В шесть часов Олег был уже на ногах. Спать, как говорится, вполглаза, рано вставать вошло в привычку у него с тех пор, когда братишки были маленькими. Уставшая за день мама спала как убитая, а вечно пьяный Николай и того крепче. Малыши часто просыпались среди ночи - то мокрые пелёнки, то есть захотелось, то нездоровится. И Олег спешил тотчас на зов: менял пелёнки, грел бутылочки, носил на руках малышей, укачивая. Только бы не проснулась мама. Ещё хуже если проснётся Николай: ругань до утра обеспечена…
Бабушка попыталась воспрепятствовать его раним вставаниям, тщетно убеждала, что нет необходимости. Олег и сам прекрасно понимал, но поделать с собой ничего не мог: привычка.
Вот и сейчас вскочил чуть свет, а ведь мог ещё часок поспать. Стараясь не шуметь, вышел на кухню, поставил чайник на огонь. Затем принял душ.
В половине седьмого встала бабушка, вышла на кухню, где уже пахло свежесвареным кофе и горячими бутербродами.
- Опять? - вместо приветствия спросила, не скрывая недовольства.
- Привет. Ба, не начинай день с раздражения.
- Ага, с тобой начнёшь иначе. Ну, чего спрашивается, в такую рань вскочил? У нас что, некому завтрак приготовить? Я здесь зачем? Для блезира?
- Ба, будь другом, не зуди. Мне ещё к Радовым надо сходить, Анины вещи принести.
- Ладно, - бабушка махнула рукой, протяжно вздохнув, скрылась за дверью туалета.
- Ба, Матвеич при тебе был женат? - спросил Олег, когда бабушка, умытая, подобревшая вернулась на кухню.
- Был… Двух деток народили, постарше тебя чуток. Две девахи…
- Почему же он один живёт?
- Бросили. Подались в Израиль. Жёнушка чистокровная еврейка, а Матвеич метис. У него папа был не то киргиз, не то казах. Погодь, зачем тебе это знать? Что-то вчера случилось?
- Успокойся, ничего не случилось. Просто спросил.
- Просто? - пристально заглянула в лицо внука бабушка. - Чует моё сердце, неспроста Матвеич снотворное просил. Что-то скрываете. Что?
- Это его личное дело. Захочет - скажет, не захочет - значит, нам не надо знать.
- Нам? То есть мне. Ты-то уже знаешь.
- Ничего я не знаю, - Олег допил кофе, встал, прошёл к раковине, сполоснуть чашку. - Ладно, пойду за вещами.
- Люди спят ещё, куда ты попрёшься? Неугомонный!
- Восьмой час. Галина Николаевна, наверное, уже на ногах. Да и девчонкам марафет навести надо.
- Ступай. Да смотри там, не перечь. Будь умнее.
- Буду.
Сбегая по лестнице, на площадке первого этажа Олег столкнулся с Галиной. Она была в фирменной ядовито-зелёной куртке со шваброй и совком в руках.
- Доброе утро! А я к вам.
- Ко мне? Ах, да… Зятёк, - Галина странно усмехнулась. - Как там…молодая?
- Нормально.
- Ну-ну. Иди, девчонки отдадут.
- Спасибо.
- Это ещё за что?
- Что не ругаетесь.
- А должна? - хмыкнула Галина.
- Нет… Просто я думал,… будете.
- Не собиралась, - Галина шагнула на лестницу, сделав пару шагов, остановилась, глухо спросила: - Она тебе… плохо обо мне говорила?
- Вы же знаете ответ.
- Знаю…
- Извините, а можно спросить?
- Ну.
- Вы раньше встречались с Матвеичем?
- С кем?
- Мы вчера были…
- Ах, этот… Встречались.
- И?
- Что и?
- Вы плохо расстались?
- Ха! Я что, у тебя на исповеди?
- Извините, пожалуйста. Просто Матвеич вчера был сам не свой. Ночью спать не мог. Маялся. Вы на него зла не держите?
- Ну, ты и фрукт! Я и вспомнила-то его с трудом. Пусть не мается и спит спокойно.
- Спасибо. До свидания.
- До свидания.
Дверь открыла Люська. В халатике, с деревянной расчёской в руке.
- Здравствуйте. Галина Николаевна сказала, чтобы вы мне дали вещи Ани.
Люська молча смотрела на Олега, покусывая расчёску. Наконец, неопределённо хмыкнув, провела расчёской по волосам.
- Круто. Я запретила тебе подходить к Аньке, так ты её совсем увёл…
- Она сама ушла от вас.
- Потому что дура набитая.
- А может, наоборот?
- Что-о? А по шее?
- Не советую. Руке будет больно.
- Борзый, да?
- А может, наоборот?
- Слушай ты, мелкий… вали, давай отседа!
- Возьму, зачем пришёл…
- Ничего ты не получишь! Понятно? Всё, гуляй Вася!
- Я не Вася.
- Всё равно гуляй! - Люська потянула на себя дверь, но Олег встал на пороге.
- Хуже будет!
- Сомневаюсь.
Люська замахнулась, но Олег поймал её руку, резко завернул за спину.
- Не дёргайтесь, больно будет.
На шум сбежались Женя и Оля. Последняя дожёвывала бутерброд с сыром.
- Это как понимать? - спросила Женя.
- Доброе утро. Я пришёл за вещами Ани. А она, - Олег легонько оттолкнул Люську от себя, - говорит, гуляй Вася. Галина Николаевна разрешила.
- Ясно. (Люське) Ты без выпендрёжа никак не можешь? Сейчас принесу.
Люська морщась, растирала запястье.
- Ладно, мелкий, счас проехали. Но я тебе этого не прощу! Ты у меня ещё получишь.
- Всегда, пожалуйста. В часы приёма.
- Умничай, умничай. Пока. Потом, когда плакать будешь, я умничать стану.
- Не дождётесь.
- Поглядим. Всё, утомил! - Люська быстро ушла на кухню.
Оля, вяло жуя, с интересом рассматривала Олега.
- У меня что, уши разные? Или волосы трёхцветные? - не выдержал её взгляда Олег.
Оля хмыкнула:
- Зятёк… - и грациозно повернувшись, плавно удалилась.
Вернулась Женя с пухлой сумкой и портфелем.
- Спасибо, Женя.
- Не за что. Как она?
- Нормально. Можешь запросто приходить в гости.
- Там видно будет. Пошли, выйдем, спросить хочу.
Вышли на площадку, Женя прикрыла дверь, тихо спросила:
- Этот… твой сосед, он кто?
- В смысле? Кем работает?
- Ну, вообще… Мать всю ночь просидела на кухне, гудела по-чёрному. Говорила сама с собой… я поняла только, что про твоего соседа. У них что-то было раньше.
- Матвеич тоже съехал с катушек. По-моему, это их личное дело.
- Тебе хорошо говорить, он тебе никто. А тут мать…
- Понимаю. Если что узнаю, поделюсь информацией. Ладно, я побежал.
- Пока, пока.
Дверь отворилась, едва Олег ступил на площадку. На пороге стояла бабушка.
- Как видишь: цел и невредим.
- С трудом верится. И не поругался?
- Не поругался. А ты, небось, уже совок приготовила соскребать меня со ступенек?
- Как ты догадался? - усмехнулась бабушка.
- Тебя знаю, как облупленную.
- Так прямо и облупленную?
- Ба, я уже говорил тебе, что ты зануда?
- Не припоминаю.
- Ну, так напоминаю: зануда ты первостатейная. Аня проснулась?
- Моется.
- И?
- Опять это дурацкое "и"! Сухая! Лишили тебя удовольствия постирать пелёнки.
- Ты не только зануда, но и…
- Договаривай раз начал.
- Сама знаешь.
- Обиделся? Ну и зря, я ж пошутила. Прости, неудачно.
- Ладно, птички улетели.
Олег поставил сумку на стул, потянул молнию.
- Ты не забыл, что Аня не первоклассница? И не твоя сестрёнка.
- Я её приручил и несу ответственность.
- Цитата?
- Почти.
- Может, всё же надо спросить разрешения? Это её вещи…
- Я знаю! - вспыхнул Олег. - Тебе нечем заняться? Вот возьми пиджачок, отпарь.
- Раскомандовался. С кухни, считай, прогнал. Может, вообще из дому выгонишь?
Олег выпрямился, в руке пакет с Аниными туфельками, глянул сурово на бабушку.
- Как у тебя получается глупости говорить? И зачем? Для кайфа?
- Ага, прямо балдею, - сердито бросила бабушка.
- Плохо. Придётся и твоим воспитанием заняться.
- Займись. А то я прожила шесть десятков лет и дура дурой.
- Да что с тобой?
- Ничего, - бабушка взяла пиджачок и ушла к себе.
Олег задумчиво проводил её взглядом, пожал плечами:
- Непонятка. Разберёмся.
Достал из тумбочки крем, щётку и принялся чистить туфельки.
Скрипнув, отворилась дверь ванной, - вышла Аня, утопая в бабушкином халате. Увидев Олега, замерла, лицо вмиг стало пунцовым.
- Доброе утро! - бодро приветствовал Олег. - Как спалось?
- Привет… Хорошо… - едва слышно выдавила Аня.
- Хорошо? А чего квёлая?
- Какая?
- Ну, вроде, как варёная. Вы с бабулей не поссорились?
- Нет.
- Нет? Не обманываешь?
- Не обманываю.
- Замечательно. Ладно, иди, завтракай, у нас мало времени. Или ты хочешь опоздать?
- Мне ко второму уроку.
- Тады ой. Вот штиблеты готовы. Пиджачок бабуля отпарит.
- Спасибо. Я сама привыкла.
- Понял не дурак. Если я помогу, мир рухнет?
Вышла бабушка.
- Меня отпинал, за девчушку взялся?
- Да ну вас в баню! Сами не знаете, чего хотите! - Олег метнулся к себе, хлопнул за собой дверью.
Аня вопросительно глянула на бабушку.
- Не бери в голову. Он привык всё время нянькой быть, вот и решил, что мы с тобой маленькие девочки. Ему дай волю, впихнёт нас в ползунки и с ложечки станет кормить. Мапочка.
- Мапочка?!
- Это ребятишки его так окрестили. Моя непутёвая дочь рожала от этого ирода Николая как заведённая. После каждых родов по три месяца лежала пластом с разными осложнениями. Николай только водку жрать горазд, вот и пришлось Олежику и за маму, и за папу. Мапочка… Лишила, паршивка, мальца детства. Удивляюсь, как при всём успевал, уроки делать и учился хорошо.
- Я обидела его, - не то, спрашивая, не то, утверждая, сказала Аня.
- Успокойся. Он как порох: быстро вспыхивает, быстро и отходит.
Вышел Олег уже одетый, с сумкой через плечо и пакетом со сменкой.
- Я пошёл.
- С Богом.
- Я в школу иду, а не в семинарию, - глухо бросил, уже на выходе.
Помочь сайту
Поздравления
