ЗИНОЧКА,заключительные главы

 21

Из Дневника Александра. Последняя запись.

«Нехорошо, ненормально радоваться в таких случаях, но я был чертовски рад. Правда, внешне этого, разумеется, не показывал.
Мои соседи алкашики траванулись бормотухой. С летальным исходом. Если бы раньше обнаружили, возможно, спасли бы. Женька, их сын, пришёл только в пятом часу, открыл дверь, а родители уже холодные. Вылетел бледный:
- ДяСаш…это…они не дышат…
Глянул с порога: синюшные, скрученные. Вызвал «Скорую», а они уже труповозку.

Утром, когда мы с Ларой уходили, сосед на кухне был, перед этим канючил одолжить червонец. Не дал: я его уже на дух не выносил. Я мог дать только в глаз, но он этого пока не просил.
Почти весь день я не видел и не слышал их, вообще думал, что их нет дома. Пока меня не было, они где-то раздобыли палёное пойло, а потом, когда мы с Зиночкой любились, за стенкой тихо умирали…
С одной стороны жутковато, а с другой…кроме радости никаких других ощущений. Наконец-то не будет этой вони рядом!

Где-то часам к восьми всё закончилось: трупы увезли, менты меня подробненько расспросили, приехала какая-то дальняя родственница из пригорода и забрала с собой Женьку. Комнату опечатали.

Я с наслаждением выкурил две сигареты подряд и принялся за генуборку общественных мест. Ощущения, что отсюда только что вынесли трупы, не было, напротив, дышалось так, словно вынес протухший мусор, проветрил помещение…и радовался жизни.

Потом прибежала Зиночка. Ещё до приезда «скорой» я позвонил ей и просил в ближайшие три часа не появляться. Зачем ей видеть всё это? Бедняжке на всю жизнь хватит тех потрясений со смертью Нины, потом Нелепова.
- Хорошо, Аличка. Я тогда займусь марафетом у себя: бабуля вечером грозилась нагрянуть, да не одна, а с бабой Фимой. Останешься один - звони.

Вообще-то оставшись один, я не спешил звонить: время позднее, Вера Васильевна вероятно уже дома…Зиночка сама почувствовала, что уже можно появиться, и, не дожидаясь моего звонка, прибежала.
Мы вкусненько перекусили, даже позволили себе по чуть-чуть алкоголя: в серванте завалялся шкалик. В последние годы у нас на работе в праздники дарили алкоголь: шампанское, коньяк, или в подарочной упаковке три шкалика водки. Мы с Лидой можно сказать непьющие, так что «подарки» подолгу стояли в серванте. Вспоминали о них, когда случались гости, либо когда простывали дети: на компрессы использовали.

 Настроение было какое-то двойственное - смесь радости с грустью. Захотелось сделать что-нибудь такое, чтобы радость повысить, а грусть понизить. Тут на глаза и попался сиротливо скучающий в серванте шкалик.
Зиночка поднесла рюмочку к носу, понюхала, поморщилась, шумно выдохнув, залпом выпила, быстро стала заедать. Сделав паузу, сказала:
- Какая гадость! Для сластёны просто издевательство. Только бы не привыкнуть. А то вслед…за соседями…
- Тебе не грозит: я лучший образец для подражания. Будем вести трезвый образ жизни.
- Угу. Нам хорошо и без этих…невкусных возбудителей.
- Возбудителей? - усмехнулся я. - Это о каких речь?
- Об искусственных, - засмеялась Зиночка, вытерла рот салфеткой и юркнула мне на колени, обхватив шею руками. - Неси меня на ложе любви. Сладкого! хочу сладкого!

Вот те раз.…У меня впервые в жизни НИЧЕГО не получилось! Афанасий Иванович объявил забастовку. Ни уговоры, ни повышенные нежность и ласки не воздействовали на него: был глух и нем…
Зиночка получила свою порцию сладкого: руки и язык, слава богу, в забастовке не участвовали. Зиночка с долькой грустинки сказала:
- Не та сладость. Как сахар для диабетиков, не помню, как называется. Пульхерия не диабетик… - Уже уходя, поцеловав меня, Зиночка шепнула:
- Только не зацикливайся. Хорошо? Это просто очепятка. Завтра всё исправим. Угу?
- Угу.

Зиночка ушла. Я ещё долго сидел на кухне, курил, мучительно терзая себя мыслями. Почему это случилось? Алкоголь тут ни при чём, да и сколько его было: на один глоток. Причина в другом… Чувства, желания прежние, однако Афанасий Иванович решительно заявил: нет! Действительно ли это просто очепятка? Или…включился вирус и съедает текст? Тьфу! тьфу! постучи по дереву.

Постучал. Погасил сигарету и метнулся в комнату. В шкафчике над баром между книгами у меня хранилась одна видеокассета - эротика, переходящая в мягкую порнушку. Раньше нередко, оставаясь один дома, я ставил её в видик, чтобы восстановить ощущения возбуждения: уже с первых кадров включался…
Сейчас я просмотрел всю кассету, то, убирая звук, то, наоборот, включая громко…
Результат полный ноль! Ни одна жилочка не дрогнула! Напротив, появилась…брезгливость.

Всё? приехали? Я накушался секса, - переел, правильнее будет сказать, - и всё, начинает воротить уже от видео? Афанасий не хочет Пульхерию?! Это уже диагноз…
Неужели я стал импотентом? Читал, что бывает такое после долгого воздержания. Но ведь у меня после воздержания была Зиночка, и до сегодня не было проблем! Выбрал остатки лимита? Может, рано я ударился в панику? следует подождать, когда по новой зарядится батарейка…
И всё же, всё же,…муторно как-то на душе. Импотент в сорок лет…худшего наказания для мужика трудно придумать.

А что если это действительно наказание? За мою аморальность. За радость, что соседи траванулись, за несчастье Лиды…
Мистика? Чушь, в которую я никогда не верил. А вдруг она-то как раз и шмякнула по моей неверующей башке?

Всё! Стоп! Хватит себя накачивать! Зиночка сказала: не зацикливайся. Вот и следуй её совету. Опечатка это, опечатка. Желания идут сверху, Афанасий подчиняется голосу свыше, значит, причина в голове. Расстроился, провожая Лару, затем эти жмурики, нервишки итак натянуты до предела…
Пойду-ка я напеку пирогов с капустой, потом посмотрю по видику лёгкую комедию, затем крепенько посплю часиков восемь-девять-десять. И всё нормализуется. И будет всё океюшки!»

22

В воскресенье Зиночка дважды прибегала. И опять у них ничего не получилось. От «сахара для диабетиков» она отказалась.
- Аличка, только умоляю тебя: не затюкивай себя. Это я, эгоистка, виновата. Можешь меня поругать, разрешаю даже матом. Дорвалась до сладкого, а ты безотказный.…Надо было хоть разик по губам ударить. Соберись, отдохни. Меня там бабули активно воспитывают, пойду я, потешу их. А вечерком ещё забегу проведать.
- Проведать? - усмехнулся Александр. - Обычно больных проведают…
- А по губам не хочешь? Если будешь продолжать так думать, точно станешь больным. Аличка, ты же мужик…
- Уже нет…
Зиночка врезала ему звонкую пощёчину, ойкнула, затем такую же пощёчину влепила себе.
- Поиграли в ладушки. Ты ничего не говорил, я ничего не слышала. Всё, я полетела, - порывисто припав к груди Александра, часто-часто покрыла поцелуями его пылающую щёку. - До вечера.

***
Ольга Олеговна была на дежурстве. Вроде всё как всегда, тяжёлых больных не было, а почему-то к двум часам дико устала. И как-то беспокойно ныло в груди. Словно предчувствие беды. В конце года отметят её двадцатипятилетний стаж, сколько за это время было дежурств…сумасшедшее число, как говорил Райкин. Давно бы уже пора привыкнуть к фактам, что умирают больные, что, к сожалению, не всегда врач в силах предотвратить летальный исход. И всё же каждый раз, заступая на дежурство, Ольга Олеговна молила всех святых религиозных и медицинских, чтобы в её дежурство никто не умер. Каждый случай переживала как тогда, в юности, в первое дежурство.

Три часа ночи. Всё в норме, ничто не предвещает непоправимого. Можно расслабиться.
Ольга Олеговна с удовольствием посмаковала чаёк с любимым овсяным печеньем и отправилась в комнату отдыха. Но только она сладко стала погружаться в дрёму, как звонок сотового грубо выдернул её из неги. Звонок был непривычно нервным и тревожным.

На другом конце захлёбывалась слезами Зиночка:
- Ольга…леговна…Помогите…Аличка…он…он…я не знаю, что делать…

Ольга Олеговна приехала через четверть часа. И констатировала смерть Александра по причине остановки сердца. Что бы хоть что-то связное услышать от Зиночки, ей пришлось сделать укол.

- Рассказывай, как всё случилось?
- Мы это…любились, а потом он затих…и всё…
- Он принимал перед этим какие-нибудь таблетки?
Зиночка медленно приподняла голову: лицо мертвенно-бледное, глаза как блюдца с водой. Кивнула.
- Что принимал?
Зиночка указала на стол:
- Там, в ящике…
Ольга Олеговна выдвинула ящик стола, взяла упаковку лежащую сверху:
- Эти?
- Да…
Ольга Олеговна некоторое время изучала упаковку, затем щёлкнула, выдавив на ладонь голубую таблетку, понюхала.
- Ты знаешь от чего эти таблетки?
Зиночка, точно одеревенев, в упор смотрела на Ольгу Олеговну.
- Это фальшивая кустарно приготовленная пресловутая виагра. По сути, яд, при его проблемах с сердцем. Где он их взял?

- Я убила Аличку.… - Зиночка произнесла это бесцветно почти механическим голосом.
- Зина, ты слышишь меня? Где он взял эти таблетки?
- Я убила Аличку…
- Прекрати истерику, - неожиданно для самой себя вскрикнула Ольга Олеговна.
Зиночка встала и с трудом, точно они стали пудовыми, передвигая ноги, приблизилась к Ольге Олеговне.
- Это у вас истерика. А я спокойна, как Аличка. Я тоже умерла, а вы и не заметили. Я принесла эти таблетки. И я уговорила Аличку…
- Где? У кого ты их взяла?
- Они тоже остановят моё сердце? Сколько нужно принять, чтобы сразу, без мучений? Дайте.
- У кого ты их взяла?
- Дайте, - Зиночка цепко ухватилась за руку Ольги Олеговны, попыталась забрать упаковку.
Ольге Олеговне удалось скрутить обезумевшую девчонку и сделать ещё укол. Спящую, отнесла к себе в машину, затем вызвала «Скорую».

Зиночка проспала до девяти утра. Проснувшись, долго лежала без движений, устремив взгляд в потолок. Затем встала, машинально накинула халатик, дойдя до двери, остановилась.
На кухне приглушённо разговаривали Вера Васильевна и баба Фима.

Зиночка вернулась к кровати, открыла дверцу тумбочки, взяла с полки диктофон, пощёлкала, проверяя, работает ли. Диктофон работал. Он почти год валялся без дела у Алика, во время уборки попался под руку. Алик сменил батарейки, поставил новую кассету, и записал дюжину своих стихотворений, любовных, после чего отдал диктофон Зиночке:
- Включай и слушай, когда меня нет рядом. Эти стихи тебе и только тебе.
Зиночка слушала перед сном и засыпала со счастливыми слезами на глазах.

Сунув диктофон подмышку, Зиночка вышла из комнаты.
Вера Васильевна, одетая для улицы, с сумкой в руках выходила с кухни:
- Вот и Зиночка встала. Доброе утро, сонюшка. А я опять в магазин: про творожок забыла. Сырничков хотела сделать к твоему пробуждению. Вот кулёма старая. Подождёшь?
- Подожду.
- Ты пока похлюпайся, я мигом обернусь.

Вера Васильевна ушла. Зиночка скрылась в ванной. Баба Фима прошла в комнату и неторопливо стала убирать постель Зиночки.

Вера Васильевна вернулась минут через двадцать. Потом столько же она потратила на Фимочку: после уборки постели, как та выразилась, »ей поплохело», пришлось делать укол и укладывать бестолковую в постель. И только убедившись, что с Фимочкой порядок, Вера Васильевна приступила к готовке сырников.

В ванной шумела вода: Зиночка, видимо, решила принять душ, а не понежиться в ванной.
«Ах, горемычная ты моя, - вздыхала Вера Васильевна с трудом удерживая подступавшие слёзы. - Такой хороший человек встретился на твоём пути… и рано ушёл, как папа…Господи, за что ты так с безгрешной душой?..»
- Зиночка, закругляйся. Сырнички готовы.
Вера Васильевна выложила из сковородки в тарелку третью партию сырников, а от Зиночки ни звука, вода продолжала так же шуметь.
- Зинуля, ты услышала меня? - погромче позвала Вера Васильевна, и ещё постучала по стене ложкой.
Зиночка не отозвалась, вода продолжала шуметь.

Убавив огонь до самого малого, Вера Васильевна прошла к двери ванной:
- Зина, кому сказано: закругляйся. Слышишь?
В ответ ни звука. Вера Васильевна хотела постучать ладонью по двери, но она оказалась незапертой и легко открылась.
- Зин… - начала Вера Васильевна и осеклась, а в следующую секунду, охнув, тяжело сползла по косяку двери на пол.

Душ возмущённо лил воду в раковину. В наполовину заполненной ванне полулёжа, сидела Зиночка, белая как мел. А вода была краснее красного. Руки Зиночки от кистей до локтя были изрезаны бритвочкой.
На крышке унитаза лежал диктофон весь в пятнах крови…

На кассете сразу за стихотворениями Александра сквозь шум воды прорывался горячечный шёпот Зиночки:

Это она отравила Залыгину, потому что она хотела отнять у Зиночки Аличку.
Это она наняла парней отморозков, чтобы разобрались с Нелеповым. Он хотел замарать Аличку. Парням отдала все баксы, которые заработала от Нелепова, когда дежурила за него…
Это она уговорила одноклассников слегка побить Аличку. Он не подпускал её к себе. Она думала: он увидит, как она ухаживает за ним и полюбит, и не станет отвергать…
Это она уговорила тех же парней, которые разбирались с Нелеповым, изнасиловать Лиду, потому что эта глупая баба столько лет издевалась над Аличкой и назвала при Зиночке кобелём…
Это она принесла соседям Алика отравленное вино, потому что они уже достали Аличку, заставляли его нервничать…
Это она достала таблетки, которые убили Аличку…

Последними словами Зиночки были:
- Ба.…Нет, Вера Васильевна…умоляю вас…не хороните меня как всех…Я маньячка…последняя тварь…Я убила Аличку…и умерла вместе с ним… Сожгите моё гадкое тело…развейте пепел на свалке…там ему место…Не прошу прощения…знаю: не простите…

ЭПИЛОГ
У Веры Васильевны случился инсульт. Спасти спасли её, но всю левую половину тела парализовало. Фимочка, к всеобщему удивлению, наоборот окрепла и активно взяла на себя все заботы о подружке.

Вскрытие Александра показало: он на ногах перенёс два микроинфаркта.

Июнь-июль 2007г.

КОНЕЦ