ВЕРБА – СПУТНИЦА САКРАЛЬНОЙ БЕРЁЗЫ

(Песенник 1780 года)

            Крупные виды деревьев и кустарников чаще известны под названиями: ветла, верба, ракита, шелюга, а главным образом мелкие кустарники – это лоза, лозняк, тальник и тал. В средней части России принято называть некоторые виды часто ласкательно и обобщённо: ивушка, ракитовый кусточек, вербочка.

            Вербой принято называть иву остролистную (Salix acutifolia Willd), которую ещё называют красной шелюгой. Она представляет собой листопадное дерево или высокий кустарник с тёмной корой, дающий молодые побеги красновато-коричневого цвета. Они весьма гибкие и тонкие, имеют небольшой восковой налёт, который легко стирается, если его потереть. Листья вербы заострённые, длинные, светло-зелёные или слегка серебристые, сверху блестящие, снизу более тёмного цвета, часто с сизым оттенком. Цветочные почки вербы крупные, покрытые красноватой плёнкой, которая при лопании выпускает наружу серовато-белый пушистый комочек. Он покроется потом мелкими зеленовато-жёлтыми цветочками. Созревание плода-коробочки приходится на май-июнь.

            Благодаря способности давать придаточные корни, ивы легко размножаются черенками и даже кольями (за исключением Salix caprea — бредины, или ивы козьей). Семена теряют всхожесть в течение нескольких дней; лишь у ивы пятитычинковой (Salix pentandra) семена сохраняют всхожесть до следующей весны.

            Особенностью большинства всех этих видов в том, что они главным образом растут в сырых местах, рядом с водоёмом, в низинах, но при этом крайне мало можно обнаружить их на болотах. Нередко ива растёт в смешанном лесу, если почва в нём достаточно влажная.

             Это не маловажный фактор в свете рассматриваемой темы, которой более подробно  мы коснёмся чуть позже, а пока отметим, что ива (верба) распускает свои почки (в народе их иногда называют «барашки») раньше берёзы – сакрального дерева, связанного с многочисленными обрядовыми действами, главными из которых называются русалиями. И верба, и берёза, как полагали многие люди, являются пристанищем русалок и даже самих водяных, которые могут сидеть на самой верхушке этих деревьев и высматривать себе жертву. В болгарской мифологии вилы (самодивы) не то что сидят, а просто живут на вербах и на других влаголюбивых деревьях. В Древней Греции иву тоже связывали с женскими образами богинь, которые в какой-то степени несли идеи смерти: с Гекатой, с Киркой, с Персефоной.

            Не вызывает сомнения, что наши пращуры, пережив суровый и опасный период, зиму, проводив смерть (Марену – масленицу) с нетерпением ожидали первых признаков весны, прихода богини Живы, вне зависимости от того, были ли они хлебопашцами, скотоводами или пасечниками. Одним из таких признаков была верба – она первая зацветает в Средней полосе России. Народная пословица очень чётко выделяет этот момент: «Увидел на вербе пушок — и весна под шесток».

«Уж верба вся пушистая

 Раскинулась кругом;

 Опять весна душистая

 Повеяла крылом»

(Афанасий Фет).

            Почитание деревьев, зависимость от них, которая могла выражаться в самых разнообразных формах, а это и среда проживания, и хозяйственная деятельность, и различные промыслы, непосредственно связанные с использованием древесины или её составляющих, требовало особого к ним отношения. Религия, мистика, языческая магия, поэтическое одушевление – всё работало на создание особого образа каждого дерева или иного растительного представителя своего вида.

            К сожалению, мы с вами не можем обратиться непосредственно к каким-то письменным первоисточникам, которые бы поведали нам о том сакральном значении того или иного дерева. Поэтому, не остаётся ничего другого, как двигаться в обратном направлении, в глубину веков, отмечая то, что в каком-то виде сохранилось в памяти поколений и передавалось из уст в уста, отразившись в народном творчестве и в обрядах, не забывая при этом подключать логику и собственное воображение.

            В наше время, за пару недель до христианской пасхи, везде, где только можно продают пучки ивовых прутьев – вербы. Грядёт Вербное воскресенье или, как его называют на Западе Пальмовое воскресенье, когда молящиеся отправятся в церкви и храмы, где эти опушённые ветки будут торжественно окроплены святой водой в память вхождения Христа в Иерусалим, которого встречали, взмахивая зелёными пальмовыми ветвями. В нашем климате пальмы не растут, хотя, если помнить слова Иисуса, приведённые в Евангелии от Луки (17.6):«Господь сказал: если бы вы имели веру с зерно горчичное и сказали смоковнице сей: исторгнись и пересадись в море, то она послушалась бы вас». Наверное, не находится среди верующих желающих подтвердить речь Господню и, хоть на один день, озеленить наши улицы и просёлки пальмами, но это дело их совести, а мы же вернёмся к вербе.

            Роль распушённых веточек, заменяющих собой пальмовые ветви, абсолютно символична и ясна, и никакого иного толкования, церковь не предполагает, единственно, что освященную в храмах вербу хранят до следующего праздника ««Входа господня в Иерусалим», как защиту от злых духов и болезней.

            Но славяне не были бы предками своих пращуров, если бы, не чтили или не сохраняли древних традиций, хоть под каким-то видом; и верба, как нельзя более символично отвечает народной памяти.

            После службы в церквах и в храмах, уже дома, многими прихожанами производится языческий обряд передачи растительной силы ивы остролистной человеку, при котором пальма выглядела бы нелепо. Маленьким детям это магическое действие, как правило, не доставляет удовольствия, ведь принесённой из церкви веткой их слегка хлещут, приговаривая в различных вариантах: Верба хлёст бьёт до слёз, не я бью – верба бьёт! Расти как верба! На счастье и здоровье!».

            Известно, что функцию лечения больных всех возрастов, изгнания нечисти из человека, передачу жизненной силы и роста детям и подросткам при их инициациях, несла в первую очередь берёза. Это из её ветвей вязались и употреблялись розги, в первую очередь для перечисленных целей. Это с ней кумились девушки и женщины, дабы расположить к себе мавок и русалок, которые отвечали за орошение полей. Почему вдруг берёза на какой-то срок отступила на второй план, в почитании и нужности функций?

            Чтобы понять, некоторые моменты и тонкости, о которых уже основательно позабыли, нужно вспомнить, что праздник в честь Лели – богини возрождающейся природы и богини спонтанной любви всегда приходился на предпоследнюю седмицу нынешнего месяца апреля, цветеня, как его называли раньше. Связь богини Лели и вербы становится очевидной, когда мы сопоставим даты цветения ивы с днём почитания этого поэтического образа (21/22 апреля). И не только. У южных славян идентичная богиня звалась Додолой, она же Дудулейка, Додолице, Додилаш, Дудула. Все эти имена созвучны с другим названием бога балтов, Перкунаса (славянский Перун), Dundulis (Дундулис), что означает раскаты грома. Додола же, по мифологии, жена этого громовержца. Очень редко, но можно встретить название «Перунова лоза», которое относится к ивам (вербе), что опять доказывает связь вербы и юной богини, под каким бы именем она ни упоминалась.

            Первые Русалии начинаются с 16 цветеня и заканчивались Лельником. С Лельника же начиналась и Красная горка – период молодёжных игрищ и сватовства. Теперь нетрудно представить, что опушённые светлыми  «барашками» гибкие веточки вербы служили материалом для девичьих венков, которые являлись обязательным атрибутом Русалий. Вплетённые в эти венки первоцветы добавляли нарядности и красочности в эти головные уборы.

            Обряд  вызывания дождя, например, в Алексиначском Поморавье хорошо даёт представление о том, как примерно происходили такие действа.

             Жрицы, девушки от 12 до 16 лет, которых насчитывается числом шесть, выступают в образах Додола-громовержца, его жены, Додолицы и свиты. Все они несут на головах венки из опушённой вербы, бывает, что и весь их наряд состоит только из плетёной ивовой лозы и венков. Главные действующие лица держат в руках ещё и ивовые посохи. Присутствующие встречают их хлебом-солью при песнопении четырёх додолиц. Исполнение магического обряда заключается в щедром обливании всей группы водой, что и должно вызвать дождь. В песнях наличествуют слова о влаге, дожде, росе. «Додолица бога моли: Да ми, боже, ситну росу!» (серб.). Аналогично исполнение и у болгар: «Отвори врата, Домакина, ой додоле!».

            Уместно будет дополнить, что в православной традиции сохраняется обыкновение перевязывать пучки вербных прутиков цветными ленточками и украшать их яркими, чаще искусственными цветами – это и есть, должно быть, отголосок красочных обрядов встречи Лели – Додолицы.

            Атрибуты многих церковных праздников и служб сохраняют солярную символику: зелёные ризы весеннего кощеева цвета, берёзовые ветви на праздник Пятидесятницы, крашеные и писаные яйца, вкупе с яйчатами – символ и традиция многих народов, известная за много веков до христианства, золотые кольца – символы Солнца при обряде венчания, крестные ходы, по сути, хороводы, обязательный огонь свечей и лампад – почитание живого вытертого огня и прочая, и прочая… Вот и веточки вербы удачно совпали своей символичностью, как для язычников, так и для христиан. Когда это начинаешь сопоставлять, то трудно верится в агрессивность раннего христианства на Руси, как это пытаются доказать сейчас некоторые приверженцы такой точки зрения. Скорее, правы те, кто предполагает, что, не имея сил бороться с языческими традициями и обрядами, церковь постепенно переиначивала символику, преподнося свои трактовки и образы, опираясь на своё учение. Почитатели же Солнца и сил природы были довольно  терпимы к богам других родов и племён и, даже, часто завоёвывая ближних или дальних соседей, добавляли в свои храмы и на капища пришлых богов. Зачем было разбрасываться божественными силами, ведь лишняя помощь от бывшего чужого бога никому не помешает?! Времена же гонений, расколов и фанатизма были ещё  впереди, но это не тема нашего рассуждения.

            Хлестание себя и других различными прутьями – способ давно известный, чтобы добиться каких-то результатов. Вот почему он сохранился до наших дней и даже вошёл в обряд Вербного воскресенья, правда, в несколько смягчённом виде. В наиболее полном наговоре, при хлестани вербным прутиком, мы обнаружим двенадцать строк, число которых соответствует полному количеству месяцев.

«Верба, верба,
Верба хлёст,
Верба хлёст
Бьет до слез.
Верба синя
Бьет несильно,
Верба красна
Бьет напрасно,
Верба бела
Бьет за дело,
Верба хлёст –
Бьет до слез».

            Если помнить, что этот ритуал с вербой исполняется только раз в году, то совершенно очевидно, что для каждого месяца производился один удар по окончании каждой пары слов. Считать было не нужно, достаточно было наизусть заучить эту  своеобразную считалочку. Слова в любом заговоре несут определённую нагрузку, и слово не должно расходиться с делом. Маленький ребёнок, скорее всего, заплачет при такой процедуре, даже если вовсе боли не почувствует, такова особенность детского восприятия. Поэтому, когда говорят, что бьют слегка, порой чисто условно – это действительно так. Другое дело, что эта магия к маленьким детям применяться-то не должна.

             Срок жизни ив относительно невелик, у них слабая сердцевина ствола, переходящая в трухлявость, и это, с ведической точки зрения, далеко не лучшее растение, которое может передать крепкое здоровье при активном воздействии на человека и на  животное. Примером, может служить осина, веткой которой не допускалось хлестать человека и скот, дабы они не получили от этого какой-нибудь внутренней болезни или, как называли, глубинной боли. Но мы уже поняли, что верба, с некоторыми оговорками, имеет определённую своим свойством, исключительность.

 И одним из действенных средств для достижения цели, считалась вербочка – символ силы весны и раннего пробуждения. Обряды, проводимые девушками и женщинами на первых русалиях, конечно, в первую очередь служили целью обеспечить достаточной влагой поля и сады, но попутно, выполнялись магические действия личного плана. Незамужние молодые особы хотели заполучить женихов, а замужние, имеющие проблемы с деторождением, желали забеременеть. Некоторые обряды имели вид, который не допускал нескромного взгляда представителя сильного пола, отчего на первые русалии парни и мужчины не допускались, и, как уже говорилось, даже роль Громовержца, исполняла девушка. Иногда какие-то манипуляции выполнялись и вовсе в полном одиночестве. Одним из таких действий было и сечение вербным прутом. При этом ветки старались срезать только с молодых, сильных деревьев, не имеющих дупла, и любая старая верба игнорировалась; многие тогда считали, что в дупле, может обитать всякая нечисть. Старую вербу считали проклятым деревом и в некоторых местах Сербии, Боснии, Македонии и Польши. Скоплянские жители вербу называли проклятой, потому что она не давала плодов и тени. В русском языке сохраняется пословица, имеющая некоторое пренебрежительное отношение к ивам «Дождёшься, как от вербы (ивы) груш!».

            Но на что не пойдёт девушка или женщина, когда дело касается любви?! Именно к старой вербе, которая не распустила листьев в последний день убывающей Луны, и которая росла на берегу реки, приходили отчаянные особы, чтобы заручиться помощью Водяного. Всего-то и нужно было привязать яркой лентой записку с просьбой и уйти без оглядки. Водяной обитающий в ветвях такого дерева оплачет одиночество девицы, и она найдёт себе пару. Вот только второй раз за год приходить с такой просьбой нельзя.

            Впрочем, чтобы родить ребёнка, был и не такой болезненный способ. Считалось, что от бесплодия помогают съеденные вербные почки.

            Известно, что, например, боснийские девушки предпочитали ограничиваться тем, что опоясывались вербным прутом, надеясь непременно на следующий год выйти замуж и родить здоровое потомство. А в Чехии, как и в Польше, в сельской местности и поныне сохраняется обрядовая игра, при которой в первый день парни стегали девушек, сплетенными вербовыми розгами «помлазками», а на следующий день уже девушки отвечали им тем же. Нельзя не передать рассказ женщины, рассказывающей о праздновании пасхального Воскресенья в небольшом городке современной Чехии:

            «… спозаранку в Velikonoce мужики встают, берут корзины и pomlazky (вербные прутики, украшенные ленточками) и обходят знакомых: дверь открывает хозяйка. Они, приговаривая коляды («Hody – hody doprovody? Dejte vejce cerveny! …), хлещут её шутливо помлазкой, она им с шутками наливает каждому по стопке, мужики выпивают, целуются с хозяевами в честь Воскресенья, забирают крашенки, куличи и идут дальше. По пути могут хлестнуть зазевавшуюся незнакомую девчонку, и тогда просто целуются.  Часам к 10 утра возвращаются домой уже никакие. Короче, «разгул язычества»…»

            В Словении и Хорватии в роли перунов (порунов), бьющих лозой, как грозовыми стрелами, выступают дети. Они хлопают прутьями взрослых, за что получают от них..., нет не трёпку, а деньги и подарки.

                 Как символ роста верба выступает в заклинаниях, благопожеланиях. Сербы, ещё плели из её веточек венки в Юрьев день, «чтобы прибыль в доме росла, как верба весной». В день Сорока мучеников в Алексинацком Поморавье пастух стегал скот ветками вербы  и кизила, говоря: «Будь здоров, как кизил, и расти, как верба!», а  девушки и парни ходили вместе к зарослям кустарников, хлестали друг друга ветками и произносили точно такое же заклинание.

            Вербная магия применялась повсеместно не только к людям и скоту, но и к предметам. Так, опоясывали вербным прутиком подойник, «чтобы прибывало молоко».

            В Моравском Загорье в Духов день проходили конные состязания за обладание венком из вербы; победитель, кроме награды удостаивался звания «король».

            Интересно, что на Волыни и в Подолье девушки во время Купалы украшали лентами и цветами не берёзку, а вербу, водили вокруг неё хороводы, а заканчивалось это тем, что охранительный круг разрывался парнями, которые ломали на части это центральное деревце или большую ветку, воткнутую там ранее.

            В русских поверьях, в частности на Тамбовщине, считали, что верба, брошенная против ветра, прогоняет бурю, брошенная в огонь, усмиряет его, а посаженная в поле, оберегает посевы от града. Град можно остановить и в любом другом месте, достаточно лишь кинуть вербную ветвь из помещения на улицу. А белорусы ставили при граде пучок освященной вербы на подоконник; в Карпатах при грозе ломали освященную вербу и жгли в печке, «чтобы дым отвел грозу и дьявол при этом не прятался в трубе». В Польше при буре и граде тоже выставляли пучок вербы на подоконники или сжигали её как и  жители Карпат. Похожим образом поступали и болгары. Христианская вера лишь добавляла в магические действия свои элементы. В Хорватии женщины при грозе, зажигали ветку вербы и крестили ею тучи, ожидая, что они рассеются.

            Белорусы выходили на первую пахоту с освещённой в церкви вербой. Русские крестьяне со времён двоеверия продолжали пользоваться вербой так же, как и было принято раньше их родителями и дедами, но верба уже освещалась не на капищах, а в церкви. С ней выходили на первую пахоту, ею погоняли скот на первом выгоне и стегали лошадей весь первый день пастьбы.

            В Сербии и в Польше из вербы делали кресты, которые врывали у поля для защиты посевов и урожая от града.

            Существует польская легенда о чудесной дудочке, которую делали из вербы, растущей в такой глуши леса, что не доносился туда петушиный крик, не слышался там шум бегущей воды, и даже Солнце никогда не касалось лучом её ветвей. Сделав из ветви такой вербы дудочку, можно игрой на ней развеселить грустного человека и даже заставить его пуститься в пляс, можно приманить в свой улей любых пчёл, и даже вывести на чистую воду того, кто замышляет или сотворил злодейство.

            А в деревнях России бытовало мнение, что если Великую субботу сжечь веточку вербы, и после этого вскоре придёт женщина и попросит огонька, то это, должно быть, ведьма.

            Сажать вербу считалось плохой приметой. Говорили: "Кто вербу сажает, сам на себя заступ готовит" (то есть умрёт, когда ствол дерева достигнет такой толщины, что сгодится на черешок лопаты).           

            В знахарской практике верба продолжает нести всю ту же функцию, которую можно назвать «легко и быстро», ведь, как мы уже замечали, она легко принимается расти, будучи посаженной; быстро даёт отростки, как и ранее всех деревьев зацветает. Вот почему, придумав или переняв какой-нибудь новый заговор, его сначала наговаривали на вербу, дабы потом он так же легко «принялся», как принимается верба. Вербе, также как и берёзе передавали свои болезни.

            В Польше, например, больной лихорадкой перевязывался соломенным перевяслом, а затем, тайно сходив к молодой вербе, снимал опояску и обматывал её вокруг ствола. Если верба затем засыхала, считалось, что лечение прошло успешно.

             Сербы же, не передавали, а венчали свою болезнь с этим деревом. Выполняя действия похожие на обряд, произносили в заключение: «Я обвенчал свою болезёнку с вербочкой», на дерево прикрепляли и зажигали свечу ростом, соответствующим окружности головы «болезного» (портал «Целебная магия растений»).

            В России почки вербы на Вербное воскресенье запекали в пироги и варили с ними кашу.

            Считается, что от головной боли женщине поможет ветка вербы положенная на голову и обвязанная головным платком.

               Верба считается деревом, поглощающим отрицательную энергию, поэтому она хорошо должна снимать боль, если приложится к дереву больным местом.

             При депрессии, неврозах и истерии к стволу вербы прижимаются минут на 10 – 15, либо позвоночником, либо обнимают дерево руками. Можно использовать и отпиленную часть ствола для тех, кому ходить к живому дереву затруднительно. Так когда-то лечили зубную и головную боли, ревматизм, фурункулёз. Чтобы не потерять много энергии, части дерева не держали на больном месте более получаса.

            «С лечебной целью заготавливают кору во время сокодвижения весной с молодых веток: толщина коры должна быть 1 – 4 мм.

            Кора обладает жаропонижающим, противовоспалительными, кровоостанавливающими, вяжущими свойствами. Применяется при простудных и желудочных заболеваниях, суставном ревматизме, подагре, пролежнях.

            В народной медицине кору используют как глистогонное, жаропонижающее, мочегонное, желчегонное, кровоотхаркивающее и ранозаживляющее средство. В Болгарии 20% отвар пьют при ревматическом артрите; при этом уменьшаются боли и отёки суставов, снижается температура.

            Наружно отвар используют для полоскания ротоглотки при её воспалении, для лечения кровоточащих ран, для ножных ванн с целью расширения вен. Отваром коры ивы и корней лопуха (1:1) моют голову при зуде, перхоте и для укрепления волос» (Донцов В.В и Донцов И.В. «Лекарственные растения и продукты пчеловодства», Н.Новгород, «Флокс», 1992).

            Данную выдержку привожу, призывая не экспериментировать на здоровье кого бы то ни было, и не пользоваться без оглядки данным очерком, как руководством к действию. Потому, что заглянув в перечень лекарственных растений, вербы как таковой я в нём не обнаружил, а нашёл только тот вид, о котором сказано в приведённом отрывке.

            Лучше вспомним о применении вербы в хозяйственных целях. Там, где верба растет в изобилии, гибкие и тонкие ветки применяют для плетения корзин и мебели, а более крупные идут на обручи. Используют для плетения и длинные тонкие корни вербы, которые попутно добываются в процессе торфоразработок.

            Из коры, которая оставалась после очистки прутьев, предназначенных для плетения, приготавливали морилку для древесины. Кору заливали водой, добавляли соль, уксус, а затем варили. В готовый тёмно-коричневый отвар погружали изделия из берёзы или липы и опять варили под «орех».

            Применяли кору вербы и для окраски шерсти в коричневый и чёрный цвета.

            Используя гибкость материала, умельцы гнули дуги для конской упряжи, а также различные ободья. Черенки для кос и грабель изготавливали тоже из этого дерева. Из тонких годичных веток ветлы плели корзины и другие плетёные изделия.

             Для выгонки лозы пользовались безвершинным способом выращивания. У ветлы спиливали верхнюю часть, и на оставшейся нижней части ствола очень быстро вырастали новые побеги, годные для использования. Даже сейчас сохранился этот промысел выгонки молодой поросли, который обслуживает мебельное производство. А во времена стародавние этим занятием жили целые деревни, которые к стыду российской истории, после Указа царя Петра I о введении наказаний шпицрутенами (прутьями, достигающими длины до двух метров и толщиной с мизинец) получили новые объёмы производства. В течение более полутора веков в солдатские казармы и в училища возами доставлялись длинные ивовые прутья, которые затем вымачивались в бочках с подсоленной водой. А как эти лозины применяли, можно узнать, например, из произведения Николая Помяловского «Очерки бурсы». О каких-то языческих предрассудках уже мало кто помнил, и не одно столетие свистели и шипели эти орудия воспитания, вдалбливая науку и просвещение.

            Вот, казалось бы, и всё, о чём вкратце хотелось рассказать и закончить украинской девичьей песенкой-веснянкой, в которой решето уподобляется солнышку:

«Спивалы дивочки, спивалы,
В решето песеньки складалы,
Поставылы на верби,
Як налынулы лыбыди.
И звалылы решыто до долу.
Час вам, дивочки, до дому"

             Так в Китае тоже сложились поверья о том, что эти деревья обладают силой в борьбе со злыми духами. Из их древесины принято изготавливать различных идолов, которые служат как бы посредниками между прорицателями и духами потустороннего мира. Буддисты уверены, что вербные ветки, окроплённые водой, приобретают очистительные свойства. Их вешают над дверьми и вкалывают в женские причёски (чем ни девичий русальный венок?). Китайцы считают, что веточки ко всему прочему придают остроту зрения и предохраняют от слепоты. Связь ив и Солнца китайцы объясняют их похожестью характера в преодолении враждебной силы инь. Солнце преодолевает тьму, ивы преодолевают холод, зацветая, и, к тому же, обладают особой жизнеспособностью и продуктивной силой. Это представление перекликается с украинской загадкой, в которой верба – это само Солнце: Стоит верба на серед села,  розпустила голье на все Подолье».

            Для японцев ивовые деревья это символ девичьего изящества, нежности и слабости, одновременно и печали, потребности соединения.

            Конечно, ещё много чего можно услышать и разузнать об этих необыкновенных деревьях и кустарниках. Но, как мы успели заметить, так или иначе, у всех народов, во все времена различные ивы, в том числе и вербы, несли схожую, как символику, так и отношение к ним со стороны людей. Менялись верования, образы богов и богинь и их имена. Но оставалась неизменной природа, живительные силы которой, каждый раз с наступлением весны, побеждали смерть и дарили надежду, всегда такую нужную в борьбе со злом тёмных сил и с отчаянием, от которого могли угаснуть и стремление к жизни, и вера, и, даже, сама любовь.

   Что так уныло шумишь?

Или о горе моем ты проведала,

   Вместе со мною грустишь?

Шепчутся листья твои серебристые,

   Шепчутся с чистой волной...

Не обо мне ли тот шепот таинственный

   Вы завели меж собой?

Знать, не укрылася дума гнетущая,

   Черная дума от вас!

Вы разгадали, о чем эти жгучие

   Слезы лилися из глаз?

В шепоте вашем я слышу участие;

   Мне вам отрадно внимать...

Только природе страданья незримые

   Духа дано врачевать!»

(Алексей Плещеев. 1863).

19.04.12