Симеон не был в своём посёлке аж восемнадцать лет, но всё одно односельчан всех узнавал, глупо улыбаясь во время приветствий, поскольку рассказать было нечего: женился – развёлся, детей нет. Вернулся он в посёлок в одноконной дуговой упряжке, которую купил на шестидесятой версте от родного посёлка. Уставившись в згу и крутя головой, приветствуя соседей в зипунах, Симеон чуть не проехал родительский дом.
Отец лежал в домовине, окружённый чинно женщинами. Но смотреть он стал не на отца, а на незнакомую цыпочку лет восемнадцати – настолько у неё были прекрасные очи. Девушка первой не выдержала и отвела взгляд, громко поприветствовав наследника. Ни во время похорон, ни во время тризны лик девушки не выходил из внимания Симеона. Тяжёлый от медовухи, он всё же пошёл провожать Василису – так звали женщину его сердца.
Разговорчивым Симеон никогда не был, а тут ещё язык прилип к гортани, хорошо, что спутница тараторила без умолку, иначе он бы ретировался, комкая прощание. Во время знакомства с родителями глаза у жениха стали слипаться, голос прерывался сипами. Когда Василиса взяла его за руку и повела в коровник, пристала вдруг к Симеону икота. Оставшись в нижней юбке на копне соломы, Василиса с удивлением воззрилась на захрапевшего жениха. Так и продрожала она до утра, замкнувшись в его полушубок на голое тело. На извинения Симеона она просто ответила:
-Какие наши годы – всё исправим!
В воскресенье состоялась свадьба, в приданное Симеон получил тёлочку и резной сундук. Новобрачный быстро набирал обороты и на пашне и торговле, так как он раз в неделю привозил ржаную водку, которая шла нарасхват. О существовании этого крепкого напитка сельчане до Симеона не знали, веселились лишь через медовуху и яблочную брагу. В их деревне Урица (озерцо того же названия) было принято по воскресеньям расслабляться после изнурительных трудов на пашне. Особенно «ржанка» пошла нарасхват после Покрова – холодно и работ поменьше. Урица славилась в округе тем, что бездельники здесь не задерживались – батрачество не привечалось. Пришлось Симеону уже два раза в неделю ездить за водкой. Опохмелялись односельчане медовухой, чтобы сохранить весёлый нрав. Мало времени Симеон уделял семье, но Василиса была права: всё быстро наладилось и в интиме.
Самым зажиточным в деревне был кузнец, но тут случай особый: на общинной земле его надел обрабатывали односельчане за своевременную работу, а старостой общинной земли был мельник Лазарь, пожилой по местным понятиям: не менее пятидесяти лет отроду, поэтому на сходе все единогласно решили: быть теперь старостой Симеону, а то, что он давал водку в долг, сыграло немалую роль. Привилегий у старосты этой деревни было немного: пастух бесплатно пас его коров, а так как через год после свадьбы у Симеона было самое крупное стадо, побудило его принять эту ответственную обязанность.
Ещё через год в семье нового старосты прибавление: двойня разного пола, рождение которой отмечала вся Урица. Много всякого произошло в семье Симеона: неурожаи нередкие, гнило подпревшее сено раз в два года, в первые годы часто болел сын, но важно другое: именно сын Симеона и стал старостой, переболев подростковой болезнью, да и земледельцем он прослыл знатным, но водочную монополию Симеон своему сыну не передал, хотя в волосах его не осталось ни одного тёмного волоса.
Помочь сайту
Поздравления
