СЕКСОЛОГ ЖЕНЬКА 24

 ГЛАВА 24

В это время в двух километрах от него, кусая изрядно мокрую подушку, плакала Эльвира. Ночь прошла для неё отвратительно: в минуты, когда усталая, зарёванная, наконец, засыпала, ей снова и снова снился Женя, а рядом не она, а Танька... Она целовала его в губы, прижималась тесно, тесно, обнимая... И Женя не противился, напротив, отвечал ей тем же... И лицо такое счастливое, довольное...

Эльвира вываливалась из сна, мокрая от пота и слёз. Сердце колотилось о рёбра так, что в голове стоял болезненный звон. В бессильной ярости Эльвира колотила и грызла подушку:
 - Не отдам! Он мой! Не отдам!
В доме она была одна, так что никто не слышал её терзаний.
Мама с папкой на сеновале. Эдик ещё вечером таинственно исчез. Предполагали: к Таньке ушёл.
Никто из них в этот ранний час не спал.

Мария и Виктор уже вторую ночь безудержно любили друг друга, выплёскивая всю скопившуюся за эти годы ласку, нежность. Они заново познавали друг друга, переживая тревожно-сладостную первую брачную ночь и медовый последующий месяц.
Вот и сейчас насытившись, друг другом, удовлетворенные и обессиленные они лежали на кошме, слушали наступающее утро. Прохлада нежно освежала их горячие потные тела.
Мария повернула голову, коснулась губами уха Виктора.
 - Я всё ещё лечу... Так хорошо, что кажется... растаю, как мороженое.
 - Погоди, я сбегаю за миской и ложкой. Нет, пожалуй, я лучше так съем, - Виктор обнял жену, дурашливо стал лизать ей губы, щёки. - Мм, вкуснятина! Сахарку, однако, переборщили.
 - Много сладкого вредно,- засмеялась Мария, вздрагивая: её тело вновь затрепетало под ладонями Виктора, свежо и ново, как перед первой близостью.

Внезапно, когда казалось уже не в силах сопротивляться чувствам, страсти охвативших обоих, Мария дёрнулась всем телом и замерла. В следующую секунду из её глаз полились обильные слёзы.
 - Что? Машенька, что?! - вскочил Виктор. - Я сделал тебе больно?
 - Нет, нет, нет... Прости, родной, я напугала тебя. Почему-то подумалось: мы тут любимся, а тот, кому обязаны этим счастьем... может быть, в эти минуты умирает...
- Машенька, девочка ты моя... Фу, как ты можешь такое думать? Ну же, золотце, успокойся и выбрось из головы эту ерунду. Чтобы Евгений... нет и нет! Ты помнишь, что он сказал, когда Таня привела его в чувство?
 - Будем жить и любить.
 - Во! Евгений из тех, кто слова на ветер не бросает. Сказал - значит, так и будет! Мы ещё с тобой, Машенька, его ребятишек будем нянчить. Видала, что с Элей творится? Вся в меня! Эта уж если впустила в сердце, то намертво.
 - Она ещё ребёнок.
 - Ребёнок... Не скажи. Ты знаешь, я эти дни много говорил с детьми. Эдька, скажу тебе, великовозрастный пацан... мальчишка. Армия не сделала из него мужчину. А вот Эля... Нет, Машенька, ты ошибаешься, считая её ребёнком. Она уже выросла.
 - Но ей всего 12 лет.
 - Это Эдьке двенадцать, а Эле двадцать один.
 - Может, скажешь: замуж пора.
 - С этим погодим. Вот жених в армии послужит, вернётся - тут и свадебку закатим.
 - Твоими бы устами да мёд пить.
 - Я готов, сладенькая ты моя, медовая, - Виктор принялся жадно страстно целовать её грудь, шею, губы...

Не спал в эту ночь и Эдик. Вечером он действительно пошёл к Тане. Она, сославшись на недомогание, выпроводила его. Эдик подавленно поплёлся назад. Домой не зашёл: не хотелось сейчас, когда на душе муторно, видеть безумно счастливых родителей и безумную от ревности сестру.

Эдик пришёл к той скирде, где в ту радостную и злополучную ночь Таня лишила его девственности. Сколько в ней было огня! Как ласково и сладко сломала она все его преграды, барьеры! Конечно, он был робок, неуклюж, возможно, поэтому ощущения получились слабые, бледные. Ему словно от большого торта дали попробовать маленький кусочек. На один зубок. Если бы не появление родителей и сердечный приступ Жени, он получил бы желанный солидный кусок... Дёрнуло же батю раньше времени тащиться домой... Стоп! что это я, уже выражаю недовольство? Получается: покувыркаться с Таней мне дороже... да нет, чушь какая! Всё, харэ об этом. Потерплю: не вечно же она будет недомогать. Это всё из-за Жени, переволновалась...

Сон так и не пришёл. Эдик много курил, подолгу лежал, не двигаясь, глядя в небо. Таня всецело занимала его мысли. То ему звёзды чудились её глазами, то сосками её грудей. То, мысленно соединив звёзды линиями, получал полное изображение обнажённой Тани. Созвездие Татьяна!
То, раскрепостив фантазию, красочно рисовал картины будущих встреч...
Как-то незаметно подступило утро.