям её не отдай, в руки её властью приди…
(Больше историй о Морском Царстве в рассказах  «О почтении», «Без жалости». Врата в Морское Царство открылись лишь недавно)
 
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2024

Регистрационный номер №0527489

от 28 марта 2024

[Скрыть] Регистрационный номер 0527489 выдан для произведения:             Нельзя не почуять гнев Морского Царя. Даже если ты насквозь сухопутная душонка, ты всё равно связан с морем, оно закачается в тебе тревогой и смутой, предвещая бессонницу и потери. А я не какая-то сухопутная душонка – я одна из дочерей Морского Царя, и я ещё до беды знаю гневную поступь моего отца.
            Мы все знаем. Все братья мои и сёстры. Не равны мы, конечно, друг перед другом. Много нас, а где есть множество, там равенства не отыщешь.
            Но не поступь гневная меня тревожит, а то, что я причины её не знаю. Очнулась утром, в голове туман, надо мною потолок-море качается, заводит первые бури. А я не знаю! Не знаю причины почему вода кипит, почему вокруг меня тяжело так стало. Гнев отцовский чую, а вот в чём суть его?..
            Будь он в хорошем настроении, или не будь вокруг так страшно и тихо (а кому под гнев Морского Царя попадать хочется?) – я б сама пошла. Всё же я его дочь. Но в минуту гнева отец не посчитается, а потому если молчит всё вокруг, и не знаю я причины, то надо выяснять не напрямую. Я царевна, разумеется, это так – мне дано многое, а мои желания и вовсе к трону стелятся, перехватить его желают, как время придёт, но когда это будет?
            Морской Царь изменчив – как и положено воде. Я не безумица, чтобы нарываться. Я пока ещё в хорошем положении перед ним, опередила многих братьев и сестёр, так что портить всё ни к чему.
            Да и, откровенно говоря, у всех нас есть причины опасаться. Кто из нас не ведёт своих тайных дел? Мы все не говорим до конца правды, мы все что-то скрываем, чего уж таиться – я скрываю, пожалуй, едва ли не больше всех. Во-первых, я ненавижу почти всех своих братьев и сестёр, а во-вторых…
            Я и без того уже слишком много подумала. А мысли что? Мысли – это почти что сказанные слова. Подумай неосторожно, потом забудься где-нибудь в гневе или хмельном бреду, а то и в горячке – и вот, пришло, сорвалось с губ, доказывай потом, что не это имела в виду и вообще тебе можно доверять. Проще не думать лишний раз об опасном, так что  обойдёмся без «во-вторых» и «в-третьих».
–Хотэм, что случилось? Не знаешь?
            Хотэм – верный слуга, славный воин всех морских сражений. Только время и над нами властно, пусть не так как над людьми, но и мы в пену морскую уходим, и ничего от нас не остаётся.
            Я вежлива со слугами – не в пример братьям своим и сёстрам, я знаю, что значит даже самая ничтожная личность в великом деле. Иной раз от слуги зависит больше, чем от советника. тем более, Хотэм – воин и до пены морской он будет им.
            Поэтому больше вежливости в голосе и почтения. Он старше. Я царевна, а он слуга, но я смотрю вперёд и заранее сглаживаю по возможности острые углы. Я вода, а вода и камень точит, если не забывает о том, что она вода.
–Царь совет собрал, – Хотэм кланяется мне. Ему лестно что я не говорю с ним свысока. Что ж, мне нетрудно, а друзей иметь всегда проще, чем врагов. Хотя не всегда и весело.
            Совет? И без меня? дело плохо! Без меня последние года два ни один Совет не обходится, я стараюсь быть незаменимой помощницей, я стараюсь угадывать желания своего Царя до того, как он сам их обозначит, и сам себе в них признается. А тут – без меня?
–И кто же там, Хотэм? – я спрашиваю вроде бы равнодушно, потому что успеваю овладеть собой, но Хотэм живёт уже не первую сотню лет. Он знает больше, и видит тоже.
            И, если говорить честно, ему отвечать совсем нельзя. Если Царь не сказал, значит и он – слуга его, не имеет права сказать.  Но я не для того тут каждое слово каждый день взвешиваю, чтобы с такой преградой не справится!
            Хотэм мнётся и его расположение ко мне позволяет ему пойти на небольшое нарушение:
–Там ваша сестра Аэрвина, ваш брат Илука, также советники по Внешним Водам, ну ещё и начальник пограничной стражи…
            Хотэм смотрит на меня с мольбой. Не выдам ли я гнева? Ну что я, идиотка?
–Спасибо, Хотэм, – теперь в голос побольше печали, – ох, надеюсь, всё в порядке и Океан защитит нас от бед.
–Защит, царевна, верую в это! – моя фраза про океан трогает Хотэма. На то и расчёт. Он, как и любой настоящий воин, прошедший много битв и уставший от них, рьян в своей вере.
–Пойду я, помолюсь о нас, о Царстве нашем! – теперь побольше дрожи в голос, вроде бы вот-вот заплачу. – Хотэм, если понадоблюсь отцу, я буду в Храме Вод.
            Он кивает, потрясённый и восхищённый моим рвением. Я прохожу миом него спокойно и величественно, как и положено пройти царевне. И только за поворотом медленно выдыхаю. Совет? Сестра Аэрвина и брат Илука… что ж, они оба отправлены Морским Царём с глаз долой, как в ссылку, в Чёрновы Воды. Не совсем уж без моего участия их ссылка началась, но да это дело давнее, сколько пены морской уже прошло между пальцев, считаться не будем.
            Ни к чему!
–Эва? – вздрагиваю, узнав голос.
            Конечно же, это Сигер – один из моих братьев. Опаснейший среди них. Как и я он хочет престол нашего отца. Но пока у него и у меня шансы примерно равны, да и соперников у нас много, так что пока мы друг с другом откровенно не бьёмся.
–Чего? – с ним я могу вести себя более свободно. Иронично, но мой первый враг – это единственный, перед кем я могу не скрывать своих мыслей и намерений.
–Пойдём, – предлагает он и кивает в скрытый коридор. Там давно уже никто не ходит, редко какая рыбёшка проплывёт, а в основном – некрасиво, нехорошо тут. Камни покрылись серой слизью. Этот коридор здесь проводили по инициативе нашего отца, ради сестры Кайманы. Но её обвинили в мятеже, в подстрекательстве слуг к перевороту против отца, покои её разрушили, коридор, что должен был соединять её покои с залом Совета, забросили.
            А вот почему сестру Кайману обвинили в подобном преступлении и как это удалось доказать – это история совсем другая, и не для коридоров она.
            И не для мыслей.
–Ну? – изображаю безразличие, прислоняюсь к камню стены, запоздало жалея платье. Ах, простите, память у меня хорошая только на гадости и на интриги!
–Чего выяснила? – Сигер не тратит времени на ходьбу вокруг да около. Он знает меня, я знаю его, поэтому начинает он с конкретики.
            И можно бы изобразить удивление, мол, о чём ты, братец дорогой? Но над нами кипит волна да занимается буря. Так что не надо тут играть.
–На совете присутствуют Аэрвина, Илука, внешники и пограны.
–Хотэм сказал?  Ох, этот старый сом к тебе всегда расположен был больше, чем ко мне! – Сигер смеётся, но смеётся он зря. Я завоевала расположение Хотэма, а ты что сделал, дорогой братец?
–Ладно, я сегодня добрый, поведаю, – Сигер видит, что я не смеюсь, и смутно догадывается о том, что не прав. – Я тут кое-чего узнал, могу поделиться по старой памяти. Не чужие всё же!
            Он улыбается, а я изображаю мрачность. Именно изображаю, потому что уголки губ уже подрагивают.
–Ну поделись, если не жалко, – благо, коридор темноват и он не может увидеть моего лица. – Я с удовольствием послушаю.
–Только не для лишних ушей! – предостерегает Сигер. – Я знаю, ты не дура, но всё равно рисковать собой не желаю.
            Сигер всегда сыпется на трусости. Он никогда не рискует открыто идти против отца на советах или высказывать свою позицию, он всегда лавирует и скользит. Вода водой. Но она ведь тоже разная. Этим он опасен и этим он слаб. Будь он такой же как я, будь он смелее – я бы легко его снесла, вывела бы из игры, перед тем выведя на безрассудство. А так не подберешься: не замечен, не выявлено, не доказано, не было…
            Нигде его не было! Ни в чём! Не впутан, не вмешан и вообще крайне удивлён.
–Я умею хранить тайны, – обижаться бесполезно. Это мелко и больше походит на слабость.
–Садись, – предлагает Сигер и сам подаёт пример. Он садится прямо на мокрый камень, не замечая ни слизи забвения, что уже въелась в него, ни холода. Мы все таких вещей не замечаем.
            Сажусь напротив.  В полумраке вижу, как он вытаскивает из темноты какую-то бутылку, тихий щелчок…
–Да ладно? – теперь я смеюсь.  Как и положено – тихо. В пустых коридорах смех сильнее.
–Контрабанда, – он не спорит, – с суши. Держи, покрепче нашего синего вина.
            Я беру бутылку из его руки. Коридор позволяет нам сидеть друг напротив друга совершенно свободно. Принюхиваюсь к горлышку. Пахнет знакомо. Мы уже распивали и не раз такую контрабанду, было весело. А ещё грустно.
            Если бы Сигер мне бы уступил по своей воле трон! Если бы он понял, что я справлюсь куда лучше…
            Я всё равно его убью. Не могу я сохранить ему жизнь! Но и убить ведь можно по-разному. Да и если вдруг он, не дай Океан, победит, он ведь тоже мне жизни не оставит. Может и он думает, что я должна уступить?
            Чёрный ветер тебе в мысли! Не уступлю. Никогда не уступлю! Ни за что!
–Вкусно, лучше того, – попробовав, возвращаю бутылку. Он принимает, тоже прикладывается к ней. Замечательная картинка – сидят в полумраке склизкого коридора две царственные особы, пьют земную контрабанду!
            Отца бы удар хватил, не меньше. А вот Царь…
–То было из другого региона, – объясняет Сигер.
–Чего узнал-то? – я напоминаю ему о сути нашего захода в этот забвенный коридор. – Чего случилось? Не знаешь?
–А как не знать-то? – Сигер доволен тем, что он знает что-то, чего не знаю я, растягивает удовольствие, медлит, но и меня он тоже знает, а потому не затягивает уж очень, чтобы я терпение не потеряла. – Чудовище Морское убили.
–А? – бутылка у меня, я закашливаюсь.
–Вот так! – Сигер доволен и произведённым эффектом. – Представляешь, какая-то скотина донесла людям, что если убить Морское Чудовище, да сердце его съесть…
            Сигер сам заходится в кашле. Чего не говори, а Морское Чудовище – это нам родня. Он из первых, из Океана Хаоса. В нём мощь природной магии. Ежели крови его испить, то зачнёшь дитя в Морском Царстве – так прамать-Океан и сделала. Морское Чудовище себя своим же клыком прокололо, да ей напиться дало. От неё пошёл и первый Морской Царь…
            Но уходит магия. По нынешним временам  не только крови не хватит, тут сердца кусок нужен. Плоть сердечная.
–Донесли! – Сигер злится. – Не поверю, что люди случайно узнали.
–Да мало ли у них там, на суше, чародеев да магов? Может и не донесли. А так проведалось как-то? – я принимаю бутылку из его руки, прикладываюсь. Океан, как же вкусно! – Но неужели смертные узнали, где его искать и как убить?
–Прознали! Вот представь себе, Эва, прознали! Взяли девицу покрасивее, порезали её в кровь, чтобы живой была, а крови была много, да на подвесе в воду. И место, место же им какая-то сволочь показала!
            Сигер умолкает, его очередь приложиться к бутылке.  Придавлено молчу. хоть Морское Чудовище нам родня, пусть и дальняя, а смерть девушка явно встретила лютую. На кровь Чудовище выходит, на ужас идёт. Если кровь и ужас, конечно, в нужном месте.
–Ну он голову потянул, – Сигер возвращает мне бутылку, – а там его уж и ждут…девушку потащили наверх, ну что там от нее осталось, он за ней и всё.  Копьём в глаз, копьём в шею. Умер. Рванулся, людей в агонии ещё поразметал, а умер.
–Погань! – злюсь. Голова у Чудовища длинная была. Почти змеиная. И само тело его сильное, кольцами свитое, а глаза, хоть и слепые, а всё же – слабое место.
–Вот и злится Царь, – заканчивает Сигер, – собрал Аэрвину и Илука притащил. Их же место, их владения. И пограничники тоже – ну как допустили? Словом, беснование отца понятно – Чудовище старое, а они пропустили. Убить его позволили. И кому? тьфу!
            Людям не позавидуешь. Царь Морской сначала среди своих разберётся – кто выдал место? – вот главный вопрос. Не могли же просто так люди, на удачу, прийти? потом вопрос следующий: как про жертву узнали? И ещё один: а как про сердце проведали люди?
            Ну и главный, с которого и начнётся разбирательство: а вы где были? Где ты была, дочь Морского Царя – Аэрвина? Чем занималась бледная твоя жизнь? А может быть, это новый мятеж? А? мы-то помним твои грехи. Вода всегда всё помнит!
            А ты, Илука? Как ты отстал? Чудовище почему не сберегли? Позволили смерть принять страшную?
            А потом и людям месть. А там где месть, там и другие вопросы…
–Странно всё это, в голове не укладывается, – мне не надо добавлять в голос ни сочувствия, ни удивления, ни даже дрожи. – Какой-то бред.
–Отец в гневе. Он думает, что Аэрвина опять против него пошла. Ты же знаешь, Чудовище – это…
            Он осекается и я не сразу успеваю сообразить. Но среагировать всё же успеваю, вскакиваю на чистой догадке, вжимаюсь в стену, прижимая подол платья к грязной каменной стене. То же напротив меня делает и Сигер.
            А по проходу охрана. Будь они внимательны – они бы заметили наше движение и колебание воды. Увидели бы бутылку, приткнутую у камня, не нашу, земную! Глядишь, заметили бы и нас. Но охрана равнодушна и совершает обход для формальности, а потому даже не оглядывает толком прохода в коридор, где мы вжались в стену. Разумеется, если кто нас поймает здесь, то самое тяжкое, что нам можно вменить – это распитие вина с суши.  Но это не преступление.
            Впрочем, и от этого проще воздержаться. Тем более сейчас.
–Прошу прощения! – мы не успеваем выдохнуть, а по коридорам несётся уже голос. Знакомый нам обоим голос. Бардо! Наш общий брат. Чёртов полукровка, приблудыш.
            Морскому Царю можно взять себе земную жену, это он себе разрешил. И мне даже хватает мозгов не ссориться с плодом этого союза – с Бардо. Я даже братом могу его назвать, не морщась. Потому что я ещё не знаю, чем всё повернется, и не понимаю, почему наш отец этого полукровку к себе приближает? Что видит в нём? Почему тащит его на все советы? Очевидно же, что он лишь наполовину из нашего мира и долго не проживёт.
            Я терплю. Я много терплю.
–Царевич? – даже слуги ехидствуют над его положением, а я нет. я всё в себе ношу, в своей тюрьме.
–Простите, вы не знаете случайно, где царевна Эва?
            Сигер смотрит на меня выразительно – я это вижу даже в полумраке. Странное дело, что понадобилось от меня полукровке? Но это не повод выйти. Ни за что!  общение с ним с глазу на глаз мне не добавит никакого почёта. А вот если Царь увидит что я с ним говорю как с равным…
–Пошла в Храм Вод, царевич, – слуги всё-таки наши, морские. Они умеют выразить в слове «царевич» всё презрение к его происхождению, при этом не подкопаешься и не обвинишь их! Царевич же! а насчёт тона…ну так показалось тебе, поди, докажи!
            А насчёт Храма Вод…ну извините, я свернула куда-то не туда, поэтому стою, вжимаясь в стену, скрываясь от собственных слуг.
            Вины на мне толком и нет, но ни к чему двусмысленность положения! Тем более, когда Отец гневается.
–Передайте ей, что я её искал. Пожалуйста, – Бардо неприятно отдавать приказы, это я даже от стены чувствую. Хорош же царевич! Но слуги даже соглашаются, всё с той же непередаваемой издёвкой.
            Особенно над «пожалуйста», которое звучит раболепно и по-людски.
–Храм Вод? – охрана и Бардо уходят, Сигер расслабляется, смеётся. – О, наша Эва в своей вере чиста!
–И что? – я делаю вид, что оскорблена, – думаешь, я не могу верить?
–Не можешь, – соглашается Сигер, – вот именно ты и не можешь. Но да ладно, дело твоё.
–Разумеется! Спасибо за вино и информацию, надеюсь, наши брат и сестра объяснят нашему отцу все детали произошедшего.
            Я разворачиваюсь чтобы идти, хватит, и без того потеряла много времени!  У меня свои дела. во-первых, надо подготовить всё к возможному наводнению – гнев Морского Царя – это, конечно, очень славно, но простые люди тут при каком деле? То, что среди людишек кто-то убил Морское Чудовище, не значит, что теперь надо смыть все города всех людей. Нет, кого-то, разумеется, смести надо, и даже хорошо, если я сейчас коротко пробегусь по именам прибрежных земель и выясню, какая часть суши нам заманчивее и какая из них побогаче будет на откуп. Во-вторых, надо организовать вечер прощаний с Морским Чудовищем. Пир, конечно, без этого никак. Морской Царь увидит инициативу, авось и отметит. Только надо так, чтобы я в тени была, мол, прости, отец, взяла на себя всю организацию от твоего имени. Сердце моё дрожит, часть нашей стихии в воды ушла…
            А под этот случай и платье бы надо, тем более, траурное, величественное, и…
–Эва! – Сигер резко выдергивает меня из мыслей, причём на этот раз вполне себе физически. У него откуда-то хватает наглости не только нагнать меня, но и развернуть к себе лицом. – Ну-ка, не спеши…
–Мне больно! – я сразу лгу. А не надо меня хватать. Я этого не выношу.
–Всё-всё! – он отходит на два шага, выпуская меня сразу же. – Извини. Спросить хочу. Подумалось мне тут, как бред подумалось. Отец же наш хотел Аэрвину помиловать тут, помнишь? А тут опять провал. Да ещё и какой. И Илука попался, а ведь Отец его думал уже в Совет ввести.
–Хорошо, что они открыли истинные свои лица до того, как отец это сделал, – я мрачнею, – знаешь, я хочу думать, что они невиновны, но у меня не получается. Их же воды! Ну их они, хоть как тут разделяй.
–Вот я и думаю, что всё удачно сложилось, – Сигер не сводит с меня взгляда. – Очень удачно.
            Я могу возмутиться, я могу закричать на него и даже ударить. Но зачем, если тут нет публики? Зачем, если никто не увидит моего гнева?
–Ты чудовище, Эва, – Сигер отшатывается, видя моё молчание, – ладно брат с сестрой, но Морское Чудовище…оно же только звалось так. А ты?
–Он был стар и слаб, и мне никогда не нравился этот поганый змей, – отвечаю я спокойно, хотя это спокойствие даётся мне с трудом. Очень сложно не рассмеяться. – И нашим подданным он тоже уже порядком надоел. Хотя бы из-за прожорливости. Мы ж ему сколько людей скормили по договору с этими самыми людьми. Зато он нравился нашему отцу.
–Ты сдала людям нашего предка! – Сигер, кажется, был шокирован. Я знала, всегда знала, что он трус, но не полагала, что он ещё и сентиментальностью страдает.  – Сдала где он находится. И его убили!
            Я пожимаю плечами и предлагаю:
–Докажи.
            Докажи, братец, что это была я. Найди людей, что подтвердят это. Найди мои письма с подробной инструкцией. Что, не найдёшь? Не отвечай, не старайся – не найдёшь.
            Никто в здравом уме не оставит свидетелей. А я в здравом уме. А кто там разбираться будет что именно людей убило? Жрать не надо всяких сердец чудовищных – целее будете. А так, спасибо, сухопутные, и вы на что-то ещё годны!
            Есть факт: люди убили Морское Чудовище. И ещё факт: мои брат с сестрой не справились, не спасли его, не заметили людей, проглядели, дурные!
–Ты чудовище, – Сигер качает головой, но говорит он уже спокойнее. Или смирился, или понял, что доказывать ему бесполезно: не выйдет – это раз; не надо со мной ссориться – это два; и я избавила его от конкурентов также как и себя – это три.
            Царь не простит им гибель нашего далёкого предка. Отец не простит им расточительства!
–Ну так помолись, – советую я, – в Храм Вод сходи, не гнушайся.
            Больше мне делать нечего. Я разворачиваюсь и уже безо всяких препятствий выхожу в беснующийся зал. Наверху кипит море. Царь Морской гневается. Видимо, ни брат мой, ни сестра моя не могут объяснить отцу, как и что случилось. Ну ничего – это не их вина, просто не всем дано быть наглыми и идти напролом как мне.
            Сначала он расправится с ними. В лучшем случае – ссылка в дальние воды без шанса на возврат к трону. В худшем случае – казнь. Меня устроит больше второй вариант. Он надёжнее. Потом расплата с людьми. Но ничего, не бойтесь, сухопутные, кого-то я перехвачу и спасу, а кого-то и сам Царь не тронет. Гнев его прокипает быстро, отчаянием становится. Будете умными и на откуп пойдёте – смилуется.
            Побушует, конечно, всё равно. А там, где месть, там вопросы. От подданных же вопросы! Я ведь не лгала, когда сказала, что Морское Чудовище не нравилось нам уже давно. Так что, я благое дело сделала. Нам теперь дев притапливать не надо, чтобы на прокорм ему отдать. А если Царь в гневе будет, да за Чудовище своё мстить станет, ярость со всех парусов спустив, то спросят поданные: а не безумен ли Царь Морской, раз так мстит за Чудовище, что всем в тягость было?
            Так что я победила со всех сторон. Плохо, что Сигер это понял. Хорошо, что он трус и никому всё равно не расскажет без нужды. А нужды у него нет – я сметаю и его противников. Но он растерялся, это да, не ждал, что я могу и так залезть. Теперь ещё осторожнее станет.
            Но это, это ведь и мне на благо! Не своими руками я буду его убирать с пути, а убирать придётся. не своими, а руками полукровки нашего. Он у нас честный, на нас непохожий. Я с ним пока в ладах, поскольку не знаю, что видит в  нём Морской Царь, раз так приближает к себе его. А раз не знаю – не лезу. Но это же не значит, что он не может сыграть на моей стороне?
–Царевна, – меня нагоняют, – вас тут этот…искал.
            В голосе столько презрения, что я должна понять кто именно меня искал. Без имени. Но я уже на новой игре, я уже придумала, как всё оберну.
–Кто?
–Бардо.
            Имя звучит как ругательство, и я сама с трудом борюсь, чтобы не сплюнуть:
–Бардо! – а что, звучит же? вот ты Бардо! Ах ты Бардо! Иди-ка ты, милый друг, на Бардо!
            Но вслух я такого сказать не могу. Даже если очень хочется, то всё равно не могу.
–Царевич, вы имеете в виду?
            Глаза слуги округляются. Царевич? Да даже в глазах наших рыб он не царевич, а приблудыш.
–Ну он, да…– смущается слуга. Я царевна, со мной не спорьте. Я добрая, но  слуги не в пример царевнам и царевичам умеют смотреть вперёд.
–Пригласите, – велю я.
            Слуга исчезает. Я смотрю в заходящиеся над головой волны. Кружат, пенятся, грозятся. Ох, что будет! Ну, пощади нас всех, Океан, в эту бурю. Гнев Царя суров – захочет, и нас сметёт.  А мне нельзя, мне ещё нужно трон отвоевать. Помоги, помоги, Океан, в кипении чёрной пены не оставь, не тронь дочь свою, бурям её не отдай, в руки её властью приди…
(Больше историй о Морском Царстве в рассказах  «О почтении», «Без жалости». Врата в Морское Царство открылись лишь недавно)
 
 

 

Двое

Мария