Повесть о военно-полевом романе. Гл.2

21 апреля 2021 - Yury Shelkov

Гл.2. Салага
Построили в колонну по четыре. Четыреста человек, все москвичи. И эта впечатляющая своей разнопёристостью колонна с громкими и невнятными слоганами, без понятия строя и основ марширования двинулась по привокзальному парку и старинным улочкам в прошлом польского города в его противоположный конец. Благо, город-то небольшой, всего двадцать тысяч жителей. Впоследствии Георгий узнавал свою колонну в некоторых фильмах про анархистов и «зелёных». Обгонявшие колонну повозки сразу заполнялись тряпьём к радости, а иногда к испугу, «водителей кобыл». Автомобили как-то не встречались. Похоже, они были в распоряжении только многочисленных воинских частей, расквартированных в городе. Нечастые прохожие останавливались на тротуарах и с неподдельным любопытством, смешанным с ужасом, наблюдали эту дикую картину.
Привели колонну без потерь личного состава и без заметного ущерба для окружающей среды в военный городок на окраине города, диаметрально противоположной вокзалу. Высокая кирпичная оштукатуренная и покрашенная в серый цвет ограда скрывала два четырёхэтажных кирпичных здания того же серого цвета, симпатичный клуб в окружении тополей и акаций, небольшой магазинчик, солидный по размерам строевой плац, скромную спортивную площадку с баскетбольными щитами, стойками для волейбольной сетки и основными гимнастическими снарядами, красивую аллею, ведущую к большому туалету в самом конце территории этого военного городка. Вдоль аллеи установлены плакаты с портретами выдающихся военачальников Советской Армии.
Одно из зданий было занято штабом полка Прикарпатского военного округа, второе — школой младших военных специалистов, входящей в состав полка. В эту-то школу и привезли всю московскую братию. В нём, этом здании, теперь предстоит и жить, и учиться, и нести различную службу вновь прибывшим, в том числе и нашему герою. Так что, оказался Георгий не в авиации, а в войсках противовоздушной обороны — ПВО. Это, пожалуй, один из лучших вариантов срочной военной службы. Не даром эти войска называют воинской интеллигенцией. Раньше они назывались войсками наблюдения, оповещения и связи — ВНОС, что остряки расшифровывали: «выспался, наелся и опять спать» или ещё «война нас обошла стороной». Трудности службы, конечно, были (о них напишу, может быть, в другой раз), но их не сравнишь с той же пехотой, морской службой. Новобранцев учили на операторов радиолокационных станций (РЛС), электромехаников РЛС, мотористов дизельных электростанций РЛС. Георгий попал в один из двух взводов операторов, где учились десять месяцев и выпускались с двумя лычками на погонах, то есть в звании младшего сержанта. Остальные специалисты готовились шесть месяцев и выпускались ефрейторами.
Служба началась с бани, стрижки и переодевания. В зеркало смотреть на себя было жутко и комично одновременно. Уши торчали из-под пилоток, нелепо напяленных на остриженные наголо головы. Гимнастёрки пузырились и горбатились, из голенищ кирзовых сапог торчали углы кое как намотанных портянок. Глядя друг на друга, обхохотались.
Началась тягостная текучка этапа, называемого курсом молодого бойца и заканчивающегося принятием воинской присяги. Изучение в классных комнатах уставов воинской службы, а их с полдесятка. Постижение с умным видом электрических схем РЛС, а каждая схема имеет размер приблизительно пять на два метра. Кому как, а Георгию все эти термины и обозначения электроники были равнопонятны и равноусвояемы китайскому языку. Ежедневные многочасовые занятия строевой подготовкой на плацу с одновременным изучением и спевкой взводной строевой песни. Регулярные марш-броски с полной выкладкой, кроме оружия. А это значит, что бежишь в сапогах, пилотка просунута под погон, гимнастёрка выдернута из-под ремня, наискосок через плечо надета скатка — туго свёрнутая в кольцевую «колбасу» шинель. Этот бег совершается, конечно, вне города, по загородным просёлочным дорогам и тропам. И так километров пять-десять. Сержант подгоняет отстающих. Иногда подобный кросс совершается с надетыми противогазами, зато без скаток и покороче. А командиру взвода и сержанту добавляется забота следить, чтобы «спортсмены» не оттягивали на щеке край противогаза или не отвинчивали шланг маски от коробки фильтра. Воздуха для учащённого дыхания очень уж не хватало. И так ежедневно, невзирая на погоду и самочувствие, без праздничных и выходных дней в течение двух месяцев.
А вечером, перед построением на «отбой» свободное время — часа полтора. В своей казарме, размером с классную комнату городской средней школы и с двухъярусными железными кроватями, солдаты сидят на прикроватных табуретках, подшивают свежие подворотнички, наяривают асидольной щёточкой пуговицы и бляхи, драют до блеска сапоги, пишут письма. И, конечно, несмолкаемый разговор. О девушках (женатые и опытные холостяки — о женщинах) с изрядной долей цинизма, хвастовства и «клубнички». В 22.оо отбой. При отсутствии сержанта, который «квартируется» вместе со своим взводом, продолжается болтовня, заглушаемая храпом тех, кто сон предпочитает сексуальным картинам.
Подъём в семь ноль ноль. и через тридцать секунд должен стоять в строю в коридоре, почти полностью одетый (без пилотки и ремня). Не успел — снова ложишься в исподнем на постель под одеяло и для тебя повторяется команда «подъём». И очередной день снова повторяет все уже здесь прожитое.
Некоторое разнообразие в жизнь вносят дни, когда взвод несёт очередное дежурство по части. Все солдаты распределяются по разным направлениям работы: дневальные, работа в блоке питания, уборка территории и туалета, уборка учебных помещений. Позже, после принятия присяги, добавилось несение караульной службы. Как правило учитываются пожелания солдат. Например, Георгий предпочитал до принятия присяги чистить картошку, а после принятия - караульную службу. Тяжёлое и морально, и физически время. Когда думаешь о том, что это будет повторяться изо дня в день в течение трёх лет, поневоле закрадывается мысль о самоубийстве.
Особо запомнились самые чёрные дни периода «молодого бойца». Всем солдатам сделали уколы под лопатку каким-то комплексным снадобьем. Сделали сразу после завтрака и в этот день отменили все занятия. Было позволено и категорически рекомендовано заниматься спортом: волейбол, гимнастика на снарядах, штанга и гантели — кто во что горазд. Бегали, прыгали, бесились, но к вечеру все обмякли, посерели и улеглись в постели. Назавтра, как обычно, в 6.оо команда «подъём», но никто не в состоянии был пошевелиться. Под лопаткой громадная плюха, дотронуться до спины невозможно, температура под тридцать девять. Плевать. Всё равно подъём и построение. После завтрака погрузка в кузова грузовых автомобилей. Подтягивались одной рукой, подсаживали друг друга. Поехали. В части оставили только двоих, температура которых перевалила за сорок. Привезли в колхоз и сразу на поле - собирать сахарную свеклу. Наклоняться больно. Поэтому присаживаешься, хватаешься за ботву и встаёшь, выдирая плод из земли. Производительность, естественно, никудышная. Полевую кухню привезли на место работы. Кое-как сжевали миску каши, сидя на сырой целине с краю поля, и за работу.
Рядом с полем протекала небольшая речушка, или большой ручей. Один из солдат, чтобы хоть как-то отлынить от работы, свалился, якобы нечаянно, в воду. Это его не спасло. Он продолжил сбор свёклы мокрый до нитки. А на улице-то октябрь! Ночевали в небольшой классной комнате деревенской школы. Помещение было освобождено от парт, а пол застлан тонким слоем соломы. Лежали тесно, только на боку — лежать на спине невозможно - и из-за нехватки места, и из-за боли. Стоит только кому-то попытаться повернуться на другой бок, как раздавались стоны и ругань его соседей. Георгий не смог больше терпеть, встал как можно осторожнее и, переступая через тела коллег, вышел из помещения. Решил пройтись по ночной улице деревни, но тут же наткнулся на гуляющих сержантов. Они обвинили Георгия чуть ли не в дезертирстве и заставили вернуться в школу. Заходить в класс Георгий не стал. Сначала он сел на скамью вытащенной во двор парты, но скоро стал замерзать. Пришлось возвращаться в школьный дом и сесть на пол в прихожей, прислонившись здоровым боком к стене. Так и подремал немного.
Эта колхозная страда продолжалась четверо суток. Возвращались в часть ужасно грязные, измотанные, но почти выздоровевшие от уколов. Возобновлённые занятия в классах и на плацу теперь казались лёгкой забавой.
Справедливости ради нужно отметить, что никакой дедовщины в части не было. И это понятно. Старослужащих всего человек сорок. Это сержантский состав и хозяйственный взвод. А салаг-то четыреста! Попробуй только тронь кого-нибудь!
Таковы первые месяцы армейской службы Георгия. Теперь могу перейти и к основной нити повествования.

Регистрационный номер №0492961

от 21 апреля 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0492961 выдан для произведения: Гл.2. Салага
Построили в колонну по четыре. Четыреста человек, все москвичи. И эта впечатляющая своей разнопёристостью колонна с громкими и невнятными слоганами, без понятия строя и основ марширования двинулась по привокзальному парку и старинным улочкам в прошлом польского города в его противоположный конец. Благо, город-то небольшой, всего двадцать тысяч жителей. Впоследствии Георгий узнавал свою колонну в некоторых фильмах про анархистов и «зелёных». Обгонявшие колонну повозки сразу заполнялись тряпьём к радости, а иногда к испугу, «водителей кобыл». Автомобили как-то не встречались. Похоже, они были в распоряжении только многочисленных воинских частей, расквартированных в городе. Нечастые прохожие останавливались на тротуарах и с неподдельным любопытством, смешанным с ужасом, наблюдали эту дикую картину.
Привели колонну без потерь личного состава и без заметного ущерба для окружающей среды в военный городок на окраине города, диаметрально противоположной вокзалу. Высокая кирпичная оштукатуренная и покрашенная в серый цвет ограда скрывала два четырёхэтажных кирпичных здания того же серого цвета, симпатичный клуб в окружении тополей и акаций, небольшой магазинчик, солидный по размерам строевой плац, скромную спортивную площадку с баскетбольными щитами, стойками для волейбольной сетки и основными гимнастическими снарядами, красивую аллею, ведущую к большому туалету в самом конце территории этого военного городка. Вдоль аллеи установлены плакаты с портретами выдающихся военачальников Советской Армии.
Одно из зданий было занято штабом полка Прикарпатского военного округа, второе — школой младших военных специалистов, входящей в состав полка. В эту-то школу и привезли всю московскую братию. В нём, этом здании, теперь предстоит и жить, и учиться, и нести различную службу вновь прибывшим, в том числе и нашему герою. Так что, оказался Георгий не в авиации, а в войсках противовоздушной обороны — ПВО. Это, пожалуй, один из лучших вариантов срочной военной службы. Не даром эти войска называют воинской интеллигенцией. Раньше они назывались войсками наблюдения, оповещения и связи — ВНОС, что остряки расшифровывали: «выспался, наелся и опять спать» или ещё «война нас обошла стороной». Трудности службы, конечно, были (о них напишу, может быть, в другой раз), но их не сравнишь с той же пехотой, морской службой. Новобранцев учили на операторов радиолокационных станций (РЛС), электромехаников РЛС, мотористов дизельных электростанций РЛС. Георгий попал в один из двух взводов операторов, где учились десять месяцев и выпускались с двумя лычками на погонах, то есть в звании младшего сержанта. Остальные специалисты готовились шесть месяцев и выпускались ефрейторами.
Служба началась с бани, стрижки и переодевания. В зеркало смотреть на себя было жутко и комично одновременно. Уши торчали из-под пилоток, нелепо напяленных на остриженные наголо головы. Гимнастёрки пузырились и горбатились, из голенищ кирзовых сапог торчали углы кое как намотанных портянок. Глядя друг на друга, обхохотались.
Началась тягостная текучка этапа, называемого курсом молодого бойца и заканчивающегося принятием воинской присяги. Изучение в классных комнатах уставов воинской службы, а их с полдесятка. Постижение с умным видом электрических схем РЛС, а каждая схема имеет размер приблизительно пять на два метра. Кому как, а Георгию все эти термины и обозначения электроники были равнопонятны и равноусвояемы китайскому языку. Ежедневные многочасовые занятия строевой подготовкой на плацу с одновременным изучением и спевкой взводной строевой песни. Регулярные марш-броски с полной выкладкой, кроме оружия. А это значит, что бежишь в сапогах, пилотка просунута под погон, гимнастёрка выдернута из-под ремня, наискосок через плечо надета скатка — туго свёрнутая в кольцевую «колбасу» шинель. Этот бег совершается, конечно, вне города, по загородным просёлочным дорогам и тропам. И так километров пять-десять. Сержант подгоняет отстающих. Иногда подобный кросс совершается с надетыми противогазами, зато без скаток и покороче. А командиру взвода и сержанту добавляется забота следить, чтобы «спортсмены» не оттягивали на щеке край противогаза или не отвинчивали шланг маски от коробки фильтра. Воздуха для учащённого дыхания очень уж не хватало. И так ежедневно, невзирая на погоду и самочувствие, без праздничных и выходных дней в течение двух месяцев.
А вечером, перед построением на «отбой» свободное время — часа полтора. В своей казарме, размером с классную комнату городской средней школы и с двухъярусными железными кроватями, солдаты сидят на прикроватных табуретках, подшивают свежие подворотнички, наяривают асидольной щёточкой пуговицы и бляхи, драют до блеска сапоги, пишут письма. И, конечно, несмолкаемый разговор. О девушках (женатые и опытные холостяки — о женщинах) с изрядной долей цинизма, хвастовства и «клубнички». В 22.оо отбой. При отсутствии сержанта, который «квартируется» вместе со своим взводом, продолжается болтовня, заглушаемая храпом тех, кто сон предпочитает сексуальным картинам.
Подъём в семь ноль ноль. и через тридцать секунд должен стоять в строю в коридоре, почти полностью одетый (без пилотки и ремня). Не успел — снова ложишься в исподнем на постель под одеяло и для тебя повторяется команда «подъём». И очередной день снова повторяет все уже здесь прожитое.
Некоторое разнообразие в жизнь вносят дни, когда взвод несёт очередное дежурство по части. Все солдаты распределяются по разным направлениям работы: дневальные, работа в блоке питания, уборка территории и туалета, уборка учебных помещений. Позже, после принятия присяги, добавилось несение караульной службы. Как правило учитываются пожелания солдат. Например, Георгий предпочитал до принятия присяги чистить картошку, а после принятия - караульную службу. Тяжёлое и морально, и физически время. Когда думаешь о том, что это будет повторяться изо дня в день в течение трёх лет, поневоле закрадывается мысль о самоубийстве.
Особо запомнились самые чёрные дни периода «молодого бойца». Всем солдатам сделали уколы под лопатку каким-то комплексным снадобьем. Сделали сразу после завтрака и в этот день отменили все занятия. Было позволено и категорически рекомендовано заниматься спортом: волейбол, гимнастика на снарядах, штанга и гантели — кто во что горазд. Бегали, прыгали, бесились, но к вечеру все обмякли, посерели и улеглись в постели. Назавтра, как обычно, в 6.оо команда «подъём», но никто не в состоянии был пошевелиться. Под лопаткой громадная плюха, дотронуться до спины невозможно, температура под тридцать девять. Плевать. Всё равно подъём и построение. После завтрака погрузка в кузова грузовых автомобилей. Подтягивались одной рукой, подсаживали друг друга. Поехали. В части оставили только двоих, температура которых перевалила за сорок. Привезли в колхоз и сразу на поле - собирать сахарную свеклу. Наклоняться больно. Поэтому присаживаешься, хватаешься за ботву и встаёшь, выдирая плод из земли. Производительность, естественно, никудышная. Полевую кухню привезли на место работы. Кое-как сжевали миску каши, сидя на сырой целине с краю поля, и за работу.
Рядом с полем протекала небольшая речушка, или большой ручей. Один из солдат, чтобы хоть как-то отлынить от работы, свалился, якобы нечаянно, в воду. Это его не спасло. Он продолжил сбор свёклы мокрый до нитки. А на улице-то октябрь! Ночевали в небольшой классной комнате деревенской школы. Помещение было освобождено от парт, а пол застлан тонким слоем соломы. Лежали тесно, только на боку — лежать на спине невозможно - и из-за нехватки места, и из-за боли. Стоит только кому-то попытаться повернуться на другой бок, как раздавались стоны и ругань его соседей. Георгий не смог больше терпеть, встал как можно осторожнее и, переступая через тела коллег, вышел из помещения. Решил пройтись по ночной улице деревни, но тут же наткнулся на гуляющих сержантов. Они обвинили Георгия чуть ли не в дезертирстве и заставили вернуться в школу. Заходить в класс Георгий не стал. Сначала он сел на скамью вытащенной во двор парты, но скоро стал замерзать. Пришлось возвращаться в школьный дом и сесть на пол в прихожей, прислонившись здоровым боком к стене. Так и подремал немного.
Эта колхозная страда продолжалась четверо суток. Возвращались в часть ужасно грязные, измотанные, но почти выздоровевшие от уколов. Возобновлённые занятия в классах и на плацу теперь казались лёгкой забавой.
Справедливости ради нужно отметить, что никакой дедовщины в части не было. И это понятно. Старослужащих всего человек сорок. Это сержантский состав и хозяйственный взвод. А салаг-то четыреста! Попробуй только тронь кого-нибудь!
Таковы первые месяцы армейской службы Георгия. Теперь могу перейти и к основной нити повествования.

Повесть о военно-полевом романе. Гл.3

Твист под дождём

Рейтинг: +1 602 просмотра

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (2)

Марта Шаула # 24 апреля 2021 в 17:17 +1

Вы очень образно описали первые месяцы службы новобранцев!
Просто,вроде серию кинофильма просмотрела!!!
Большое спасибо за содержательность и подробное описание
Жизни и труда новобранцев!Непременно буду читать дальше!!!
spasibo-20

Yury Shelkov # 24 апреля 2021 в 17:36 0

Спасибо, Марта!С нетерпением жду Ваших отзывов.
man-s-cvetami-4

RSS-лента комментариев