Путешествие в Мечту

23 декабря 2018 - Борис Аксюзов

Предисловие.

В нем я хочу объяснить, почему так несколько напыщенно я назвал эти путевые записки.
На самом деле всё очень просто.
Еще студентом я мечтал побывать на родине Шолохова, чей роман «Тихий Дон» произвел на меня самое сильное впечатление после «Войны и Мира» Льва Толстого. Но сам Толстой был уже за пределами его Мира, да и события, описанные им в романе, ушли в далёкое прошлое, а Михаил Шолохов жил почти рядом, в Ростовской области, в какой-то тысяче километров от тех мест, где проживал я.
И мой самой сокровенной мечтой стало увидеть его, а, может быть, и поговорить с ним, так как я уже тогда пробовал свои силы в литературном творчестве. А кто лучше, чем Шолохов, мог раскрыть мне секреты писательского труда?
Но побывать мне в Вёшенской не удалось ни в юности, ни после…
А Мечта осталась …

Школьником я был отправлен дедом на его родину, в село Берёзовку, Воробьёвского района, Воронежской области.
В российскую глубинку я попал впервые и был поражен там всем: людьми, их жизнью и обычаями, тамошней природой с неоглядностью её степей …
С тех пор я побывал там дважды, но мечта посетить эти места живет во мне постоянно …
Потому что это – Мечта …

А кто в юности не любил стихов Есенина?
Во времена моей юности их можно было найти только в списках или в книжке, которая твоя бабушка, не боявшаяся агентов ОГПУ, прятала у себя в сундуке.
Моя бабушка Катя была именно из таких, и однажды, переворошив свой сундучок в поисках какой-то вещи, «забыла» на столе тоненький томик стихов в бумажном переплете под названием «Берёзовый ситец», автором которого был совершенно неизвестный мне поэт Сергей Есенин.
Стихи были очень хорошие, они как бы сами просились, чтобы их читали вслух, и я помню, что «озвучил» всю книгу, потрясенный красотой этой поэзии.
Я с сожалением собрался уже закрыть томик, когда заметил, что внутренняя сторона обложки тоже исписана стихами, вернее, одним длинным стихотворением под названием «Мой путь». Оно было написано аккуратным бабушкиным почерком, и так как места на обложке ему не хватило, бабушка так же аккуратно подклеила внизу листок бумажки в клеточку. Я специально пишу об этом так подробно, чтобы читатель понял мои ощущения первого знакомства с творчеством Есенина, о котором Горький сказал: «Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии».
Ведь мне было тогда всего двенадцать лет, и я сейчас не могу понять, как такое могло случиться со мною: я целый час читал стихи, которыми ранее совсем не увлекался. Более того, во мне вдруг проснулась исследовательская жилка, и я начал размышлять, почему стихотворение, переписанное бабушкой Катей, не вошло в сборник.
Я внимательно прочел его, и оно мне не понравилось, потому что было каким-то грубым и непохожим на то, что я прочел ранее. Многого в этом стихе я, конечно, не понимал, но два отрывка из него я запомнил.
Первый - это когда дед говорит Есенину, у которого «проснулся зуд» всю душу выплеснуть в слова:
«Пустое дело...
Ну, а если тянет —
Пиши про рожь,
Но больше про кобыл».
И я был согласен с дедом, так как только что восторгался именно такой поэзией: про "золотистую рожь при луне" и о "табунах коней в холмах зеленых".
Второй отрывок, понравился мне тем, что Есенин, как я уже убедился, великий поэт, не хочет, чтобы ему ставили памятники, на которые я достаточно насмотрелся, несмотря на свою короткую жизнь:
«На кой мне черт,
Что я поэт!..
И без меня в достатке дряни.
Пускай я сдохну,
Только...
Нет,
Не ставьте памятник в Рязани!»
Меня снова поразил совсем не поэтический, «ругательный», как я его назвал тогда, язык Есенина, но на этот раз он мне даже немного понравился: поэт не хочет похвал и прославления и потому говорит так резко и настойчиво.
Потом я понял, наконец, почему бабушка переписала это стихотворение: сборник вышел в 1924-ом году, а «Мой путь» был датирован 1925-ым.
И именно после этого открытия мне очень захотелось побывать в Рязани, но и этой мечте долго было не суждено сбыться по ряду житейских причин, главным врагом наших романтических устремлений.

И, наконец, Плес…
В юности мне выпало огромное счастье: проплыть великим волжским путем от Москвы до Астрахани.
Пароход «Виктор Хользунов», на котором я совершил это путешествие , был очень старым, еще дореволюционной постройки, и приводился в движение двумя огромными «мельничными» колёсами с двух бортов.
В таких портовых городах, как Ярославль, Кинешма, Горький ( ныне Нижний Новгород), Казань, Ульяновск, Куйбышев (Самара), Саратов, Волгоград он останавливался на погрузку и заправку на несколько часов, и мне хватало времени, чтобы совершить экскурсию по этим замечательным городам.
А вот в Плёсе стоянка было всего полчаса, да и то по радио объявили, что из-за опоздания парохода она будет сокращена, и посоветовали пассажирам на берег не сходить.
Но моим соседом по каюте был саратовский художник-иллюстратор Владимир (его фамилию я, к сожалению, забыл), который решительно заявил, что быть в Плесе и не увидеть левитановские места – это смертный грех, и, схватив меня за руку, он бегом поволок меня в гору.
- Узнаешь? – спросил он, указывая с вершины холма на Волгу.
- Нет, - ответил я, задыхаясь.
- Исаак Левитан, «Над вечным покоем»
Я вздрогнул, пораженный: передо мной действительно была эта картина, один к одному.
Я хотел что-то спросить, но в это время на пристани заревел гудок, художник снова дернул меня за руку и мы помчались вниз…
И в этом году я решил совершить путешествие в места, о которых мечтал: станицу Вёшенскую, село Берёзовку, город Рязань и, главное, в левитановский Плёс, где планировал провести три дня…
Поэтому я и решил назвать свои путевые заметки именно так: «Путешествие в Мечту»
Читайте и путешествуйте вместе со мной…
(продолжение следует)

Регистрационный номер №0434940

от 23 декабря 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0434940 выдан для произведения: Предисловие.

В нем я хочу объяснить, почему так несколько напыщенно я назвал эти путевые записки.
На самом деле всё очень просто.
Еще студентом я мечтал побывать на родине Шолохова, чей роман «Тихий Дон» произвел на меня самое сильное впечатление после «Войны и Мира» Льва Толстого. Но сам Толстой был уже за пределами его Мира, да и события, описанные им в романе, ушли в далёкое прошлое, а Михаил Шолохов жил почти рядом, в Ростовской области, в какой-то тысяче километров от тех мест, где проживал я.
И мой самой сокровенной мечтой стало увидеть его, а, может быть, и поговорить с ним, так как я уже тогда пробовал свои силы в литературном творчестве. А кто лучше, чем Шолохов, мог раскрыть мне секреты писательского труда?
Но побывать мне в Вёшенской не удалось ни в юности, ни после…
А Мечта осталась …

Школьником я был отправлен дедом на его родину, в село Берёзовку, Воробьёвского района, Воронежской области.
В российскую глубинку я попал впервые и был поражен там всем: людьми, их жизнью и обычаями, тамошней природой с неоглядностью её степей …
С тех пор я побывал там дважды, но мечта посетить эти места живет во мне постоянно …
Потому что это – Мечта …

А кто в юности не любил стихов Есенина?
Во времена моей юности их можно было найти только в списках или в книжке, которая твоя бабушка, не боявшаяся агентов ОГПУ, прятала у себя в сундуке.
Моя бабушка Катя была именно из таких, и однажды, переворошив свой сундучок в поисках какой-то вещи, «забыла» на столе тоненький томик стихов в бумажном переплете под названием «Берёзовый ситец», автором которого был совершенно неизвестный мне поэт Сергей Есенин.
Стихи были очень хорошие, они как бы сами просились, чтобы их читали вслух, и я помню, что «озвучил» всю книгу, потрясенный красотой этой поэзии.
Я с сожалением собрался уже закрыть томик, когда заметил, что внутренняя сторона обложки тоже исписана стихами, вернее, одним длинным стихотворением под названием «Мой путь». Оно было написано аккуратным бабушкиным почерком, и так как места на обложке ему не хватило, бабушка так же аккуратно подклеила внизу листок бумажки в клеточку. Я специально пишу об этом так подробно, чтобы читатель понял мои ощущения первого знакомства с творчеством Есенина, о котором Горький сказал: «Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии».
Ведь мне было тогда всего двенадцать лет, и я сейчас не могу понять, как такое могло случиться со мною: я целый час читал стихи, которыми ранее совсем не увлекался. Более того, во мне вдруг проснулась исследовательская жилка, и я начал размышлять, почему стихотворение, переписанное бабушкой Катей, не вошло в сборник.
Я внимательно прочел его, и оно мне не понравилось, потому что было каким-то грубым и непохожим на то, что я прочел ранее. Многого в этом стихе я, конечно, не понимал, но два отрывка из него я запомнил.
Первый - это когда дед говорит Есенину, у которого «проснулся зуд» всю душу выплеснуть в слова:
«Пустое дело...
Ну, а если тянет —
Пиши про рожь,
Но больше про кобыл».
И я был согласен с дедом, так как только что восторгался именно такой поэзией: про "золотистую рожь при луне" и о "табунах коней в холмах зеленых".
Второй отрывок, понравился мне тем, что Есенин, как я уже убедился, великий поэт, не хочет, чтобы ему ставили памятники, на которые я достаточно насмотрелся, несмотря на свою короткую жизнь:
«На кой мне черт,
Что я поэт!..
И без меня в достатке дряни.
Пускай я сдохну,
Только...
Нет,
Не ставьте памятник в Рязани!»
Меня снова поразил совсем не поэтический, «ругательный», как я его назвал тогда, язык Есенина, но на этот раз он мне даже немного понравился: поэт не хочет похвал и прославления и потому говорит так резко и настойчиво.
Потом я понял, наконец, почему бабушка переписала это стихотворение: сборник вышел в 1924-ом году, а «Мой путь» был датирован 1925-ым.
И именно после этого открытия мне очень захотелось побывать в Рязани, но и этой мечте долго было не суждено сбыться по ряду житейских причин, главным врагом наших романтических устремлений.

И, наконец, Плес…
В юности мне выпало огромное счастье: проплыть великим волжским путем от Москвы до Астрахани.
Пароход «Виктор Хользунов», на котором я совершил это путешествие , был очень старым, еще дореволюционной постройки, и приводился в движение двумя огромными «мельничными» колёсами с двух бортов.
В таких портовых городах, как Ярославль, Кинешма, Горький ( ныне Нижний Новгород), Казань, Ульяновск, Куйбышев (Самара), Саратов, Волгоград он останавливался на погрузку и заправку на несколько часов, и мне хватало времени, чтобы совершить экскурсию по этим замечательным городам.
А вот в Плёсе стоянка было всего полчаса, да и то по радио объявили, что из-за опоздания парохода она будет сокращена, и посоветовали пассажирам на берег не сходить.
Но моим соседом по каюте был саратовский художник-иллюстратор Владимир (его фамилию я, к сожалению, забыл), который решительно заявил, что быть в Плесе и не увидеть левитановские места – это смертный грех, и, схватив меня за руку, он бегом поволок меня в гору.
- Узнаешь? – спросил он, указывая с вершины холма на Волгу.
- Нет, - ответил я, задыхаясь.
- Исаак Левитан, «Над вечным покоем»
Я вздрогнул, пораженный: передо мной действительно была эта картина, один к одному.
Я хотел что-то спросить, но в это время на пристани заревел гудок, художник снова дернул меня за руку и мы помчались вниз…
И в этом году я решил совершить путешествие в места, о которых мечтал: станицу Вёшенскую, село Берёзовку, город Рязань и, главное, в левитановский Плёс, где планировал провести три дня…
Поэтому я и решил назвать свои путевые заметки именно так: «Путешествие в Мечту»
Читайте и путешествуйте вместе со мной…
(продолжение следует)

Путешествие в Мечту (Вешенская)

Рейтинг: +1 113 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (1)

ORIT GOLDMANN # 24 декабря 2018 в 05:31 0

...как я завидую,а я так и не была в этих красотах. Спасибо , Борис . cvety-tebe

RSS-лента комментариев