1964 г. Смерть замахнулась, но промахнулась…

1964 г. Смерть замахнулась, но промахнулась…
Пожилые люди, родившиеся в Москве, наверняка помнят, как на многих домах «сталинского стиля» вдоль всего фасада были протянуты металлические сетки, предохраняющие прохожих от падения фрагментов облицовки. И на них очень часто валялось множество обломков. А ведь когда-то этих сеток не было!
Наша страна всегда занималась подражательством. И при Петре, когда создали Новый Амстердам, и при Екатерине-Секунде, попытавшейся перенести французскую галантность и образованность на русскую почву, и, уж тем более, при Сталине, когда из Москвы пытались создать Новую Америку. Это хорошо видно, проходя по улицам Нью-Йорка и замечая, то там, то сям, фрагменты улицы Горького, проспекта Маркса, Садового Кольца. Даже печально знаменитый «Дом Советов» из-за которого снесли Храм Христа Спасителя, во многом копирует формы Питтсбургского Храма Знаний. Жаль, что станции первой линии метро, хранившие в своей кафельной облицовке, вольный дух Америки, во многом потеряли свой первоначальный облик[1].
Но, все, копируемое нами, копировалось всегда тупо и бездумно, без учета разницы в климатических, моральных, нравственных условиях жизни. Поэтому многое копируемое приносило больше вреда, чем пользы. Вспомните как мучительно и трудно было переходить с американских 127 вольт на 220[2] или же обледенелый, невидимый,  засыпанный снегом, лежачий полицейский, который отшвыривает машину куда угодно, только не в нужном направлении.
Архитектура в этом плане не была исключением. Американцы поняли, что высотные здания надо облицовывать природным камнем, чтобы освободится от трудоемкого дорогостоящего ремонта и покраски. Мы повторили их идею, но воспользовались вначале армянским туфом, а потом, и вообще – облегченным кирпичом с пустотами внутри, забыв о нашем ужасном климате с повышенной влажность и многократными замерзаниями-оттаиваниями, которые разрушат любой пористый материал[3].
Так вот это случилось в 1964 году, когда облицовка только начинала разваливаться и сетки нигде не были установлены.
 
Сергей Иванович, вместе со своим братом решили посетить спортивный магазин, находящийся где-то на Садовом Кольце[4]. Выйдя из «Б-десятого»[5], они не спеша двинулись по тротуару и, стоило им только завернуть на не такой уж длинный проход к дверям магазина, как сзади раздались громкие шаги. Идущие за ними явно не прогуливались, а, спешили, по-военному четко, печатая шаг.
Не желая им мешать, Сергей Иванович с братом посторонились, остановившись, поскольку проход был узкий, и пропустили вперед четверых, спортивного вида, ребят.
Они еще стояли на месте – настолько быстро все это произошло – раздался какой-то странный треск и через мгновение – глухой, тяжелый удар – тюк! А затем – крик!
Встрепенувшись, кинулись вперед и, сделав буквально десяток шагов, увидели страшную картину – один из четверых лежал на ступенях магазина в луже крови с раскроенной головой, второй стоял согнувшись в пополам, сжимая ладонями голову, по левой текла кровь, но он был жив и видно было, что рана неглубокая. Других двух парней только обдало пылью.
Братья стояли и не могли тронутся с места. От вида крови и трупа их начало тошнить, головы закружились и в глазах потемнело. Все происходящее потеряло какой-либо смысл. Их совершенно не волновали крики и беготня вокруг убитого и раненого, голову долбила только одна мысль – что бы было, если бы они не уступили дорогу. Явно, что это они должны были быть изувечены или убиты, а нелепая случайность перевела стрелки на других людей. Взаправду – смерть замахнулась, но промахнулась.
Все мы знаем что умрем, но вот такое близкое соприкосновение с возможной гибелью всегда пугающе-неожиданно. Пролетевшая пуля – не пугает. Жутко становится, когда кто-то рядом падает, убитый ею. Вот он шел, говорил, думал, губы шевелились, глаза смотрели, уши слышали… и вот – его нет… он уже мертв, захлебнувшись на полуслове. Он не думает, не говорит, на слышит. Он не человек – он мешок с костями, труп! Вот это – действительно страшно!
Холодные волны ходили по их спинам, когда они, слепые и глухие ко всему, на негнущихся ногах двинулись обратно. В глазах каждого из них стояла ужасная картина мертвеца с разбитой головой и каждый видел, естественно, на его плечах свою голову. Возвращение домой особо не помогло – нет-нет, да и всплывало в памяти ужасное зрелище. Голову теснили какие-то фаталистические мысли о том, что «чему бывать – того не миновать» и «сегодня пронесло, а завтра – нет». В воздухе повисло ощущение какой-то неизбежной, неминуемой беды, которая случится с минуты на минуту, со дня на день и спрятаться от которой нельзя. Страх не проходил, а только усиливался, видоизменяясь… Но, когда выпили «за второе рождение», вроде бы полегчало. Водка прибавила бравады и они стали говорить об этом не как о роке, а как о чуде. Будто бы не смерть промахнулась, а жизнь их выручила. Стало веселее… а через день-другой, видя что смерть не приходит, и вовсе перестали бояться. Наоборот, стали бахвалится приятелям, что фартовые ребята – лихо от смерти спаслись!
 Но, коли смерть замахнулась, пусть и промахнулась – долго не проживешь. Сергей Иванович, скончался от инфаркта 28 лет спустя, в возрасте 43 лет.

[1] Особенно станция «Дзержинская», ныне «Лубянка» и «Кировская», ныне «Мясницкая». Двадцать пять лет назад еще хорошо сохранялось оформление «Калининской», ныне «Александровский сад».

[2] Дополнительные трансформаторы по пять кило весом, совсем недавно я видел на московской помойке! Фантастика, но кто-то хранил до «лучших времен».

[3] Наверно многим приходилась видеть как отлетает от стен керамическая или даже каменная облицовочная плитка, наклеенная на неуплотненный цемент.

[4] К сожалению более точного адреса я не знаю, поскольку, когда слушал эту историю – не уточнил, а Сергей Иванович уж четверть века как в могиле – узнать не у кого.

[5] По Садовому Кольцу ходили два троллейбуса – «Б» и «10» имеющие очень небольшое различие: «Б» ходил чиста по кольцу, а «10» у «Октябрьской» сворачивал куда-то на Зацепу, в остальном их маршруты совпадали, поэтому их часто называли общим именем «Б-десятый».


 

© Copyright: Владимир Юрков, 2013

Регистрационный номер №0158530

от 13 сентября 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0158530 выдан для произведения: 1964 г. Смерть замахнулась, но промахнулась…
Пожилые люди, родившиеся в Москве, наверняка помнят, как на многих домах «сталинского стиля» вдоль всего фасада были протянуты металлические сетки, предохраняющие прохожих от падения фрагментов облицовки. И на них очень часто валялось множество обломков. А ведь когда-то этих сеток не было!
Наша страна всегда занималась подражательством. И при Петре, когда создали Новый Амстердам, и при Екатерине-Секунде, попытавшейся перенести французскую галантность и образованность на русскую почву, и, уж тем более, при Сталине, когда из Москвы пытались создать Новую Америку. Это хорошо видно, проходя по улицам Нью-Йорка и замечая, то там, то сям, фрагменты улицы Горького, проспекта Маркса, Садового Кольца. Даже печально знаменитый «Дом Советов» из-за которого снесли Храм Христа Спасителя, во многом копирует формы Питтсбургского Храма Знаний. Жаль, что станции первой линии метро, хранившие в своей кафельной облицовке, вольный дух Америки, во многом потеряли свой первоначальный облик[1].
Но, все, копируемое нами, копировалось всегда тупо и бездумно, без учета разницы в климатических, моральных, нравственных условиях жизни. Поэтому многое копируемое приносило больше вреда, чем пользы. Вспомните как мучительно и трудно было переходить с американских 127 вольт на 220[2] или же обледенелый, невидимый,  засыпанный снегом, лежачий полицейский, который отшвыривает машину куда угодно, только не в нужном направлении.
Архитектура в этом плане не была исключением. Американцы поняли, что высотные здания надо облицовывать природным камнем, чтобы освободится от трудоемкого дорогостоящего ремонта и покраски. Мы повторили их идею, но воспользовались вначале армянским туфом, а потом, и вообще – облегченным кирпичом с пустотами внутри, забыв о нашем ужасном климате с повышенной влажность и многократными замерзаниями-оттаиваниями, которые разрушат любой пористый материал[3].
Так вот это случилось в 1964 году, когда облицовка только начинала разваливаться и сетки нигде не были установлены.
 
Сергей Иванович, вместе со своим братом решили посетить спортивный магазин, находящийся где-то на Садовом Кольце[4]. Выйдя из «Б-десятого»[5], они не спеша двинулись по тротуару и, стоило им только завернуть на не такой уж длинный проход к дверям магазина, как сзади раздались громкие шаги. Идущие за ними явно не прогуливались, а, спешили, по-военному четко, печатая шаг.
Не желая им мешать, Сергей Иванович с братом посторонились, остановившись, поскольку проход был узкий, и пропустили вперед четверых, спортивного вида, ребят.
Они еще стояли на месте – настолько быстро все это произошло – раздался какой-то странный треск и через мгновение – глухой, тяжелый удар – тюк! А затем – крик!
Встрепенувшись, кинулись вперед и, сделав буквально десяток шагов, увидели страшную картину – один из четверых лежал на ступенях магазина в луже крови с раскроенной головой, второй стоял согнувшись в пополам, сжимая ладонями голову, по левой текла кровь, но он был жив и видно было, что рана неглубокая. Других двух парней только обдало пылью.
Братья стояли и не могли тронутся с места. От вида крови и трупа их начало тошнить, головы закружились и в глазах потемнело. Все происходящее потеряло какой-либо смысл. Их совершенно не волновали крики и беготня вокруг убитого и раненого, голову долбила только одна мысль – что бы было, если бы они не уступили дорогу. Явно, что это они должны были быть изувечены или убиты, а нелепая случайность перевела стрелки на других людей. Взаправду – смерть замахнулась, но промахнулась.
Все мы знаем что умрем, но вот такое близкое соприкосновение с возможной гибелью всегда пугающе-неожиданно. Пролетевшая пуля – не пугает. Жутко становится, когда кто-то рядом падает, убитый ею. Вот он шел, говорил, думал, губы шевелились, глаза смотрели, уши слышали… и вот – его нет… он уже мертв, захлебнувшись на полуслове. Он не думает, не говорит, на слышит. Он не человек – он мешок с костями, труп! Вот это – действительно страшно!
Холодные волны ходили по их спинам, когда они, слепые и глухие ко всему, на негнущихся ногах двинулись обратно. В глазах каждого из них стояла ужасная картина мертвеца с разбитой головой и каждый видел, естественно, на его плечах свою голову. Возвращение домой особо не помогло – нет-нет, да и всплывало в памяти ужасное зрелище. Голову теснили какие-то фаталистические мысли о том, что «чему бывать – того не миновать» и «сегодня пронесло, а завтра – нет». В воздухе повисло ощущение какой-то неизбежной, неминуемой беды, которая случится с минуты на минуту, со дня на день и спрятаться от которой нельзя. Страх не проходил, а только усиливался, видоизменяясь… Но, когда выпили «за второе рождение», вроде бы полегчало. Водка прибавила бравады и они стали говорить об этом не как о роке, а как о чуде. Будто бы не смерть промахнулась, а жизнь их выручила. Стало веселее… а через день-другой, видя что смерть не приходит, и вовсе перестали бояться. Наоборот, стали бахвалится приятелям, что фартовые ребята – лихо от смерти спаслись!
 Но, коли смерть замахнулась, пусть и промахнулась – долго не проживешь. Сергей Иванович, скончался от инфаркта 28 лет спустя, в возрасте 43 лет.

[1] Особенно станция «Дзержинская», ныне «Лубянка» и «Кировская», ныне «Мясницкая». Двадцать пять лет назад еще хорошо сохранялось оформление «Калининской», ныне «Александровский сад».

[2] Дополнительные трансформаторы по пять кило весом, совсем недавно я видел на московской помойке! Фантастика, но кто-то хранил до «лучших времен».

[3] Наверно многим приходилась видеть как отлетает от стен керамическая или даже каменная облицовочная плитка, наклеенная на неуплотненный цемент.

[4] К сожалению более точного адреса я не знаю, поскольку, когда слушал эту историю – не уточнил, а Сергей Иванович уж четверть века как в могиле – узнать не у кого.

[5] По Садовому Кольцу ходили два троллейбуса – «Б» и «10» имеющие очень небольшое различие: «Б» ходил чиста по кольцу, а «10» у «Октябрьской» сворачивал куда-то на Зацепу, в остальном их маршруты совпадали, поэтому их часто называли общим именем «Б-десятый».


 

 

И принял он смерть от обычной осы

1999 г. Не ссорьтесь с любовницами под Новый Год!