Среди жанров поэтического творчества есть философская поэзия. И это не случайно. Человек, живущий словом и использующий его как инструмент коммуникации между собой и миром, не может не касаться им основы своего бытия. Для поэта естественно задумываться, рефлексировать.
Рефлексия – слово, часто использующееся как синоним философии, означает способность делать себя предметом своего анализа. Редкий поэт проходит мимо необходимости самоопределения: кто я? Иногда попытки ответить на этот вопрос начинаются как бы издалека, со второго шага. Я – человек, а кто такой человек? Я пронизан человеческим, а что это такое? Что есть такого во мне, что заслуживает внимания? Или что даёт мне право пользоваться всем миром, хотя бы в качестве стимула для вдохновения? Это – мой произвол или я уж так устроен, что на пересечении меня и мира возникают слова?
Самая общая схема человеческого даёт нам разделение души и тела. Как написалось (или спелось) Александру Дольскому (г.р. 1938):
Из двух частей мы состоим,
неравных в весе и значеньи:
из тела, духа, а мучение
дано в противоборстве.
Несчастий наших в том причина,
что дух стремится ввысь, вперед,
телесное, наоборот,
нас тянет в страшную пучину.
Но расстается тело с духом,
когда земля нам станет пухом,
и дух взирает с высоты,
с насмешкой скорбной и блаженством,
на то, что звал он совершенством -
на человека суеты. (у песни есть продолжение, но оно нас только уведёт от темы)
Иногда схема усложняется и становится трёхчастной: дух-душа-тело.
Именно на неё, скорее всего, намекает Даниил Хармс (1905-1942) в своём шуточном (или хулиганском) стихотворении:
Человек устроен из трёх частей,
из трёх частей,
из трёх частей.
Хэу-ля-ля,
дрюм-дрюм-ту-ту!
Из трёх частей человек!
Борода и глаз, и пятнадцать рук,
и пятнадцать рук,
и пятнадцать рук.
Хэу-ля-ля,
дрюм-дрюм-ту-ту!
Пятнадцать рук и ребро.
А, впрочем, не рук пятнадцать штук,
пятнадцать штук,
пятнадцать штук.
Хэу-ля-ля,
дрюм-дрюм-ту-ту!
Пятнадцать штук, да не рук.
Хармс начинает свой стих как философский трактат: «Человек устроен из трех частей», а потом начинает издеваться, то конструируя какого-то монстра, то рассыпая конструктор… При этом он намекает, что знает, как собрать человека, но толком не говорит.
Зато на фоне множества рук (или не рук) мелькает одно ребро. При отсутствии всего другого ребро попало «в кадр» не случайно. С ребром связана библейская история сотворения человека: Бог взял у Адама ребро, чтобы создать Еву.
И тут мы выходим к моменту осмыслению, что на самом деле человека у нас два: мужчина и женщина. Они относятся к одному виду существ, но можно ли сказать, что их устройство совпадает?
Детский стишок из книжки «Рифмы Матушки Гусыни» как раз подчеркивает разницу:
Из чего только сделаны мальчики?
Из чего только сделаны мальчики?
Из жуков и ужей,
Перочинных ножей.
Вот из этого сделаны мальчики!
Из чего только сделаны девочки?
Из чего только сделаны девочки?
Из заколок, резинок
И журнальных картинок.
Вот из этого сделаны девочки!
Из чего только сделаны юноши?
Из чего только сделаны юноши?
Из обид, баловства,
А еще хвастовства.
Вот из этого сделаны юноши!
Из чего только сделаны девушки?
Из чего только сделаны девушки?
Из колец и корсетов,
Невозможных секретов.
Вот из этого сделаны девушки!
Из чего только сделаны дедушки?
Из чего только сделаны дедушки?
Из смолы и песка,
И еще табака.
Вот из этого сделаны дедушки.
Из чего только сделаны бабушки?
Из чего только сделаны бабушки?
Из колючек, шипов
Да коровьих рогов.
Вот из этого сделаны бабушки. (перевод Игоря Родина)
Интересно, что в стишке определение идёт в основном через внешние предметы. Но разве это правильно? Для поэтического внимания характерно движение от внешнего к внутреннему. Этот процесс мы видим в стихотворении Марии Маховой (г.р. 1963):
Человек состоит из воды.
Человек состоит из беды.
И там, глубоко внутри,
одною своею частью,
человек состоит из счастья.
Но об этом не говорит.
Он идёт по осенней наледи,
и в кармане несёт два яблока.
Человек состоит из памяти.
Из прозрачного и неявного.
Из всего, что не знает выхода,
если жизнь у него без отдыха.
Человек состоит из выдоха.
Человек состоит из воздуха.
Он глядит, замирая, вдаль.
Он идёт сквозь туман и снег.
Человек состоит из «да».
Человек состоит из «нет».
А ещё, забыв феврали,
в бесприютной своей невесомости,
человек состоит из космоса.
Отрывается от земли.
В этом портрете гендерные различия исчезают. Но в нём ещё достаточно много материи. У другого нашего современника Баходыра (Баха) Ахмедова (г.р. 1967) всё внимание уделяется душе:
Человек, состоит из словесной трухи.
Из неясной тоски, что питают стихи.
Из прочитанных слов, из написанных слов.
Из когда-то так смело сожженных мостов.
Человек состоит из неправильных рифм.
Из размеров неточных, растущих внутри.
Из своей высоты, что живет в нем пока
он умеет в надежду слагать облака.
Из величия замыслов и пустоты.
Из последней и самой правдивой черты.
А еще, человек из любви состоит,
И когда ее нет, остальное — болит.
Общее поэтическое мнение: нас образует некая смесь. Прежде всего, смыслов. Но смыслы не могут замыкаться внутри, они пронзают собой весь мир. И они совершенно разные. Одни – во благо, другие – во зло. Человек – это нечто предельно сложное. Итог можно подвести стихотворением Роберта Рождественского (1932-1994):
Ветер.
И чайки летящей крыло.
Ложь во спасение.
Правда во зло.
Странно шуршащие камыши.
Бездна желаний
над бездной души.
Длинный откат шелестящей волны.
Звон
оглушительной тишины.
Цепкость корней
и движение глыб.
Ржанье коней.
И молчание рыб.
Парус,
который свистит, накренясь…
Господи,
сколько намешано в нас!
Помочь сайту
Поздравления
