Моросил мелкий, весенний, неприятный дождь. Небо заволокло серыми тучами, и весь мир казался бесцветным. Мария стояла на кладбище над свежевырытой могилой. Вокруг стояли люди под черными шляпками зонтов. Кто-то плакал, кто-то держал неприступную скорбь на лице, кто-то тихо переговаривался. В изголовье могилы стояла гранитная плита, надпись гласила "Уткина Вера Алексеевна", а с фотографии, выбитой на граните, легко улыбалась, чуть наклоня голову на бок молодая женщина с вьющимися темно-русыми волосами.
Деревянный отполированный гроб с закрытой крышкой медленно погрузили в лоно сырой земли.
-Мама! - раздался надрывный мужской крик.
Мария обняла за плечи своего брата Серафима. Его светлые волосы, мокрые от дождя прилипли к лицу. Его зонт давно валялся на земле, унесенный буйным весенним ветром. Он плакал и рвался из Машиных рук к могиле с их матерью. Еще такой молодой, а уже испытал такое горе. Маша крепче прижимала к себе Фиму, брат уткнулся в ее плечо, надрывно рыдая. Ей 50 с хвостиком. Из под траурного берета, пробиваются, местами седые волосы. Серые глаза полны грусти и опыта. Она уже похоронила родного отца, и вот теперь стоит у могилы матери. Серафиму 30. Он еще молодой мужчина в самом расцвете сил. Полная копия своего отца. Высокий, светловолосый, с аккуратным носом и чуть выпирающей верхней губой. В этом возрасте он впервые потерял самого дорогого и любимого человека в своей жизни.
Маша восприняла новость о смерти матери спокойно. Она знала, что такой конец ждет всех. Больше всего она волновалась за брата. Фима был привязан к матери больше, любил ей сильнее, был её защитником и радостью. И это утрата далась ему гораздо тяжелее. Узнав о том, что сердце Веры Алексеевны остановилось, самообладание подвело Серафима. Весь в слезах, с сигаретой в зубах и бутылкой алкоголя он уехал в неизвестном направлении. Маша бросилась его искать, что бы он не натворил бед. Она нашла его под утро в одном из пабов, где её брат в состоянии полного алкогольного опьянении спал за барной стойкой. Когда он открыл глаза, лежа в своей постели, с жуткой головной болью и разбитым сердцем, Маша была рядом, чтобы успокоить и разделить с братом их горе.
Серафим с огромным достоинством помог своему старому отцу организовать похороны. Сам пригласил всех гостей, забронировал им номера в гостинице, организовал поминальный обед, заказал венки и надгробие. Маша гордилась им, и отец тоже. Но в тот момент, когда куски сырой земли забарабанили по деревянной крышке гроба, его нервы сдали. Его полные боли и скорби крики наполняли лесное кладбище, и Маша никак не могла его успокоить, да и стоило ли. Если душа рвется, лучше кричать на весь мир, чем молча глотать эти чувства.
Мария смотрела на осунувшееся и серое лицо отчима. Под глазами у него залегли желтые круги, губы были белые и плотно сжатые. Мужчина тихо сидел в инвалидном кресле около своей дочери, лишь скупые слезы, солеными реками струились по его морщинистому лицу, пропадая в редкой седой щетине. Сегодня он хоронил любимую женщину, которая прошла с ним сложный отрезок пути. Он простился с женой, которая всегда поддерживала его, содержала дом в чистоте и уюте, воспитывала его сына, смешила и постоянно тащила в дом бездомных животных. От этой мысли Виктор слабо улыбнулся. Он вспомнил, как у них доме появилась очередная кошка. Вера с неделю прятала пушистое создание в гараже, пока Виктор не обнаружил этот комок ушей и усов в мусорном пакете, который они выставили из дома. Верочка, взяв на руки урчащую кошку, с опаской сказала, что это Моня, кошка, как бы признав свое имя, ткнулась приплюснутой мордой жене в подбородок. К слову у них уже жили Муся, Дуся, Буся, а так же три немецкие овчарки Алтай, Ультра, Адель, шесть гигантский улиток и пара волнистых попугайчиков Стас и Катя. Не смотря на внутреннюю строгость, Виктор не мог отказать Вере в этой ее слабости к бездомышам. Так у них появилась, Моня бесстрашная мышеловка, которая гоняла со двора соседских собак. Скрип лопат о гальку с землей прекратился. Могила была закопана. Виктор возложил к её изголовью огромный букет ромашек, любимых Вериных цветов. Не сказав, сыну и Маше ни слова, Виктор с дочерью уехал в ресторан, что бы заняться рассадкой гостей.
Серафим и Мария остались на кладбище одни.
-Пойдем, - Маша тихо потянула за собой брата. Тот отрицательно закачал головой. Она прочитала в его взгляде, ту упёртость, которая проступала, когда брат был уверен, что абсолютно прав. Настаивать было бессмысленно.
-Я не могу оставить ей здесь.
Маша положила голову брату на плечо и тихо заговорила.
-Она не мучается, не страдает. Ей хорошо. Ее душа будет спокойна, если её дети и внуки будут здоровы и счастливы. Мы уже не можем ничего исправить. Она в раю, дорогой мой. Мы тоже будем рядом с ней. Сначала я, потом ты, а затем наши дети и дети наших детей. Успокойся, - она нежно гладила его по спине, так, как делала их мать.
-Но ведь это такая боль! Мама! - Фима снова сорвался в плачь.
Так они и стояли на кладбище, одни, под моросящим дождем. Мария и её младший брат. Горе, наполняющее их, жгло изнутри. Любовь к человеку, которого они потеряли, продолжала жить, однако сама жизнь теперь казалась бессмысленной. Они видели свою маму в лицах друг друга. Одинаковые глаза, с зелеными вкраплениями и добрые улыбки. Маша и Фима стояли, обнявшись, защищая друг друга от злого и грубого мира вокруг них. Теперь они оставались друг у друга единственной стеной и опорой.
Помочь сайту
Поздравления
